CC BY
74
1. Решение первой группы задач преследует исключительно энергетические цели: взять под контроль богатые кладовые Ирана, в первую очередь нефть и газ. Контроль над нефтью и газом Ирана позволил бы США определять ситуацию на мировом энергетическом рынке.
2. Вторая группа задач была направлена на усиление регионального присутствия в стратегически важном Каспийском регионе. В начале XXI в. этот район мира несколько отошел в тень мировой политики, однако его перспективы не вызывают сомнений. Установление контроля над Ираном фактически привело бы к тому, что Каспий превратился бы в «российско-американское море», то есть море российско-американского соперничества. Учитывая дрейф Азербайджана, Казахстана и Туркменистана в сторону США, Россия была бы вынуждена выстраивать внешнеполитический курс на Каспии в окружении стран, чьи интересы не совпадали бы с российскими по большому кругу проблем. Следствием укрепления позиций США в регионе стало бы постепенное изменение трубопроводной архитектуры в Каспийском регионе, а также транспортных коммуникаций.
3. Наконец, третий круг задач связан с долгосрочными планами, которые с 1990-х годов ставили перед собой США. Это создание надежных экономических, политических и военных позиций в непосредственной близости от границ Китая, чья экономика продолжает демонстрировать устойчивый рост.
Жильцов С.С., Зонн И. С., «США в погоне за Каспием», М., 2009, с. 128-141.
И. Цепкова,
кандидат политических наук
(Казахстан)
МЕЖКОНФЕССИОНАЛЬНЫЕ
ОТНОШЕНИЯ В КАЗАХСТАНЕ
Религиозная толерантность является одним из наиболее сложных феноменов. Профессор Геттисбергского университета (США) Луи Дж. Хэммени считает религиозную толерантность «добродетелью особого вида. ...Желание понять другого может породить неожиданные трудности и оказаться серьезной проблемой». Исходя из авторского видения, религиозная толерантность есть
признание права на свободу религиозного самоопределения, уважительное отношение граждан к этому праву, к культурно-религиозному плюрализму общества, утвержденных как исходные положения и демократические нормы государства. При этом необходимо различать «внутреннюю» и «внешнюю» («светскую») трактовки религиозной толерантности. Каждая из них, рассматривая факт достижения религиозной толерантности в рамках плюралистической религиозной конкуренции, состязательности и соперничества, ставит свои вопросы:
1) «внутренняя» - о возможности и границах признания другой религии как подлинной и легитимной встречи со священным. Разрешение данного вопроса касается макроуровня, где рассматривается вопрос об отношении одной религии к другой, т. е. проблема межрелигиозных и межконфессиональных взаимоотношений;
2) «внешняя» - о действенности «западноевропейской» модели толерантности, при которой религия рассматривается как личное (частное) дело каждого человека, а государство проводит политику невмешательства в дела совести своих граждан, если только, конечно, те или иные религиозные убеждения не угрожают свободе других членов общества. Здесь речь идет о мегауровне, на котором осуществляются принципы свободы совести.
На этом основании можно утверждать, что религиозная толерантность является одним из факторов политической стабильности и социальной безопасности государства. Наиболее остро этот вопрос ставится в мультиконфессиональных государствах, к которым относится и Республика Казахстан. Межконфессиональные отношения в Казахстане между конфессиями и деноминациями обусловлены политикой и деятельностью правоохранительных органов этого государства.
В сентябре 2006 г. заместитель начальника штаба антитеррористического центра Комитета национальной безопасности (КНБ) заявил в интервью прессе, что разрабатываются законопроекты, направленные против так называемых деструктивных сект и организаций. Он назвал Церковь Грейс, Церковь Саентологии и Свидетелей Иеговы как организации, чья деятельность должна быть запрещена. А Министерство юстиции распространило брошюру, созданную с целью помочь гражданам «избежать влияния» религиозных сект, предостерегая особенно против Свидетелей Иеговы, баптистов, последователей Ахмади и «Хизб ут-Тахрир». Справедливости ради отметим, что «Хизб ут-Тахрир» является исламист-
ским политическим движением, не порицает террористические акты, совершенные другими группами, и поэтому находится под запретом согласно закону об экстремизме, вследствие чего действия властей по ограничению деятельности «Хизб ут-Тахрир» и судебному преследованию ее членов по существу не являются ограничением свободы вероисповедания.
В целом негативное отношение к «новым религиозным движениям» приобрело политическую окраску, что обнаруживается в серии поддерживающих действий со стороны правительственных органов Казахстана только в отношении так называемых «традиционных» конфессий. В Казахстане, начиная с Президента, высокие государственные чиновники регулярно посещают церкви и мечети, а крайне редко, или вовсе не посещают, - молитвенные дома других конфессий. В свою очередь, главный муфтий и православный митрополит в отличие от представителей иных конфессий приглашаются практически на все государственные церемонии. Праздники православного Рождества (7 января) и Курбан байрам (согласно исламскому календарю) объявлены нерабочими днями.
В Мажилисе некоторые депутаты предлагают законодательно утвердить ислам и православие в качестве так называемых «традиционных религий», а всех остальных считать «сектантами». Также вносятся предложения взять служителей ислама и православия на государственное содержание, строить за счет государства мечети и православные храмы. На практике местные органы власти активно участвуют в строительстве мечетей, а две кафедральные - в Астане и Алма-Ате - взяты на государственный баланс. Такие реалии, безусловно, осложняют отношения между так называемыми «традиционными» и «нетрадиционными» для Казахстана деноминациями.
Большего внимания со стороны государства удостоен ислам. Духовное управление мусульман Казахстана (ДУМК) тесно связано с правительством. Вовлечение этой религии в политический процесс становится одним из распространенных явлений на постказахстанском пространстве. Но ситуация ограничивается пока лишь предложениями ужесточить законодательство с целью создания благоприятных условий только для двух конфессий - суннитского ислама и православия. Все это не укладывается в светский характер государства.
Союзнические отношения казахстанского государства с исламом и православием провоцируют и без того имеющий место раздор в межконфессиональных отношениях. Так, после 1990 г.
возник ряд проблем во внутреннем развитии многих церквей. Внутриконфессиональные противоречия имели место в РПЦ (борьба украинской православной церкви за самостоятельность, появление современной волны обновленчества). Дезинтеграционные процессы имели место в церкви адвентистов, пятидесятников и т.д.
Духовное управление мусульман Казахстана является авторитетным центром мусульманской общины Казахстана. Однако следует также отметить, что ряд исламских организаций (например, суфии, ахмадии) не признает права ДУМК возглавлять и контролировать их деятельность. Это обстоятельство провоцирует латентный внутриконфессиональный конфликт. Он детерминирован также и другими объективными проблемами, сохраняющими разногласия в исламе в РК (значительное число мечетей, не консолидированное ДУМК, деятельность мусульманских фондов, слабо поддающихся контролю, разделение мусульман по «национальным мечетям» и т.д.). Кроме этого, ДУМК проявляет недовольство активностью иностранных миссионеров и резко отрицательно относятся к деятельности нелегитимных, по их мнению, исламских общин (суфиев, ахмадиев) и неохристианства, движений гностического типа.
Справедливости ради отметим, что несмотря на люббиро-вание государством так называемых «традиционных» конфессий, на уровне Глав государств, все же проводится некоторая работа по обеспечению и укреплению межконфессиональной толерантности, консолидации религиозных конфессий и деноминаций. Значимым событием был первый визит ныне покойного папы римского Иоанна Павла II в г. Астану в 2001 г. и учреждение в Казахстане католической епархии. Этот визит первого лица Римско-католической иерархии в Центрально-Азиатский регион подтвердил высокий статус католической церкви, упрочил меж- и внутриконфессио-нальное согласие в республике. А после посещения в марте 2007 г. В. Путиным Ватикана, где с Папой Бенедиктом XVI ими были обсуждены пути улучшения отношений между РПЦ и РКЦ, ослабла напряженность между Ватиканом и РПЦ.
Бесспорно, полной изоляции церкви от политики не может быть. Но эти взаимоотношения не должны противоречить принятым положениям и законам. Тем более, по мнению практически всех граждан, во-первых, в обществе должны царить мир, политическая стабильность и безопасность; во-вторых, клерикальная модель государства не приемлема. Таким образом, тенденции к анти-
конституционным процессам - ограничению принципа свободы совести, политизации религии, клерикализации, инициируемые правительством и руководством так называемых «традиционных» конфессий в Казахстане обусловлены политикой страны. Ее характерной чертой на современном этапе является религиозная интоле-рантность, приводящая к резонансным явлениям в обществе.
«Евро-Азия», М., 2009, № 1, с. 44-50.
Валерий Назаров,
независимый обозреватель (Душанбе)
ТАДЖИКИСТАН: ОЖИДАЕТСЯ ОЧЕРЕДНАЯ «ОРАНЖЕВАЯ»?
Таджикистан - страна контрастов. Богатство полезными ископаемыми, гидроэнергетические ресурсы, благоприятный климат мирно сосуществуют с нищим населением, отсутствием света и тепла зимой и огромной армией «мардикоров» (так называют гаст-арбайтеров) за пределами страны. Политическая элита страны заявляет о стратегическом партнерстве России и Таджикистана. В республике работают российские компании, южные рубежи СНГ здесь защищает российская военная база, функционирует оптико-электронный комплекс «Окно». Консультационную помощь таджикским пограничникам оказывает оперативная группа их российских коллег. Недавно в Душанбе были открыты представительства фонда «Русский мир». К россиянам и России таджики в целом относятся с уважением, радуются российским победам в спорте и на международной арене. Картина складывается почти идиллическая. Почти.
Говоря о проблемах, начать нужно с таджикских мигрантов в России. Наверно, для россиян все гастарбайтеры из Азии на одно лицо. Среднестатистический москвич не отличит таджика от узбека. В Таджикистане к этой проблеме совершенно иной подход. Пресса, в особенности издания, получающие помощь западных неправительственных организаций, притеснения таджикских мигрантов рассматривает как недружественный акт со стороны российского государства. Так и хочется сказать: дорогие соотечественники, посмотрите статистику убийств по России. Количество погибших российских граждан несопоставимо больше, чем иностранных рабочих, а таджиков в их числе - около 30%. При этом в Таджикистане, конечно же, не говорят о том, сколько таджиков
