CC BY
78
АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ЯЗЫКОЗНАНИЯ
ББК Ю82.283
МИФОЛОГИЧЕСКИЙ СИМВОЛ КАК ОСНОВНОЙ СТРУКТУРНЫЙ КОМПОНЕНТ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЫ МИРА А. БЛОКА
Л.В. Диденко
В последнее десятилетие в науке активно развиваются новые междисциплинарные области исследования, одной из которых является когнитивная лингвистика, изучающая язык как некий когнитивный механизм, участвующий в кодировании и трансформировании информации. Одно из основных понятий когнитивной лингвистики - "языковая картина мира" - широко распространено в современном языкознании, однако исчерпывающего определения данного понятия на сегодняшний день нет. Актуальной и в настоящее время представляется статья М. Хайдеггера "Время картины мира", опубликованная впервые в 1950 г., в которой ученый дал ответы на ряд вопросов, возникающих в связи с этим понятием. Его вывод таков: "Картина мира, сущностно понятая, означает, таким образом, не картину, изображающую мир, а мир, понятый как картина. <... > Бытие сущего ищут и находят в представленности сущего" [1]. Мысли Хайдеггера во многом определили последующие дискуссии о сущности общенаучной картины мира.
Современные представления о языковой картине мира изложены в работах Ю.Д. Апресяна, где дифференцируются понятия "картина мира, предлагаемая языком" (или "наивная картина мира") и «"научная" картина мира». Ю.Д. Апресян полагает, что в наивной картине мира "способ восприятия имеет приоритет перед действительным положением вещей. Когда он расходится с фактами, предпочтение при осмыслении высказывания отдается ему. Для описания ряда значений языковых единиц требуется понятие пространства говорящего" [2].
Способ восприятия есть, на наш взгляд, способ концептуализации действительности,
Диденко Лариса Васильевна - соискатель кафедры русского языка Южного федерального университета, старший преподаватель кафедры филологии Института управления, бизнеса и права, 347636, Сальск, ул. Невского, 1-а, e-mail: didenko@salsk.donpac.ru, т. 8(86372)56005.
и в этом смысле понятие картина мира сходно с понятием "модель мира", которое в мифологической энциклопедии определяется как "сокращенное и упрощенное отображение всей суммы представлений о мире в данной традиции, взятых в их системном и операционном аспекте" [3]. Любая модель мира реализуется не как систематизация эмпирической информации, но как сочетание разных семиотических воплощений, ни одно из которых не является независимым: все они скоординированы между собой и образуют единую универсальную систему, которой и подчиняются. Так, архетипическая модель мира ориентирована на предельную космологизированность сущего и на описание основных параметров вселенной при помощи системы бинарных оппозиций: небо - земля; свет - мрак; мужской - женский и т.д. "Параллельный анализ структуры модели мира и структуры языка обнаруживает соответствие набора универсальных семиотических оппозиций модели мира набору языковых (лексико-семантиче-ских, грамматических) категорий, предполагающее взаимодействие структур в обоих направлениях: от модели мира к языку и от языка к модели мира" [4].
Все сказанное означает, что любая модель мира может быть описана с помощью языка и по принципу языка, т.е. с выделением грамматики и словаря, следовательно, любая языковая картина мира и есть в определенном отношении его модель - комплекс составляющих единый текст семантических полей (пространственно-временного, цветового, социального и др.).
Если говорить о новейших культурах, необходимо подчеркнуть, что частью языка
Didenko Larisa - competitor of the Russian Language Depatment of the Southern Federal University, senior teacher of the Philology Depatment of the Institute of Management, Business and Law; 1a Nevskiy Street, Salsk, 347636, e-mail: didenko@salsk.donpac.ru, ph. (007 86372)56005.
этих культур является символическое начало. З.Г. Минц в своих исследованиях о проблеме символа в культуре отмечала: «Любой текст в новейших культурах может быть рассмотрен как конфигурация "символических" и "несимволических" компонентов. В зависимости от доминанты данного текста (и/или задачи его описания), одни из этих компонентов составят систему символических (несимволических) знаков на фоне их - соответственно - несимволических (символических) контекстов. "Знаки" и "фон" окажутся друг с другом в сложных отношениях разнообразных взаимовлияний, сближений и отталкиваний» [5].
В когнитивной лингвистике "символ" и "миф" - категории взаимоопределяемые, миф по определению выступает как динамический мир (модус) символа: «Сама структура символа направлена на то, чтобы погрузить каждое частное явление в стихию "первоначал" бытия и дать через это явление целостный образ мира» [6]. Для культур, ориентированных на символизацию, характерной чертой оказывается вхождение символа в самые разнообразные контексты, что в конечном счете приводит к расширению парадигмы его значений. Одновременно с этим символ становится знаком, подчеркивающим единство всего текста, а также создающим устойчивость окружения ключевых (мифологических) символов.
Культура русского символизма, сделавшая сознательную установку на символизацию действительности, создала принципиально новую языковую картину мира, в основе которой находится универсальное знаковое образование - символ мифологический. Это не просто художественный образ и не художественный прием, а новая форма мышления, новый способ художественного познания, нашедший свое выражение в языке.
Установка на создание символов породила новые пути символообразования и в целом - текстообразования. Языковая картина мира символистов представляет собой модель не внетекстовой действительности, а глобального мифа о мире, который необходимо было воплотить средствами языка. Как и архетипи-ческая модель мира, символистская картина мира устанавливает систему антитез, организующих мир во времени и пространстве, а также гендерно, ценностно, эстетически и т.д.
Наиболее характерно в этом отношении творчество А. Блока, который создал единый текст-миф из своей лирики и назвал
его "трилогией вочеловечения", состоящей в духе гегелевской триады из тезы, антитезы и синтеза. В блоковедении достаточно подробно изучены мировоззренческие основания лирических текстов поэта. В работах Д.Е. Максимова "Поэзия и проза Блока" и З.Г. Минц "Поэтика Александра Блока" представлено новое направление исследования, которое предполагает возможно более полную реконструкцию символистского "мифа о мире", и на этом пути необходим анализ организующих начал языковой картины мира поэта, что и стало объектом наблюдения в данной работе.
Говоря о символистском подходе к творчеству как единому целому, З.Г. Минц отмечает способность каждого отдельного стихотворения Блока быть частью единого текста, что означает "принудительное навязывание им символической многоплановости, многослойности смыслов, даже если из самого текста они с обязательностью не вытекают" [7]. Некоторые стихотворения Блока становятся зачастую "сквозящими" друг в друге двойниками, и это порождает бесконечную широту и углубленность семантики отдельных образов. Например, в "Стихах о Прекрасной Даме" образ огня раскрывается в целом ряде значений: это и "огненная" природа бытия: "Стану, верный велениям Рока, Постигать огневую игру" [8, т. 1, с. 106]; и знак Ее появления: "Ты горишь над высокой горою..." [8, т. 1, с. 106]; и "огневая" природа творчества: "За ладьей - огневые струи - Беспокойные песни мои. " [8, т. 1, с. 121]; и огонь нездешних вожделений: "Я умчусь с огневыми кругами И настигну Тебя в терему" [8, т. 1, с. 106]; и заря: "Весь горизонт в огне." [8, т. 1, с. 93]. Такое же расширение парадигмы значений можно пронаблюдать на примере других образов: заря, туман, мрак, сон и т. д.
Искусственно созданная многозначность захватывает практически всю лексику цикла "Стихи о Прекрасной Даме" и связывает все символы сложной системой противопоставлений и "сквожений" друг через друга. Читатель волен истолковывать значение каждого слова субъективно, что порождает новые ряды символов. Таким образом создается пласт "неземной" лексики, которая будет выступать контекстуальным фоном в последующих лирических циклах Блока, несмотря на меняющуюся систему символов. Так, в цикле
"Страшный мир" в старой языковой оболочке возникают новые смыслы: образ огня теперь приобретает вполне земное очертание: "Вновь оснеженные колонны, Елагин мост и два огня" [8, т. 3, с. 13]; или "Пустая улица. Один огонь в окне. Еврей-аптекарь охает во сне" [8, т. 4, с. 24]. Переосмысленная старая символика - одна из существенных составляющих языковой картины мира зрелого Блока.
Фоновая символическая лексика создает в лирических текстах поэта устойчивость мифологических символов, которые играют ключевую роль в построении модели мира. Поскольку индивидуальный творческий путь мыслился Блоком как овладение всем художественным опытом человечества (от средневекового куртуазного персонифицированного возвышения Дамы до соловьевской концепции "всеединства"), центрообразующей для его лирики стала оппозиция Она - Он, которая в трилогии будет неизменной на уровне всех воплощений в ее рамках. О значении образа-идеи Вечной Женственности для своего мировосприятия сам поэт высказывался неоднократно: "Этот образ дан самой жизнью. Он - не аллегория ни в каком смысле; пусть будет он предметом научного исследования, самое существо его неразложимо; он излучает невещественный золотой свет" [8, т. 5, с. 351]. Комплекс представлений о "Великой Женственной тени" в языке получил ряд наименований: Прекрасная Дама - Богоматерь - Дева - Офелия - Снежная Дева -Фаина - Незнакомка - Россия - Катька; другая составляющая коррелята в рамках первой книги стихов была конкретно обозначена как рыцарь - инок - отрок - Гамлет - принц. В основе языковой картины мира (модели мира) Блока лежат два интегрирующих начала: 1) мифологические символы, обозначающие стихию Вечноженственного; 2) мифологические символы, обозначающие движение лирического героя к той цели, которую воплощает женский образ. Трансформация двух этих начал отражает общую концепцию пути - одну из составляющих представлений поэта о стихии творчества.
Особую часть лексического строя языковой картины мира Блока составляет лексика физического восприятия мира, которая представлена, в первую очередь, словами, обозначающими цветовые и звуковые ощущения: "синие снега", "алый сумрак", "красная тайна", "огнекрасная туча", "синий призрак",
"лазурные дни", "голубые мечты", "тишина",
?? СС ?? ££ _ ?? _ ?? ££__ ?? ££ „
шум , гул , звон , стон , крик , клекот", "зов", "топот", "пеение", "музыка" и др. Символика каждого цвета, а также звукового ряда у Блока претерпевает сложную эволюцию и связана, в частности, с его представлениями о мировой музыкальной стихии, но это тема отдельного исследования.
В целом пласт цветовой и звуковой лексики делает образ мира в рамках языка зримым и слышимым, что позволяет оттенить центральный мифологический сюжет, разворачивающийся в каждом цикле стихов в своем (мифологическом) времени и пространстве. Пространственно-временные измерения получают в языковой картине мира символические наименования: "небо", "земля", "неподвижность", "вечность", "стихия". К примеру, в цикле "Стихи о Прекрасной Даме" структура пространства иерархизируется в соответствии с архетипическими представлениями об антиномии земли и неба: здесь, на земле, живет он (лирический герой) - земной человек, всей душой устремленный в Небо, ибо там - обиталище Таинственной Девы: "А здесь, внизу, в пыли, в уничиженьи, Узрев на миг бессмертные черты, Безвестный раб, исполнен вдохновенья, Тебя поет." [8, т. 1, с. 100]. При этом лексика, обозначающая пространство в данном цикле, носит как конкретный ("В городе колокол бился, Поздние славя мечты..." [8, т. 1, с. 160], или "Белой ночью месяц красный Выплывает в синеве. Бродит призрачно-прекрасный, Отражается в Неве" [8, т. 1, с. 91]), так и абстрактный характер ("Я живу над зубчатой землею, Вечерею в Моем терему... " [8, т. 1, с. 96]).
Представления о пространстве в "Стихах о Прекрасной Даме" выражаются в ряде понятий, имеющих отношение не только к реальной действительности, но и к комплексу мифопоэтических переживаний Блока, в результате чего выстраивается своеобразная логическая цепочка: Шахматово - Москва -Петербург - Россия - Бытие. Время в этом цикле также носит мифологический характер: все происходящее мыслится лирическим героем как происходящее всегда и сейчас: "Забудем дольный шум. Явись ко мне без гнева, Закатная, Таинственная Дева, И завтра и вчера огнем соедини. " [8, т. 1, с. 101]. Представления о времени находят выражение в мифологических символах: "вечность", "мгновение", "час", "время".
Таким образом, языковая картина А. Блока имеет следующие организующие начала:
- все рассмотренные словоупотребления приобретают в текстах символическое значение в соответствии с художественно осознанной установкой на символизацию;
- многозначность символа оказывается механизмом бесконечного символопорождения;
- каждый отдельный символ не является независимым, а входит в единую семиотическую систему, структуре которой подчиняется;
- ключевые (мифологические) символы выполняют функцию интеграторов, создавая модель модели (миф о мире становится поэтическим мифом);
- в структуре модели мира можно вычленить основной коррелят Она - Он, образующий два ряда мифологических символов;
- выделяются группы мифологических символов, указывающих на пространственные и временные отношения в новой языковой реальности;
- лексика физического восприятия мира, отражая какое-то мгновенное состояние лирического героя, как правило, несет информацию о целостном сюжете блоковской "трилогии вочеловечения".
Мифологические символы становятся организующим началом языковой картины
мира Блока, универсальным кодом символистского мировосприятия в целом. Исследование природы подобных символов и их эволюции в творчестве отдельных авторов позволит получить более полное представление об уникальном явлении в области языка - поэтической мифологии.
ЛИТЕРАТУРА
1. Хайдеггер М. Время картины мира // Новая технократическая волна на Западе. М.: Прогресс, 1986. 451 с. С. 113.
2. Апресян Ю.Д. Дейксис в лексике и грамматике и наивная модель мира // Избранные труды: В 2 т. Т. 2. М.: Языки русской культуры, 1995. 767 с. С. 637.
3. Топоров В.Н. Модель мира // Мифы народов мира: В 2 т. Т. 2 / Под ред. С.А. Токарева. М.: Сов. энциклопедия, 1992. 719 с. С. 161.
4. Цивьян Т.В. Модель мира и ее лингвистические основы. М.: КотКнига, 2006. 280 с. С. 9.
5. Минц З.Г. Несколько дополнительных замечаний к проблеме: "символ в культуре" // Поэтика русского символизма. СПб.: Искусство, 2004. 480 с. С. 41.
6. Аверинцев С.С. Символ // Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. Т. 6. М.: Сов. энциклопедия, 1971. 960 с. С. 830.
7. Минц З.Г. Символ у Александра Блока // Поэтика Александра Блока. СПб.: Искусство, 1999. 728 с. С. 341.
8. Блок А. Собр. соч.: В 6 т. М.: Правда, 1971.
26 ноября 2008 г.
ББК 74.268.1
О ТРАНСФОРМАЦИИ ПЕРФОРМАТИВНЫХ ПРИЗНАКОВ В КОММУНИКАТИВНОМ ПРОСТРАНСТВЕ
Л.А. Романова
Более 40 лет феномен перформатив-ности с завидной регулярностью притягивает к себе пристальное внимание исследователей различных научных школ и направлений, изучающих теоретические и практические аспекты данного явления. Литература, рассматривающая пер-формативность в научном дискурсе (в лингвистике, культурологии, философии, антропологии, политологии, литературоведении и др.),
Романова Лариса Алексеевна - кандидат филологических наук, доцент кафедры теории языка и межкультурной коммуникации, докторант кафедры общего и классического языкознания Тверского государственного университета. 170904, Тверь, Сахарово, ул. Василевского, 7, е-шаП: abtgsha@dep.tver.ru, т. 8(4822)531682.
столь обширна, что нет необходимости подробно останавливаться на этом аспекте. Можно лишь отметить, что со времен первого симпозиума, посвященного определению статуса понятий "перформатив - констатив", введенных в научный обиход английским философом Дж.Л. Остином [1; 2], теоретические дискуссии о том, что собой представляет феномен перформативности/перформатива в тех или иных областях гуманитарного знания
Romanova Larisa - candidate of phylology, associate professor of the Language Theory and Cross-cultural Communication Depatment of the Tver State University, 7 Vasilevskogo Street, Sakharovo, Tver, 170904, е-mail: abtgsha@dep.tver.ru, ph. (007 4822)531682.
