CC BY
87Г.К. ЕСДАУЛЕТОВА,
главный эксперт. - начальник отдела фундаментальных исследований, анализа и разработки НПА в области уголовного, уголовно-процессуального и уголовно-исполнительного права Института законодательства РК,
кандидат юридических наук
МЕЖДУНАРОДНЫЕ СТАНДАРТЫ В ОБЛАСТИ ПРАВОСУДИЯ В ОТНОШЕНИИ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ
Определяющими положениями международных стандартов правосудия в отношении несовершеннолетних остаются идеалы классической ювенальнсй юстиции: во главу угла ставятся благополучие, потребности и защита интересов ребенка, основная цель деятельности всей системы ювенальной юстиции состоит в реинтеграции несовершеннолетнего в общество. Все решения, принимаемые в отношении несовершеннолетнего, должны руководствоваться целью его благополучия (ст. 3 Конвенции ООН о правах ребенка).
Международные стандарты сохраняют завоевания ювенальной юстиции: необходимость социального обследования и изучения особенностей личности, обеспечение конфиденциальности, предотвращение стигматизации, стремление к минимизации контактов с официальной системой уголовной юстиции, приоритет будущего перед прошлым.
«Система правосудия в отношении нгсовершен-нолетних направлена в первую очередь на обеспечение благополучия несовершеннолетнего и обеспечение того, чтобы любые меры воздействии на несовершеннолетних правонарушителей были всегда соизмеримы как с особенностями личности правонарушителя, так и с обстоятельствами правонарушения» (п. 5.1 Пекинских правил).
Вместе с тем, такая двойная ориентация на личность и на деяние - при том, что несовершеннолетнему должны обеспечиваться все конституционные и процессуальные права (п. 7.1 Пекинских правил, ст. 40 Конвенции ООН о правах ребенка) - несет в себе потенциальную угрозу перекоса к карательным санкциям.
Важной гарантией от подобного перекоса служит наличие специализированных ювенальных судей и других органов, имеющих широкие дискреционные полномочия (п. 6 Пекинских правил), поскольку реализация базового принципа благополучия подростка является не столько формализованной процедурой, сколько взглядом, углом зрения, под которым рассматривается ситуация ребенка, специфичным для подобной позиции и отличным от взгляда деятелей уголовной юстиции.
Ювенальной юстиции не удалось совсем уйти от наказаний, так что в большинстве стран при-
меняются «смешанные» модели, но отличительным признаком ювенальной юстиции является не просто наличие в законодательстве норм о воспитательных мерах, а приоритет этих мер - установленный законом и реализуемый на практике. Так, в отношении лишения несовершеннолетних свободы международные документы подчеркивают, что оно может применяться лишь «в качестве крайней меры и в течение минимально необходимого периода времени» [1]. Основной упор в принимаемых мерах делается на реинтеграцию в общество, даже если речь идет о лишении свободы.
Запрещено применение пыток и смертной казни (ст. 37 Конвенции ООН о правах ребенка).
В разных странах используются различные конструкции ювенальной юстиции при сохранении ее базовых принципов. В одних странах ювеналь-ные суды рассматривают как дела о правонарушениях несовершеннолетних, так и дела, где несовершеннолетние оказываются потерпевшими, а также гражданские дела о защите прав и интересов детей. В других - только дела о правонарушениях. В 70-е годы XX века во многих странах дела в отношении несовершеннолетних были переданы под юрисдикцию семейных судов с сохранением особенностей ювенального судопроизводства, санкций, инфраструктуры и пр. При этом важным остается неизменное обстоятельство: ювенальная юстиция немыслима без гуманитарной и общественной инфраструктуры, наличие которой является в той же мере ее конститутивной характеристикой, что и ювенальные суды.
Реализационные модели современной ювенальной юстиции в разных странах различны. Нет единого мнения относительно причин преступности и виктимизации, а также относительно характера требуемых решений и наиболее эффективных подходов к профилактике и реагированию на преступления. В массе своей споры по-прежнему лежат в континууме между наказанием и реабилитацией.
Иной способ рассуждения, а дальше и практического действия, иными словами, новую перспективу предлагает восстановительное правосудие,
концепция которого противопоставляется как карательному, так и реабилитационному подходам.
Восстановительное правосудие (restorative justice) складывалось не как специфический ответ на правонарушающее поведение несовершеннолетних, а как принципиальный взгляд на то, как вообще следует реагировать на преступление. Для понимания этого взгляда необходимо выделить, во-первых, его критическую составляющую, во-вторых - позитивную, то есть предлагаемую альтернативу как в плане идейном и теоретическом, так и практическом.
Общая концепция восстановительного правосудия дает свой ответ и на ситуацию «детского» правосудия: как совместить две противоположные ориентации в реагировании на правонарушающее поведение несовершеннолетних - заботу о детях и защиту общества от детской преступности.
В критической части концепции восстановительного правосудия следует выделить три основополагающие и взаимосвязанные линии: неэффективность уголовно-правового (карательного) способа в отношении преступников; пренебрежение нуждами жертв; неэффективность и ценностная неприемлемость для общества карательного способа реагирования.
Цели наказания - исправление осужденного и предупреждение совершения новых преступлений - оказываются по большей части декларативными. Места лишения свободы изолируют лиц, совершивших преступление, но вряд ли происходящие там процессы можно назвать исправлением. Там окончательно разрушаются способности осужденного к социальной адаптации, к жизни в нормальном обществе, атрофируются элементарные социальные навыки, чувство ответственности за себя и близких, культивируется рецидивная преступность. Вряд ли можно говорить о том, что наказание способствует формированию чувства ответственности за преступление: оказавшись в тюрьме, осужденные больше склонны к самооправданию, к осознанию себя в качестве жертвы.
Так же, как возможность исправления осужденного, весьма сомнительной представляется декларируемая уголовным правом цель восстановления социальной справедливости с помощью наказания (ст. 38 УК PK).
Уголовно-правовая доктрина под жертвой (за исключением весьма небольшого круга дел частного обвинения) имеет в виду отнюдь не тех, кто реально пострадал от преступления. Жертвой является государство, и отвечает преступник перед ним, в то время как достижение социальной спра-
ведливости предполагает в первую очередь возмещение ущерба и заглаживание вреда тому, кому этот вред нанесен.
Вред от преступления - это не только прямой материальный ущерб, это и те переживания, которые еще долго преследуют жертву. Вряд ли наказание преступника может существенно помочь исцелению жертвы.
Несмотря на различие в процессуальном статусе пострадавшего (согласно УПК РК пострадавший от преступления получает процессуальный статус потерпевшего, в связи с чем наделяется рядом прав), фактически его положение в разных национальных правовых системах более или менее идентично - помощь в исцелении оказывается вне зоны интересов правосудия. Государство использует потерпевшего в целях уголовного преследования, мало заботясь об удовлетворении его нужд. Не получая реального удовлетворения потребностей, жертвы подвергаются вторичной виктимизации - уже со стороны официальных органов. Юридически ситуация разрешена: правонарушитель наказан, а реальная ситуация между потерпевшим и преступником стала еще более острой.
Суть правосудия с точки зрения концепции восстановительного правосудия - в том, чтобы помочь жертве и правонарушителю разрешить их ситуацию. Но как раз этой задачей уголовная юстиция не занимается, это не ее функция. Карательная реакция на преступления подвергается критике в связи с ее низкой действенностью как по отношению к исправлению правонарушителей, так и по отношению к удовлетворению нужд лиц, пострадавших от преступлений, а также к общей задаче защиты общества от противоправных деяний. При этом наряду с вопросами эффективности возникают вопросы ценностного и этического порядка относительно средств, применяемых для защиты от преступлений: они не должны причинять страдание, большее, чем само преступление [2].
В этой ситуации есть смысл говорить (в рамках привычной, карательной, парадигмы, которая представляется естественной, а потому единственной) об улучшении условий содержания заключенных, расширении спектра наказаний, альтернативных лишению свободы, расширении применения института досрочного освобождения, о сокращении сроков лишения свободы и т. п. Однако многие криминологи все настойчивее говорят о «кризисе наказания» как такового: несмотря на все усилия полиции и уголовной юстиции, во
всем мире наблюдается рост преступности. Необходим пересмотр привычного образа мыслей, следует научиться жить в нестабильном и нерациональном обществе.
Сегодня альтернативные, или внесудебные, формы (переговоры, посредничество, арбитраж) нашли широкое применение в разрешении хозяйственных, гражданских, трудовых, административных споров. Коснулась эта тенденция и уголовного правосудия. В уголовном правосудии, где защищается в первую очередь публичный интерес, возможность реализации указанной тенденции не столь очевидна. Однако восстановительная юстиция, которая интенсивно развивается в последние более чем тридцать лет в разных странах мира, пробивает себе дорогу как альтернативная форма реагирования на уголовные преступления. Идея альтернативы в реагировании на криминальные конфликты является уже не только критической, но и конструктивной, поскольку предлагает определенный способ реализации некарательного подхода.
Восстановительный подход подытожил различные критические позиции относительно современного правосудия и выработал альтернативный понятийный аппарат. Ядром подхода становится иное понятие преступления: преступление есть в первую очередь насилие, обида, нанесенные другому человеку, а не выпад против государства. Преступление наносит вред конкретному человеку или определенной социальной группе, а потому порождает у совершившего его лица обязательство по заглаживанию вреда - именно так трактуется понятие ответственности. Соответственно, радикально переформулируется цель правосудия: не наказание, а восстановление - разрешение конфликтной ситуации между людьми (а не процессуальными фигурами), примирение. В документах ООН это обозначается как «реституционное правосудие».
В праве институты, связанные с санкционированием социальных отношений, разделяются на «возмещение причиненного ущерба, или «возместительное правосудие», реституционное или компенсационное, и наказания, т.е. страдания, которые из соображений общественного порядка должен претерпеть виновный; наказания определяются «карательным правосудием», хотя следует помнить, что два названных типа санкций могут совмещаться» [3].
Отсюда основными действующими лицами решения проблемы, связанной с конкретным преступлением, его причинами и последствиями, ста-
новятся сами участники события - правонарушитель и жертва. Во главу угла здесь ставятся примирение сторон и возмещение ущерба. Важнейший принцип восстановительного правосудия -уполномочивание сторон на решение конфликта.
В соответствии с новым взглядом складывается практическая форма, способ деятельности. Центральным элементом этого способа является посредничество, или медиация. В широком смысле термином «медиация» обозначается способ разрешения конфликта с помощью беспристрастной третьей стороны, когда решение принимается самими сторонами.
В Рекомендации № R (99) 19, принятой Комитетом министров Совета Европы 15 сентября 1999 года, дается определение медиации по уголовным делам: это процесс, в рамках которого пострадавшему и правонарушителю предоставляется возможность, в случае их добровольного согласия, с помощью беспристрастной третьей стороны (медиатора) принять активное участие в разрешении проблем, возникших в результате преступления. Упоминание в качестве сторон только пострадавшего и правонарушителя не исключает участия в медиации и других лиц (родителей, близких людей с той и другой стороны, специалистов, представителей учебного заведения и пр.).
Главная задача медиатора состоит в организации встречи правонарушителя и жертвы. В 70-е годы такие специально организованные встречи получили название «программы примирения жертв и правонарушителей» (victim-offender reconciliation programs - VORP), или коротко «программы примирения».
В уголовном процессе с участием несовершеннолетних медиация имеет свои особенности. Там, где восстановительные программы используются для разрешения уголовно-правовых конфликтов, они действуют в кооперации с официальными органами, и окончательное решение по делу осуществляется уполномоченным официальным органом.
Этот нюанс подчеркивается и в определении медиации в уголовных делах, которое дается в европейской Рекомендации № R (99) 19: в отличие от «обычной» медиации, стороны не разрешают конфликт (окончательно), а участвуют в решении порожденных преступлением проблем, поскольку юридическую точку ставит официальный орган. Рекомендация № R (99) 19 уделяет много внимания тому, каким образом увязывать фундаментальные правовые гарантии (презумпцию невиновности, доступ к правосудию и пр.) с восстановительным способом разрешения дела.
Поэтому сегодня имеет смысл говорить о восстановительных программах, но не об альтернативном правосудии. При этом сама по себе передача дел из официальных органов в службы, где проводятся восстановительные программы, и учет их результатов судом (или полицией, или прокуратурой) свидетельствуют о складывании иного способа официального реагирования на преступные деяния. Сторонники восстановительного правосудия видят свою ближайшую задачу не в том, чтобы заменить официальное правосудие, а в том, чтобы дополнить его, акцентируя внимание на тех аспектах преступления (правонарушения), которые остаются вне поля внимания официального уголовного процесса.
Рассматривая типы связи программы примирения с уголовным процессом следует отметить, что здесь имеются разные конструкции: 1) медиация как альтернатива уголовному процессу; 2) как часть уголовного процесса; 3) как дополнение. В первом случае дело выводится из уголовного процесса на достаточно ранних стадиях или до возбуждения уголовного дела; во втором -медиация включена в судопроизводство как его составляющая. Это не означает, что посредничество непременно регулируется уголовно-процессуальными нормами, но оно становится неким технологическим элементом процесса. Здесь медиация не является альтернативой, просто последующая стадия судопроизводства учитывает результаты восстановительной программы, в частности, когда возможна отсрочка приговора и суд выносит окончательное решение с учетом результатов медиации. Если соглашения достичь не удается (либо одна из сторон вообще отказывается от примирения), дело возвращается в официальную систему.
В третьем случае - медиации как дополнении к уголовному процессу: в ряде стран практикуется медиация в тюрьмах, проводимая после вынесения судебного решения. Ее смысл не столько в юридических последствиях, сколько в достижении гуманитарных эффектов, хотя и в этом случае возможны юридические последствия, например, условно-досрочное освобождение. Использование программ восстановительного правосудия после вынесения обвинительного приговора может также приводить к таким юридическим последствиям, как отмена условного осуждения или досрочное снятие судимости [4].
В зависимости от стадии уголовного процесса, на которой дело направляется на медиацию, различается полицейская и судебная медиация.
Анализируя европейскую практику медиации, Л.В. Головко выделяет здесь два типа: «медиация в рамках собственных полномочий» и «общественная», или «делегированная», медиация, осуществляемая под судебным контролем. В первом случае официальные лица сами принимают меры к примирению сторон, не прибегая к помощи третьих лиц. Во втором случае полномочия по организации встреч жертвы и правонарушителя передаются компетентным организациям или лицам, чаще всего это общественные организации или специальные службы, а официальный орган принимает решение о передаче случая для проведения подобной работы. Второй вариант является более предпочтительным и распростра-нгнным, поскольку посредником должно выступать независимое лицо. Довольно распространенной практикой является использование волонтеров для проведения программ. Такой ход обеспечивает участие сообществ в решении криминальных конфликтов [5].
В любом случае медиаторы проходят специальную подготовку. Ведущими могут быть люди самых разных профессий, специальное образование не предполагается, однако требуется подготовка, включающая определенное количество учебных часов и участие в тренингах, где отрабатываются необходимые навыки. Сейчас мировая практика идет по пути сертификации и профессионализации медиаторов, разрабатывается специальная методическая литература по подготовке медиаторов, работающих с уголовными конфликтами.
Общемировые тенденции в области восстановительного правосудия состоят в его распространении, укреплении партнерства с официальной юстицией, укреплении международного сотрудничества, включении идей восстановительного подхода в международные правовые акты, в увязывании с национальным законодательством, придании приоритета в области правосудия для несовершеннолетних, стандартизации новой практики, в специальной подготовке медиаторов и фа-силитаторов (организаторов семейных конференций и других форм, предполагающих большой круг участников).
Программы восстановительного правосудия действуют во многих странах (в Канаде, США, Великобритании, Германии, Франции, Голландии, Бельгии, Финляндии, Норвегии, Австрии, Польше, Чехии, Болгарии, Австралии, Новой Зеландии и других). Они используются и в странах СНГ (активно продвигается медиация в уголовном про-
цессе в сотрудничестве общественных организаций с судами и правоохранительными органами в Казахстане, Молдове, Украине, Киргизии).
Распространение новой практики привело к необходимости ее наднационального регулирования. В рамках Европейского комитета по проблемам преступности (Совета Европы) создан Комитет экспертов по медиации в уголовных делах, который составил Рекомендацию № Я (99) 19, где освещаются основные принципы, правовая основа, вопросы организации и развития посредничества в уголовных делах. Этот документ стал основой для законодательной регламентации и создания организационных условий включения программ восстановительного правосудия в практику уголовной юстиции. В Рекомендации, в частности, формулируется принцип доступности посредничества по уголовным делам. Рекомендация призывает государства - члены Совета Европы способствовать развитию и признанию посредничества в качестве альтернативы либо дополнения к официальному уголовному процессу.
Появление Рекомендации № Я (99) 19 стало важным этапом общеевропейского процесса совершенствования уголовного правосудия. Она опирается на фундаментальные международные нормы о защите прав человека, а также ряд предшествующих Рекомендаций Комитета министров Совета Европы, в которых указаны и новые направления развития уголовного правосудия. Растущие сложности функционирования системы правосудия могут быть преодолены такой уголовной политикой, как декриминализация, депенализация или замена уголовной ответственности альтернативными видами исправительного воздействия, посредничество и упрощение уголовного судопроизводства.
Использование программ восстановительного правосудия находится в русле основной идеологической максимы международных стандартов правосудия в отношении несовершеннолетних - выведения несовершеннолетних правонарушителей из системы уголовного правосудия и использования альтернативных мер воздействия - и может стать ее содержательным наполнением.
Это направление развития форм и способов реагирования на правонарушения несовершеннолетних было еще раз подчеркнуто в недавнем документе ООН: «24. Согласно пункту 3 статьи 40 Конвенции о правах ребенка государства-участники должны стремиться содействовать, в случае необходимости и желательности, принятию
мер по обращению с детьми, которые, как считается, нарушили уголовное законодательство, обвиняются или признаются виновными в его нарушении, без использования судебного разбирательства. Учитывая тот факт, что большинство детей-правонарушителей совершают лишь одно правонарушение, комплекс мер, включающий выведение из системы уголовного правосудия/правосудия по делам несовершеннолетних и передачу в ведение альтернативных (социальных) служб (т.е. замена уголовной ответственности альтернативными мерами воздействия), должен быть прочно утвердившейся практикой, которая может и должна применяться в большинстве случаев».
Пункт 11 Пекинских правил гласит:
«11.1. При рассмотрении дел несовершеннолетних правонарушителей следует по возможности не прибегать к официальному разбору дела компетентным органом власти... .
11.4. В целях содействия обеспечению дискреционного характера рассмотрения дел несовершеннолетних необходимо предусмотреть такие программы в рамках общины, как осуществление временного надзора и руководства, реституция и компенсация потерпевшим».
Основной дефект классической ювенальной юстиции с точки зрения восстановительного подхода состоит не в отказе от наказания, а в отказе от принципа ответственности за преступление: во главу угла ставилось благополучие ребенка, и ответ на преступление состоял в решении проблем самого ребенка, но игнорировал факт причинения вреда обществу и жертве. Подобное игнорирование снижает и собственно воспитательный эффект такого способа реагирования на преступление. Однако «наказание» и «ответственность» - вовсе не тождественные понятия. Заслуга в их разо-тождествлении принадлежит концепции восстановительного правосудия.
Решение вопроса о судьбе ювенальной юстиции долгое время было ограничено двумя пределами - реабилитационным и карательным подходами, эффективность каждого из которых оказывается весьма сомнительной. Восстановительный подход указывает путь для разрешения противоречия между двумя крайними способами реагирования на преступление, каждый из которых показал свою ограниченность. Некарательная концепция восстановительного подхода не отрицает необходимости ответственности за совершенное преступление (правонарушение), но меняет содержание этого понятия. Восстановительное правосудие осуществило принципиальный поворот в
«детском» правосудии, введя принцип некарательной ответственности. Формирующаяся новая парадигма - восстановительная ювенальная юстиция - сохраняет достоинства классической юве-
нальной юстиции с ее социально-реабилитационной инфраструктурой, но привносит новые принципы и цели, а отсюда - и новые способы практической работы.
Использованная литература
1. Правила ООН, касающиеся защиты несовершеннолетних, лишенных свободы. Резолюция 45/ 113 Генеральной Ассамблеи от 14 декабря 1990 года, п. 1.; См. также ст. 37 Конвенции ООН о правах ребенка;
2. Ван Несс Д.У. Восстановительное правосудие и международные права человека // Восстановительное правосудие / Под ред. И. Л. Петрухина. - М.: МОО Центр «Судебно-правовая реформа», 2003. - С. 45.)
3. Бержель Ж.-Л.Общая теория права: Пер. с фр. М.: NOTA BENE, 2000. С. 335).
4. Келина С.Г. Восстановительное правосудие: уголовно-правовой аспект / Восстановительное правосудие / Под ред. И.Л. Петрухина. С. 77-78.
5. Головко Л.В. Альтернативы уголовному преследованию в современном праве. - СПб.: Юридический центр Пресс, 2002. - С. 73-79.
Мацалада кэмелет жасца толмагандардыц эдыетты1к тощрегтдег1 халыцаралыц стандарттары царастырылган.
В статье рассмотрены международные стандарты в области правосудия в отношении несовершеннолетних.
The article considers international standards in the sphere of justice of minor people.
