CC BY
50
В.А. Дробченко
МЕЖПАРТИЙНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ТОМСКОЙ ГУБЕРНИИ В ПЕРИОД «ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ КОНТРРЕВОЛЮЦИИ» (МАЙ-НОЯБРЬ 1918 г.)
Представлена характеристика отношений политических партий и движений между собой, исследованы формы и методы их работы в массах, органах власти и общественных организациях в одном из крупнейших сибирских регионов Томской губернии в период мая-ноября 1918 гг.
Выступление чехов в конце мая 1918 г., поддержанное местным антисоветским подпольем, привело к свержению советской власти в Сибири. Переворот изменил расстановку политических сил Томской губернии. Большевистские организации были разгромлены, из подполья вышли кадеты и эсеры. Местным партийным организациям срочно требовалось определить отношение к происходящим событиям, выработать программу действий и определить тактику в новых условиях.
После антисоветского переворота наступил «звездный час» сибирских эсеров. Их убедительная победа на выборах в Учредительное собрание по Сибири стала весомым аргументом в диалоге с другими политическими силами. Эсеры в январе 1918 г. заняли ключевые посты в Сибирской областной думе, сыграли заметную роль в перевороте, после которого фактически контролировали все властные структуры в Сибири, возглавив Западно-Сибирский комиссариат, а в большинстве случаев и органы власти на местах. По сути, в июне 1918 г. эсеры стали правящей партией. Именно эсеровские идеологи (вместе с меньшевиками) наиболее последовательно выступали за поиск «третьего пути» в революции. Они призывали к консолидации всех сил, созданию «твердой» власти, способной воплотить в жизнь принципы демократии и защитить ее от посягательств как слева, так и справа.
Меньшевики после переворота не сразу смогли определить свою тактику по отношению к произошедшим событиям, дистанцировались от новой власти, заявив, что к ней «томская организация РСДРП никакого соприкасательства не имеет, она лишь ее поддерживает, как власть, ставящую своей задачей в ближайшем будущем осуществить вполне демократическую программу» [1. 5 июня]. И. Майский, объясняя причины сотрудничества меньшевиков с контрреволюцией, впоследствии отмечал, что вожди считали: чем значимее будет их роль в антисоветском лагере, «тем больше шансов, что на смену «коммунистической диктатуре» придет господство демократии, а не господство черной сотни» [2. С. 16-17]. Так же как и в предыдущие периоды революции, меньшевики блокировались с эсерами, имея с ними немало общего во взглядах на будущее страны. Ближайшей их целью было формирование «цивилизованного капитализма» с сохранением всех демократических завоеваний. Этим во многом и объяснялись те уступки буржуазии, на которые меньшевики и эсеры шли после переворота. Но именно они представляли левое крыло «демократической контрреволюции».
Заметно оживились после переворота кадеты. Они участвовали в заседаниях городской думы, возобновилась работа Томского отдела партии, а с 8 июня студенческой и ученической фракции. Кадеты выступали за создание твердой власти, призывали «от теоретиче-
ских книжных рассуждений после горького опыта минувшего ... перейти к строительству на реальных основаниях правового свободного и демократического государства» [3. 22 июня]. 5 июня 1918 г. общее собрание Томского отдела партии Народной свободы высказалось «за объединение всех государственных мыслящих сил страны во имя спасения родины и восстановления независимой единой России». Партийному комитету поручалось продолжать переговоры для установления коалиционного соглашения с другими общественнополитическими группами [4. 7, 9 июня].
Идею межпартийной коалиции поддержали и народные социалисты. На заседании городской думы 31 мая энес П.В. Соколов заявил, что власть должна быть создана на коалиционной основе, но подчеркнул, что «никакой преемственности от большевиков не должно быть» [4. 4 июня].
Союз между эсерами и кадетами в первый месяц после переворота был основан на том, что ЗападноСибирский комиссариат, эсеровский по своему составу, был вынужден привлекать на службу буржуазных интеллигентов, значительная часть которых была близка кадетам. Кратковременное сотрудничество двух партий определялось стремлением к формированию сильной власти, но по стратегии и тактике между эсерами и кадетами точек соприкосновения становилось все меньше и меньше. Уже в первые дни после переворота между ними выявились принципиальные разногласия по отношению к советам. Ряд эсеро-меньшевистских идеологов выступил за сохранение советов как общественных организаций. Кадеты высказывали сомнения в возможности деполитизации советов и заявляли, что «рабочие и крестьяне должны постараться изжить советы, как опасную болезнь, и соор-ганизоваться вокруг чисто профессиональных организаций» [3. 28 июня].
Кардинально различались и отклики партийной прессы на постановление Временного Сибирского правительства от 6 июля 1918 г., запрещающее деятельность советских организаций. Видный эсеровский публицист Б. Лойко отмечал, что этим актом совет министров «рискует лишиться поддержки со стороны рабочих масс, поддержки, которая для него не должна быть безразлична.» [6. 16 июля]. Общее собрание Томской организации РСДРП заявило, что это «прямой вызов, брошенный в лицо демократии буржуазной реакцией» [1. 2 (15) июля]. Зато правые не скрывали своей радости. «Одна мысль о воскрешении советов вызывает «непримиримую ненависть населения», указывалось в редакционной статье газеты «Понедельник» от 15 июля 1918 г.
В конце лета осенью 1918 г. деятельность меньшевиков и эсеров была сосредоточена на работе в профсоюзах, общественных организациях, в партийной пе-
чати, в организации и проведении лекций, посвященных текущим событиям. Однако интерес к подобным мероприятиям стал снижаться. Делегаты меньшевистских и эсеровских съездов отмечали отход масс от политической борьбы, их равнодушие к политическим вопросам. «Б. Л-о» (Б. Лойко) писал: «Сейчас все наши партии очутились в небывалом еще положении: живут и действуют одни только комитеты (да и то не всегда), а члены партий или отсутствуют или же, если имеются в очень ограниченном количестве, то бездействуют. Штабы без армий вот что из себя представляют сейчас все без исключения партии, вот в каком виде вынырнули они из той огромной ямы, в которую запихали их большевики во имя диктатуры пролетариата» [6. 10 сент.].
Нам удалось обнаружить лишь скупые упоминания о существовании эсеровских и меньшевистских организаций в уездных центрах, безуездных городах и отдельных рабочих поселках Томской губернии. В основном это сведения об их участии в муниципальных выборах. Так, например, в Барабинске 16 июля состоялось объединенное заседание местных организаций ПСР и РСДРП, на котором обсуждался вопрос о блоке партий на муниципальных выборах. Собравшиеся отметили, что обе организации «находятся в периоде реформ, малочисленны по составу и не надеются получить достаточное количество голосов» [7. 27 июля].
Совместно действовали социал-демократы и эсеры на выборах в Боготоле (конец июля) и в Мариинске (начало ноября). В Новониколаевске на предстоящих выборах единым блоком решили выступить совет профессиональных союзов, организации эсеров и социал-демократов. Если летом 1918 г. на муниципальных выборах в Боготоле и Барабинске социалистам удалось получить незначительное большинство, то в Мариинске блок социалистических организаций и профсоюзов набрал лишь около 25% голосов [7. 10 авг.; 8. Д. 128. Л. 2, 7; Д. 131 Л. 7; 9. 19 дек.; 10. 23 авг.; 11. 25 окт., 6, 8 нояб.].
К осени 1918 г. существенно углубились разногласия между «левым блоком» и кадетами по отношению к Сибирской областной думе, к органам местного самоуправления, к власти. К этому времени кадеты заметно укрепили свои позиции. Их требования становились все настойчивее, все громче кадеты напоминали о своих заслугах. «Ни одна из русских партий не боролась так долго и стойко против «углубителей революции» и их законных наследников большевиков, как именно партия Народной свободы» [3. 26 авг.], заявляли кадеты. Они, призывая «от теоретических книжных рассуждений после горького опыта минувшего, дружными усилиями перейти к строительству на реальных основаниях правового, свободного и демократического государства» [3. 22 июня], выступали за создание твердой власти. Конференция кадетских организаций Урала и Сибири (Омск, 20-24 августа 1918 г.) высказалась за то, чтобы вновь организуемая «общероссийская власть призвала «отмежеваться от тех элементов, которые ставят своей задачей реставрацию государственного строя февральского периода» и указала, что «условием создания соглашения всех общественнополитических сил должна стать беспощадная борьба с большевизмом» [12. С. 304].
Все жестче становилась позиция кадетов по отношению к социалистам, все громче звучала критика в их
адрес. Их обвиняли в том, что их «ничему не научил опыт революции», что они «пробудили в народе темные силы, углубили вражду между народом и интеллигенцией» [3. 19 авг.]. Кадеты во многом идеологически подготовили изгнание эсеров из власти, выражая требования буржуазии и верхушки военных. В докладе полковника К.В. Сахарова о возрождении армии, представленному правительству в конце октября 1918 г., указывалось, что эсеры и меньшевики «продолжают до сего времени ставить проблематичные завоевания Февральской революции выше спасения Родины, возрождения ее государственности и боевой мощи» [13. С. 80].
Курс на изгнание эсеров из власти Временное Сибирское правительство взяло с середины сентября 1918 г. Вехами на пути к полному разрыву отношений с эсерами стали: «омский инцидент» (21 сентября 1918 г. в Омске военными были арестованы члены правительства эсеры В.М. Крутовский, М.Б. Шатилов, А.Е. Новоселов. Последний вскоре был убит) и аресты эсеров-членов Сибирской областной думы 25 сентября в Томске. В Омске 24 октября военными был схвачен и после жестоких пыток убит видный эсер Б.Н. Моисеенко. В конце октября в Мариинске были проведены аресты местных общественных деятелей, большинство из которых было членами ПСР, среди них был и бывший член Западно-Сибирского комиссариата М. Линдберг. Эсеры, по словам И. Майского, «на заре своей жизни грозились небо зажечь, а кончили тем, что свалились в гниющее болото реакции» [2. С. 111]. Они еще пытались отстаивать идеалы демократии, но к осени 1918 г. стала очевидна несостоятельность эсеро-меньшевистской программы преобразования страны. Изгнание эсеров из власти прежде всего было определено провалом их курса.
В крайне сложном положении после переворота оказались сибирские большевики. Партийные организации были разгромлены, их руководители арестованы либо скрывались. Однако уже 3 июня 1918 г. в Томске по инициативе М. Рабиновича и Ф. Суховерхова состоялось подпольное совещание большевиков, на котором оформилась подпольная ячейка РКП(б). На совещании было решено максимально использовать легальные возможности для борьбы с контрреволюцией, усилить работу в профсоюзах, приступить к изданию рабочей газеты [14. С. 125].
Н.С. Ларьков отмечает, что среди сибирских большевиков сразу же после переворота наметились две основные точки зрения по тактическим вопросам. Одни выступали за максимальное использование деятельности в легальных организациях, часть томских большевиков поддержала лозунг «единого революционного фронта» борьбы с буржуазией. Другие выступали за подготовку вооруженного восстания для оказания помощи Советской России. Среди основных причин, определивших позицию сторонников легальных форм борьбы, Н.С. Ларьков выделяет такие, как их заблуждение насчет истинных намерений руководителей «демократической контрреволюции», сохранение психологии объединенчества, растерянность части рабочих перед лицом наступавшей реакции [15. С. 60 62].
Следует отметить, что не менее важной причиной того, что значительная часть томских большевиков в начале лета 1918 г. выступала за широкое использование легальных форм борьбы, являлось наличие реальных условий для это-
го. В Томске, который стал центром сибирской демократии, до июля действовал совет рабочих депутатов, до начала августа выходила подконтрольная большевикам газета «Рабочее знамя», до осени сохранялись возможности для деятельности профсоюзов. В самом Томске легально находилось несколько известных большевиков. Так, В. Д. Вегман до своего ареста в июле 1918 г. входил в состав редакции газеты «Рабочее знамя», С. А. Дитман, М.М. Рабинович и Ф. Сухо-верхов вели работу в профсоюзах. М.М. Рабинович являлся еще и депутатом Сибирской областной думы.
В течение лета 1918 г. подпольные большевистские организации были созданы в Новониколаевске, Кемерове, Кольчугино, Тайге, на Анжерских, Судженских копях, Гурьевском заводе. Большевиками, скрывающимися в сельской местности, в конце лета начале осени были созданы подпольные группы из сочувствующих крестьян. Деятельность большинства этих организаций сводилась к накоплению сил, вербовке новых членов, установлению связей с губернской и соседними организациями.
К осени, когда усилился натиск властей на рабочие организации, и возможностей для легальной работы почти не осталось, значительная часть большевиков Томской губернии поддержала курс на вооруженное восстание. На это решение повлиял рост антиправительственных выступлений. Однако влияние большевиков на массы в этот период не следует преувеличивать, поскольку массы выступали против ухудшения своего положения и не выдвигали требований восстановления советской власти.
В период «демократической контрреволюции» заметное участие в происходящих событиях принимали социал-демократы-интернационалисты. Их усилия, как отмечает А.Н. Никитин, были направлены главным образом на профсоюзы, где они еще до переворота имели довольно сильные позиции [16. С. 70-74]. В Томске они участвовали в издании профсоюзных газет «Железнодорожник», «Рабочее знамя», остро критиковали белогвардейский режим. Сотрудничество большевиков и интернационалистов проявлялось прежде всего в рамках профсоюзного движения, в подготовке и проведении профсоюзных
съездов. Интернационалисты считали возможным вести борьбу только мирными средствами и выступали не за восстановление советской власти, а за улучшение экономического и политического положения рабочих.
Томские анархисты в период «демократической контрреволюции» довольно активно для пропаганды своих взглядов использовали трибуны профсоюзных съездов. Е. Клюев принимал участие в работе конференции правлений профессиональных союзов г. Томска 6 июня 1918 г., Корабельник входил в состав главного комитета профессионального союза Томской железной дороги. Второй съезд горнорабочих Западной Сибири избрал своим представителем в Сибирскую областную думу анархиста Жукаса [1. 18 июля; 6. 23 июля; 17. С. 245, 261].
Осенью в Кузнецком уезде анархистом И.П. Новоселовым была создана подпольная группа численностью до 10 человек. До конца 1918 г. эта группа активности не проявляла. В Мариинском уезде бывший начальник читинской красной гвардии анархист М.Я. Перцев стал активным организатором сельского подполья, а в октябре - одним из руководителей Чумайского восстания [18. С. 196; 19. С. 2930]. Но такие примеры единичны. Серьезного влияния на политические процессы и общественную жизнь губернии анархисты не оказывали. К осени 1918 г. влияние политических партий на массы становилось все меньше. Их организации перестали быть массовыми. Социальные слои уже не связывали с ними выражение своих интересов.
Свержение советской власти привело к активизации антисоветских и антибольшевистских сил. Кадеты, эсеры и меньшевики, «вошедшие во власть», вынуждены были вырабатывать программу мер, направленную на преодоление последствий власти большевиков и выхода из продолжающегося кризиса. Однако как в стратегии, так и в тактике новая коалиция не смогла преодолеть внутренних разногласий и, в конечном счете, оказалась нежизнеспособной. Отсутствие внутреннего единства в рядах «демократической контрреволюции» стало одной из основных причин ее краха Все же основной причиной этого краха стала пропасть, разделившая либералов, власть и общество.
ЛИТЕРАТУРА
1. Заря. Томск, 1918.
2. Майский И. Демократическая контрреволюция. М.; П.: Госиздат, 1923. 360 с.
3. Наша мысль. Томск, 1918.
4. Голос народа. Томск, 1918.
5. Сибирская жизнь. Томск, 1918.
6. Железнодорожник. Томск, 1918.
7. Барабинская степь. Каинск, 1918.
8. Государственный архив Томской области (ГАТО). Ф. 1362. Оп. 1.
9. Вестник Томской губернии. Томск, 1918.
10. Наш голос. Томск, 1918.
11. Звено. Мариинск, 1918.
12. Съезды, конференции и совещания социально-классовых, политических, религиозных, национальных организаций в Акмолинской области (март 1917 - ноябрь 1918 г.) / Сост. Т.В. Якимова. Томск, 1991-1992. Ч. 1-2. 345 с.
13. Болдырев В.Г. Директория. Колчак. Интервенты. Воспоминания. Новониколаевск: Сибкрайиздат, 1925. 562 с.
14. Профсоюзы Сибири в борьбе за власть Советов. 1917-1919 гг. Новосибирск: Сиб. краевой совет профессиональных союзов, 1928. 240 с.
15. Ларьков Н.С. О тактике сибирских большевиков в годы гражданской войны // Из истории социальной и общественно-политической жизни советской Сибири. Томск, 1992. С. 60-66.
16. Никитин А.Н. Социал-демократы (интернационалисты) Сибири в годы гражданской войны // Из истории социальной и общественнополитической жизни Сибири. Томск, 1992. С. 70-74.
17. Съезды, конференции и совещания социально-классовых, политических, религиозных, национальных организаций в Томской губернии (март 1917 - ноябрь 1918 г.) / Сост. Э.И. Черняк. Томск, 1992. Ч. 1-2. 333 с.
18. Ларьков Н.С. Начало гражданской войны в Сибири: Армия и борьба за власть. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1995. 252 с.
19. Штырбул А.А. Анархистское движение в Сибири в I четверти ХХ века: Антигосударственный бунт и негосударственная самоорганизация трудящихся: Теория и практика. Омск: Изд-во пед. университета, 1996. Ч. 2 (1918-1925). 175 с.
Статья представлена научной редакцией «История» 15 ноября 2008 г.
