CC BY
32
МЕЖКУЛЬТУРНАЯ ПОЛИТОЛИНГВИСТИКА: ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ПРИКЛАДНЫЕ АСПЕКТЫ
С.Г. Катаева
Язык и политика неразрывно связаны друг с другом, поскольку «политические процессы, являясь в первую очередь процессами коммуникативными, конституируются в значительной мере с помощью языка» [5, 196]. Исследованию актуальных проблем прикладной лингвистики, взаимосвязи языка и общества,, языка и политики придается в Германии на протяжении многих десятилетий после 1945 года особое значение. Это объясняется рядом сложившихся объективных исторических причин, среди которых немаловажную роль играет существование в новейшей немецкой истории двух тоталитарных режимов. По этой причине всесторонний анализ политического языка наиболее полно разработан и представлен не-80 мецкими исследованиями. Интенсивный анализ немецкого политического языка на протяжении полувека привел к выделению в 1996 году специальной научной дисциплины прикладной лингвистики — политолингвистики (языка политической коммуникации) [1], предметом которой является анализ роли языка в демократическом и тоталитарном обществе, в период европейской интеграции и всеобщей глобализации, во время возрастающего значения СМИ и вместе с этим и манипуляции общественным сознанием.
Научное исследование языка политики начинается с исследований «языка национал-социализма» („ЫБ-Брта-
che"), интерес к которому особенно ярко проявился в первые годы после окончания Второй мировой войны, и, начиная с 50-х годов, с исследований «языка в разделенной Германии» („Sprache im geteilten Deutschland"). Эти две темы явились «историческим исходным пунктом для возникновения германской лингвистики политического языка» [1, 76] и определили исследовательскую область политического языка в Германии во второй половине ХХ века. В начале 90-х годов к ним добавляется новая актуальная область исследования «Язык 'поворота'» („Sprache der Wende") и «Язык в объединенной Германии» („Sprache im vereinten Deutschland"), обусловленная событиями новейшей истории Германии.
Общественно-политические изменения, охватившие в конце ХХ века все страны Восточной Европы, повлекли за собой глубинные изменения в общественном сознании и языках этих стран. Сравнительный анализ политических языковых культур эпохи объединения Германии и перестройки в Советском Союзе мог бы положить начало новому направлению исследований «межкультурной политоглинг-вистики» (термин А. Буркхардта) [1, 95]. Интеркультурный подход в данной области исследования позволяет выявить общие и специфические тенденции развития политического языка, характерные для каждой страны в период кардинальных общественно-политических изменений, осознать суть и типологию причин, вызываю-
щих их. Это особенно актуально в период после распада тоталитарных систем, когда анализ, оценка и сравнение современного языкового материала, интерпретация в контексте похожих исторических событий могут помочь более дифференцированному восприятию и критическому осмыслению современной действительности в своей и чужой стране.
При всей специфике языковых особенностей (последствий) объединения Германии и перестройки в Советском Союзе, они имеет много общего. Это выражается, прежде всего, в общей для двух стран направленности лингвистических исследований:
а) языковых процессов, непосредственно связанных с перестройкой в России и объединением в Германии;
б) критического ретроспективного переосмысления развития языков предшествующей эпохи (40-летней истории немецкого языка ГДР и русского языка в период 70-летней истории Советского Союза); в) языковых изменений в объединенной Германии и в постсоветской России.
Преодоление «языковых конфликтов и коммуникативных барьеров» между восточными и западными немцами, актуальное для современного немецкого языка в объединенной Германии и получившее образное обозначение «языковой стены»/»стены в головах граждан» („Sprachmauer"/„Mauer in den Köpfen"), а также «поиск языковой идентичности» немцев, не является релевантным для российской действительности и современного русского языка. Возникшие у восточных немцев коммуникативные проблемы в ходе их «языкового присоединения» к западногерманскому языковому сообществу были особенно на
его начальном этапе настолько велики, что привели к необходимости создания языковых консультаций и переводческого сервиса для беспроблемной коммуникации между восточными и западными немцами [6].
В ходе демократических преобразований в ГДР и в СССР произошли глобальные изменения, которые затронули все жизненные сферы общества, но особенно ярко проявились в области идеологии, политики, экономики, общественных организаций и т. п. Несмотря на определенные различия в современной истории и предыстории Восточной Германии и России, можно проследить общие тенденции общественного и языкового развития в этот период. Языковые изменения затронули, прежде всего, политический язык, его понятийную систему и общественно-политическую лексику. Этот слой языка бывших социалистических стран подвергается наиболее радикальным изменениям в ходе динамических процессов деидеологизации общества, нашедших свое выражение, с одной стороны, в деактуализации и стигматизации существующих общест- Д] венно-значимых явлений социалистической действительности, с другой стороны, в актуализации и мелиорации иде-ологем капиталистической действительности. Это, в свою очередь, приводит к лавинообразной: а) архаизации «ГДРизмов» (Staatsrat, Volkskammer, Politbüro des ZK der SED, FDJ, LPG) и «советиз-мов» (Верховный Совет, ЦК КПСС, политбюро, комсомол, колхоз); б) к переоценке целых пластов существовавшей идеологически релевантной лексики в немецком и русском языках, в том числе к стигматизации ранее положительных ключевых понятий социалистической идеологии (sozialistisches Frieden-
slager, gebildete Nation, MMM (Messe Meister von Morgen), Friedenswacht, antifaschistischer Schutzwall / моральный кодекс строителя коммунизма, вахта мира, всесторонне развитая личноть, самая читающая нация); в) к заимствованию и переоценке идеологически релевантной лексики из политического лексикона бывшего «идеологического противника», в том числе и к реабилитации ранее табуизированных политических понятий другой идеологической системы с приданием им положительной оценки (соц. Marktwirtschaft / рыночная экономика (-), Planwirtschaft / плановая экономика (+); после перестройки и объединения: Marktwirtschaft / рыночная экономика (+); Planwirtschaft / плановая экономика (-); г) к реактуализации (деархаизации) уже ранее существовавших понятий (Arbeitsamt, Land / дума,, держава, губернатор); д) к созданию новых политических номинаций (Wiedervereinigung, Montagsdemonstration, „Runder Tisch", Begrussungsgeld, Währungsunion,
Solidaritätszuschlag, Wendehals, Ostalgie Abwickeln / перестройка, гласность, партократия, прогорбачевский, антиперест-82 роечник, приватизация).
Критическое отношение к явлениям недавнего социалистического прошлого находит выражение в словах, служащих образной отрицательной характеристике общественно значимых явлений этого строя Altherrenriege (für Politburo), Blockflöten (Mitglieder der Blockparteien), Parteichinesisch (für Parteisprache), Parteigenießer, Stasi, Zoni, Ossi (für DDR-Bürger), Zettelfaltvorgang (für Wahlen) / совдепия, совок, нардеп, партюкрат. На смену им приходят современные идеологически релевантные слова, выражающие другую, отличную от официальной политики, точку зрения на происходя-
щие события, явления в обществе уже в объединенной Германии и постсоветской России, и, соответственно этому, по-разному обозначающие и оценивающие их: сам процесс объединения Германии имеет наряду с официальным Wiedervereinigung целый ряд других обозначений: Ausverkauf, Anschluß der DDR, Besetzung, BRDigung, Ko(h)lonisation, Verwestlichung, Einverleibung der DDR; бывшая ГДР имеет конкурирующие обозначения: Filiale der BRD, Ko(h)lonie DDR; staubige Landschaften, Absturz Ost / шоковая терапия, прихватизация, долларизация (экономики), демократизаторы и др. Отмечается также расхождение оценок определенных явлений, имеющих общественную значимость в восприятии восточных и западных немцев уже в объединенной Германии. Это касается нейтральных слов общегерманского словаря, таких как Umstrukturierung, Abwicklung, Treuhand, называющих, по мнению западных немцев, мероприятия, способствующие оздоровлению экономики восточной части Германии. Однако для восточных немцев эти слова, в контексте большого количества экономических и социальных проблем, вызванных сменой общественного строя и не всегда разумно проведенной реструктуризацией экономики бывшей ГДР, приобретают чаще всего ярко выраженную негативную оценку явлений, которые последовали за объединением Германии.
Подробный анализ языковых изменений семасиологического и ономасиологического характера, произошедших в немецком и русских языках в эпоху глобальных перемен, приводится в статье „Politische Sprachen im Wandel. Ein deutsch-russischer Vergleich" [4].
Новые идеологии несут с собой новый язык, а вместе с ним и новые языковые проблемы, в том числе и проблемы языковой манипуляции: «Просматривая ненужные слова 20-го столетия, сразу замечаешь, что после прощания с бывшими в свое время сильнейшими идеологиями столетия не уменьшается число попыток снова навязать людям определенный тип мышления» [7]. Примерами этому могут служить современные номинации из списка «ненужных слов»: Abwickeln (DDR-Institutionen auflösen), Solidaritätszuschlag (Sondersteuer seit Wiedervereinigung), Personalentsorgung (Entlassungen), Wohlstandsmull (Personen), SondermUll (Atommull), intelligente Waffensysteme (Hightech-Kampfmittel) и др.
Различия в историческом развитии ГДР и Советского Союза обусловили специфику языковых изменений в обоих государствах: в России они происходят в основном по линии ре-актуализации, возвращения слов из досоветского периода, в то время как в восточной части объединенной Германии эти процессы, вызванные присоединением ГДР к Западной Германии, происходят в основном за счет актуализации единиц политического лексикона ФРГ (Bundestag, Bundesrat, Bundeslander, Bundeswehr). Эти различия вызваны также разными результатами демократических процессов обновления в двух государствах: результатом перестроечных процессов в Советском Союзе стал распад СССР, в то время как в ГДР они привели к объединению немецкой нации. Об актуальности данного политического события для современной немецкой истории свидетельствует дискурс о «национальной и языковой идентичности
немцев», разгоревшийся с новой силой в объединенном германском обществе [2]. В России это происходит в форме перманентного поиска «национальной идеи».
Сравнительный анализ языковых изменений различных групп идеологически релевантной лексики позволяет установить связи между процессами, происходящими в языке и в обществе в эпоху глобальных изменений и переоценки всех ценностей, которые за сравнительно короткий срок привели к деидеологизации общества в бывшей ГДР и в России. Он демонстрирует общие тенденции изменений в русском и немецком языках, большую степень сходства языковых изменений этого периода, объясняемые былой принадлежностью ГДР и СССР к одной идеологической системе, при некоторых национальных различиях, вызванных разным историческим опытом и самим ходом демократического обновления в этих странах.
Радикальные языковые изменения в политическом словаре в период смены эпох требуют их адекватной интер- 83 претации, необходимой для ориентации в изменяющемся (языковом) мире. Этим занимается немецкая поли-толингвистика, новая дисциплина прикладной лингвистики, результаты исследований которой имеют, наряду с научной, политико-образовательную значимость. Об этом говорит тот факт, что занятие немецким политическим языком, начиная с 50-х годов, традиционно находит место на уроках немецкого языка в школах ФРГ, на которых школьников, наряду с умением аргументированно вести публичную дискуссию, учат распознанию языковой манипуляции в различных текс-
тах современной политической коммуникации.
Такой опыт политического образования через язык („Sprachgeschichte als Zeitgeschichte") [8] был применен в российской университетской практике при создании и внедрении в учебный процесс курса по выбору «Polito-linguistik» Липецкого педагогического университета [3]. Он знакомит студентов-германистов с закономерностями функционирования немецкого языка в сфере политической коммуникации, с культурой немецкого политического диалога, с немецким политическим языком во всех его формах и проявлениях, с его понятийным аппаратом и методами исследования. Его критический анализ, сравнение с русским политическим языком способствуют развитию языкового, политического и общественного сознания студентов.
Изучение закономерностей политического языка, составной части прикладной лингвистики, имеет научную, общественную и политико-образовательную значимость не только в 84 научно-теоретическом плане, но и в сфере его применения в обществе, в школьном, профессиональном и университетском образовании, что способствует доступному участию в общественном дискурсе молодого поколения и вносит свой вклад в становление и функционирование гражданского общества.
kation. Berlin/ New York. 1996. S. 75-100.
2. Katajewa, S. Eine Uberblicksskizze zum öffentlichen Diskurs der Intellektuellen Uber die nationale Identität der Deutschen // Klussmann, P. G., Hoffmann, F. (Hrsg.). Russische Zugriffe. Abhandlungen und Essays zur deutschen Literatur und Landeskunde. — Bochum, 1999. — S. 63-75.
3. Катаева, С.Г. Политолингвистика — язык политики // Программы курсов по выбору. Сборник 3. ЛГПИ — Липецк: ЛГПИ, 1998. — С. 89—93; Katajewa, S.G. Wahlkurs Politolinguistik. Fachrichtung Germanistik und DaF-Didaktik (fur Studenten der hoheren Studienjahre). — Lipetsk: LGPU, 2002. — 34 S.
4. Katajewa, S. Politische Sprachen im Wandel. Ein deutsch-russischer Vergleich // Zeitschrift fur Angewandte Linguistik. Heft 45/2006. — S. 37—52.
5. Klein, J. Politische Kommunikation — Sprachwissenschaftliche Perspektiven // Jarren, O./ Sarcinelli, U./Saxer, U. (Hrsg.). Politische Kommunikation in der demokratischen Gesellschaft. Ein Handbuch mit Lexikonteil. — Opladen/ Wiesbaden, 1998. - S. 186-210.
6. KUhn, I, Almstedt, K Deutsch-deutsche Verstandigungsprobleme. Erfahrungen aus der Sprachberatung // Der Deutschunterricht. H.1, 1997. — S. 86—94.
7. Schlosser, H.D. Lexikon der Unworter. -Gütersloh, 2000.
8. Wengeler, M. Sprachgeschichte als Zeitgeschichte // Praxis Deutsch, 25. Jg., Heft 151, 1998. — S. 4—7. ■
ЛИТЕРАТУРА
1. Burkhardt, A. Politolinguistik. Versuch einer Ortsbestimmung.//Klein, J. Diekmannshenke, H. (Hrsg.): Sprachstrategien und Dialogblockaden. Linguistische und politikwissenschaftliche Studien zur politischen Kommuni-
