CC BY
92К. Б. Петунин
Межвоенная дискуссия о роли танков в британской армии
Проводится обзор основных военных и политических групп, принимавших участие в обсуждении судьбы танковых войск в Великобритании 1920—1930-х гг. Используются архивные материалы, а также стенограммы парламентских дебатов. Показывается наличие в среде британского военного и гражданского руководства различных взглядов на будущее танковых войск в межвоенный период.
Период между двумя мировыми войнами для армий про-мышленно развитых стран был весьма бурным с точки зрения эволюции теории ведения боевых действий. Специалисты занимались осмыслением итогов Первой мировой войны, обсуждали и
прорабатывали новые и старые тактические и стратегические приемы и, наконец, готовили армии к новым возможным конфликтам. Не была исключением и Великобритания. Одним из самых обсуждаемых оборонных вопросов стал вопрос о применении новинки прошедшей войны — танка. Британские военные и политики как представители страны, первой создавшей и массово применившей танк в 1916 г. [23, р. 44—79], активно обсуждали роль этой техники в вооруженных силах.
Традиционно в отечественной и зарубежной историографии положение дел в британских танковых войсках 1920—1930-х гг. характеризуется как застой, одна из причин которого — косность и консерватизм военного и политического руководства, не желавшего принимать новые реалии. Так, британский исследователь Кристер Йоргенсен в книге «Танковая война: стратегия и тактика» пишет:
Те немногие, кто осмелился думать в терминах новой войны, где танк играл ключевую роль, были либо лишены голоса, либо игнорировались. Британия была наиболее ярким примером пренебрежения и невежества. После изобретения оружия британцы отказались от него в пользу возврата к «нормальной» армии [19, р. 19].
В фундаментальном отечественном труде «История Второй мировой войны» при подведении итогов британской межвоенной политики в области развития вооруженных сил также указывалось на то, что «вследствие консерватизма высшего военного руководства Англии вопрос об увеличении количества бронетанковых частей так и не был решен до начала войны» [11, с. 392]. В более поздний период М. Б. Барятинский писал, что «в Англии затянулась дискуссия о роли и месте танков в современной войне. Неопределенность в этом вопросе тормозила разработку соответствующих тактико-технических требований и выдачу заказов промышленности» [10, с. 12].
Чтобы понять, справедливы ли приведенные выше оценки, необходимо рассмотреть три явно выраженных группы военных и политиков, сложившиеся в Великобритании межвоенного периода при обсуждении роли танка в будущих конфликтах. Первая группа настаивала на необходимости полного пересмотра тактики и стратегии ведения войн под воздействием «танкового фактора», что должно было привести к изменению структуры существую-
щих армейских подразделений, а также к созданию новых и упразднению старых. Яркими представителями этого течения являлись Бэзил Лиддел Гарт и Джон Фредерик Чарльз Фуллер. Военные теоретики и практики, они попытались сформулировать новую теорию боевых действий, где танк и механизация рассматривались как революционный инструмент, который должен был положить конец доктрине истощения, очень дорого стоившей стране в годы Великой войны, и заменить ее более рациональным способом достижения победы над противником. Лиддел Гарт полагал:
...Развитие бензинового мотора и гусеничного движителя открыло перспективу создания высокоподвижных механизированных сухопутных войск. Механизация войск, в свою очередь, увеличила шансы разгрома главных сил противника без необходимости ведения крупных сражений. Разгром противника стал возможным благодаря нарушению механизированными войсками линий снабжения и управления противника, а также прорывам танков в глубокий тыл противника. Механизированные сухопутные войска нового типа могут наносить прямые удары в сердце и по нервной системе вражеской страны [12, с. 487].
Фуллер, в свою очередь, указывал на следующее:
.В настоящее время каждая организованная армия стоит на пороге величайшей революции, имевшей когда-либо место в истории сухопутной войны, революции, подобной той, какая была произведена паром в морской войне, а может быть, и еще более решительной... И если в течение XV и XVI вв. изменения в военной организации и снаряжении были вызваны порохом, а в течение XIX в. — силой пара и химией, то сейчас, в XX в., радикальные изменения должны быть вызваны нефтяными двигателями и электричеством, которые совместно с силой пара, взрывчатыми веществами и химией должны вызвать настолько полные изменения во всем военном деле, что возникает необходимость в новом устройстве вооруженных сил. Нельзя поэтому сомневаться в том, что сегодня мы стоим на дороге такой быстрой эволюции, такого развития в области администрации, стратегии и тактики, а через них и в области организации, управления и дисциплины, что эта эволюция фактически превратится в революцию, благодаря которой старое военное искусство окончательно устареет [14, с. 14].
Одним из ключевых моментов, побудивших сторонников «танковой революции» к активным действиям по созданию и продвижению своих теорий, стала необходимость готовиться к вероятным конфликтам. Будучи реалистами, Лиддел Гарт и Фуллер считали войны неизбежными. По их мнению, к вооруженным конфликтам приводили неустранимыме противоречия, возникающие в процессе сосуществования государств [22, р. 18—20], или глубинные процессы в человеческом обществе и особенности сознания [18, р. 3]. По этой причине Фуллер и Лиддел Гарт испытывали серьезные опасения за будущее своей страны в случае возможного нового обострения международных отношений. В работе «Париж, или Будущее войны» Лиддел Гарт писал:
Великая война вызвала прямую гибель восьми миллионов жизней... общая сумма военных расходов составила почти десять миллиардов фунтов стерлингов, наш национальный долг вырос в десять раз. Кроме того, долгие годы страданий и лишений так подорвали физическое здоровье народов, что они стали легкой добычей эпидемий, а чудовищный грипп 1918 и 1919 годов привел к жертвам среди гражданского населения мира, более чем в два раза превышавшим боевые потери. Ясно, что дальнейшие войны, проводимые подобными методами, должны означать крах западной цивилизации1 [22, р. 3].
Фуллер и Лиддел Гарт считали танки ядром новой армии. Конечно, в первые послевоенные годы эти бронированные машины все еще оставались громоздкими, тихоходными и малонадежными агрегатами. Однако прогресс не стоял на месте, и уже в 1923 г. заместитель военного министра подполковник Уолтер Гиннес заявил:
Значительные успехи были достигнуты в конструкции танка. В то время как пробег последней модели танка, доступной во время войны, составлял всего 150 миль2, а скорость 8 миль в час, нынешние модели имеют пробег, равный 1000 миль, и скорость 25 миль в час [1].
Принимая во внимание положительные изменения в конструкции танков, сторонники «танковой революции» видели
1 Здесь и далее перевод автора.
2 Одна британская миля = 1,60934 км.
в этих машинах решение всех военных проблем. Использование танков, с их точки зрения, должно было привести к созданию высокомобильных, хорошо вооруженных и защищенных броней профессиональных армий, основной особенностью которых, что считалось немаловажным для Великобритании, стала бы малочисленность. Лиддел Гарт полагал, что танки могут избавить от длительных и тяжелых войн в будущем. По его мнению, эти машины были способны наносить деморализующие и дезорганизующие удары по тылам, коммуникациям и штабам противника, тем самым способствуя скорейшей победе и существенному сокращению жертв [23, р. 100—115].
Фуллер также видел в танке средство избавления от необходимости иметь большие армии, при этом отводя бронированным машинам не только роль основы маневренных подразделений, призванных наносить удары по «нервным центрам» противника, но и функцию средства прорыва обороны противника, самоходной и противотанковой артиллерии. «Следует помнить, — писал Фуллер, — что танк — не что иное, как установка для полевого орудия» [14, с. 35]. Он предполагал, что «танк будет быстро и революционно менять существующие методы ведения войны. Кавалерия, скорее всего, исчезнет, за исключением, возможно, конной полиции, пехота может стать "королевой крепостей", но на поле боя правление этого монарха быстро подходит к концу» [19, р. 163]. Размер же самих армий, построенных вокруг танка, по его мнению, будет регулироваться не желанием армейских и политических кругов, а экономическими причинами, так как ни одна страна не сможет иметь больше нескольких тысяч единиц танков вследствие их крайней дороговизны [14, с. 20]. Танк, таким образом, рассматривался как универсальный ответ на новые вызовы, порожденные Первой мировой войной.
Говоря о составе бронетанковых подразделений, Фуллер настаивал на необходимости разработки и включения в них трех типов машин, способных осуществить поиск противника, прикрытие своих сил и нанесение удара: разведывательных, артиллерийских и боевых (штурмовых) танков соответственно. Эти типы бронированных машин, в свою очередь, должны были подразделяться на несколько подклассов: танки для ближней и дальней разведки, отличающиеся скоростью и габаритами, артиллерийские танки ближнего и дальнего действия, задумывавшиеся как
дальнобойные самоходные гаубицы и скорострельные истребители вражеских танков-разведчиков, а также штурмовые танки и танки-преследователи, особенностями которых стали бы толстая броня у первых и высокая скорость у вторых. Само же танковое соединение Фуллер видел состоящим из двух крыльев — танкового и противотанкового. На марше первое крыло должно было прикрывать второе, которое в случае остановки разворачивалось бы в оборонительные порядки, осуществляя защиту основных и вспомогательных подразделений [14, с. 37—39]. Что касается места пехоты в «идеальных» армиях будущего, то Фуллер низводил этот род войск до роли полицейских сил и гарнизонов крепостей, утверждая, что «соединение танков с пехотой равносильно запряжке трактора в пару с ломовой лошадью. Требовать от них совместного действия под огнем абсурдно» [14, с. 30].
В свою очередь Лиддел Гарт, рассуждая о составе бронированных подразделений будущего, видел их смешанными, оставляя пехоте место в строю рядом с бронированными машинами, но при этом оснащая ее новым оружием и средствами передвижения [22, р. 65]. Понимая, что на полную реорганизацию вооруженных сил нужно много времени и средств, Лиддел Гарт отводил армии некий переходный период, на протяжении которого пехотные подразделения, находящиеся в составе танковых подразделений и вооруженные большим количеством пулеметов, должны были передвигаться на обычных автомобилях, однако со временем их предполагалось заменить полностью закрытыми бронетранспортерами, позволяющими защищать солдат не только от пуль и осколков, но и от отравляющих веществ. В будущем Лиддел Гарт, как и Фуллер, предсказывал возможное «вымирание» пехоты как рода войск, однако не вследствие господства тяжелой бронетехники, а в результате тотального и широкомасштабного применения химического оружия в будущих войнах [22, р. 79].
Группа сторонников «танковой революции», возглавляемая Лиддел Гартом и Фуллером, оказала существенное влияние на танковые войска межвоенного периода и не только в Великобритании, но и за ее пределами. В Германии труды Фуллера и Лиддел Гарта тщательно изучались такими военачальниками, как Гейнц Гудериан, а в Советском Союзе и Чехословакии работы Фуллера были переведены и изданы большими тиражами [16, р. 1]. В СССР теории Лиддел Гарта и Фуллера всесторонне анализирова-
лись в монографии «Моторизация и механизация армий и война», написанной М. Н. Тухачевским под псевдонимом «Тау» и предназначенной для курсантов военных вузов и командиров РККА [13]. В самой же Великобритании идеи Фуллера и Лиддел Гарта послужили, в числе прочих, толчком к созданию в 1927—1928 гг. Experimental Armoured Force — экспериментальных бронированных сил, целью которых являлась проверка на практике ряда новшеств, связанных с танками и механизацией [17, p. 61—67]. О самом же Фуллере в ходе дебатов в парламенте, посвященных дальнейшему развитию вооруженных сил, военный министр Лэминг Уортингтон-Эванс отзывался как о «талантливом офицере, проводящем специальные исследования в вопросах механизированной войны, чьи знания и методы руководства помогут дальнейшему развитию механизации» [2]. Не все идеи «танковых революционеров» были приняты в армейской среде или выдержали проверку временем: впрочем, это не означало, что они не были услышаны современниками.
Второй группой, образовавшейся в ходе рассмотрения роли танка в британских вооруженных силах межвоенного периода, стали военные и политики, всецело поддерживавшие танк, но не считавшие его чем-то революционным. Сторонники этой точки зрения выступали за использование нового вида оружия путем включения танков в состав действующих подразделений и подчинения бронетехники их нуждам. Большую часть этих людей составляло так называемое «кавалерийское лобби», видевшее в танке своеобразную альтернативу кавалерии и предлагавшее заменить быстрыми и легкими танками лошадей, оставив методы их применения неизменными. Общий настрой этих военных и политиков можно выразить высказыванием британского фельдмаршала Дугласа Хейга, заявившего в 1925 г.:
Некоторые энтузиасты сегодня говорят о вероятности отмирания кавалерии и пророчествуют, что самолет, танк и автомобиль заменят лошадь в будущих войнах. Я полностью за танки и самолеты, но они только аксессуары к человеку и лошади [20, p. 19].
Подобный подход был весьма распространен не только в 1920-е, но и в 1930-е гг. Например, при обсуждении реформирования кавалерийских подразделений весьма популярна была мысль, озвученная в 1921 г. на заседании парламента майором
Китом Фрейзером, предлагавшим придать кавалерии легкие танки [3]. А в 1928 г. в выводах комиссии по реорганизации и перевооружению кавалерии при Комитете имперской обороны указывалось на тот факт, что «легкие танки, без сомнения, могут заменить лошадь для достижения многих целей на ряде театров военных действий... но они не могут выполнять все функции кавалерии» [25, р. 6]. В том же документе упоминалось мнение генерала А. Годли, возглавлявшего Южное командование Великобритании, о том, что бронетехника, особенно бронеавтомобили и легкие танки, должны входить в состав кавалерийских частей, а не Королевского танкового корпуса [25, р. 5]. Будучи последовательным сторонником сохранения кавалерии, Годли активно отстаивал идею ее сохранения, путем оснащения новыми образцами бронетехники. Годом позже, при обсуждении в Комитете имперской обороны ситуации с механизацией войск в колониях, командующий войсками в Трансиордании, полковник К. А. Шут рекомендовал придать легкие танки верблюжьей кавалерии [27, р. 2]. Позднее, в 1932 г., Аллен Батерст, военный в отставке, бывший активным членом межвоенного парламента и занимавший ряд должностей, в том числе связанных с вопросами обороны, при обсуждении вопросов перевооружения утверждал: только действуя в составе кавалерии либо ее методами, танки могут принести хоть какую-нибудь пользу. В случае же независимых действий в отрыве от основных сил эти машины, годящиеся лишь для получения тактического преимущества, обречены на выход из строя и уничтожение [4].
Можно сказать, что точка зрения сторонников интеграции танков в структуру действующей армии и подчинения бронированных машин ее запросам без существенного изменения кадрового состава и численности существующих подразделений оказалась решающей для британских танковых войск в 1920—1930-х гг. Именно подобный подход породил разделение британских танков на кавалерийские и пехотные, призванные заменить собой лошадей в атакующих порядках кавалерийских подразделений и поддерживать наступающую в пешем строю пехоту. Лиддел Гарт в мемуарах возложил именно на «кавалеристов» большую долю вины за первоначальные неудачи британцев в годы Второй мировой войны [21, р. 77], однако в дальнейшем признавал, что анало-
гия между лошадью и танком в общем-то способствовала продвижению нового оружия [12, с. 487].
Третьей, малочисленной, но все же оказавшей влияние на развитие британских танковых войск, группой были военные и политики, выступавшие против танка как такового. Их аргументация была различна: начиная с констатации ненужности такого оружия, как танк, в мирной Европе, где не только разработка и производство новых моделей танков, но даже маневры с использованием имевшейся техники станут пустой тратой денег [5], и заканчивая утверждениями об общей неэффективности танка с учетом прогресса в области противотанкового оружия и таких его недостатков, как плохой обзор, высокое потребление топлива и слабая приспособленность для ряда колониальных театров военных действий [6]. При этом одним из основных аргументов выступала высокая стоимость как разработки, так и производства и эксплуатации бронированных машин, сопряженная с их быстрым устареванием. Характерным примером подобного подхода может быть высказывание А. Батерста, указавшего на тот факт, что «кавалерийский полк стоит 87 700 фунтов стерлингов, в то время как танковый батальон обходится в 192 900 фунтов стерлингов в год. <...> Я думаю, что мы не можем позволить себе иметь больше танков, чем необходимо для экспериментальных целей.» [7]. Нельзя сказать, что эти доводы были чем-то исключительным. Так, Черчилль в 1920-х гг. выступал за производство лишь нескольких единиц танков для экспериментов в этой области [8].
Безусловно, противники бронированных машин в определенной мере замедлили развитие танковых войск в межвоенной Великобритании, однако не свели его к минимуму. Само же неприятие танков обусловливалось традиционным для многих недоверием ко всему новому и не прошедшему испытания временем. Результатом деятельности «танковых антагонистов», добивавшихся либо полного отказа от танка в армии, либо сведения количества этих машин к самому минимуму, в большинстве случаев становилось сокращение ассигнований на танковые войска и перераспределение средств оборонного бюджета на другие программы. Примером могут служить вдвое большие затраты на кавалерию, чем на танковые войска, даже в 1936 г. [9]. Особенно сильно уменьшение затрат сказывалось на танковых подразделе-
ниях территориальной армии, и без того страдавшей от скудного финансирования.
После рассмотрения аргументации основных военно-политических групп, оказывавших воздействие на развитие танковых войск в межвоенный период, можно заметить, что в Великобритании тех лет отсутствовала описываемая рядом исследователей некая объединенная оппозиция внедрению танка в армии. На деле имела место традиционная не только для британского общества борьба групп и мнений. При этом общий вектор обсуждения развития танковых войск был далек от негативного, а скорее направлен в сторону аккуратной и постепенной интеграции нового оружия в действующую армейскую систему, что можно назвать победой сторонников танка как еще одного дополнения к действующей армейской структуре. Но среди итогов дискуссий оказалось и ограничение самостоятельности танковых соединений и подчинение их нуждам других армейских частей. Негативные последствия подобной организационной структуры проявились на начальном этапе Второй мировой войны. В целом же британские военные и политики продемонстрировали не больший консерватизм, чем их коллеги из других промышленно развитых держав. Примером подобной инертности в вопросе развития вооруженных сил могут служить небезызвестные оборонительные рубежи — линия Зигфрида в Германии и линия Мажино во Франции, стоившие бюджетам обеих стран астрономических сумм, выделенных в ущерб другим оборонным проектам, но совершенно не оправдавших возложенных на них надежд. Вряд ли уместно говорить и о затянутости дискуссии о роли танка в британской армии. Подобные споры велись во всех промышленно развитых странах как в межвоенный период, так и позже; более того, продолжаются они и по сей день. А то, что в обсуждении судьбы танка в Великобритании 1920—1930-х гг. принимал участие столь широкий круг лиц — от политиков и военных до писателей и журналистов популярных газет, — свидетельствует лишь о повышенном внимании к этой военной новинке и больших надеждах, возлагаемых на нее.
Говоря же о повальной косности и неприятии всего нового в среде британских военных, не стоит забывать о том факте, что самые яркие сторонники танков, Фуллер и Лиддел Гарт, не были отлучены от Военного министерства, а как раз наоборот, оказывали определенное влияние на развитие вооруженных сил страны.
Например, Фуллер в межвоенные годы занимал должности главного инструктора в Камберли и военного помощника начальника Имперского генерального штаба, а Лиддел Гарт имел большое влияние на военного министра Лесли Хор-Белиша [15, p. 110— 121]. К тому же некоторые «антитанковые» решения британского руководства носили чисто финансовый характер и были вызваны не неприятием нового рода войск, а экономическими причинами. Что же касается «застоя» в танковых войсках и отказа от инновационных вооруженных сил, ядром которых стал бы танк, в пользу «возврата к традиционной армии», то основной причиной этого явилась не косность британского руководства, а скорее общая направленность британской военной политики. Согласно ей основным предназначением британских вооруженных сил была защита интересов короны в колониях, в то время как крупных боевых действий в Европе в обозримом будущем не планировалось. Об этом недвусмысленно говорится в меморандуме военного министра Л. Уортингтона-Эванса от 19 июля 1927 г. [26, p. 1]. В этом же документе прямо указывается на ненужность и дороговизну танков в подобных условиях. Вполне естественно, что такой подход к формированию вооруженных сил привел к уменьшению ассигнований на развитие танковых войск, а следовательно, и к сокращению их состава. Однако, несмотря на сложившую в межвоенные годы ситуацию, в Великобритании шла активная дискуссия о месте танка в армии и дальнейших перспективах этого вида военной техники. И хотя многими «плодами» данной дискуссии воспользовались за рубежами Великобритании, а последнее слово осталось за сторонниками традиционной армии и экономии бюджета, причиной этому была не общая косность британского руководства, а ряд объективных факторов.
Список источников и литературы
1. Архив стенограмм британского парламента, HANSARD 1803— 2005. URL: http://hansard.millbanksystems.com/commons/1923/mar/15/ army-estimates-1923-24 (дата обращения: 18.09.2015).
2. Архив стенограмм британского парламента, HANSARD 1803— 2005. URL: http://hansard.millbanksystems.com/commons/1927/ mar/07/six-l-worthington-evans-statement (дата обращения: 03.12.2015).
3. Архив стенограмм британского парламента, HANSARD 1803— 2005. URL: http://hansard.millbanksystems.com/commons/1921/apr/20/ disbandment-of-british-cavalry-regiments (дата обращения: 23.12.2015).
4. Архив стенограмм британского парламента, HANSARD 1803— 2005. URL: http://hansard.millbanksystems.com/commons/1932/mar/08/ number-of-land-forces (дата обращения: 17.12.2015).
5. Архив стенограмм британского парламента, HANSARD 1803— 2005. URL: http://hansard.millbanksystems.com/commons/1928/jul/02/ military-manoeuvres-1928-military (дата обращения: 01.12.2015).
6. Архив стенограмм британского парламента, HANSARD 1803— 2005. URL: http://hansard.millbanksystems.com/commons/1928/mar/20/ army-estimates-1928 (дата обращения: 23.12.2015).
7. Архив стенограмм британского парламента, HANSARD 1803— 2005. URL: http://hansard.millbanksystems.com/commons/1928/mar/ 08/territorial-army (дата обращения: 15.12.2015).
8. Архив стенограмм британского парламента, HANSARD 1803— 2005. URL: http://hansard.millbanksystems.com/commons/1920/mar/ 09/tasks (дата обращения: 09.12.2015).
9. Архив стенограмм британского парламента, HANSARD 1803— 2005. URL: http://hansard.millbanksystems.com/commons/1936/mar/12/ number-of-land-forces (дата обращения: 03.12.2015).
10. Барятинский М. Б. Танки Второй мировой. М., 2009.
11. История Второй мировой войны 1939—1945 гг. / под ред. Г.А. Деборина. М., 1974. Т. 2: Накануне войны.
12. Лиддел Гарт Б. Стратегия непрямых действий. М., 2014.
13. Тау. Моторизация и механизация армий и война. М., 1933.
14. Фуллер Дж. Ф. Ч. Операции механизированных сил. Лекции по 3-й части Полевого устава. М., 1933.
15. Bassford С. Clausewitz in English: The Reception of Clausewitz in Britain and America, 1815—1945. N.Y., 1994.
16. ^malles M. Lecture On FRS III Revisited: The Tactical Thought Of J.F.C. Fuller Applied To Future War. Kansas, 1988.
17. Fletcher D. Mechanised Force: British Tanks Between the Wars. L., 1991.
18. Fuller J. F. C. Armored Warfare. Westport, 1983.
19. Fuller J. F. C. The Reformation of War. L., 1923.
20. Jorgensen С. Tank Warfare: Strategy and Tactics — The Illustrated History of the Tank at War 1914—2000. L., 2001.
21. Liddell HartB. Memoirs. N.Y., 1965. Vol. 1.
22. Liddell Hart B. Paris, or the Future of War. N.Y., 1972.
23. Liddell Hart B. The British Way in Warfare. L., 1932.
24. Liddell Hart B. The Tanks. The History of the Royal Tank Regiment 1914—1945. L., 1959. Vol. 1.
25. Strength and Organisation of the Cavalry of the Line, 4 June, 1928 // National Archives of Great Britain, Public Record Office (NAGB PRO) CAB 24-195-28.
26. The Preparation of the Army for War. Memorandum by the Secretary of State for War, 19th July, 1927 // NAGB PRO. CAB 24-188-7.
27. Trans-Jordan Frontier Force. Proposals for Mechanization of Native Units. 29 October, 1929 // NAGB PRO CAB 24-207-13.
Об авторе
Константин Борисович Петунин — аспирант, Институт гуманитарных наук Балтийского федерального университета им. И. Канта (Калининград).
E-mail: konstantin.pet.rf@mail.ru
