CC BY
291
РЕГИОНАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ
Л.Б. Карачурина
МЕЖРЕГИОНАЛЬНАЯ МИГРАЦИЯ И СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ ПРОСТРАНСТВА СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
В статье анализируются масштабы и направления межрегиональной миграции в России и ее связь с наиболее важными экономическими показателями, характеризующими уровень и качество жизни в регионах. Рассматриваются возможности использования показателей миграции в качестве индикатора уровня социально-экономического развития субъектов РФ.
Региональная характеристика внутрироссийской миграции. На протяжении ХХ в. перемещения россиян на территории страны (в современных ее границах) составляло важнейшую долю общей миграции. Некоторая инверсия этой тенденции наблюдалась лишь в отдельные периоды: годы войны2, целинного освоения и индустриализации Средней Азии и Закавказья, либерализации въезда - выезда и вынужденной миграции в начале 90-х годов. Но всякий раз, когда действие «особых» факторов снижалось или прекращалось, миграционный обмен населением между российскими регионами снова занимал свои ключевые позиции. По сравнению с 1989 г. его доля к 2003 г. еще более возросла, достигнув почти 94% (табл. 1). Повышение значимости внутрироссийских перемещений происходило и на региональном уровне.
Таблица 1
Доля внутрироссийской миграции в общем объеме прибытий в федеральных округах, %*
Федеральный округ 1989 г. 1994 г. 2002 г. 2003 г.
РФ в целом 84,6 73,3 91,6 93,9
Центральный 82,7 69,0 88,0 91,3
Северо-Западный 81,9 73,0 91,2 94,4
Южный 80,6 76,2 91,6 94,1
Приволжский 89,6 73,9 92,9 94,2
Уральский 83,4 70,1 91,7 94,4
Сибирский 87,9 74,4 93,2 95,9
Дальневосточный 81,8 81,3 96,5 97,4
* Табл. 1 и последующие составлены или рассчитаны автором на основе данных Росстата.
Высокая доля внутрироссийских перемещений искусственно завышается плохой организацией регистрации на новом месте жительства внешних мигрантов по сравнению с внутренними. Правда, 2002 г., вследствие вступления в силу нового Федерального Закона о гражданстве только с 1 июля 2002 г., возможно, является последним годом, когда данные официальной статистики показывают действительно реальное сокращение притока мигрантов из СНГ. Статистические
1 Статья подготовлена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда, проект № 04-02-00139а и фонда факультета экономики ГУ-ВШЭ.
2 Масштабная эвакуация населения из европейской части СССР осуществлялась тогда не только внутри России (на Урал и в Сибирь), но и в Казахстан и Киргизию.
показатели за 2GG3 г. свидетельствуют о дальнейшем росте значимости
внутрироссийской миграции и почти полном отсутствии амплитуды ее колебания по федеральным округам. Увеличение доли внутрироссийской миграции в перспективе, по-видимому, может свидетельствовать либо об усилении миграционной закрытости России, либо (что вернее) - о дальнейшем «уходе» внешней миграции в незарегистрированную сферу.
Региональные соотношения объемов внешней и внутренней миграции показывают, что высокая повсеместно доля внутрироссийской миграции ниже только в Москве, С.-Петербурге, топливных регионах и в некоторых областях с более лояльным и толерантным отношением к мигрантам местных властей и населения. Так, в Белгородской, Астраханской областях удельный вес
внутрироссийской миграции составляет 79-83%, т.е. не менее чем на iG проц. п. ниже, чем в среднем по РФ.
Однако несмотря на рост доли внутренней миграции, абсолютное число
внутренних переселений непрерывно снижалось - с 4,7 млн. чел. в i989 г. оно
уменьшилось до 2,G в 2GG3 г., т.е. более чем вдвое за i5 лет. Одна из причин подобного тренда - снижение масштабов сельской миграции, в течение нескольких десятков лет определявшей российское миграционное поле. В i959-i974 гг. только ежегодный отток населения из сел в города составлял около i млн. чел. Свой вклад в статистику внутренних переселений вносит и плохо поставленный статистический учет самых различных по типу временных перемещений населения, подчас замещающих постоянные. На снижение миграции повлиял и временной период резких трансформаций, когда, с одной стороны, с появлением личных свобод возникли новые возможности для самореализации и повышения материального статуса людей, особенно молодежи, а с другой - возросли переселенческие риски и многократно увеличились затраты на переезд. Наконец, в современной России есть совсем немного для такой огромной по размерам страны значимых субрегиональных и даже локальных центров миграционного притяжения, которые бы активно привлекали население. В последние годы к ним относятся Москва, С-Петербург и их области, Белгородская область, Краснодарский край и Ханты-Мансийский автономный округ [i]. В 2GGi-2GG3 гг. на эти семь регионов ежегодно приходилось не менее 85% прироста внутренних миграций.
Согласно знаку суммарного сальдо внутрироссийской миграции за i989-2GG3 гг., к регионам, принимающим население, относятся все, расположенные на территории европейской части России, кроме Северо-Западного округа. Соответственно теряют население территории от Урала к востоку и Северо-Запад (точнее, часть, которая ранее относилась к Северному экономическому району).
В течение рассматриваемого периода устойчиво привлекательным для мигрантов был и остается Центр. Стабильно неаттрактивны для мигрантов Сибирский и Дальневосточный округа. Все остальные округа многократно меняли знак сальдо миграции с плюса на минус и наоборот. Это особенно характерно для Северо-Запада, Поволжья и Урала, которые находятся на пути «западного дрейфа».
В последние два-три года, когда в стране наблюдается экономическое оживление, значимым стал приток только в Центре и отдельных региональных «островках». Это свидетельствует о неразвитости рыночных инструментов (в первую очередь, в жилищной сфере и на рынке труда) и инфраструктурных институтов.
Представить региональное разнообразие по двум компонентам - суммарному сальдо внутрироссийской межрегиональной миграции за i989-2GG3 гг. и сальдо миграции за 2GG2-2GG3 гг. - нагляднее всего в системе координат (рис. i). В I ее
четверть попали регионы, стабильно привлекательные, особенно в последние годы. В противоположность им - в III четверти оказались регионы, только отдающие население. Во II четверти - регионы, которые перестали привлекать внутренних мигрантов в последнее время. Наконец, в IV - те регионы, которые стали привлекательными для мигрантов лишь в последние годы.
I НМ 1989-2003 > 0 НМ2002-2003 > 0 Белгородская, Владимирская, Воронежская, Костромская, Московская, Ярославская области, Москва, Санкт-Петербург, Карелия, Новгородская, Псковская, Калининградская, Ленинградская области, Адыгея, Ингушетия, Краснодарский, Ставропольский края, Татарстан, Нижегородская, Самарская области, Хакасия Всего - 21 регион II НМ1989-2003 > 0 НМ2002-2003 < 0 Брянская, Калужская, Смоленская, Тверская, Ивановская, Липецкая, Орловская, Вологодская области, Дагестан, Астраханская, Волгоградская, Ростовская области, Башкортостан, Удмуртия, Марий Эл, Чувашия, Саратовская, Ульяновская, Тюменская, Челябинская, Новосибирская области, Алтай, Всего - 22 региона
III НМ1989-2003 < 0 НМ2002-2003 < 0 Курская, Рязанская, Тамбовская, Тульская области, Коми, Архангельская, Мурманская области, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия, Калмыкия, Сев. Осетия, Чечня, Мордовия, Коми-Пермяцкий АО, Кировская, Оренбургская, Пензенская, Пермская, Курганская, Свердловская области, Алтайский край, Томская область, Бурятия, Тыва, Красноярский край, Таймырский, Эвенкийский АО, Иркутская область, Усть-Ордынский Бурятский АО, Омская, Читинская области, Агинский Бурятский АО, Саха, Приморский край, Хабаровский край Еврейская авт. обл., Амурская, Камчатская, Магаданская, Сахалинская области, Чукотский, Корякский АО Всего - 42 региона IV НМ1989-2003 < 0 НМ2002-2003 > 0 Ненецкий АО, Ханты-Мансийский АО, Ямало-Ненецкий АО, Кемеровская область Всего - 4 региона
Рис. 1. Распределение регионов России в соответствии с типами сальдо миграции населения во внутренних миграциях за 1989-2003 гг.
На протяжении последних 15 лет только 21 регион из 89 имел, хотя и снижающееся, но положительное сальдо внутренней миграции. Практически все эти регионы представляют европейскую часть России. Дальний Восток, а также почти все северокавказские республики (за исключением Адыгеи)3 и Сибирь устойчиво находятся в группе регионов, теряющих население. Среди стабильно отдающих население особое внимание привлекают юго-западные области Центра. По-видимому, здесь присутствуют «издержки» примосковского положения
3 Говорить о привлекательности Ингушетии на внутрироссийском миграционном поле всерьез не приходится, эта «привлекательность» формируется преимущественно чеченскими переселенцами, причем точность оценок численности последних вызывает сомнения.
(например, Москва стабильно «поглощает» тульско-рязанских переселенцев [2]) и худшее, чем у соседей по Центру, социально-экономическое положение4.
Вместе с тем у четырех российских регионов IV группы, скорее всего, именно позитивная экономическая динамика последних лет способствовала миграционному приросту, тем более, что они имеют специфичное - отдаленное, северное, неприграничное - географическое положение.
Впрочем, неверно было бы утверждать, что территория всех регионов, притягивающих население, привлекательна для мигрантов, а регионов оттока -всегда негативна для них. Российские регионы так велики по территории и так внутренне разнообразны, что не поддаются столь категоричному разделению. Так, в миграционно благополучной Ленинградской области есть территории (например, Бокситогорск, Подпорожский, Тихвинский районы с высочайшим уровнем безработицы), давно отдающие население. А в непопулярном у мигрантов Приморском крае есть города привлекательные, например Уссурийск, активно торгующие с Китаем.
Проблема состоит в том, что сколько-нибудь внятная и общедоступная статистика по отдельным городам и тем более административным районам регионов отсутствует, что не позволяет составить адекватное реалиям представление о динамике внутренних миграций. Между тем имеющиеся отдельные статистические, аналитические и эмпирические данные позволяют предположить, что на локальном уровне положительный миграционный прирост имеют:
- Москва, затем Санкт-Петербург, который, впрочем, значительно отстает по аттрактивности (и большинству экономических показателей) от Москвы;
- города - субцентры и субполюса развития окружающих территорий и регионы, ими возглавляемые, например, Самара, Казань - крупнейшие по российским меркам города со сложившейся экономической ситуацией и внутренней региональной политикой. Благодаря сохранению в кризисные годы своих производственных функций, они осваивают новые виды деятельности, концентрируют доходы, инвестиции, население. Теперь это некий аналог крупных комбинатов и заводов-гигантов, выигрывающих от эффекта масштаба;
- отдельные, чаще средние города, сумевшие быстро перестроиться и приспособиться к новым экономическим реалиям (Обнинск с различными направлениями малого бизнеса в Калужской области, Кстово - центр нефтепереработки в Нижегородской области, Лебедянь - производитель соков «Тонус» и пищевой продукции в Липецкой области). Это те средние и малые предприятия, которые при наличии качественного менеджмента выигрывают, пользуясь возможностями быстрого реагирования на изменения конъюнктуры;
- малые по площади регионы или отдельные города с особо благоприятным транспортно-географическим положением или выгодным соседством. Это, например, уже упоминавшийся ранее Уссурийск в Приморском крае или Калининградская область. Однако использовать выгоды положения удается пока далеко не всем. Так, почти для всех западных российских приграничных областей (Курская, Брянская, Смоленская), ставших приграничными после распада СССР, наличие границ не принесло ощутимого эффекта. Граница не стала фактором роста, притока населения нет;
4 Здесь уместно вспомнить, что более 100 лет назад В.П. Семенов-Тян-Шанский писал про эту территорию: «Сейчас это самая хворая экономически и духовно часть России, а наиболее хворое в ней место — прямо к югу от Москвы (Рязанская губерния)» [3, с. 28].
- проэкспортные регионы, резко выделяющиеся уровнем заработной платы и доходов, широко разрекламированные не только непосредственно СМИ, но и косвенно - проведением различных фестивалей, концертов и прочих массовых акций, поэтому хорошо известные среднему россиянину. В первую очередь здесь следует упомянуть наши нефтегазовые регионы - Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий округа;
- отдельные, как правило, малые населенные пункты, в большей части которых население монозанято вспомогательной проэкспортной деятельностью или туризмом. Речь идет о поселках городского типа, «работающих» на Газпром, градо- и бюджетообразующее влияние которого на российскую «глубинку», велико. Почти в каждом российском регионе европейской части страны сейчас имеются свои, локальные «нефтеюгански» или «лабытнанги» в виде газокомпрессорных станций, рядом с ними - отделения дочернего газпромовского банка, Дома культуры, коттеджные поселки5. Эти территории (города, иногда села), в которых в силу различных причин высока возможность нелегальной занятости и доходов от мелкого частного предпринимательства, являются весьма привлекательными. Исторически таких населенных пунктов много на юге России (на черноморском побережье). Теперь они появились также в Калининградской (Светлогорск и Зеленогорск), Тульской (Заокский) областях.
Миграция и макроэкономическая ситуация в регионах. В нормальной социально-экономической ситуации снижение объемов внутренней миграции свидетельствует об уменьшении региональных экономических диспропорций, так как миграция - это отражение разности потенциалов мест выхода и вселения6. Чем эта разность больше, тем больших объемов миграции следует ожидать. Какой была динамика этой «разности» в последнее десятилетие ХХ в. и какова она сейчас?
Условия в пореформенной России не способствовали снижению пространственной поляризации. И до начала проведения рыночных реформ разница между самыми богатыми и самыми бедными российскими регионами по основным макроэкономическим индикаторам была весьма ощутимой, а в течение десятилетия она увеличилась в десятки раз. Темпы и масштабы спада производства, региональная структурная перестройка, степень вовлеченности во внешнеэкономическую деятельность были абсолютно различными в субъектах РФ, что при отсутствии качественного регионального менеджмента привело к усилению региональной дифференциации почти по всем показателям - от структуры промышленности до масштабов телефонизации.
Ввиду разнообразия выбора базовых макроэкономических показателей для оценки состояния и благополучия регионов и широкого спектра факторов, влияющих на миграционную активность населения, остановимся на наиболее часто употребляемых в регионалистике.
Мы предполагали существование зависимости между нетто-миграцией, интенсивностью межрегиональной миграции и социально-экономическими
5 Такие островки «притяжения» встречаются в самых разных российских регионах. Например, поселок городского типа Резвань в Калужской области, где находится Управление подземного хранения газа ООО «Мострансгаз», Острогожск в Воронежской области, Моршанск в Тамбовской области, поселок Долгое в Орловской области — все это местные «оазисы благополучия», где и в 90-е годы строились жилые дома, работали детские сады, финансировалась социальная сфера. Это своеобразный, нецелеполагающий, но значительный вклад Газпрома в территориальное развитие страны. Во всех этих районах и городах за межпереписной период снижение общей численности населения было меньшим, чем в среднем по регионам, что свидетельствует о миграционном притоке населения. В меньшем масштабе, но в этом же русле проявляется территориальное «воздействие» ЛУКойла или ЮКОСа. Так, открытие ЮКОСом Лугинецкой газокомпрессорной станции в поселке Кедровом Томской области способствовало активной миграции инженерно-технических специалистов и соответственно трехкратному подорожанию там квартир.
6 Миграция как пространственное явление есть направленная величина, вызванная различиями социальных, экономических, политических и культурных условий двух мест [4, с. 251].
показателями развития регионов. Она выражается в следующем: развитые регионы, лидирующие по многим или большинству социально-экономических параметров, имеют положительный знак нетто-миграции и интенсивный приток мигрантов; экономически проблемные регионы, наоборот, не притягательны для мигрантов. Для проверки этой гипотезы были использованы наиболее простые методы регрессионного анализа.
Одним из комплексных показателей сравнительного уровня экономического развития регионов считается показатель валового регионального продукта (ВРП), элиминированный на разную покупательную способность в регионах - паритет покупательной способности (ППС). Региональные различия значений показателя на душу населения велики. Они - результат специфики исторически сложившихся и современных составляющих: советской политики концентрации производства в отдельных регионах, доминирования «индустриальной» составляющей в ВРП большинства российских регионов и как следствие сильнейшей их зависимости от структуры промышленности, бездействия или неумелого управления регионального менеджмента и др.
В преддефолтный период дифференциация душевого показателя ВРП-ППС была стабильно значимой (табл. 2) [5]. Она складывалась под действием отрыва Тюменской области (ВРП-ППС в 3,1 раза выше среднероссийского), Татарстана и Москвы (группа лидеров) от абсолютного большинства российских регионов и существования «зоны бедности», локализованной в республиках Северного Кавказа и на юге Сибири. Количественно группа лидеров мала, что сужает возможности существования в России полюсов миграционного притяжения.
Таблица 2
Динамика дифференциации среднедушевого ВРП-ППС*
Показатель 1996 г. 1997 г. 1998 г. 1999 г. 2000 г. 2001 г.
Соотношение максимального и минимального показателей, раз 12,8 14,0 12,8 13,7 14,0 19,9
Число регионов с показателем: выше среднероссийского 22 21 22 20 14 13
выше 150% среднероссийского 3 4 4 4 4 2
ниже 50% среднероссийского 10 9 6 7 11 12
* По 79 субъектам РФ.
После кризиса 1998 г. процессы дифференциации усилились: группа лидеров включала только небольшое число регионов, ориентированных на экспорт продукции и сервисное обслуживание. Таким образом, лидеры сохранялись, их значение усиливалось. «Бедные» становились еще беднее - в основном в результате еще большего повышения среднероссийского уровня ВРП-ППС под влиянием роста этого показателя в Тюменской области (в 2001 г. он был уже в 4,1 раза выше среднероссийского) и в Москве (в 2,3 раза).
Если сопоставить положение регионов по ВРП-ППС и интенсивности межрегиональных прибытий, то выявится следующее: шесть регионов (Москва, Тюменская, Томская области, Красноярский край, Коми и Саха) имеют высокие позиции по обоим показателям, т. е. отвечают схеме «богатые - аттрактивные для мигрантов»; пять регионов (Дагестан, Тыва, Ингушетия, Приморский край, Пензенская область) занимают нижние позиции по обоим показателям, т.е. «бедные» и непривлекательные; кроме того, есть две группы регионов, обладающих прямо
противоположными признаками - «богатые», но неаттрактивные и «бедные», но привлекательные (табл. 3) [5].
Таким образом, при очевидной важности показателей группы ВРП и их влияния на внутрироссийскую миграцию, необходимо отметить следующее.
Усиление региональной дифференциации пришлось на первую половину 90-х годов. С тех пор нового резкого ее нарастания не наблюдалось. Впрочем, не произошло и сглаживания межрегиональных различий ВРП. Снижение объемов внутрироссийских миграций во второй половине 90-х годов нельзя объяснить ослаблением региональной дифференциации ВРП-ППС (уменьшением разницы между регионами выхода и вселения), поскольку его не было.
Специфично расслоение этого показателя по регионам. Лидеров мало, аутсайдеров гораздо больше, но превалируют «середняки». Таких «середняков» со значениями среднедушевого ВРП-ППС в диапазоне 75-125% среднероссийского уровня в 2001 г. было 30 из 79, в них сконцентрировано 39,1% населения и 52,3% территории страны. Если учесть, что эти регионы территориально образуют три плотных ядра (от Белгородской до Нижегородской областей по югу Центрального округа, от Ленинградской и Новгородской областей через Коми по Уралу до российско-казахской границы и от Иркутской области до Сахалина), а больше 45% миграционных перемещений в России осуществляется на расстояния до 1000 км (по масштабам России - относительно недалеко) [6, с. 493], то миграция внутри этой обширной зоны вряд ли может детерминироваться различиями в ВРП, даже с учетом ППС.
Таблица 3
Результаты ранжирования регионов по ВРП-ППС и интенсивности межрегиональной миграции по прибытию в 2001 г.*
Ранг Ранг
Регион по ВРП-ППС** по интенсивности прибытия Регион по ВРП-ППС по интенсивности прибытия***
Татарстан 4 56 Еврейская АО 74 3
Пермская обл. 7 70 Хакасия 51 5
Башкортостан 10 63 Адыгея 75 7
Вологодская обл. 11 67 Алтай 63 10
Ярославская обл. 12 59 Ставропольский край 67 17
* По 79 субъектам РФ (без автономных округов, кроме Чукотского, и без Чеченской Республики). ** У всех регионов ВРП-ППС выше среднероссийского уровня.
*** У всех регионов интенсивность межрегиональной миграции по прибытию в расчете на 1000 чел. выше среднероссийского уровня..
Сам по себе показатель ВРП специфичен, он отражает скорее «региональное богатство» для предпринимательства, масштабы регионального рынка и его возможного влияния на российскую экономическую систему, и в гораздо меньшей степени - комфортность жизни населения, которая важна для миграций. Большой ВРП - не залог большого количества доходных рабочих мест (например, ВРП российского лидера - Тюменской области с округами - формируется почти исключительно не требующими больших затрат труда нефтяной и газовой отраслями), не гарантия возможностей работы и заработков в малом бизнесе (например, демонстрирующие высокий ВРП Татарстан и Башкортостан в силу особого типа политического правления имеют минимальный уровень занятости в малом бизнесе) и т. д. Тем не менее коэффициент парной корреляции между
интенсивностью внутрироссийских прибытий и значением ВРП-ППС составляет +0,34, а для европейской части России даже больше: +0,45 (2001 г.).
Миграция и региональные рынки труда. На макроэкономическом уровне миграция населения традиционно рассматривается как существенный элемент функционирования рынка труда, а ее изучение аналогично решению задачи эффективного размещения ресурсов. Поэтому главными экономическими факторами межрегиональной миграции являются, во-первых, устойчивые межрегиональные различия в уровнях занятости (безработицы и доходов), во-вторых, издержки перемещения. Согласно экономической теории, наличие безработицы в потенциальном месте прибытия увеличивает степень неопределенности величины дохода в перспективе, что, следовательно, снижает вероятность миграции индивида в соответствующий населенный пункт. При прочих равных условиях миграционный приток будет выше в тех регионах, где спрос на рабочую силу превышает ее предложение. Наконец, миграция рабочей силы содействует также выравниванию уровня занятости. Проверка этой гипотезы, выполненная американскими исследователями Бланшаром и Кацем [7] для США, показала, что региональные рецессии, периодически возникающие в штатах, сглаживаются за счет оттока трудовых ресурсов; при этом уровень безработицы уже через семь лет возвращается к норме. Высокая мобильность приводит также к тому, что уровень заработной платы почти не реагирует на спады производства, а межрегиональные различия в уровне заработной платы со временем сокращаются. Аналогичные расчеты по Европе (Декрессен, Фатас), где население отличается меньшей мобильностью, показали, что спады в региональных экономиках преодолеваются за счет иных механизмов (вытеснения с рабочих мест женщин, пенсионеров и пр.). Попытаемся выяснить, насколько применим опыт развитых стран к переходной экономике России и какая модель - американская или европейская - ей ближе?
Обычно региональные различия общей безработицы в большей степени обусловливаются макроэкономическими тенденциями, но в России, динамика рынка труда в которой в начале - середине 90-х годов не всегда соответствовала темпам промышленного спада, - в не меньшей степени характеризуется также различиями в демографической ситуации. По уровню общей безработицы регионы России дифференцируются следующим образом (табл. 4).
Таблица 4
Регионы с максимальным и минимальным уровнем безработицы, 2003 г., %*
Ранг Регион Минимальный уровень безработицы Ранг Регион Максимальный уровень безработицы
1 Москва 1,3 79 Ингушетия 53,1
2 С.-Петербург 4,1 78 Кабардино-Балкария 22,0
3 Московская обл. 4,3 77 Тыва 20,7
4-5 Липецкая обл. 4,4 76 Дагестан 20,1
4-5 Самарская обл. РФ (в среднем) - 8,6 4,4 75 Карачаево-Черкесия 19,0
* По данным выборочных обследований населения в среднем за год.
Западно-восточный градиент уровня безработицы выражен гораздо меньше, чем северо-южный. Северокавказские и южно-сибирские республики, где безработица реально существовала еще в советское время, официально считаются самыми проблемными российскими регионами. Объясняется это не только недостаточным
предложением рабочих мест, но и постоянным превышением прироста спроса на рабочие места над их предложением. Именно здесь - на юге Кавказа - самый высокий удельный вес безработных, ищущих работу больше года - больше 55%. Но эти регионы и не претендуют на статус центров притяжения внутрироссийских мигрантов.
Ситуация с безработицей в основных принимающих регионах не проблемна. Широкий и динамичный постиндустриальный столичный рынок испытывает, скорее, недостаток рабочих рук, чем их избыток. То же, хотя и в меньшей степени, касается С.-Петербурга и некоторых других регионов, возглавляемых мегаполисами (Самарская, Нижегородская области). В начале 2000-х годов среди лидеров оказались также металлургические (Липецкая, Вологодская,
Челябинская области) и ресурсодобывающие регионы (Ханты-Мансийский, Ямало-Ненецкий автономные округа). Весьма привлекательные в 90-е годы для мигрантов регионы Черноземья и равнинного Предкавказья характеризовались не лучшими показателями уровня безработицы.
Дифференциация региональных показателей безработицы значительна, но до 2000 г. не наблюдалось явных признаков ее усиления или сглаживания7 - рост произошел в последние годы (табл. 5).
Таблица 5
Динамика дифференциации уровня безработицы*
Показатель 1996 г. 1998 г. 1999 г. 2000 г. 2001 г. 2002 г. 2003 г.
Соотношение максимального и минимального значений уровня безработицы, раз 5,1 10,6 9,3 8,4 16,6 31,4 40,8
Число регионов с показателем выше 150% среднероссийского 10 10 11 10 13 11 11
ниже 50% среднероссийского 0 2 1 1 2 3 3
Индекс квентильного разрыва 2,03 1,80 2,07 2,35 2,77 2,96 3,09
* По 79 субъектам РФ.
В 2000 г. уровень безработицы между регионами с минимальным (Москва) и максимальным (Ингушетия) значениями показателя различался в 8,4 раза. К 2003 г. разрыв резко увеличился вследствие ухудшения ситуации в Ингушетии и некоторых других регионах Северного Кавказа и Сибири. Соответственно вырос индекс квентильного разрыва, который, по сути, означает усиление дифференциации на региональных рынках труда между лидерами и аутсайдерами.
Таким образом, ситуация с безработицей в главных принимающих регионах в основном непроблемна, но и среди аттрактивных встречаются регионы со значительным уровнем безработицы (например, Кемеровская область, Хакасия). Этим объясняются низкие и отрицательные значения коэффициентов корреляции, означающие, что регионы с высоким уровнем безработицы зачастую оказываются более привлекательными для внутренних мигрантов, чем регионы с низким ее уровнем. Этот вывод, в принципе, приближает Россию, скорее, к европейской системе «взаимоотношений» миграции и безработицы, чем к американской. Однако подобное суждение подлежит корректированию, без которого ситуация будет представляться более прямолинейной, чем есть на самом деле. Необходимо учесть следующие положения:
7 Коэффициенты корреляции уровня общей безработицы, относившиеся к смежным годам, в 1992—2000 гг. достигали, как правило, 0,8-0,9. Подробнее об этом см. [8, с. 129].
- российская безработица имеет во многом структурный характер, что изначально предполагает меньшую ее зависимость от миграции. Мигранты, которые должны «встроиться» в новые места проживания, идут работать на любые свободные места, и региональная безработица остается вне поля их интересов;
- миграционная мобильность населения в 90-е годы снижалась, потенциал мобильного населения (способный реагировать на безработицу) на проблемном по безработице «Севере» к началу XXI в. оказался значительно суженным;
- стагнация региональных рынков труда отчасти обусловлена характером российского экономического роста - за счет ресурсодобывающих, но нетрудоемких отраслей. Рынки труда этих регионов привлекательны для мигрантов, но не беспредельны. Наблюдаемые в последние пять лет сдвиги в региональной структуре безработицы касаются только внутренних перестановок в группе «средних регионов». Состав противоположных кластеров регионов - с низкой и высокой безработицей -устойчив;
- ситуация на региональных рынках труда юга России, обусловливающая высокую дифференциацию безработицы и индекс квентильного разрыва, не однозначна, так как при использовании официальной статистики, недооценивается роль этноэкономики как реального субъекта национальных хозяйств республик и его влияние на занятость и миграционную мобильность. Механизм этноэкономики проявляется в исторически сложившемся и во многом устраивающем местное население типе хозяйственного уклада этносов (доминировании традиционных, в основном аграрных, видов деятельности, в натуральных и мелкотоварных формах производства, замкнутости домохозяйств, отходничестве), не стимулирующем миграции на постоянное место жительства [9]. Учет только этого фактора повышает коэффициент корреляции между интенсивностью выбытия и уровнем безработицы с 0,06 для всей европейской части страны до 0,37 - для нее же без Южного округа (2004 г.).
Если говорить о привлекательных региональных факторах, то к ним следует отнести все же не уровень безработицы как соотношение имеющих и не имеющих возможности трудиться, а потенциал доступных и оплачиваемых рабочих мест. Их предоставляют либо самые крупные региональные предприятия - «лицо региона», либо малый бизнес. Наконец, третий вариант - возможности занятости в неформальном секторе экономики.
Занятость на крупных и средних предприятиях, по статистике, составляет самый большой сегмент общей занятости. В 90-е годы эта доля снижалась в пользу других форм занятости, причем темп ее снижения был выше темпа снижения занятости в целом. И все-таки на крупных и средних предприятиях работают примерно 2/3 всех занятых в экономике. Однако на этапе формирования миграционной мобильности привлекательными для мигрантов являются самые крупные и известные предприятия, информация о которых в определенной мере доступна.
Разный уровень развития малого бизнеса в российских регионах предопределен несколькими причинами - количеством региональных институциональных барьеров «на вход»; наличием платежеспособного спроса; плотностью населения и инфраструктуры и др. По доле населения, занятого на малых предприятиях, в среднесписочной численности занятых в отраслях экономики Н.В. Зубаревич выделяет три группы регионов [10]. Лидирующее положение занимают федеральные города с быстрорастущим сектором услуг. Вторая группа - регионы приграничные и «пристоличные» или получившие от
федеральных властей налоговые льготы (Магаданская область, Алтай). В остальных - малый бизнес пока представлен слабо, и занятость в нем незначима.
Занятость в неформальном секторе кластеризирует регионы также чрезвычайно резко (рис. 2). Во всем западном российском приграничье, на юге России (включая и равнинное Предкавказье, и республики), в регионах, приграничных с Казахстаном занятость в неформальном секторе очень высокая. Противоположная ситуация в Москве, С.-Петербурге, Ненецком и Ямало-Ненецком автономных округах. Как видим, разделителем в данном случае выступают не только «столичность» и возможности альтернативной высокооплачиваемой занятости в экспортных отраслях, но и приграничность, южность.
Другим показателем, по которому можно судить о значимости для некоторых регионов занятости вне сектора предприятий, является доля занятых в личных подсобных хозяйствах, сельском и лесном хозяйстве, в производстве товаров и услуг для реализации (или если производимая ими продукция составляет значительную часть потребления семьи) в общей численности занятых в экономике. Распределение российских регионов по этому показателю приведено на рис. 3.
Такое распределение обусловлено отсутствием потенциала занятости в «нормальных» секторах экономики и наличием возможностей (агроклиматических, рекреационных), предоставляемых благоприятными климатическими условиями. Кроме того, повсеместно в России при высоких административных барьерах (регистрация по месту пребывания и жительства) и неразвитости жилищного
рынка возможности занятости в неформальном секторе являются чрезвычайно
8
важными для мигрантов сразу после переезда .
%
Регион
Рис. 2. Доля занятых в неформальном секторе в общей численности занятого населения в 2001 г.
8Подробнее об этом см. [11, 12].
%
Рис. 3. Доля занятых в домашнем хозяйстве, сельском и лесном хозяйстве в производстве товаров для реализации, в общей численности занятых в экономике в 2001 г.
Однако коэффициенты парной корреляции между занятостью в неформальном секторе и интенсивностью межрегиональной миграции имеют отрицательный знак и низкое значение (-0,28). Таким образом, официальные оценки неформальной занятости Госкомстата противоречат полученным на основе масштабных опросов мигрантов и свидетельствуют о том, что занятость в неформальном секторе экономики является очень значимой для миграции [13]. К такому выводу еще в середине 90-х годов, занимаясь поиском «работающего» индикатора связи распределения мигрантов (внешних и внутренних) с региональной дифференциацией классических детерминант миграции, пришла Ж.А. Зайончковская. Доля занятых в частном секторе тогда оказалась для миграции единственной работающей переменной. Только этот показатель делил страну на юго-запад и северо-восток, что соответствовало направлениям миграций, а полученный коэффициент корреляции был, хотя и не слишком высоким, но положительным и значимым (0,42-0,47) [14, с. 26].
Таким образом, приходится признать наличие связи рынка труда с миграцией населения, в российской переходной экономике она более неоднозначна, чем это постулируется классическими экономическими теориями. Этому способствуют изменения в поведении населения, совокупное действие в проблемных регионах демографических и экономических факторов, вынужденный характер миграции и феномен этноэкономики на юге России и в целом - внутреннее усложнение пространства.
Влияние денежных доходов на миграцию. Другой общепринятый индикатор региональных социально-экономических различий - соотношение среднедушевых денежных доходов и прожиточного минимума. В качестве индикатора могут также выступать другие показатели доходов и социальной обеспеченности. Население очень чувствительно к различиям в доходах, поэтому предпочтение высоких заработков в советский период рассматривалось как один из весомых мотивов [15]. Картина макротерриториального перераспределения населения свидетельствовала о движении населения в сторону северо-восточных высоко «коэффициентных» регионов.
Если бы современное территориальное перераспределение населения определялось только размером дохода, пусть даже скорректированного на прожиточный минимум, можно было бы утверждать, что привлекать мигрантов могли только три региона -Москва и два нефтегазовых западно-сибирских округа (Ханты-Мансийский и ЯмалоНенецкий). В большей или меньшей степени это соответствует действительности.
Другую группу регионов по соотношению среднедушевых доходов и прожиточного минимума представляют регионы, возглавляемые городами-миллионерами (С.-Петербург, области Свердловская и Самарская) и северные ресурсные регионы, которые в настоящее время к миграционно привлекательным не относятся.
При всей полярности современной региональной картины доходов (разница между лидером - Москвой и аутсайдером - Ингушетией - составляла в 2003 г. 7,7 раза) особых различий между регионами все же нет. Как и в региональном распределении ВРП, выделяется узкая прослойка «богатых», более обширный класс «бедных» и весьма значимый пласт «средних» регионов. Индекс квентильного разрыва, рассчитанный для 88 российских регионов в 2003 г., равен 1,95 (табл. 6), а для 82 регионов (без трех самых мощных и трех самых слабых) -уже 1,61. Это с учетом большой выборки административно-территориальных единиц говорит о довольно значительной конгломерированности.
Сопоставление регионального уровня душевых денежных доходов с региональными миграционными предпочтениями показывает значимую корреляцию между ними (+0,59), особенно для востока страны (+0,64), где нередко низкодоходным регионам (Читинская, Камчатская области, Усть-Ордынский и Агинский Бурятский автономные округа и др.) соответствует миграционный отток населения на внутрироссийском миграционном поле; для среднедоходных регионов (Алтайский край, Таймырский автономный округ, Томская область и др.) характерна средняя и низкая интенсивность миграции. Однако корреляция между душевыми доходами и прожиточным минимумом для всей территории страны оказывается уже существенно меньшей (+0,26) и даже вовсе отрицательной для востока страны (-0,16). В определенной степени - это последствия федеральной политики выравнивания, которая, с одной стороны, была нацелена на улучшение ситуации в самых бедных районах, а с другой -оставляла без должного внимания средние регионы. Масштабы и темпы позитивных изменений в них незначительны, миграционная привлекательность низка, а бесперспективность вызывает регулярный миграционный отток.
Таблица 6
Динамика дифференциации денежных доходов*
Показатель 1996 г. 1998 г. 1999 г. 2001 г. 2003 г.
Соотношение максимального и минимального значений денежных доходов и
прожиточного минимума, раз Число регионов с уровнем показателя: 11,1 12,8 13,7 10,1 8,2
выше 150% среднероссийского 2 3 3 3 3
ниже 50% среднероссийского 5 8 9 7 3
Индекс квентильного разрыва 2,12 2,32 2,49 2,61 1,95
* По субъектам РФ, издававшим нормативно-правовые акты о величине прожиточного минимума: в 1996 г. - 79; 1998, 1999, 2003 гг. - 88; 2001 г. - 58.
В постдефолтный период в результате активизации мер по региональному выравниванию ситуация с доходами населения улучшалась только в миграционно
непривлекательных регионах, что могло затормозить миграционный отток из них, но было неспособно превратить их в центры миграционного притяжения. Иными словами, высокие темпы роста доходов в регионах-аутсайдерах могли снизить общую миграционную мобильность населения. Заметного же роста доходов в регионах «второй очереди» с точки зрения миграции - Новгородской, Пермской, Иркутской -не произошло (статистика доходов отмечает в них даже регресс, тип Ш-Л) (табл. 7).
Таблица 7
Группировка регионов по уровню и темпам роста среднедушевых доходов к прожиточному минимуму в 1998-2003 гг.
Уровень среднедушевых доходов по Темп роста среднедушевых доходов по отношению к прожиточному минимуму (2003 г./1998 г.)
отношению к прожиточному минимуму, % низкий, < 1,0 средний, 1,0-1,5 высокий, > 1,5
Л В С
I. Высокий (> 150 среднероссийского) - 3 -
II. Повышенный (125-150) - 5 5
III. Средний (125-75) 5 45 12
IV. Пониженный (75-50) 1 8 2
V. Низкий (< 50) - 2 -
Оценивая тесноту связи между миграциями и доходами, необходимо учитывать следующее. Во-первых, она была бы существенно большей, если рассматривать не только постоянную, но и временную трудовую миграцию. В отсутствие статистических сведений об этом9 можно опираться на данные социологических обследований, которые свидетельствуют, что расцвет временной трудовой миграции в середине - второй половине 90-х годов был вызван изменившейся социально-экономической ситуацией и кризисом материального положения домохозяйств: «челночество» и работа на выезде стали средством,
компенсирующим низкие и нерегулярные выплаты заработной платы, отсутствие работы на местах, массовые сокращения [16]. Для подавляющего большинства временных трудовых мигрантов из малых российских городов именно низкие доходы стали причиной работы на выезде: 92,5% домохозяйств назвали в качестве основного источника дохода именно выездную работу, существенно более выгодную по сравнению с низким уровнем оплаты труда дома [17].
Во-вторых, к статистике доходов следует относиться осторожно, поскольку она не всегда подтверждается эмпирическими данными. Вызывает сомнение, что средний житель Ингушетии в соответствии со своими доходами (приведенными к прожиточному минимуму) живет почти в 1,5 раза хуже, чем житель Ивановской области. По этому поводу В. А. Тишков замечает [18]: «Если судить не по средним заработным платам или бюджетной обеспеченности, а по другим показателям (размеры и качество жилья, владение автомобилями, объемы меняемых иностранных валют, состояние здоровья, число студентов вузов), то получится, что Северный Кавказ не является «зоной бедности». Несмотря на слабую экономику, политическую нестабильность и отсутствие инвестиций, люди здесь умеют обустраивать свою жизнь» 10.
9 Имеются лишь данные о временной трудовой миграции иностранных граждан, получавших разрешение на право трудовой деятельности в РФ, но эта статистика далеко не полная. По экспертным оценкам, она охватывает примерно 10-15% реальных временных миграций.
10 Об этом же пишет Н.В. Зубаревич: «Достоверность статистики по северокавказским республикам невысока... К тому же при оценке ситуации в республиках Северного Кавказа необходимо принимать во внимание традиции клановой и семейной поддержки, а также не учитываемые статистикой «теневые», а порой и криминальные доходы» [19, с. 95].
Если действительность не до конца адекватна положениям миграционной теории, согласно которой при прочих равных условиях люди всегда перемещаются из низкодоходных мест в высокодоходные, значит, вклад в совокупные доходы домохозяйств таких «невидимых» для статистики доходов, как поступления от личных подсобных хозяйств, теневые доходы, велик и очень значим для мигрантов. Такая ситуация в России распространена повсеместно.
Миграция и рынок жилья. Огромная проблема для мигрантов - наличие доступного жилья. Анализируя различные факторы миграции, авторы монографии «Миграция и жилище» [15] в 1989 г. пришли к выводу, что одним из главных препятствий на пути миграционной мобильности в 70-80-е годы была нерешенность жилищной проблемы, а масштабы ввода жилья являлись важнейшей детерминантой миграции. Хотя в настоящее время в России возник и функционирует рынок жилья, жилищный вопрос не перестал быть барьером для мигрантов. Например, согласно данным обследования интеграции вынужденных мигрантов, проведенного в 1994 г. ФМС России, среди мигрантов, проживающих на новом месте жительства достаточно длительный срок, жилищная проблема была решена только у 40% опрошенных [20]. Можно было бы предположить, что ситуация так плачевна потому, что опросы поводились в среде мигрантов, вынужденных покинуть места своего прежнего проживания не по экономическим, а по экстренным, чрезвычайным причинам, не успевших подготовить свой переезд, нередко просто бросивших свое жилье и т.п. Но справедливо и другое - именно вынужденные мигранты начала 90-х годов чаще селились в любых малых и средних городах, где, как им казалось, можно легче получить жилье, отодвинув решение проблемы поиска подходящей работы на второй план11.
Более позднее (весной 2004 г.) обследование мигрантов (не только вынужденных) показало, что жилищная проблема по-прежнему одна из самых актуальных. Если сложности с поиском работы - формальными или неформальными методами - со временем устраняются, то с жильем все обстоит гораздо хуже. Так, через три года после переезда на новое место жительства не удалось решить жилищный вопрос 35% респондентов, а найти работу - 12%12.
Казалось бы, рынок жилья сегодня функционирует повсеместно: жилье стало объектом купли-продажи и аренды. Тормозом на пути миграционной мобильности является уже не невозможность снять или поменять жилье, а совокупность институциональных (неразвитость жилищного кредитования в сочетании с низкой ценой труда и невозможностью заработать «на квартиру», узость рынка дешевого жилья), и географически закономерных барьеров, имея в виду широкий ценовой диапазон на жилье в разных регионах и в разных типах населенных пунктов.
Анализ разницы цен на жилье в городах - региональных центрах, выполненный А.Г. Махровой за 1999-2001 гг., показал, что она является довольно стабильной величиной [22]. Абсолютный лидер - Москва, занимающая особое положение в иерархии российских городов, которая намного обогнала по этому показателю остальные регионы. Вторую ценовую группу формируют С.-Петербург, Калининград, Владивосток, Самара, Краснодар и Екатеринбург. Из них только Екатеринбург и Владивосток в 90-е годы не претендовали на роль явных миграционных лидеров на всероссийском миграционном поле. Остальные активно притягивали мигрантов.
Однако возможности переезда в эти города из других, даже областных (тем более прочих иерархических уровней), ограничены «ценовой дистанцией».
11 На первичность для мигрантов поиска жилья по сравнению с работой указывают и обследования, проведенные в 1997-1998 и 2000 гг. И.Н. Молодиковой. Подробнее см. [21].
1 Данные обследования по программе «Интеграция мигрантов», проведенного Центром миграционных исследований в апреле — июле 2004 г., в котором автор принимала участие.
Сведения о ценах на первичном и вторичном рынках жилья, рассчитываемых Госкомстатом, позволяют выделить следующих лидеров и аутсайдеров (рис. 4). Внутри первой десятки необъяснимым представляется лишь присутствие Дагестана13 и отсутствие Самарской области. В группе аутсайдеров неожиданностей нет.
Тыс. руб./кв. м
Рис. 4. Цены на вторичном рынке жилья в 2003 г., первая и последняя ценовые «десятки» регионов
Регион
Информация по отдельным городам в целом не опровергает региональный ценовой ряд: Москва заметно опережает С.-Петербург и города Московской области по средней цене жилья, далее следуют Екатеринбург, Новосибирск, Иркутск [23].
Однако цена квадратного метра жилья, детерминируемая совокупным влиянием факторов: общероссийских (в частности, цены на нефть и нефтяная конъюнктура), региональных (политика) и местных (отраслевая структура экономики, экономикогеографическое положение и др.), не является единственной причиной, определяющей миграцию. Чтобы приблизиться к пониманию того, насколько сопоставимы между собой цены на жилье и среднедушевые доходы населения в регионах, нами был рассчитан индекс доступности жилья - время, за которое семья (из трех человек) может накопить средства для покупки жилья на вторичном рынке (стандартной квартиры общей площадью 54 кв. м), откладывая все свои доходы. Получилось, что в среднем в России для этого нужно потратить 4,1 года -примерно так в С.-Петербурге, Белгородской, Воронежской областях, Ставропольском крае. Распределение крайних региональных значений показано на рис. 5. В общем случае, чем дальше от центра на юг и восток, тем разнообразнее варианты - от 2,7 года в Читинской области до 6,2 - в Новосибирской. Москва (пожалуй, впервые) отличается от ближайших областей существенно меньше, чем соседние регионы в Сибири или на юге России.
13 Видимо, это еще раз доказывает справедливость сказанного о серьезном недоучете доходов на Северном Кавказе, ведь по реальным денежным доходам регион был среди последних.
Период, лет
Рис. 5. Индекс доступности жилья на вторичном рынке в 2003 г.
Фактором, формирующим цены на жилье и предопределяющим масштабы предложения свободного жилья (поэтому влияющим на миграцию как бы дважды), является объем ежегодно вводимого в строй жилья. Региональная дифференциация этого показателя и в додефолтный период - при общем почти двукратном падении по сравнению со второй половиной 80-х годов - была большой. Она осталась значимой и сейчас (табл. 8, рис. 6).
К региональному разбросу в объемах ввода «жилых единиц» - квартир в многоквартирных домах, разумеется, следует относиться с известной осторожностью. Даже небольшое снижение минимального значения этого показателя (например, характерное для Мурманской области) способно резко его усиливать14. И все-таки состав групп лидеров и аутсайдеров остается стабильным. В группу лидеров в 90-е годы всегда входили Белгородская область, Москва и Московская область, Татарстан, Чувашия, Башкортостан. Регионы Дальнего Востока - аутсайдеры. Малый объем ввода жилья в них сопровождается миграционным оттоком населения. Численно срединная группа несколько меньше, чем по другим показателям, но не менее половины российских регионов независимо от сложившейся в них системы расселения, климата - середняки. Отсутствие значительного количества точек роста явно не способствует миграционной мобильности. Поэтому коэффициенты корреляции между интенсивностью межрегиональной миграции (по прибытию) и объемами ввода жилья имеют положительный знак и средние значения (+0,33), а отдельно для регионов Центрального округа связь этих аргументов и вовсе становится значительной (+0,69).
Таблица 8
Динамика дифференциации ввода в действие квартир (ед. на 1000 жителей)*
Показатель 1996 г. 1998 г. 1999 г. 2000 г. 2001 г. 2002 г. 2003 г.
14 Кроме того, речь в данном случае идет о вводе только «жилых единиц» — квартир. Информация о вводе индивидуальных жилых домов, способная, по-видимому, несколько улучшить ситуацию на юге России, оказалась недоступной.
Соотношение максимального и минимального значений показателя, раз 10,6 29,0 30,0 19,3 61,0 72,0 31,0
Число регионов с показателем выше 150% среднероссийского 5 6 8 5 7 6 7
ниже 50% среднероссийского 9 14 9 13 15 17 16
* По 78 субъектам РФ.
Число квартир на 1000 жителей
Регион
Рис. 6. Распределение регионов по уровню ввода в действие квартир в 2003 г.
* * *
Проведенный анализ позволяет утверждать, что, скорее всего, статистика только отчасти адекватна реальной действительности: отсутствие значимой связи между интенсивностью межрегиональной миграции и уровнем безработицы (а также занятостью в неформальном секторе, ценами на жилье и пр.) объясняется в том числе качеством имеющейся информации. В первую очередь речь идет о показателях, оценивающих рынок труда, уровень жизни, потребительский рынок. Смещение акцентов с постоянных миграций на временные сказалось и на качестве миграционной статистики. Рынок труда в России очень плохо поддается статистическому учету. Кроме того, он остается в России одним из самых специфических институтов - не так маневрен и гибок, как в других переходных экономиках, не стимулирует межрегиональную мобильность и не является механизмом нивелирования негативных ситуаций, складывающихся в отдельных регионах.
Связи межрегиональной миграции и социально-экономической ситуации в регионах сложны. С одной стороны, диспропорции в экономическом развитии регионов, большие разрывы между «богатыми» регионами (столицы; субъекты, возглавляемые мегаполисами; ресурсодобывающие регионы) и слабообеспеченными
территориями благоприятствуют росту «разности потенциалов» и как следствие способствуют миграции. С другой - формирование большого количества регионов-середняков, особенно в староосвоенной части страны, мало отличающихся друг от друга и по структуре экономики, и по базовым макроэкономическим показателям, похожих по демографическому потенциалу и экономико-географическому -приближенно-зависимому к Москве - положению, не способствует интенсивному миграционному движению. На сложную и противоречивую роль регионов-лидеров претендентов немного.
Связи, однако, не только сложны. Они и проявляться стали относительно недавно. Попытки поиска зависимостей «миграция - экономика» в начале и середине 90-х годов, когда в стране довлели вынужденные формы миграций, успехом не увенчались. Проведенный в 1992-1993 гг. М.Б. Денисенко анализ показал, что в России на региональном уровне отсутствовал даже намек на какую-либо связь между зафиксированными уровнем безработицы (числом граждан, ищущих работу) и миграционным приростом населения. Относительно удовлетворительными оказались только результаты анализа взаимосвязи между миграцией и денежными доходами населения [24]. Впрочем, и сейчас только расчеты парных корреляций между различными социально-экономическими индикаторами и интенсивностью прибытий, не дают ощутимых результатов. Регионов много, показателей тоже. Чтобы быть в числе лидеров по вводу жилья, необходимы особые условия его финансирования, специфическая местная региональная политика; а для первенствования в занятости усилий только местной власти мало, здесь важна совокупность накопленных «экономически выгодных» условий (в первую очередь структуры экономики и уровня ее развития). В случае подобной противоречивости факторов проявляется уникальная интегрирующая функция миграции, справедливо названная Ж.А. Зайончковской «барометром социально-экономической ситуации». Миграция улавливает изменения чрезвычайно чутко и быстро и тем самым отражает суть происходящих трансформаций в пространственной организации экономики.
Показатели сальдо миграции, интенсивности миграции по прибытию можно использовать в качестве возможного альтернативного результирующего индикатора развития регионов. Определенные основания для такого выбора представляют:
- простота расчетов;
- доступность статистической информации;
- относительно хорошее в сравнении с другими показателями качество статистической информации (имея в виду только внутрироссийские межрегиональные переселения);
- яркая «географичность» показателей миграции, которая и отражает региональные различия;
- отсутствие иного, простого и точного измерителя комплекса благоприятных природных (например, климата) и социальных условий, необходимых для жизни людей.
Конечно, было бы неверно видеть в миграции единственно верный «рецепт», по которому можно было бы относить регионы к «плохим» или «хорошим», но использовать ее в качестве одного из таких индикаторов непременно следует. Было бы целесообразно использование показателей миграции в качестве субъективной оценки населением уровня и качества жизни в регионах, их экономического развития в Комплексной оценке уровня социально-экономического развития субъектов РФ, предложенной Минэкономразвития России.
Литература
1. Мкртчян Н.В. Из России в Россию: откуда и куда едут внутренние мигранты? //Мир России. 2003. № 2.
2. Скатерщикова Е.Е. Жизненные миграции как фактор территориальной сплоченности России // География. 1996. № 32.
3. Город и деревня в Европейской России: сто лет перемен (памяти В.П. Семенова-Тян-Шанского). М.: ОГИ, 2001.
4. Ягельский А. География населения. М.: Прогресс, 1980.
5. Доклад о развитии человеческого потенциала в Российской Федерации. М.: ПРООН. 1998-2001, 2003, 2004.
6. Мкртчян Н.В., Карачурина Л.Б. Дальность межрайонной миграции в России: тенденции и современная ситуация // Научные труды ИНП РАН. М.: МАКС Пресс, 2004.
7. Blanchard O., Katz L. Regional Evolutions // Brookings Papers on Economic Activity, 1992 (1). Pp. 1-75.
8. Обзор занятости в России. Вып. 1. (1991-2000 гг.). М.: ТЕИС, 2002.
9. Колесников Ю.С. Этноэкономика в судьбах модернизации юга России // Экономический вестник Ростовского государственного университета. 2003. Т. 1. № 2.
10. Зубаревич Н.В. Социальный атлас российских регионов / Рынок труда и занятость. //http:/ www.socpol.ru
11. Карачурина Л.Б. Особенности занятости мигрантов в России (по данным социологического обследования) // Горные страны: расселение, этнодемографические и геополитические процессы, геоинформационный мониторинг. Материалы Межд. конференции Ставрополь — Домбай, 25-30 сент. 2005 г.
12. Принудительный труд в современной России (Нерегулируемая миграция и торговля людьми). М.:МОТ, 2004.
13. Барсукова С.Ю. Неформальная экономика: экономико-социологический анализ. М.: ГУ-ВШЭ, 2004.
14. Зайончковская Ж.А. Рынок труда как регулятор миграционных потоков // Миграция и рынки труда в постсоветской России / Под ред. Г. Витковской. Научные доклады. Вып. 25. М.: Московский Центр Карнеги. 1998.
15. Корель Л.В., Тапилина В.С., Трофимов В.А. Миграция и жилище. Новосибирск, 1989.
16. Зайончковская Ж.А. Трудовая миграция в СНГ с позиции общества, семьи и личности // Миграция населения. Вып. 2. Трудовая миграция в России / Под ред. О.Д. Воробьевой. Приложение к журналу «Миграция в России», 2001.
17. Флоринская Ю., Рощина Т. Трудовая миграция из малых городов РФ: масштабы, направления, социальные эффекты. http://www.demoscope.ru/weekly/2004/0175/analit03.php
18. Тишков В.А. Отрицание России // Отечественные записки. 2005. № 1.
19. Доклад о развитии человеческого потенциала в Российской Федерации — 1999. Глава 6 — Региональные аспекты развития человеческого потенциала в России. М.: ПРООН, 1999.
20. Беженцы и вынужденные переселенцы в России /Инф. бюлл. Федеральной миграционной службы России. М., 1995.
21. Молодикова И.Н., Ноздрина Н.Н. Миграция и жилищная ситуация в Центральном районе России //Миграция и урбанизация в СНГ и Балтии в 90-е годы / Под ред. ЖА. Зайончковской. М.: ИТ «Адамантъ», 1999.
22. Махрова А.Г. Рынки жилья в городах России: анализ территориальных различий // Проблемы урбанизации на рубеже веков. М.: МГУ им. М.В. Ломоносова, 2002.
23. Стерник Г.М. Рынок жилья России на рубеже 2002-2003 годов. http://www.realtymarket.ru
24. Денисенко М.Б. Факторы межрегиональной миграции в России: соответствие положениям экономической теории // Новейшие изменения во внутренней и внешней миграции населения в России и их экономическое значение. М., СПб, 1994.
