CC BY
42О^ ЮРИДИЧЕСКИЙ АРХИВ ^D
DOI 10.24411 /2076-1503-2021-10147 ФЕДУЛКИНА Ирина Александровна,
преподаватель кафедры конституционного (государственного) и международного права Военного университета Министерства Обороны Российской Федерации,
e-mail: mail@law-books.ru
МЕЖДУНАРОДНОЕ ГУМАНИТАРНОЕ ПРАВО - ОБЪЕКТИВНОСТЬ ИЛИ ИМИТАЦИЯ: ИСТОРИКО-ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ
Аннотация. В статье изложен взгляд автора, на то что, в настоящее время гуманитарная деятельность распространяется на все более сложные проблемы, выходя за пределы непосредственной помощи жертвам вооруженных конфликтов. В него вовлечены совершенно разные организации с разными задачами, средствами и функциями. Автор полагает, что зачастую речь может идти об установлении общественного порядка или стабилизации политической ситуации вместо оказания помощи пострадавшим. Автор доказывает, что различия, которые существуют между гуманитарным правом, правом на миротворческую деятельность, правами человека, правом беженцев, правом содействия и помощи, и т. д., приводят к применению права, менее благоприятного для жертв, но зато более удобного для заинтересованных государств и организаций.
Ключевые слова: международное гуманитарное право, права человека, вооруженные силы, правоохранительная концепция, применение силы, правовой режим.
FEDULKINA Irina Alexandrovna,
Professor, Department of Constitutional (State) and International Law, Military University, Ministry of Defence of the Russian Federation
INTERNATIONAL HUMANITARIAN LAW - OBJECTIVITY OR IMITATION: HISTORICAL AND LEGAL ASPECTS
Annotation. The article sets out the author's view that humanitarian action now extends to increasingly complex issues beyond direct assistance to victims of armed conflict. It involves completely different organizations with different tasks, means and functions. The author believes that it can often be about establishing public order or stabilizing the political situation instead of providing assistance to the victims. The author argues that the differences that exist between humanitarian law, the right to peacekeeping, human rights, the right of refugees, the right of assistance and assistance, etc., lead to the application of a right that is less favourable to the victims, but more convenient for the States and organizations concerned.
Key words: international humanitarian law, human rights, armed forces, law enforcement concept, use of force, legal regime.
В настоящее время гуманитарная деятельность распространяется на все более сложные проблемы, выходя за пределы непосредственной помощи жертвам вооруженных конфликтов [17]. Связанный, помимо прочего, с управлением международной безопасностью, с природными и техногенными катастрофами, медиатизацией, с глобализацией и с ростом имущественного неравенства, гуманитарный феномен имеет небывалый успех в отношениях как между отдельными людьми, так и между странами. В него вовлечены совершенно разные орга-
низации с разными задачами, средствами и функциями. Что бы ни утверждалось на словах, цели проводимых ими операций не всегда являются гуманитарными [16]. Зачастую речь может идти об установлении общественного порядка или стабилизации политической ситуации вместо оказания помощи пострадавшим [9]. Вместо стремления установить справедливость по отношению к жертвам ими движет в первую очередь мнение общественности. Вид гуманитарных автоколонн, под вооруженной охраной или без нее, не должен нас обманывать: дело не в нехватке гуманитарной
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 1 • 2021
помощи, а в проявлениях насилия и дискриминации во время ее распределения. В условиях кризисных ситуаций и во время вооруженных конфликтов основным ориентиром служит гуманитарное право. Оно помогает человеку выжить во время конфликтов и в условиях жестокости общества. Гуманитарное право требует выражения, защиты и утверждения в непосредственных событиях и в действиях, направленных на защиту прав человека. Оно не является прерогативой одних лишь юристов и специалистов: его необходимо знать, изучать, защищать и соблюдать всем и каждому.
Гуманитарным правом долгое время пренебрегали в силу его парадоксального стремления урегулировать вооруженные конфликты при отсутствии международных средств пресечения самых серьезных нарушений, таких как военные преступления и другие преступления против человечности. Тем не менее сегодня международное право стало неотъемлемой частью международной дипломатии и рискует стать жертвой своего же собственного успеха. За последнее десятилетие международное гуманитарное право и гуманитарная деятельность стали ключевым вопросом практически всех дискуссий, связанных с управлением международным мирным процессом и международной безопасностью. Именно обеспокоенность, вызванная гуманитарными проблемами, и широкая трактовка того, что представляет собой государственная и международная безопасность или же доктрина «обязанность защищать», стали причиной начала военной интервенции во многих странах, находящихся в состоянии кризиса или вооруженного конфликта. Впрочем, именно благодаря гуманитарному праву, призванному реагировать на насилие и массовые преступления, был создан Международный уголовный суд (МУС), а специальные международные трибуналы и МУС призвали к ответу глав государств. Такое поразительное развитие международного уголовного права вызвало волну энтузиазма среди определенного круга юристов и правозащитников, а также всех тех, кто борется с безнаказанностью. Решения международных трибуналов на деле придали значения и веса обязательствам, налагаемым международным правом и часто нарушаемым участниками вооруженного конфликта. В то же время одновременно с прогрессом, коснувшимся классических нарушений гуманитарного права, в отношении последнего началась настоящая партизанская война, развязанная рядом государств, пытающихся опротестовать применение гуманитарного права и освободиться от налагаемых им обязательств в ситуации конфликта [10]. Такое противостояние привело к образованию правовых лакун, в которых сложно добиться при-
менения гуманитарного права или права в области прав человека.
Этот феномен ярко иллюстрируют многочисленные злоупотребления в толковании гуманитарного права в теории и на практике [2], совершенные в рамках «международной войны с терроризмом». Такие действия пошатнули понимание основ гуманитарного права, в частности это затронуло определение понятий вооруженного конфликта и комбатанта, ставших сегодня крайне сложными. Эти правовые лакуны были слишком поздно и робко заполнены многочисленными судебными постановлениями национальных и международных судебных инстанций. Тем не менее восстановление верного толкования гуманитарного права обернулось усложнением его содержания. Такое усложнение технической стороны гуманитарного права делает необходимым обращение к экспертам и приводит к спорам между ними, что ставит сегодня под угрозу практическое и непосредственное применение права при оказании помощи в ситуациях, связанных с особым риском. Участь гражданского населения, управление и сохранение общественного порядка внутри страны часто зависят от принятия оперативных мер и решений международными и региональными образованиями, среди которых в первую очередь фигурирует ООН.
Со времен Второй мировой войны увеличилось количество международных законов, направленных на защиту прав человека и гуманитарного права [1]. Они определили основные положения в области правовой защиты гражданского населения в ситуациях кризиса или вооруженного конфликта немеждународного характера. Что касается гуманитарной деятельности, то она никогда раньше не имела такого успеха и поддержки. Между тем, во многих странах мира бедствия, спровоцированные человеком, обрушиваются на целые слои населения, тогда как право бледнеет перед «законом сильнейшего» [15]. Откуда же такая пропасть между правом и фактическим положением дел?
Приходится признать, что реальное положение дел, а также права жертв международных или внутренних вооруженных конфликтов, редко вызывают резонанс в залах судебных заседаний. При этом очень часто ситуации конфликта и кризиса происходят на гражданской территории, и гражданское население является в таких конфликтах первой жертвой, если не первой мишенью. Будучи ставкой в такой ситуации и ее заложником, гражданское население находится под прямым давлением насилия и пропаганды безопасности, требующей во имя эффективности и безопасности отмены тех самых норм, которые ограничивают и контролируют применение силы.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 1 • 2021
Террористическая атака 11 сентября 2001 г. в США показала, что в данных обстоятельствах демократические гарантии контроля власти теряют всю свою эффективность перед лицом чрезвычайных событий. Требования безопасности привели к тому, что США и ряд других стран, вступивших в «глобальную войну с терроризмом», начали пересматривать основные гарантии гуманитарного права в таких важных вопросах, как пытка и задержание вне законных оснований. В США отступление от права было одновременно делом исполнительной и законодательной власти с опорой на общественное мнение. И только постепенно и запоздало Верховный суд США обратил эту тенденцию и восстановил силу права. Вместе с тем правовые решения Международного суда, Европейского суда по правам человека, международных уголовных трибуналов и других верховных судов также способствовали восстановлению толкования гуманитарного права в соответствии с его буквой и особенно с его целью, чего нельзя сказать о правах прав человека.
Применение права в целом и гуманитарного права в частности основано на четком и объективном формулировании фактов и ситуаций. В этом заключается сила права, но в этом же таится его слабость [14]. Иногда достаточно немного словесной эквилибристики, чтобы правовое положение оказалось не правовым. Всякая война выражается, прежде всего, в войне слов и в пропаганде, которая, в свою очередь, приводит к исчезновению любой юридической преграды и дает зеленый свет физическому истреблению. Если геноцид рассматривается как гуманитарный конфликт, а вооруженный конфликт - как кризис безопасности, то рушится целый комплекс юридических обязательств, вменяемых государствам международным правом. Если комбатантам присваивается определение «незаконных», то их статус, а вместе с ним и они сами, в течение очень короткого времени исчезают в черной юридической дыре. Таким образом, государства при каждой новой конфликтной ситуации поддаются соблазну рассматривать ее как нечто новое, требующее новых положений права [3]. В ожидании принятия новых старые объявляются неприменимыми. Особенно сложно учитывать в современных вооруженных конфликтах существование и обязанности негосударственных вооруженных групп, находящихся в конфликте с государственными вооруженными силами. Наряду с государственными вооруженными силами в недавних вооруженных конфликтах стали активно участвовать частные военные компании. Это проблема больше политическая, нежели юридическая. Действительно, гуманитарное право с 1977 г. учитывает военную и правовую асимметрию между сторонами, находящимися в
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 1 • 2021
немеждународном вооруженном конфликте. Следует тем не менее подчеркнуть, что с принятия в 1977 г. двух Дополнительных протоколов к Женевским конвенциям развитие гуманитарного права выразилось в развитии гуманитарного обычного права.
Войны и стихийные бедствия нередко заканчиваются победой права, принятием новых документов, направленных на усиление защиты прав и предупреждение новых подобных бедствий. Означает ли это, что право всегда идет с опозданием на одну войну? Чтобы узнать ответ, необходимо поставить под вопрос как гипертрофированное доверие государств к применению силы, так и их нежелание применять существующее право в реальных ситуациях. Несмотря на то, что в истории человечества постоянно происходят различные конфликты, участники данных конфликтов всегда стараются представить их как совершенно новый тип кризисной ситуации, тем самым оправдывая неприменимость к ним уже существующих норм [11]. Создается впечатление, что государства не отдают себе отчета в преступлениях, совершаемых ими как в довольно сомнительных, так и во вполне законных целях, таких как восстановление мира и порядка, самооборона или борьба с терроризмом. Как будто борьба с преступлениями может быть исчерпана простым применением силы.
В 1934 г. Международный комитет Красного Креста предложил государствам принять новую конвенцию, которая будет защищать гражданское население во время вооруженного конфликта, поскольку существовавшие на тот момент нормы защищали лишь военнослужащих. Однако данное предложение было отклонено государствами, которые обосновали свой отказ тем, что они в состоянии самостоятельно защитить гражданское население, используя свой собственный потенциал и средства сдерживания.
Вторая мировая война заставила усомниться в данной стратегии. Став настоящей иллюстрацией всей ограниченности подобной защиты, война показала, как использование вооруженной силы какого-либо государства может обратиться против гражданского населения, включая его собственное. Несколько миллионов смертей спустя государства попытались искупить политический оптимизм, осудив нацистских преступников и усилив положения международного гуманитарного права с помощью принятия четырех Женевских конвенций 1949 г. Однако лишь четвертая из этих конвенций стала подлинным открытием, состоящим в провозглашении защиты гражданского населения и оказания ему помощи во время международных вооруженных конфликтов. В третьей статье, общей для всех четырех конвенций, закла-
дываются основы минимальной защиты для жертв немеждународных вооруженных конфликтов [5].
Тем не менее, мировой порядок после Второй мировой войны опирался в большей степени на ядерное сдерживание, чем на защиту гуманитарного права. В географическом плане эта «ядерная безопасность» покрывала лишь меньшинство стран. Остальным странам приходилось вести войны за освобождение от колониального господства, а затем и гражданские войны, протестуя против существующего режима или государств, образовавшихся после обретения независимости. Женевские конвенции 1949 г., ориентированные на конфликты между суверенными государствами, не подходили для регулирования войн за независимость или других форм гражданских войн. Методы ведения ассиметричных войн, в которых хорошо организованным армиям противостоят «борцы за свободу», прибегающие к партизанским методам ведения войны, а также к террору против гражданского населения, ускользали от существующего права еще и потому, что государства заявляли о своем полном праве любыми средствами восстановить общественный порядок и одержать победу над этими сепаратистами, повстанцами, мятежниками или террористами. Война за независимость Биафры от Нигерии с 1967 по 1970 гг., в частности, показала слабость существующего гуманитарного права. В 1977 г., когда войны за независимость стали забываться, а страх перед ядерной угрозой поделил мир на два противоположных идеологических блока, к Женевским конвенциям были добавлены два дополнительных Протокола, сделавшие возможным применение гуманитарного права ко всем ситуациям и формам конфликтов и тем самым устранившие эти опасные пробелы в международном праве. Впервые были учтены все существующие формы конфликтов и методов ведения войны. Дополнительные протоколы 1977 г. охватывают вооруженные конфликты международного характера, вооруженные конфликты немеждународного характера, в каком бы виде не применялась вооруженная сила. Протоколы ставят защиту жертв в центр нормативных положений, регулирующих применение силы, независимо от обстоятельств [13].
Вторая половина XX века была отмечена значительной эволюцией форм конфликтов, связанной с ядерным сдерживанием. Поскольку прямое военное противостояние сильнейшим державам перестало представляться возможным, столкновения стали асимметричными и переместились в гражданскую среду. Террор относится к методам войны, позволяющим сокрушить дух и тело, заставляющим общество усомниться как в
своей собственной силе, так и в возможностях своего правительства. Данные методы, опробованные в так называемых периферийных конфликтах, теоретически должны были регулироваться гуманитарным правом, но на практике оставались безнаказанными.
Террористические акты 11 сентября 2001 г. стали поворотным моментом, изменившим восприятие угроз и форм конфликтов в западном мире. Они положили конец представлению о военной неуязвимости в связи с обладанием ядерным оружием. Однако для ведения «войны с терроризмом», начатой США, требовалось избавиться от сдерживающего права войны. Такой политический и юридический подход стал естественным проявлением желания множества политических режимов освободиться от юридических ограничений, налагаемых международным правом вооруженных конфликтов, заменив его исключительно интересами собственной безопасности, где цель оправдывает использованные средства как на государственном, так и на международном уровне. Чтобы навязать такое видение и новые правовые рамки, были задействованы юридические и политические силы, а также СМИ, доказывавшие, что «глобальная война с терроризмом» представляет собой третью категорию вооруженных конфликтов, не охваченную дефинициями международных и немеждународных вооруженных конфликтов и, соответственно, не подпадающую под существующее гуманитарное право [7]. Такое толкование скрывало вместе с тем тот факт, что определение вооруженных конфликтов было взаимоисключающим и что третьей категории конфликта, а тем более ситуаций конфликта, не охваченных действием гуманитарного права, быть просто не могло. При оспаривании дефиниций конфликтов пострадало все правовое регулирование, касающееся гражданских лиц и комбатантов. Непризнание за членами негосударственных вооруженных формирований статуса комбатантов сделало более уязвимым статус гражданских лиц и привело к злоупотреблению понятием непосредственного участия гражданских лиц в военных действиях. Гарантии, действующие во время задержания и допроса, также были ослаблены в правовом поле гуманитарного права, и при этом они не были включены в правовое поле защиты прав человека. Также был недостаточно определен переход от права прав человека и к праву гуманитарному, когда речь идет о покушении на жизнь и целенаправленных убийствах.
Подрыв самих основ гуманитарного права свидетельствовал о новой форме нарушения международного права, происходившей от неверного толкования гуманитарного права, навязанного некоторыми государствами. Некоторым
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 1 • 2021
участникам международных отношений уже недостаточно нарушать ненарушимую норму, они сначала стараются опровергнуть ее, чтобы затем оправдать свои действия. Как бы это ни было парадоксально. причиной тому является официальная обязательная сила такого права, а также это связано с развитием механизмов уголовного наказания на международном уровне за его нарушение. Таким образом, отчаянные попытки государств освободиться от применения гуманитарного права сосредоточились на его толковании [8]. Теперь столкновения между экспертами в области права происходят в международных судах. Хотя выносимые решения обычно позволяют восстановить толкование текстов, верное их букве и духу, но такие решения выносятся только спустя годы после самих событий. Они, таким образом, не могут повлиять на тактическое преимущество, приобретаемое во время вооруженного конфликта в силу дестабилизации юридических рамок, ограничивающих применение силы [12]. Кроме того, анализ решений международных судов подпитывает в свою очередь всё более активные попытки оспорить гуманитарное право с опорой на изощренные правовые аргументы, что в результате препятствует и замедляет применение права непосредственно во время происходящих событий.
Наконец, следует подчеркнуть, что использование гуманитарного права международными уголовными трибуналами привело к появлению узкого толкования права, вполне оправданного принципами, характерными для уголовного права, но противоречащими самой идее гуманитарного права. Действительно, в отличие от ограничительных принципов, применимых к международному уголовному праву, толкование и применение гуманитарного права опирается на расширенные принципы и конкретные нормы. Эти нормы и расширенные принципы применения и толкования гуманитарного права имеют основополагающее значение [6]. Именно благодаря им в период вооруженного конфликта получается сдержать оспаривание основных норм, касающихся зашиты людей, а также ограничений и предосторожностей в отношении использования вооруженной силы. Именно они, независимо от ситуации конфликта, позволяют охватывать по аналогии всех лиц и все ситуации, нечетко или недостаточно определенные, или защищенные гуманитарным правом.
Международные уголовные трибуналы попытались ограничить некоторые опасные следствия, связанные с отсутствием уверенности в том, какое право следует применять в ситуациях, когда одна из сторон конфликта не согласна с определением типа этого конфликта. Международная судебная практика также напомнила, что
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 1 • 2021
гуманитарное право и право в области прав человека взаимно дополняют друг друга. Заключение международных судов о том, что в ситуациях конфликта эти две области международного права применяются одновременно и комплементарно, позволило предотвратить умышленное или случайное формирование пробелов в праве из-за слишком узкого толкования права государствами. Это было сродни правовой революции, настолько разделение между правом в области прав человека и гуманитарным правом сильно укоренилось в международном праве. Тем не менее эта юридическая победа была одержана за счет нового технического усложнения в применении гуманитарного права. На сегодняшний день усложнение критериев и неуверенность относительно того, какие нормы следует действительно применять к конкретной кризисной ситуации или ситуации конфликта, представляют собой дополнительную серьезную проблему для специалистов-практиков, занимающихся гуманитарными операциями. Право войны, переименованное в гуманитарное право, не является идеальным правом. Оно не является продуктом гуманистического сознания, которое появилось в XX веке. Наш век характеризуется массовыми преступлениями, а не гуманизмом. Не мирное и не ангельское, право войны является результатом вековых размышлений над методами ведения войн, происходивших во все времена, на всех континентах, во всех обществах, во всех культурах или религиях. Нормативно-правовые документы, касающиеся ведения войны, свидетельствуют о желании обществ ограничить свой потенциал саморазрушения. Но, несмотря на то, что международная кодификация данного права является относительно новым явлением, ее корни и принципы носят универсальный характер.
Война является по определению временным состоянием. Войну нельзя вести такими методами, чтобы заключение мира между воюющими сторонами стало невозможным, или чтобы разрушения, спровоцированные войной, оказались бы необратимыми. Одной из основ общественной жизни является запрет на убийство. Снятие такого табу на период военных конфликтов подчинено ритуалу и строго регламентировано во избежание гибели всего общества в целом. Если право войны находится на пересечении реальной политики и метафизики, то это потому, что оно касается не только методов ведения войны, но и понятий гуманности и человеческого общества.
Это означает, что нужно блокировать применение вооруженных сил путем ограничений, пусть даже символических, которые будут напоминать, что власть разрушения является только средством, но не самоцелью. Именно с этой целью были запрещены некоторые методы ведения
войны, некоторые виды оружия, некоторые типы нападений на определенных лиц или на определенные места. Право войны предписывает определенные табу, которые гарантируют выживание человеческой группы как таковой в целом. Запрещение действий, направленных на полное уничтожение, или варварства предусмотрено не только для сохранения жизни жертвам, но и для сохранения человечности комбатантов, а также для возможности их дальнейшей реинтеграции в общество по окончании вооруженного конфликта.
Каждая война породила вокруг этих основных принципов новые правила, которые учитывали технический прогресс и изменения стратегии конфликтов. Современное гуманитарное право вобрало в себя все эти изменения. Оно покоится на единстве немногочисленных основных принципов и всеобъемлющего комплекса точных норм. Оно содержит в себе множество правовых положений, которые позволяют ему действовать по аналогии в постоянно меняющихся условиях, реагируя на все новые формы насилия, на все формы применения силы. К уже известным принципам сдерживания применения некоторых видов оружия и методов ведения войны добавился третий -принцип права на помощь и на защиту жертв и наиболее уязвимых лиц. После Второй мировой войны такое право уже не применяется исключительно на усмотрение государств. Контроль за его соблюдением, а также его применение, были поручены гуманитарным правом негосударственным посредникам, не участвующим в конфликте. Данная ответственность была возложена на Международный комитет Красного Креста и на беспристрастные гуманитарные организации. В четырех Женевских конвенциях, подписанных в 1949 г. большинством стран, и в двух Дополнительных протоколах 1977 г. воплощен на сегодняшний день следующий прагматический подход: в них налагаются четкие ограничения и запреты на уничтожение и на разрешение убивать во время вооруженных конфликтов. В них устанавливаются четкие и определенные обязательства по защите и помощи в отношении наиболее уязвимых категорий населения. В них определяются основные различия между военными действиями и военными преступлениями, и преступлениями против человечности.
Для защиты гуманитарных принципов в ситуациях вооруженных конфликтов гуманитарное право в большей мере основывается на действиях и в меньшей мере на санкциях. В самом деле, несмотря на то, что санкция является неотъемлемой частью права, сама неопределенность и вторичность этого судебного механизма несовместима с соображениями чрезвычайности и неотложности, характеризующими гуманитарную дея-
тельность. Вот почему уголовное преследование массовых преступлений, совершенных в прошлом, не является приоритетом для гуманитарного права [5]. Эффективность гуманитарного права покоится, прежде всего, на качестве действий по оказанию помощи и на точном определении сферы ответственности для каждого участника, находящегося на месте конфликта: государство, вооруженные силы, организация по оказанию помощи, жертва. Гуманитарное право определяет для каждого из них различные права и обязанности, которых они должны придерживаться и выполнять, и за которые они несут ответственность. В отличие от положений по правам человека, данные правила не являются одинаковыми для всех. Они варьируются в зависимости от каждой категории «лиц, подпадающих под защиту права», и от ситуаций. Целью гуманитарного права является уточнение и урегулирование прав различных категорий лиц, а также обеспечение действенной защиты от опасностей, с которыми приходится сталкиваться каждой из категорий. Эффективность этой зашиты требует бдительности со стороны организаций, оказывающих помощь, потому что применение гуманитарного права может оказаться парализованным в случае отказа признать статус отдельного лица или ситуации. Гуманитарное право также пытается разбить ситуации проявления насилия на множество небольших зон ответственности, закрепленных за каждым типом участников конфликта. В рамках этой совместной ответственности защита гуманитарного права ложится непосредственно на организации по оказанию помощи, отвечающие за поддержание правового пространства и за процесс переговоров с государственными и негосударственными участниками конфликта. Таким образом, организации по оказанию помощи не могут осуждать или разоблачать вооруженных участников конфликта, как того требует уголовное право. Это особое положение организаций по оказанию помощи обязывает их вести переговоры относительно возможности свое присутствия и проведения гуманитарных операций и, следовательно, сосуществовать и находить компромисс с воюющими сторонами.
На организации по оказанию помощи возлагается ответственность действовать в сложном окружении, опираясь на принципы гуманитарного права, чтобы выявить допустимый компромисс для осуществления права на помощь, а также всеми силами стараться не навредить наиболее уязвимым группам лиц. Это право также частично свободно от юридических ограничений, связанных с государственным суверенитетом, и может применяться к находящимся в конфликте сторонам, представленным негосударственными воо-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 1 • 2021
руженными группами, выступающими против вооруженных сил суверенных государств. Такое же ограничение на суверенитет действует в отношении доступа беспристрастных гуманитарных организаций на территории, не контролируемые государством.
Тем не менее, у большинства гуманитарных организаций возникают сложности с осуществлением этого права в полной мере, поскольку оно в течение долгого времени считалось исключительным правом Международного комитета Красного Креста, в то время как многим международным организациям не удается выйти из жестких рамок государственного суверенитета. Различия, которые существуют между гуманитарным правом, правом на миротворческую деятельность, правами человека, правом беженцев, правом содействия и помощи, и т. д., приводят к применению права, менее благоприятного для жертв, но зато более удобного для заинтересованных государств и организаций. Объем операций по оказанию помощи зачастую требует большей технической специализации каждого участника гуманитарной акции, позволяющей наиболее эффективно отвечать на конкретные потребности. Постепенно знание права таких участников сводится к знанию ими своих собственных прав и рамок собственного мандата. Увеличение числа участников гуманитарной акции приводит к дроблению ответственности и утрате иерархических отношений между общими нуждами и нуждами наиболее уязвимых категорий жертв, что в свою очередь ведет к разрыву между гуманитарным правом и правом на гуманитарную деятельность или правом гуманитарных организаций. Чисто технический ответ на кризисные ситуации может казаться адекватным, однако он неспособен изменить соотношение сил, характеризующее конфликты, в пользу наиболее уязвимых лиц.
Список литературы:
[1] Grimalskaya S.A., Stepashkin S.V., Khromova N.M., Khudin A.N., Chernyavsky A.G., International Tribunal at Nuremberg, Вопросы истории. 2021. № 2. С. 127-133.
[2] Чернявский А.Г. Идеология и мировоззрение в формировании правосознания и политической мысли, Образование и право. 2019. № 5. С. 63-67.
[3] Чернявский А.Г. Культурно-воспитательная функция государства и ее значение для современного российского общества, Вестник ВНИИ-ДАД. 2020. № 5. С. 46-55.
[4] Чернявский А.Г. Методологические аспекты соотнесения природы права и человеческих интересов, Вестник Академии права и управления. 2016. № 4 (45). С. 19-23
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 1 • 2021
[5] Чернявский А.Г. Методологические аспекты соотнесения природы права и человеческих интересов, Государство и право. 2017. № 4. С. 94-97.
[6] Чернявский А.Г. Основные предпосылки к новой комплексной теории права, Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. 2020. № 2 (50). С. 41-47.
[7] Чернявский А.Г. Позиции западных ученых как оправдание нарушения суверенитета отдельных государств при вмешательстве в его внутренние дела под предлогом установления «минимальных демократических стандартов», Военное право. 2021. № 1 (65). С. 244-252.
[8] Чернявский А.Г. Право как регулятор отношений по поводу ценностей: теоретико-правовые аспекты, Государство и право. 2021. № 1. С. 26-35.
[9] Чернявский А.Г. Правовое значение идеи суверенитета для государства и права, Москва, 2020, С. 8-9.
[10] Чернявский А.Г. Роль и значение идеологии для государства и права, Монография / 2020. Сер. Научная мысль (Изд. 2-е, испр. и доп.), С. 147.
[11] Чернявский А.Г. Современные подходы к понятию суверенитет» в международном праве зарубежных ученых: сравнительно-правовой анализ, Образование и право. 2020. № 9. С. 13-19.
[12] Чернявский А.Г. Социальные основания изменения пределов юридической ответственности, Москва, 2016, С. 97.
[13] Чернявский А.Г. Суверенитет и международное право: историко-правовые аспекты, Образование и право. 2019. № 4. С. 46-54.
[14] Чернявский А.Г. Фундаментальные основы права: компаративистика в юриспруденции, Москва, 2019, С.33.
[15] Чернявский А.Г., Грудцына Л.Ю., Права человека в России, Учебник для студентов, обучающихся по направлению подготовки (специальности) «Юриспруденция» / Москва, 2019. Сер. Бакалавриат, С. 79.
[16] Чернявский А.Г., Синяева Н.А., Самодуров Д.И. Международное гуманитарное право, Учебник / Москва, 2020. Сер. Специалитет и магистратура, С.16.
[17] Чернявский А.Г., Синяева Н.А., Самодуров Д.И. Международное право, Москва, 2019, С. 11.
Spisok literatury:
[1] Grimalskaya S.A., Stepashkin S.V., Khromova N.M., Khudin A.N., Chernyavsky A.G., International Tribunal at Nuremberg, Voprosy istorii. 2021. № 2. S. 127-133.
[2] Chernyavskij A.G. Ideologiya i mirovozz-renie v formirovanii pravosoznaniya i politicheskoj mysli, Obrazovanie i pravo. 2019. № 5. S. 63-67.
[3] Chernyavskij A.G. Kul'turno-vospitatel'naya funkciya gosudarstva i ee znachenie dlya sovremen-nogo rossijskogo obshchestva, Vestnik VNIIDAD. 2020. № 5. S. 46-55.
[4] Chernyavskij A.G. Metodologicheskie aspekty sootneseniya prirody prava i chelovecheskih interesov, Vestnik Akademii prava i upravleniya. 2016. № 4 (45). S. 19-23
[5] Chernyavskij A.G. Metodologicheskie aspekty sootneseniya prirody prava i chelovecheskih interesov, Gosudarstvo i pravo. 2017. № 4. S. 94-97.
[6] Chernyavskij A.G. Osnovnye predposylki k novoj kompleksnoj teorii prava, YUridicheskaya nauka i praktika: Vestnik Nizhegorodskoj akademii MVD Rossii. 2020. № 2 (50). S. 41-47.
[7] Chernyavskij A.G. Pozicii zapadnyh uche-nyh kak opravdanie narusheniya suvereniteta otdel'nyh gosudarstv pri vmeshatel'stve v ego vnu-trennie dela pod predlogom ustanovleniya «mini-mal'nyh demokraticheskih standartov», Voennoe pravo. 2021. № 1 (65). S. 244-252.
[8] Chernyavskij A.G. Pravo kak regulyator otnoshenij po povodu cennostej: teoretiko-pravovye aspekty, Gosudarstvo i pravo. 2021. № 1. S. 26-35.
[9] Chernyavskij A.G. Pravovoe znachenie idei suvereniteta dlya gosudarstva i prava, Moskva, 2020, S. 8-9.
[10] Chernyavskij A.G. Rol' i znachenie ideologii dlya gosudarstva i prava, Monografiya / 2020. Ser. Nauchnaya mysl' (Izd. 2-e, ispr. i dop.), S. 147.
[11] Chernyavskij A.G. Sovremennye podhody k ponyatiyu suverenitet» v mezhdunarodnom prave zarubezhnyh uchenyh: sravnitel'no-pravovoj analiz, Obrazovanie i pravo. 2020. № 9. S. 13-19.
[12] Chernyavskij A.G. Social'nye osnovaniya izmeneniya predelov yuridicheskoj otvetstvennosti, Moskva, 2016, S. 97.
[13] Chernyavskij A.G. Suverenitet i mezhdun-arodnoe pravo: istoriko-pravovye aspekty, Obrazovanie i pravo. 2019. № 4. S. 46-54.
[14] Chernyavskij A.G. Fundamental'nye osnovy prava: komparativistika v yurisprudencii, Moskva, 2019, S.33.
[15] Chernyavskij A.G., Grudtsina L.Yu., Prava cheloveka v Rossii, Uchebnik dlya studentov, obu-chayushchihsya po napravleniyu podgotovki (spe-cial'nosti) «Yurisprudenciya» / Moskva, 2019. Ser. Bakalavriat, S. 79.
[16] Chernyavskij A.G., Sinyaeva N.A., Samo-durov D.I. Mezhdunarodnoe gumanitarnoe pravo, Uchebnik / Moskva, 2020. Ser. Specialitet i magistratura, S.16.
[17] CHernyavskij A.G., Sinyaeva N.A., Samo-durov D.I. Mezhdunarodnoe pravo, Moskva, 2019, S. 11.
ЮРКОМПАНИ
^^ www.law-books.ru
Юридическое издательство «ЮРКОМПАНИ» издает научные журналы:
• Научно-правовой журнал «Образование и право», рекомендованный ВАК Министерства науки и высшего образования России (специальности 12.00.01,12.00.02), выходит 1 раз в месяц.
• Научно-правовой журнал «Право и жизнь», рецензируемый (РИНЦ, Е-1лЬгагу), выходит 1 раз в 3 месяца.
V.
/
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 1 • 2021
