CC BY
22
ФИЛОСОФИЯ
Вестник Омского университета, 2000. N.4. (.'.38 -41. © Омский государственный университет, 2000
УДК и
МИФОЛОГИЯ, ФИЛОСОФИЯ, ИСКУССТВО: ВОЗМОЖНОСТИ ПОЛАГАНИЯ ЭКЗИТСЕНЦИАЛЬНОГО
СМЫСЛА
Т.В. Шибкова
Уральский государственный университет им. М. Горького, кафедра этики, эстетики, теории и истории культуры 620003, Екатеринбург, пр. Ленина, 51
Получена 10 декабря 1999 г.
Archaic the myth contrasts the world to chaos (question "why?"), and modern absurdity (question "what for?"). In both cases the mythology is projection of human senses on the world. The ciphers Jaspers, as the way of knowledge transcendention directly, through the language carry on to art, which gives philosophies a modern language, to express inexpressible. Unity of mythology, philosophy and art thus is outlined, in which the creative act becomes a primary source.
В переосмыслении немецкими романтиками кгштовской критики чистого разума философия столкнулась с искусством как с проблемой, не декорированием идеи, а с опытом понимания непостижимого. Философия узнает себя в этом до сих пор чуждом ей пространстве художественного творчества. Смысл познания оформляется как творение. Искусство из эстетического бегства от действительности становится "свидетельством" жизни, которую нужно принять, сказать ей "да", не зная ни злобы на мир, ни удовлетворенности (А. Камю).
Проблема пересечения сфер философии, мифологии и искусства у романтиков, выражена так, что "ядро, центр поэзии следует искать в мифологии и в древних мистериях". Философия и поэзия, должны объединиться, поэтические элементы соединяются в представление о мировом сущем, т.е. в мифологию; вхождение философии в искусство, их соединение осуществляется через миф.
В XX в. культура пытается преодолеть искус рациональности. Попытки определить смысл жизни раскрыли свою несостоятельность в смы-слотворчестве. Исчерпаемая система ценностей, сводившая смысл к объяснимому, не оставляет места для того, о чем невозможно говорить и о чем следует молчать, распалась. Смысл, соотнесенный с рациональностью, для человека ока-
зался неприемлем. Культура постоянно имеет в виду "коня в кармане", фактор неожиданности, вторгающейся в просчитанные ходы логики (с конем в кармане играют шахматисты самого высокого класса, чтобы не расслабляться в своей привычной логике). Искусство перестало открывать смыслы, его доминантой стало смысло-творчество. Смысл стал таинством, игрой эмоциональных проявлений и случайных жестов. В постижении такого рода смыслов оживает необходимость мифологического мировосприятия. Мифология XX в. совершенно иное, чем ее классический прототип. Миф нужен XX в. потому, что наука оказалась бессильной в поисках нер-воначал. Рациональное постижение открытой человеком в самом себе сложности ничего не постигло. Миф позволяет принять и постичь мир как нечто изначальное, пережить свою сопричастность к миру Иного. В XX в. изменилось пространство культуры ■-- оно превратилось из общечеловеческого в "лирическое": поток сознания, несущий человека в мифологическое измерение. Таково пространство мифа -..... это всегда "мое", обжитое пространство, закрытое для всех, соотносящееся с настроением, эмоциональным полем, осваиваемое с наивностью первооткрывателя. Искусство XX в, — искусство, переставшее быть только искусством, т.е. замкнутой сферой, обозначающей горизонты духовности и
позволяющей человеку выйти за них. Даже детали повседневности, предметы обихода не просто детали "обстановки", они превратились в "сгустки" человечности, проявления "самоговорящего быти я".
Изменился язык искусства. Классическая философия, по Аристотелю, определяла речь как репрезентацию разума, что значило, "что
она. (речь........Т. 111.) дает высказаться не всему
человеку, а лишь его сознательной, разумной, рациональной части". В XX в. языком высказывается о себе само Бытие, дискредитированное рациональное покинуло его сферы, язык стал немыслим, стал языком бессознательного, областью мифологии. Искусство поэтическое, сотворение языка как сотворение мира - это мифотворчество как миротворчество, на первый план выходят художники-мифотворцы. дающие Бытию проговариваться через себя и свое творчество.
1. Мифология как проецирование человеческих смыслов на мир. Человеческое бытие в мире не есть бытие вещи, пусть и человеческой. Человек — существо, выделяющее себя из мира и вступающее с миром в диалог.
В романе Милорада Павича "Хазарский словарь" ученому присылали вещи, которые он складывал дома, они заполнили его как хаотическое множество. Охват взглядом множества этих предметов выяснил, что все они упоминались в утраченном Хазарском словаре. Мир подобен такому множеству, о котором мы не знаем, оно представляется нам хаосом. Вещи немы, а. значит, они постулируют пустоту и ничего более. Если это так, то нет ни пространства, ни
времени, нет Сущего, а только Хаос. Мир -.....до-
человечен и вне-человечен, сущ сам по себе. Человеку невыносимо пребывать в хаосе, тшпочему, ниоткуда, нигде.
Альбер Камю это состояние называет чувством абсурда. Мы сталкиваемся с чуждым нам миром, "видим, насколько чуждым в своей независимости от нас является камень, с какой интенсивностью нас отрицает природа, самый обыкновенный пейзаж: сквозь тысячелетия восходит к нам первобытная враждебность мира. Он становится непостижимым, поскольку на протяжении веков мы понимали в нем лишь те фигуры и образы, которые сами же в него и вкладывали, а теперь у нас больше нет сил на эти ухищрения. Становясь самим собой, мир ускользает от нас". Мир прерывает диалог с человеком.
Абсурд и Хаос родственны в своей бесчеловечности. Они принимают человека в себя, но человек не может принять их. Сталкиваясь с Хаосом, человек задает вопрос "почему?"; сталкиваясь с Абсурдом, он вопрошает "зачем?". Оба
вопроса о смысле не могут остаться без ответа.
Человек первым сказал миру свое слово — дал имена вещам. Хаос начинает отступать, когда человек осознает самого себя как человека. Человек есть мера всех вещей, существующих и несуществующих,- вот первый созданный человеком миф, это миф о самом себе, миф о человеке. А.Ф. Лосев, проводя исследование понятия миф, отмечает: "Человек является мифом не потому, что он есть человек сам по себе, так сказать, человеческая вещь, но потому, что он оформлен и понят как человек и как человеческая личность". Человек остался тем, каким был в мире хаоса, но осознание себя сделало его небезразличным, человек значим для самого себя. Мир преображается, на него отныне смотрит Человек.
Преодолеть хаос, значит превратить его из бесплодного в продуктивный: в рождающий космос. Назвать Время, Судьбу, Сон, Смерть — значит осмыслить их, отграничить друг от друга, определить их для себя. Осмысление мира через миф предполагает пересоздание мира по образу и подобию человека. "Миф вырывает вещи из их обычного течения, когда они несоединимы, и погружает их, не лишая реальности и вещественности, в новую сферу, где выявляется вдруг их интимная связь, делается понятным место каждой из них и становится ясной их дальнейшая судьба" .
Открытие для себя смысла данного человеку изначально мира -- это постижение мировых первоначал, первосущностей. Необходимость опереться на что-то более сильное и могущественное, отыскать сущностные силы мира — вот задача, осмысляющего: он ищет доказательств себе самому. Человек еще не есть для себя откровение о Сущем, он ищет откровения, смысла. Потому Изначальное определяет мифологическое пространство человеческой жизни. Выходя к истокам мира, человек выходит к источникам смысла, что древнее, то Существенней.
В ряду Первосущностей человек кажется себе песчинкой, случайностью. Круговорот необходимости, сплетение разнородных безответственных сил в этом прекрасном космосе должны быть оправданы. Космос не должен молчать, человеку не пережить подобного ужаса. Бахтин определил ад как абсолютную неуслышанность. Поэтому космос стал мыслящим, одухотворенным. Мифологические боги сами суть мир, они живое мира. Мифическое выражение, которое во всех своих извивах хочет быть одухотворенным. Человек и мир встали в позицию диалога, человек явился одной из сущностных сил, не менее значимой, чем остальные. Мифологический Герой борется с богами, спрашивает их о себе. Его действия .....
40
Т. В. Шибкова
жесты, через которые телесное и духовное реализуются одномоментно. Действуя в чувственно данном мире, человек одновременно действует и по ту сторону реальности — сверхчувственным образом. Осознав себя не только как телесную данность, но и как нечто большее, человек соотнес себя с миром Изначального, нашел себя в нем, это сделало его причастным к смыслу мира, и мир сделало осмысленным, поскольку он стал миром человека.
Мифология сделала мир миром человека, явления природы превратила в сущностные силы мироздания, с которыми можно вести диалог. Оживление природы исполнило ее смыслами, понятными человеку. Все приобрело значение, не осталось несущественного.
Миф не подменяет реальность, он не метафора, "мифическая действительность есть подлинная реальная действительность: совершенно самостоятельная, которую надо понимать совершенно наивно и буквально". Миф как отрешенность от повседневности наполняет ее особым смыслом, оставляя фактическую сторону той же. Это дает преодоление хаоса, с которым столкнулся архаический человек, и абсурда, с которым сталкивается современный.
"Человек сталкивается с иррациональностью мира. Он чувствует, что желает счастья и разумности. Абсурд рождается в этом столкновении между призванием человека и неразумным молчанием мира". Чтобы жить в нечеловеческом, человеку необходимо на что-то опереться. Чувство постигнутого абсурда становится точкой опоры. Камю возвращает миф о Первом человеке, который есть соль земли. Сизиф — абсурдный человек, приговоренный богами бесконечно поднимать камень на вершину горы. "Этот миф трагичен, поскольку его герой наделен сознанием", возвращающимся к нему вместе с дыханием и неотвратимым, как и его бедствия. Сознание делает Сизифа (Абсурдного Человека) выше своей судьбы. "Сизиф, пролетарий богов, бессильный и бунтующий, знает о бесконечности своего печального .удела. Ясность видения, которая должна быть его мукой, обращается в его победу. Нет судьбы, которую не превозмогло бы презрение". Камю утверждает мужество быть в мире, где не на что опереться усталому человеку. Миф архаическою сознания - это Слово о мире, и включение каждого явления в смысловую, бытийно-человеческую связь. Абсурдное сознание, как и архаическое, оказывается лицом к лицу с внезапно замолчавшим миром, ему необходимо восстановить утраченные связи между вещами. Такой связью с миром для современного человека стал он сам. Он должен иметь мужество быть в этом мире, смотреть в не-лицо абсурда, что возможно,
если человек снова станет мифом, и будет понят как Человек.
Миф есть смысловая связь всех явлений мира. Пребывание (экзистенциальная непрерывность) в мире возможно и приемлемо в случае, если человек оправдает для себя это пребывание, оформит мировое множество, так чтобы каждая мелочь "получила свой смысл и свое диалектическое место". Этим способом для него становится миф, тотальная связь всего со всем — человеческим образом.
2. Смыслополагание в философии: шифры трансдендендии. Экзистенциально-смысловые возможности философии определяются самим пониманием философии. Здесь нас интересует только, что такое философия как таковая, сама по себе, т.е. по отношению к человеку. Каким образом философия может быть сопряжена с человеческим экзистированием, бытийство-ванием? Выше мы рассмотрели мифологию как смыслополагание в мире и очеловечивание мира, одухотворение его с целью возможности человека быть человеком в мире смыслов. Философия способна различать, рефлексировать положенные мифологией в реальность смыслы, определять их значение для человека. Она выделяет не просто смыслы в мире, а смыслы человеческой жизни, делая их жизненными программами, определяя мировоззренческие ценности.
Философия, с одной стороны, отходит от человеческой субъективности, пытается увидеть мир, каков он без человека. Но познает человек, что ставит вопросы о границах познания. С другой стороны, философия открывает: каков мир, таков и человек в нем. Примером может служить "Этика" Спинозы: прежде чем себя вести, необходимо познать мир, в котором нам придется себя вести, познание задает условия поведения.
Каждая из философских систем способна дать человеку жизненные ориентиры. Каков мир на самом деле, уже не имеет значения. Абстрагируясь от философской системы, вспомним Дон Хуана: "Наша реальность является просто одним из многих описаний", мир — бесконечный поток интерпретаций, он таков, каким мы его описываем, описывая, мы обозначаем значимые единицы в мире. Отстраненное перечисление фактов не будет объективным — человек неустранимо включен в собственную картину мира. Каждое новое описание — новый мир, каждый текст -..... новый мир, поскольку "другие
сочетания слов — другие цивилизации".
В XX в., оказавшемся погруженным в смысловую вакханалию, значительной в смысле задания горизонтов человеческого бытия оказалась философия экзистенциализма ("абсурд" А. Камю и "мужество быть" Г1. Тиллиха).
Она взяла на себя роль, которую выполняла в первобытном мире мифология,— принялась за смыслоиолагание. Но человеку XX в. легко разоблачить любые ухищрения мифа, его предприятия по спасению человека от Хаоса. К тому же в XX в. миф стал способом особо изощренных манипуляций, миф сам по себе стал уделом жителей "Санта-Барбары", "населения телегорода", в котором "все, что повторяется, обретает ранг макрокосмического "оправдания" микрокосмических событий".
На помощь мифу пришла философия, которая взяла на себя его функцию по очеловечиванию мира, и обратилась к человеку в его одиночестве и свободе, определяя смысл его экзисти-рования в мире, где смысл показывают по ТВ. При этом человек должен погружаться в общество, ибо только по отношению к Другому его жизнь осмысленна.
Мартин Хайдеггер определял философию как "вопрошание, в котором мы пытаемся охватить своими вопросами совокупное целое сущего и спрашиваем о нем так, что сами, спрашивающие, оказываемся поставлены под вопрос". Основные понятия должны оказываться предельными смыслами онтологического целого. "Но они ... еще и всегда захватывают заодно и понимающего человека и его бытие — не задним числом, а так, что первого нет без второго и наоборот. Нет никакого схватывания целого без захваченности философствующей экзистенции". Философия ставит под вопрос и мир, и бытие нас в этом мире, поэтому она не имеет собственного языка, соответствующего ее назначению, ей приходится постоянно выбирать то, что в данном случае адекватно области ее произведения.
Однако "уникальность и неповторимость экзистенции таковы, что она вообще не может быть выражена в языке в той мере, в какой любое слово языка обобщает, в той мере, в какой язык не уникален у каждого человека и для каждого человека". Карл Ясиерс называет выражение невыразимого в языке "шифрами трансценденции" не знаками (знак обозначает доступное непосредственно), не символами (символизируемое существует только в символе), а именно шифрами, они "есть язык трансцендентного, которое доступно только через язык". Мыслить трансцен-денцию человек может конечным, конкретным образом, т.е. приближаться к ним в шифрах. Возможность их интерпретации в условии, что мы не будем путать шифр и трансценденцию, нельзя путать Бога, и его изображение. Интерпретируя шифр, мы приходим к границе сказанного, к молчанию перед трансценденцией, ибо "шифры никогда не есть то, что мы ищем в них или чувствуем, или познаем в них. Поэтому мы стремимся
выйти дальше, за них, в глубину или ввысь, туда, где кончается и всякий язык шифров и происходит прикосновение к трансценденции — в знании о незнании, т.е. в этом исполненном молчании". Шифры трансценденции ведут к искусству, любое творение есть шифр, который можно интерпретировать и задача которого дать вслушаться в молчание вещей.
3. Искусство как сотворение смыслового мира в художественном акте. Мифология очеловечивает мир, полагает в нем смыслы, которые делают его миром человека, философия пытается усмотреть зашифрованные смыслы как внеположенные человеку и отрефлек-сировать человеческое в человеке, а искусство есть, с одной стороны, пересечение мифологических и философских установок. С другой — Бахтин так определяет вхождение искусства в жизнь: "Внешнее тело человека дано, внешние границы его и этого мира даны, это необходимый и неустранимый момент данности бытия, следовательно, они нуждаются в эстетическом приятии, воссоздании, обработке и оправдании; это и производится всеми средствами, какими владеет искусство". Внешняя данность мира и человека - недостаточное условие для полноты бытия. Жизнь требует к себе внимания человеческого.
Мир с предзадаиньши смыслами -..... ставшее и этим обезнадеживающее человека. Мир — сказанное, т.е. закрепленный смысл. "Уже сказанное слово звучит безнадежно в своей уже-произнесенности; сказанное слово — смертная плоть смысла. Бытие, уже наличное в прошлом и настоящем,— только смертная плоть предстоящего смысла события бытия — абсолютного будущего; оно безнадежно" . Искусство раздвигает границы ставшего бытия, рождает своими средствами иной мир. Оно входит в культуру как феномен, имеющий дело с ценностно значимым, в отличие от мифологии и философии, которые захватывают в себя все. Однако ценностная значимость в искусстве особого рода. Выработка этих ценностей лежит в сфере философии, задача искусства — сохранить уникальный опыт выработки в живом единстве. Искусство, соединяя ценности в реальную целостность, образует особый род духовных ценностей --■ художественные, которые имеют значение сами по себе. Явления духовности обретают неповторимое лицо, в котором смысл узнаваем и неузнаваем одновременно.
