CC BY
78
МЕЖРЕГИОНАЛЬНОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ РОССИИ И КИТАЯ НА ПРИМЕРЕ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА*
УДК 32(571.6)
На сегодняшний день весьма актуальной становится концепция регионализма, как целенаправленной политики государств и их отдельных регионов по организации политического и экономического процесса сотрудничества в регионе и приданию ему системного характера. К этой модели можно попытаться отнести межрегиональное взаимодействие России и Китая.
Официальная позиция по этому вопросу озвучивается лидерами двух государств [4] и заключается в том, что в сотрудничестве между субъектами России и регионами Китая сохраняются тенденции к углублению наработанных межрегиональных контактов и расширению их географии, а также наблюдается заметный рост активности субъектов Российской Федерации по отношению к китайским регионам.
Также на высшем уровне, например, на встречах В.В. Путина и премьера Госсовета КНР Вэнь Цзябао, регулярно говорится об укреплении межрегионального сотрудничества и разработке Программы сотрудничества между регионами Дальнего Востока РФ и Северо-Востока КНР [14]. Однако процесс принятия финансово-экономических решений неизменно переносится в политическую сферу. Система сотрудничества выстраивается не столько исходя из целесообразности развития регионов, сколько для решения экономических и в большей степени политических задач центра. Подобная политика больше подходит для небольшого унитарного государства, нежели для огромной федерации. З. Бжезинский анализирует развитие федерации как формы государственного устройства РФ и отмечает, что: «Первоначально слово «федерация» было наполнено реальным содержанием - особенно в плане местного самоуправления, а значит и права регионов распоряжаться местными финансами...» [2]. С течением времени ситуация в целом меняется. Правительство
Д.В. БУЯРОВ
РФ, позиционирующее страну, как федеративное государство, на деле управляет ею как унитарной страной.
Российский Дальний Восток уже давно добивается крупных ассигнований на модернизацию инфраструктуры, строительство жилья и др. Пренебрежение центра и ограниченность средств, имеющихся в распоряжении местных органов власти, ведут к тому, что жители региона уезжают в западные области России, что усугубляет последствия демографического кризиса и уменьшает шансы выгодного сотрудничества с близлежащими зарубежными странами. Общие трудности развития восточных регионов осложняются последствиями экономического кризиса. Примечательно, что на форуме в Давосе В.В. Путин сказал, что в условиях нарастающего мирового финансового кризиса необходимо оградить регионы от чрезмерного государственного вмешательства [3]. Однако на практике ситуация выглядит несколько иначе. Центральное правительство РФ стремится контролировать всю внешнеэкономическую деятельность регионов, причем иногда даже в большей степени, чем это характерно например для КНР.
Внешнеэкономическая деятельность Российского правительства на Дальнем Востоке находит не так много сторонников среди местного населения, которое считает, что федеральный центр недостаточно регулирует торговлю со странами СевероВосточной Азии и в то же время решает эту проблему исключительно в форме запретительных мер. Так, например, ограничения на импорт японских автомобилей и челночной торговли (сокращение веса багажа с 50 до 35 кг) усиливают общественное мнение об игнорировании правительством потребностей дальневосточников.
В то же время внешняя политика России сопровождается стремлением ограничить доступ Китая к энергетическим ресур-
* Статья подготовлена при поддержке гранта Минобрнауки РФ №РНП.2.1.3/9622 «Региональная политика России на Дальнем Востоке: перспективы реализации в современных условиях».
сам постсоветских Центрально-Азиатских республик. Из-за опасений России, связанных с усилением Китая в долгосрочной перспективе, тактическое сотрудничество между странами сопровождается в стратегическом плане взаимной подозрительностью.
В Китае реализуется программа укрепления регионов, которая выражается в освоении западных территорий, подъеме центральных районов и Плане возрождения Северо-Востока Китая [8]. В России также утверждена целевая программа «Экономического и социального развития Дальнего Востока и Забайкалья на период до 2013 г.». Но ее реализация в отличие от китайской программы затягивается и к окончанию сроков ожидаемые результаты, вероятнее всего, не будут в полной мере соответствовать запланированным. К тому же сама программа нацелена не столько на развитие, в том числе социальное, непосредственно регионов, сколько на реализацию общегосударственной стратегии, в основе которой лежат опасения по поводу усиления роли Китая на Дальнем Востоке. Также внимание центра к Дальнему Востоку может означать и то, что федеральные власти опасаются возникновения сепаратизма в отдаленных регионах.
Как отмечает С. Певцов: «Если у регионов не будет свободы в реализации всех вещей - экономических, политических, социальных, то никто здесь задерживаться по-прежнему не будет» [13]. По словам А. Губина, тезис президента о том, что «Москва делает все не ради внешнеполитических успехов, а ради дальневосточников, удачен, но вызывает усталую улыбку» [13]. Это свидетельствует об определенном разочаровании населения Дальнего Востока в политическом и экономическом курсе правительства.
По мнению В.Л. Ларина, российская столица зачастую не хочет (или не может) понимать и решать нужды регионов. Он пишет: «Порой возникает ощущение, что Москва просто боится развития этих (т.е. региональных) связей, возможно потому, что не в состоянии ими управлять... она с завидным постоянством тормозит выполнение давно принятых на самом высоком уровне решений» [8, с. 45]. В данном случае речь идет о ряде конкретных проблем, например, оставляет желать лучшего состояние пограничных переходов на российской стороне. Также данную тенденцию иллюстрирует вопрос о строительстве моста через р. Амур в районе г. Благовещенска, соглашение о котором было подписано в
Москве еще в 1995 г., но так и не реализовано до сих пор.
Осуществление совместных межрегиональных проектов - это важная задача центральных и региональных властей двух стран, однако полная гармонизация целей и задач сторон является сложным и противоречивым процессом. Китай рассматривает совместные проекты в первую очередь с позиций развития собственных территорий, что естественно для него. Для России такой подход не всегда приемлем, что иногда приводит к росту взаимного недоверия.
Нереализованность части проектов, необходимых для населения Дальнего Востока, и в то же время значительные уступки Китаю в рамках стратегического партнерства со стороны Российского правительства, способствует сохранению и дальнейшему развитию «комплекса обид» дальневосточников в отношении центра. Так, некоторые крупные программы центрального правительства воспринимаются достаточно неоднозначно.
В 2009 г. президент Д.А. Медведев и председатель КНР Ху Цзиньтао одобрили программу, изложенную в соглашении о сотрудничестве на 2009-2018 гг. между регионами Дальнего Востока и Восточной Сибири РФ и Северо-Востока КНР. Документ включает 205 ключевых проектов в приграничных регионах двух стран. Как следует из программы, подходы к сотрудничеству у двух стран разные. Практически все проекты на территории России основаны на добыче дальневосточного и восточносибирского сырья. РФ готова отдать в совместную разработку месторождения каменного угля, железной руды, драгоценных металлов, апатитов и молибдена и др. Китайская же сторона будет организовывать на северо-востоке страны выпуск высокотехнологичной продукции. Таким образом, сотрудничество предполагается строить по принципу «наше сырье - ваши технологии». Населением Дальнего Востока это соглашение рассматривается в качестве продолжения превращения России в сырьевой придаток Китая.
При этом ряд положительных моментов программы сотрудничества, в зеркале общественного мнения, уходит на второй план либо теряется вовсе. На первых позициях оказывается убеждение в том, что подобное партнерство осуществляется не в интересах дальневосточников, а в интересах Москвы, причем не столько экономических, сколько политических. На фор-
мирование подобного мнения влияет ряд следующих обстоятельств.
Во-первых, программа не предусматривает комплексной или частичной модернизации производственной базы Восточной Сибири и Дальнего Востока. К тому же продажа природных ресурсов, в том числе не возобновляемых, в современных условиях развития является частью недальновидной экономической политики.
Во-вторых, ведущие экономисты и ряд чиновников сходятся во мнении, что свободного трудоспособного населения вышеуказанных регионов будет недостаточно для работы в рамках заявленных проектов. Учитывая, что миграции из западных субъектов РФ не предвидится, - потребуется приток трудовых мигрантов (до 600 тыс. человек) извне, в том числе и из КНР. А дополнительное увеличение числа китайских мигрантов (легальных и нелегальных) не может быть воспринято населением Востока России положительно.
В Дальневосточном регионе демографическая напряженность является фактором «долгосрочного действия» [16, с. 179], что обусловлено непрекращающимся оттоком трудоспособного населения региона в центральные районы страны и увеличением демографического дисбаланса между Дальним Востоком РФ и Северо-Востоком КНР.
В результате проблема отношения к центральной власти формируется не столько под влиянием «угрозы китайской экспансии», сколько вследствие обиды на отношение правительства к Дальневосточному региону не как к одной из важнейших частей страны, а как к «колониальным владениям», ресурсы которых необходимо успеть использовать.
Китайские специалисты прямо озвучивают интересы КНР на Дальнем Востоке РФ. Они отмечают, что соседние регионы России и Китая могут найти беспроигрышный способ инвестиционного сотрудничества для совместного освоения природных ресурсов [17, с. 57]. При активном привлечении российских ресурсов развитие промышленной базы Северо-Востока Китая будет весьма перспективным, а также представляется возможным привлечение рабочей силы из Китая в Россию [18]. Таким образом, вполне очевидно, что в основе межрегионального сотрудничества РФ и КНР лежит заинтересованность Китая в дальневосточных ресурсах и возможности осуществлять трудовую миграцию. Однако следует помнить, что официальная пози-
ция Российского правительства и местное общественное мнение несколько расходятся по этому вопросу.
Южные районы российского Дальнего Востока находятся в зоне интенсивных кросс-культурных российско-китайских взаимодействий. В рамках этого взаимодействия для живущих здесь российских граждан понятие «китайская угроза» чаще всего отождествлялась и отождествляется с понятием «китайская экспансия» [11, с. 10]. В то же время и в самом Китае среди обывателей существуют подпитываемые страхи перед «угрозой с севера». Но для Китая движение в северном направлении АТР просто необходимо.
Примечательно, что свои национальные интересы, которые на сегодняшний день находятся преимущественно в области экономики, Китай связывает с политическими и экономическими интересами России. Декларируется, что «развитие ресурсов должно быть неизменной долговременной политикой России, если она действительно жаждет участвовать в региональных экономических процессах» [19, с. 111]. В работах китайских авторов утверждается, что укрепление экономических связей с Китаем будет оказывать благоприятное воздействие на расширение влияния России в АТР.
Однако возникают опасения, что Китай продолжит наращивание своей мощи, в том числе военной и политической, и станет все напористее проецировать ее на регион, и в том числе на Россию [1, с. 330]. Данные опасения характерны как для российского дальневосточного населения, так и для правительства. У некоторой части населения такие настроения приводят к негативному отношению к китайской культуре и ее носителям (неприятие граждан КНР) и синофобии. А у федерального правительства подобные опасения находят выражение в осуществлении курса «стратегического партнерства», как определенной попытке задобрить Китай.
В то же время, как справедливо отмечает Р.Н. Паршуков: перед Россией на сегодняшний день стоит не китайский, а русский вопрос [12, с. 137]. Иначе говоря, сможет ли Россия выйти из кризиса и стать свободной и сильной как экономически, так и политически. Усиление Китая, в том числе и на региональном уровне, происходит на фоне недостаточного развития Дальнего Востока РФ и недостаточного внимания к данному региону со стороны центрального правительства. Отставание
региона не может быть компенсировано улучшением политических отношений между двумя странами, тем более что и в этой сфере имеются противоречия.
Несмотря на определенные опасения населения Дальнего Востока относительно Китая, российско-китайские межгосударственные отношения оцениваются большинством (53,6%) как хорошие [5, с. 74]. Причем данные оценки зависят не от эффекта политических новостей, а от повседневных контактов с китайцами и связей с Китаем (шопинг, отдых и др.). Также примечательно, что по результатам опроса молодежи Приморья, проведенного в 2006 г., только 13% респондентов оценивали политику китайского правительства, как источник угроз России в АТР. Зато неправильная политика Российского правительства заняла первое место среди перечня потенциальных угроз [8, с. 44].
Часть населения Дальнего Востока считает, что отношения Москвы и Пекина имеют гораздо меньше проблем, чем российско-китайские связи на уровне регионов, в том числе и между отдельными людьми. Также определенную проблему представляют алармистские прогнозы социально-экономического развития Дальнего Востока, которые популярны в региональной прессе и научной печати и которые прочно укоренились в дальневосточном общественном мнении. Среди них выделяется чувство незащищенности от возможных внешних угроз. К числу последних можно отнести не только нерегулируемую китайскую миграцию, но и комплексную активизацию Китая в АТР на фоне не слишком эффективной политики России по отношению к ряду стран Азиатско-Тихоокеанского региона, что не может быть компенсировано двухсторонними отношениями стратегического партнерства.
Китайские исследователи так же, как и часть российских ученых, отмечают, что движущей силой стратегического партнерства является мотивация государственных интересов [10, с. 590]. При этом не всегда государственные интересы, формулируемые центральным правительством, совпадают с реальными интересами всех регионов федерации.
Как отмечает В.Л. Ларин: «В подсознании большинства российских и советских деятелей, планировавших и проводивших в жизнь дальневосточную политику России, всегда лежали и сегодня присутствуют опасения утраты этих территорий, готовность пожертвовать ими в интересах и нуждах
европейской метрополии. За полтора столетия обладания этим краем в менталитете россиян так и не сложилось его восприятие, как части своего дома.» [7, с. 7]. В свою очередь в связи с усилением отрыва Дальнего Востока от центра у местного населения формируется состояние психологического дистанцирования от политического центра.
Правительственные проекты не обеспечивают полноценного развития интеграционных процессов. В 1990-е гг. Дальневосточный регион оказался вне интеграционных процессов в АТР. В результате, как упоминается в Концепции «Дальний Восток России»: «. это стало представлять серьезную политическую проблему сохранения и укрепления целостности нашего государства, поскольку стимулирует обособленческие настроения в Сибири и на Дальнем Востоке» [5, с. 37]. В 2000-е гг. в ходе процесса укрепления государственности проблема потери территорий во многом потеряла свою актуальность, но сохранились противоречия между интересами центра и регионов.
Современные проблемы Дальнего Востока обусловлены историко-политическим контекстом его развития. Географическая отдаленность от европейской части России, сырьевой характер экономики территории, соседство с азиатскими государствами, чья культура до сих пор воспринимается в качестве чужой, и отсутствие коренных связей населения, что снижает возможность формирования «коллективной региональной души» [15, с. 99], не могут способствовать эффективному вхождению российского Дальнего Востока в АТР.
В развитии межрегиональных связей требуется комплексный подход, который предполагает сочетание правительственных и местных интересов и предоставление большей самостоятельности регионам. Необходимо повышение значения межрегиональных и приграничных связей в системе российско-китайских отношений и превращение этих связей в движущую силу вос-точноазиатского регионализма.
Достаточно важным является внедрение на региональном российском уровне практики «народной дипломатии». Неформальные контакты делают процессы российско-китайской адаптации более эффективными и быстрыми, способствуют развитию диалога культур (в том числе политических культур), преодолевая враждебность к «иному» в китайской культуре, что возможно только через распространение знаний о
ней. Диалог российско-китайских культур в процессе межрегиональных отношений, которые являются наиболее массовыми по количеству участников, важен для решения политических и социально-экономических задач.
Первостепенной задачей России должна стать не просто политическая и экономическая интеграция Дальнего Востока в АТР в целом и укрепление его связей с Китаем, в частности, а интеграция на новом
уровне равного партнерства. Российско-китайские межрегиональные отношения должны базироваться на национальных интересах двух народов. Для этого необходимо поддерживать добрососедские, равноправные и взаимовыгодные связи, расширять координацию и консультации. Необходимо прилагать усилия для углубления устойчивых связей во всех сферах между двумя странами с учетом региональных интересов.
1. Бажанов, Е.П. Китай: от Срединной империи до сверхдержавы XXI века [Текст] / Е.П. Бажа-нов. - М., 2007. - 352 с.
2. Бжезинский, З. Путинский выбор [Электронный ресурс] / З. Бжезинский. - Режим доступа: www.rprf.ru (дата обращения: 14.03.2011).
3. Выступление В.В. Путина на открытии Всемирного экономического форума в Давосе в январе 2009 г. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.premier.gov.ru/visits/world (дата обращения: 14.03.2011).
4. Заявления для прессы по итогам российско-китайских переговоров Д.А. Медведева и Ху Цзиньтао // Президент России. 27 сентября 2010 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www. kremlin.ru/transcripts/9039 (дата обращения: 14.03.2011).
5. Козлов, Л.Е. Общественное мнение Дальнего Востока о внешней и внешнеэкономической политике России в АТР [Текст] / Л.Е. Козлов // Проблемы Дальнего Востока. - 2007. - № 3. - С. 70-81.
6. Концепция внешней политики Российской Федерации [Текст] // Внешняя политика и безопасность современной России (1991-1998): Хрестоматия в 2 т. Т. 2. Документы. М., 1999. 512 с.
7. Ларин, В.Л. Дальний Восток России в Восточной Азии: проблемы внешнего воздействия и взаимодействия [Текст] / В.Л. Ларин // Северо-Восточная Азия: проблемы регионального взаимодействия (История и современность). - Владивосток, 2003. - С. 3-21.
8. Ларин, В.Л. Межрегиональное взаимодействие России и Китая в начале XXI века [Текст] /
B.Л. Ларин // Проблемы Дальнего Востока. - 2008. - № 2. - С. 41-53.
9. Ли, Фэнлинь. Углубляя региональное сотрудничество, стимулировать совместное развитие [Электронный ресурс]. - Режим доступа: www.dvforum.ru (дата обращения: 14.03.2011).
10. Ли, Цзинцзе. Россия во внешней политике КНР [Текст] / Ли Цзинцзе // Китай на пути модернизации и реформ. 1949-1999. - М., 1999. - С. 580-591.
11. Лузянин, С.Г. Сводный отчет по сетевому, межрегиональному проекту: «Российско-китайское сотрудничество: региональное (сибирско-дальневосточное) измерение». 2006 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: www.ino-center.ru (дата обращения: 14.03.2011).
12. Паршуков, Р.Н. Россия и страны АТР [Текст] / Р.Н. Паршуков. - Владивосток, 2006. - 272 с.
13. Политологи: Визит Медведева будет иметь далеко идущие последствия для Дальнего Востока [Электронный ресурс]. - Режим доступа: deita.ru/viev/dalnij-vostok (дата обращения: 14.03.2011).
14. Россия и Китай - стратегическое сотрудничество продолжается //viperson.ru
15. Цыганок, Н.А. Перспективы регионального сотрудничества в АТР [Текст] / Н.А. Цыганок // Россия и АТР. - 2009. - № 3. - С. 97-103.
16. Чистяков, А.Н. Некоторые угрозы безопасности пограничных территорий Дальнего Востока [Текст] / А.Н. Чистяков // Дальний Восток России в системе международных отношений в Азиатско-Тихоокеанском регионе: история, экономика, культура (Третьи Крушановские чтения, 2003 г.). - Владивосток, 2006. - С. 179-182.
17. Ши, Чуньян. Расширение экономического сотрудничества между Северо-Востоком Китая, Сибирью и Дальним Востоком России [Текст] / Ши Чуньян // Россия и АТР. - 2009. - № 3. -
C. 52-57.
18. Го, Леньчэн. Чжунэ цюйюй цзинцзи хэцзо луцзин таньси [Текст] / Го Леньчэн // Дунбэй танлун. - 2007. - № 3. - С. 46-48.
19. Lu, Nanquan Chinese Views of the New Russia [Text] / Lu Nanquan // Rapprochment or Rivalry?: Russia-China Relations in a Changing Asia / Ed. by Sh. W. Garnett. Washington, D.C.: Carnegie Endowment for International Peace, 2000. 157 р.
