CC BY
167
2. ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ ПРАВА И ГОСУДАРСТВА (СПЕЦИАЛЬНОСТЬ 12.00.01)
2.1. МИДРАШ КАК ТЕХНИКА АНАЛИЗА ТЕКСТОВ ТОРЫ И ОСНОВА ПОСЛЕСИНАЙСКОГО ПРАВОТВОРЧЕСТВА
Калинина Евгения Валерьевна, к.ю.н., доцент. Должность: доцент кафедры теории и истории государства и права. Место работы: Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского, юридический факультет. E-mail: [email protected] Белякова Анастасия Михайловна, к.ю.н. Должность: старший преподаватель кафедры теории и истории государства и права. Место работы: Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского, юридический факультет. E-mail: [email protected] Аннотация: В настоящей статье исследуется сущность мидраша, его приемы и типы, а также его роль в иудейском правотворчестве.
Ключевые слова: Тора, право, мидраш, интерпретация, комментарии норм.
MIDRASH AS AN ANALYTICAL TECHNIQUES FOR TORAH TEXTS PERCEPTION AND AS THE BASICS FOR AFTER-SINAI LEGISLATION AS WELL
Kalinina Evgenia Valerievna, PhD at law, associate professor. Position: associate professor at Theory and History of State and Law chair. Place of employment: Nizhny Novgorod State University named after N.I. Lobachevsky, law department. Email: [email protected]
Belyakova Anastasiya Mikhailovna, PhD at law. Position: lecturer at Theory and History of State and Law chair. Place of employment: Nizhny Novgorod State University named after N.I. Lobachevsky, law department. E-mail: [email protected] Annotation: The article examines the midrash essence, its methods, techniques and types and its role in Jewish legislation as well.
Keywords: Torah, law, midrash, interpretation,
commentary.
За последние несколько лет в юридических науках наметился серьезный сдвиг от жесткого прагматизма в сторону развития духовной составляющей человеческих общностей. В первую очередь, этот процесс затронул сферу теории государства и права и истории правовых и политических учений, обративших свой взор, помимо светских концепций, на учения религиозные, которые содержат, как выясняется, весьма четкую картину оптимальной формы правления, целей и функций государства, взаимоотношений власти и управляемых и, что производит особенное впечатление, дают представление о той или иной системе религиозного права и его теории.
Исходя из этого, нам хотелось бы, на примере иудейской правовой мысли, продемонстрировать, во-первых, что Священные писания не только содержат юридические нормы, но и являются оригинальным материалом для изучения древней теории права; во-вторых, что в религиозном правотворчестве используются средства, сопоставимые с современной нормотворческой практикой. (Здесь, в основном, речь пойдет о толкованиях предписаний Письменной Торы, явив-
шихся основой для создания новых норм, включенных в Устную Тору и изложенных впоследствии в Талмуде)
По мнению ортодоксальных правоведов, Пятикнижие (Письменная Тора) охватывает все сферы общественной и государственной жизни: административные, конституционные, уголовные, имущественные, семейные процессуальные и прочие отношения. Более того, какие бы общественные отношения впоследствии ни зарождались в социуме, даже они зафиксированы в Торе, просто люди еще не распознали в священном тексте соответствующие правила. Поэтому, мудрецам-правоведам дозволено не только разъяснять предписания Синайского Закона, но и путем толкований и целесообразных нововведений развивать Тору. Из рассуждений апологетов традиционного иудаизма, таким образом, вытекает, что Письменное Учение отражает универсальную статику иудейского права, а Устная Тора - его динамику.
Еврейские исследователи, придерживаясь позиции Рамбама делят нормы Устной Торы на: синайские и послесинайские. Последние, в свою очередь, подразделяются ими на три группы:
1) нормы, основанные на драше и логике;
2) гзерот;
3) таканот'.
Под таканот и гзерот понимаются два вида раввинских установлений. Дата их появления, а также основание обязательности их исполнения не всегда известны .
Рав М. Нойгершл в статье «Устная Тора» поясняет: «Многие законы, которые мы выполняем согласно Устной Торе, выучиваются из Письменной с помощью «методов толкования Торы». Эти методы - ключи к пониманию замысла Автора. Они - нечто вроде правил грамматики: смысл, понимаемый с помощью грамматических правил языка, безусловно, будет считаться «явным смыслом» предложения или высказывания. Это относится и к толкованиям Мудрецов. Один из величайших грамматиков Святого языка - Мальбим
- написал книгу под названием «Аелет ашахар», в которой содержатся 613 правил Святого языка. Согласно этим правилам все толкования Мудрецов понятны как объяснения, явно вытекающие из простого смысла Писания в соответствии с установленными правилами грамматики»2.
По нашим наблюдениям, в понятийном аппарате иудейской теории права отсутствует четкая терминология, позволяющая отделить приемы, средства и способы толкования от общетеоретических методов, так как для передачи всех этих значений в теории иудаизма используется понятие «мида» (ивритское слово «мида» (лта) - прием - в этом контексте следует понимать как «путь», «метод», «правило», например, 7
1 Классификация предписаний Устного Закона, предпринятая Рамбамом, имеет галахическое значение. С точки зрения галахи, предписания, входящие в разные группы, отличаются друг от друга. См. предисловие к Кирьят сефер и книге Калмана Каане Хе-кер веиюн, Тель-Авив, 1960, т.1, С.32 - Прим. Хаима Шиммеля, См: Шиммель, Х. Истоки Устного Закона/ Х. Шиммель. -http://toldot.ru/cycles/cycles_11 .Мт1 - Эл. библиотека сайта иудейской культуры «Иудаизм и евреи». Обновление от 08.03.2006
2 Нойгершл, М. Устная Тора / М. Нойгершл. -http://toldot.ru/tora/articles/articles_221.html?template=83 - Эл. библиотека сайта иудейской культуры «Иудаизм и евреи».
мать как «путь», «метод», «правило», например, 7 ми-дот р. Гиллеля, 13 мидот р. Измаила и пр.). Поэтому в переводах с иврита трудов, посвященных мидрашу, чаще употребительны термины типа «приемы толкования» и «методы толкования». Нам бы хотелось соотнести указанные явления со способами и видами толкований, принятыми в российской теории права, найти определенные закономерности, сходства и различия. Для начала, целесообразно остановиться на подходах к уяснению и разъяснению смысла норм Торы, а затем перейти к тонкостям техники толкования.
М. Элон напоминает, что иудейской теории права, при изучении толкований, интерпретаций и комментариев, употребляются термины: мидраш и паршанут. По мнению исследователя, понятие мидраш схоже с понятием I nterpretatio (лат.) в римском праве и Interpretation в английской юриспруденции. По началу, при рассмотрении нормативных актов было принято различать мидраш и Interpretation как анализ внутреннего содержания написанного, попытку вникнуть в дух закона, и перуш и Сот^ю^а^ в качестве объяснения закона, в форме изложения текста более простыми и понятными словами. «С течением времени в галахи-ческих текстах различие между этими терминами стерлись, и понятием паршанут стали пользоваться также и в тех случаях, когда речь шла не о разъяснении слов, а об исследовании содержания того или иного закона. Сегодня это понятие включает в себя оба значения: и то, которое прежде содержалось в понятии «мидраш», и то, что содержалось в понятии «перуш». Мидраш, то есть интерпретация закона, чаще всего осуществлялся в соответствии с установленными правилами, регламентировавшими действия комментатора в процессе толкования; так, мы говорим, например, о «тринадцати правилах толкования Торы», которые являются основным инструментом в исследовании и интерпретации законов Писания»3.
С другой стороны, в ряде источников сопоставляются не столько понятия «мидраш» и «паршанут», сколько - «паршанут» и «даршанут». Например, по мнению рава М. Брука, паршанут и есть интерпретация, то есть «попытка объяснить и прокомментировать значение текста - внимательный читатель работает над тем, чтобы смысл возник из текста, а не проецирует смысл на текст. [...] интерпретация (паршанут) обычно увязывается с предыдущими комментариями и обладает авторитетом связи со всей традицией».
Гомилетика (даршанут) «работает в обратную сторону - она использует текст ТаНаХа (иногда вразрез с дословным пониманием текста) как средство для обоснования идеи автора. Связь с ТаНаХом придает идее автора серьезный авторитет и силу большего влияния на умы (обычно в религиоведческой литературе гомилетика переводится как проповедование.). Гомилетика (даршанут), в принципе, может опираться только на «сознательность» автора»4.
В качестве иллюстрации подобных различий, автор упоминает
литовское и хасидское направления в иудаизме.
Литовское направление, придерживавшееся классического пути изучения традиции отдавало предпочтение паршануту, опиравшемуся «на многовековую традицию комментирования, взаимосвязанную и закрепленную авторитетом поколений мудрецов. Поэтому,
3 Элон, М. Еврейское право. / М. Элон. - СПб.: Изд-во Юридический центр Пресс, 2002. - С. 252
4 По Материалам сайта рава М. Брука
http://meirbruk.net/de/component/content/article/183-2-wavs-to-torah
автор комментария обычно был общепризнанным рав-вином-мудрецом, досконально изучившим труды своих предшественников и эта связь поколений давала уверенность читателям, что текст комментария не противоречит классическим пониманиям».
Для хасидов ориентиром являлась не столько традиция, сколько личность мудрецов-цадиков, «которые порождали «свою» модель понимания мироздания и обычно больше фокусировались не только на понимании текста, но особенно на сознании человека и на путях его совершенствования. Поэтому, порожденные ими модели обращались к Торе за подтверждением авторитетом и черпанием силы. Понятно, что к хасидским текстам по-разному относились литовские и хасидские круги. Обычно классический «литвак» не станет рассматривать хасидскую литературу, потому что он не уверен в том, что автор досконально согласовал свои идеи со всей предыдущей классикой. (Кстати, часто революционность этих идей могла соседствовать с тем, что хасидского автора меньше волновала связь его текста с предыдущими классиками). У самих хасидов отношение к тексту зависел от того - был ли автор Ребе для данного хасида. Т.е. если читатель уважал (и соответственно доверял) личности автора, то его труды входили в его жизнь и часто влияли на нее больше, чем классические литовские книги. Если автор был из другого хасидута, то книга могла (не обязательно) просто игнорироваться. Так сейчас есть классическая дистанция между Хабадом и Брацлавским хасидутом5».
Помимо этого, при уяснении смысла норм Торы часто использовались два подхода: 1) «пшат» - как простой комментарий непосредственного смысла текста (непосредственное изучение и понимание текста Торы) и 2) «драш» - как комментарий текстов, распознавание цели и замыслов Законодателя, нахождение аналогий для случаев, которые не даны в Торе непосредственно.
Самыми ранними комментариями к Торе, сохранившимися до наших дней, считаются Мидрашей-галаха, то есть комментарии галахот, написанные танаями: «Мехилта» - к книге Исход, «Сифра» - к книге Левит, «Сифрей» - к книгам Числа и Второзаконие.
Принято полагать, что основу комментария «пшат» заложил рав Саадья Гаон. Он перевел Священное Писание на арабский и составил к нему свой комментарий, соответствующий требованиям времени. Ученый поставил перед собой цель предложить евреям и всем интересующимся простой и ясный смысл Священного Писания без покровов агады и мидраша. Последующие комментаторы ТаНаХа признавали р. Саадью Гаона «отцом пшата» и «главою комментаторов». Кроме того, в качестве примера использования подхода «пшат» можно привести творчество Раши, его внука и ученика, р. Шмуэля бен Меира (Рашбам) , р. Авраама бен Меира Ибн Эзра и р. Давида Кимхи (Радак) (XII век).
Заслугой Раши является «удобоваримый» комментарий к Библии на основании логики и здравого смысла, облегчающий восприятие Устной Торы, проясняющий суть талмудических диспутов и упрощающий сложные логические аргументы. Несмотря на следование подходу «пшат», он приводит целый ряд агадот и мидрашим, ставших неотъемлемой частью коммен-
По Материалам сайта рава М. Брука
http://meirbruk.net/de/component/content/article/183-2-wavs-to-torah
тария Пятикнижия. В отличие от Раши, Рашбам стремился к максимальной простоте и избегал мидраша.
Известный комментатор и знаток истории иврита р. Авраам бен Меир Ибн Эзра уделял большое внимание этимологии слов и выражений, разъясняя непонятные предписания Торы путем глубокого грамматического анализа6.
Появившаяся в XIII веке книга «Зогар» (Зоар), ставшая одним из основных источников учения Каббалы, укрепила позиции оппонентов подхода «пшат», то есть апологетов техники «драш». Согласно Каббале, понять замысел Торы невозможно, опираясь лишь на буквальное понимание ее текстов7. В «Зогаре» также были зафиксированы четыре пути объяснения Торы:
1) прямой смысл (пшат);
2) намек (ремез);
3) комментирование (драш);
4) тайный смысл (сод).
Если рассматривать мидраш, прежде всего, в качестве техники анализа текста ТаНаХа, использовавшейся раввинами, то необходимо остановиться и на элементах данной техники.
Исследователи выделяют 2 категории мидраша: (а) анализ текста с целью вывести галаху - именуемый «мидраш-галаха»; (б) анализ текста с целью раскрыть намек на некий моральный принцип, установку и т.п., который носит название «мидраш-аггада».
По замечанию известного знатока Талмуда, Н. Пе-реферковича, в Мишне насчитывается около 340 положений, выведенных из ТаНаХа путем толкования, из которых большую часть (217) составляют галахические, т. е. законодательные толкования, остальные 123 являются аггадическими, т. е. направленными не к построению нового закона, а к наглядному пояснению морально-философских взглядов Ветхого Завета8.
В Талмуде описываются стандартные толковательные правила, приемы мидраша, - в оригинале называемые «мидот»9.
Один из ведущих иудейских мудрецов-правоведов, рабби Гиллель в свое время использовал следующие приемы, ставшие основой для дальнейшего развития техники толкования норм Торы:
1) доказательство от меньшего к большему и наоборот (в других переводах - «тем более»);
2) аналогия формы (в других преводах - «равный покрой»);
3) обобщение специального закона (в других переводах - «построение главного»);
4) обобщение 2 специальных законов (в других переводах - «два стиха»);
5) «общее и частное»;
6) аналогия «из другого места» (впоследствии, этот прием стал использоваться под названием геккеш) (в других переводах - «подобное в другом месте»);
7) «умозаключение из контекста» (в других переводах - «вывод из контекста»).
М. Элон заметил следующую закономерность: основе перечисленных выше семи приемов лежат две
6 См. материалы еврейских образовательных сайтов «Хавура» http://www.havura.net и «Иудаика» http://www.iudaicaru.org
7 Лайтман, М. Зоар / М. Лайтман. - 3-е издание. - М.: АСТ: Аст-рель, 2009. - С. 7
8 Талмуд. Том дополнительный (общие сведения). М.: Издатель Л. Городецкий, 2010. - С. 50, 464
9 Талмуд. Том дополнительный (общие сведения). М.: Издатель
Л. Городецкий, 2010. - С. 464
сходные идеи: (1) сравнение двух отрывков и (2) анализ контекста, в котором появляется данный отрывок. Ученый настаивает, что эти приемы не являются изобретением Гиллеля, так как «их природа и суть не оставляет никаких сомнений в том, что и до Гиллеля мудрецы галахи пользовались ими. Тому есть доказательства непосредственно в галахической литературе. Гиллелю же их приписывают, потому что он их сформулировал и выстроил в виде единого списка; возможно, он также дал некоторым из них ныне принятые названия»10.
Приемы, сформулированные рабби Гиллелем, впоследствии дорабатывались и дополнялись другими мыслителями. Наиболее существенный вклад в развитие интерпретационной техники внес рабби Ишмаэль, предложивший 13 приемов, которые затем на протяжении многих веков использовались для уяснения смысла нормативной части Торы. По большому счету, он внес лишь одно существенное новшество, а именно
- прием №13, гласящий: «Противоречие между двумя стихами разрешается с помощью третьего стиха». В остальных же случаях, он либо принимал (приемы №№1, 2, 7), либо объединял (приемы №№3, 4), либо детализировал (прием №5) приемы рабби Гиллеля.
Тринадцать приемов мидраша рабби Ишмаэля выглядят следующим образом.
1. Доказательство от меньшего к большему и наоборот. Норма, сформулированная в Торе по поводу определенного случая, может быть распространена на другой случай, если тот дает еще большие основания для применения этой нормы.
2. Подобное решение, подобная форма. Аналогия, основанная на тождестве слов, фигурирующих в двух законах. Если выражение, употребленное в одном месте Ветхого Завета, допускает различные толкования, то его значение определяется при помощи другой цитаты, где это же выражение допускает лишь одно толкование. Помимо этого, аналогия формы имеет целью не столько выяснить значение того или другого выражения, сколько заполнить пробел в одном законе подробностями, имеющимися в другом. Для этой цели указывается на какое-либо характерное слово, встречающееся в обоих законах»11.
3. Построение общего закона, обобщение. Каждое частное, специальное предписание ТаНаХа имеет применение ко всем аналогичным случаям и должно рассматриваться, насколько это возможно, как общее повеление. Только если Писание тем или иным способом указывает, что данное предписание имеет в виду только упоминаемый единичный случай, оно обобщению не подлежит.
4. Общее перед частным. Когда за общим выражением следует частное, то последнее является ограничителем общего, т. е. частное не иллюстрирует общее правило, а указывает точные пределы применения данного закона, не допускающие никаких распространений.
5. Частное перед общим. Если в начале приводится частное, а за ним следует общее, то пределы частного правила расширяются, включая все то, что может войти в «общее». «Частное», таким образом, является лишь примером к общему правилу.
10 Элон, М. Еврейское право. / М. Элон. - СПб.: Изд-во Юридический центр Пресс, 2002. - С. 279
11 Талмуд. Том дополнительный (общие сведения). М.: Издатель Л. Городецкий, 2010. - С. 59.
6. Частное выражение между двумя общими. Частное, находящееся между двумя общими, рассматривается как комбинация двух предшествующих случаев. В самом деле: за первым общим следует частное, -следовательно, содержание закона ограничивается пределами частного, но за частным здесь следует еще общее, - следовательно, содержание закона должно расшириться включением новых объектов: эти объекты, однако, должны быть однородны с данным частным.
7. Необходимое согласование общего с частным и наоборот.
8. Когда отдельный объект, подходящий под общий закон, упоминается особо, то это сделано для того, чтобы по нему судить об общем законе.
9. Если отдельный случай, подходящий под общий закон, упомянут особо, то на этот случай суровость общего закона не распространяется, снисходительность же распространиться может.
10. Если отдельный случай, подходящий под общий закон, упомянут особо и в различном смысле, то на этот случай распространяется как суровость, так и снисходительность закона.
11. Когда отдельный случай, подходящий под общий закон, упомянут с новым акцидентом (шп ~т), то его нельзя уже подводить под общий закон, разве если это сделало само Писание.
12. Закон толкуется сообразно занимаемому им месту (по предшествующему и последующему)
13. Противоречие между двумя стихами разрешается с помощью третьего стиха. Здесь мы наблюдаем способы разрешения юридических коллизий.
М. Элон, в попытке упорядочить указанный спектр приемов мидраша, распределяет их на два типа:
I) поясняющий мидраш, который объясняет стихи Торы и ее отрывки;
II) мидраш-аналогия, связывающий разные темы с целью расширения еврейского права и разрешения новых проблем.
Учитывая сущность изучаемых приемов, к поясняющему мидрашу следует отнести правила №4-№13 из списка рабби Ишмаэля. Помимо этого, внутри данного типа, исследователь разбивает приемы на четыре группы: 1) общее и частное (приемы 4-7); 2) включение в общее с последующим отдельным упоминанием (приемы 8-11); 3) вывод из контекста и из последующего текста (прием 12); 4) противоречие двух стихов (прием 13).
Соответственно, к типу мидраша-аналогии причислены три первых приема: «доказательство от меньшего к большему и наоборот», «аналогия формы» и «построение общего закона, обобщение», а «также прием «приравнивания», который не входит в список тринадцати, но считается в Талмуде отдельным приемом»12. Кстати, отметим, что сам М. Элон рассматривает «приравнивание» не просто в качестве приема, но возводит последний в тип мидраша, так называемый «приравнивающий мидраш»13, воспринимаемый автором синонимично мидрашу-аналогии14.
12 Элон, М. Еврейское право. / М. Элон. - СПб.: Изд-во Юридический центр Пресс, 2002. - С. 282
13 Элон, М. Еврейское право. / М. Элон. - СПб.: Изд-во Юридический центр Пресс, 2002. - С. 287
14 Элон, М. Еврейское право. / М. Элон. - СПб.: Изд-во Юридический центр Пресс, 2002. - С. 286, 287
К вышеобозначенным типам добавляются логический мидраш15 и ограничивающий мидраш16.
Интересно, что средства, причисленные М. Элоном к «арсеналу» ограничивающего мидраша, были значительно ранее и более досконально рассмотрены Н. Переферковичем, который, хоть и не предлагал классификацию типов мидрашей, каковую предпринял М. Элон, тем не менее, полагал, что в ряде приемов заложены некие условия, способствующие восприятию нормы как в ограничительном, так и в расширительном
смысле17.
В ходе исследования приемов и типов мидраша выявляется примечательный факт: несмотря на то, что в еврейской религиозной теории права четко не классифицируются толкования по объему, по способам, видам, тем не менее, тонкости и «хитрости» толковательных техник предполагают использование аналогии права и средств логических, систематических, телеологических семантических, грамматических, позволяющих интерпретировать правила поведения в широком и узком смысле. Помимо этого, спецификой теории еврейского религиозного права является предоставление мидрашу, как технике анализа текстов Священного писания, особой роли в механизме правотворчества, тем самым, включая мидраш в систему юридической техники.
Список литературы:
1. Библия. - М.: Российское Библейское Общество, 2000.
2. Пятикнижие и гафтарот. / Коммент. д-ра Й. Герца.
- М.: Изд-во «Мосты Культуры», «ФЕОР», 2001, «Ге-шарим» - Иерусалим, 5761.
3. Талмуд. / Пер. Н. Переферковича. В 8 т. - М.: Тар-гум, 2006-2010.
4. Элон, М. Еврейское право. / М. Элон. - СПб.: Изд-во Юридический центр Пресс, 2002.
5. Шиммель, Х. Истоки Устного Закона/ Х. Шиммель.
- http://toldot.ru/cvcles/cvcles_11.html - Эл. библиотека сайта иудейской культуры «Иудаизм и евреи».
6. Нойгершл, М. Устная Тора / М. Нойгершл. -http://toldot.ru/tora/articles/articles_221.html?template=83
- Эл. библиотека сайта иудейской культуры «Иудаизм и евреи».
Literature list:
1. Bible. - M.: Russian Bible United Societies, 2000.
2. Pentateuch and Haftorahs. / Comment. By Dr. J. Hertz. - М.: Изд-во «FJCR», 2001, «Gesharim» -Jerusalem, 5761.
3. Talmud / Transl. by N. Pereferkovitch. 8 v. - M.: Targum, 2006-2010.
4. Elon, M. Jewish Law. / M. Elon. - Saint Petersburg Yuridichesky Center Press, 2002.
5. Shimmel, H. Sources of Oral Law/ H. Shimmel. -http://toldot.ru/cycles/cycles_11.html - Electronic Library for the Jewish Culture Site «Judaism and Jews».
6. Noygershl, M. Oral Torah /M. Noygershl. -http://toldot.ru/to ra/a rti cles/a rti cl es_221.html?template=83
- Electronic Library for the Jewish Culture Site «Judaism and Jews».
15 Подробнее об этом см.: Элон, М. Еврейское право. / М. Элон.
- СПб.: Изд-во Юридический центр Пресс, 2002. - С. 282
16 Подробнее об этом см.: Элон, М. Еврейское право. / М. Элон.
- СПб.: Изд-во Юридический центр Пресс, 2002. - С. 282-299
17 Талмуд. Том дополнительный (общие сведения). М.: Издатель Л. Городецкий, 2010. - С. 57-74
Отзыв
научного консультанта на статью Е.В. Калининой и А.М. Беляковой «Мидраш как техника анализа текстов Торы и основа послесинайского правотворчества»
Статья охватывает проблематику истории правовых и политических учений, теории права и такой «молодой», на сегодняшний день, сферы исследований как религии и право. В этом и проявляется актуальность работы, поскольку неутихающий интерес к взаимоотношению светской и духовной власти делает своевременным изучение статуса источников «мирского» и религиозного права, их места в правовом регулировании.
Задача данной статьи, входящей в цикл исследований, как правовой базы иудаизма, так и средств юридической техники, состоит в представлении феномена мидраша, как исконной, специфической техники толкования и не менее оригинального способа правотворчества.
В русскоязычной научной литературе, посвященной теории иудейского права, крайне мало уделяется внимания технике толкования норм Торы, а в источниках, отражающих классификацию приемов толкования, видов и типов мидраша наблюдается расхождение авторов, еще более осложняющее восприятие и без того нелегкого в изучении вопроса. Именно попытка проанализировать имеющиеся сведения о мидраше, изучив талмудический материал и проведение параллелей между техниками интерпретации норм, свойственными современной российской теории права и толковательными традициями еврейского религиозного права составляют научную новизну исследования.
Стоит отметить и доступный стиль изложения, учитывая тот факт, что материал, изучаемая проблематика и рассматриваемый терминологический аппарат непросты для восприятия.
Учитывая вышеизложенное, статья представляет научную ценность и заслуживает опубликования в целях распространения результатов настоящего исследования.
Доктор юридических наук, профессор, зав. кафедрой теории и истории государства и права юридического факультета ННГУ им.Н.И. Лобачевского
Профессор В.Б. Романовская
