CC BY
111
ББК (А)67.407
Д. Н. Панасенко
Астраханский филиал Российского фонда федерального имущества
МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВАЯ ИНТЕГРАЦИЯ ПРИКАСПИЙСКИХ ГОСУДАРСТВ НА ОСНОВЕ ТЕГЕРАНСКОЙ КОНВЕНЦИИ ДЛЯ ПРЕОДОЛЕНИЯ БРАКОНЬЕРСТВА ОСЕТРОВЫХ
Проблема браконьерства в каспийской экосистеме, очевидно, должна быть отнесена к международно-правовой по содержанию. Её причины кроются в том, что как Россия, так и Казахстан, Азербайджан и Туркменистан после распада СССР (1992 г.) и получения независимости в своем экономическом развитии сделали ставку на развитие сырьевых экономик -разработку углеводородных ресурсов (с привлечением иностранных инвестиций), при этом добычу биоресурсов пришлось вести в условиях политической, правовой и социально-экономической нестабильности. Отсюда следует, что Уголовный кодекс РФ (ст. 256 «Незаконная добыча водных животных и растений» [1]), не смог противостоять размаху браконьерства как экологического правонарушения, где незаконная добыча рыбы ... с причинением крупного ущерба «наказывается штрафом от 200 до 500 МРОТ или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от 2-х до 5-ти месяцев, либо исправительными работами на срок до 2-х лет, либо арестом на срок от 3-х до 6-ти месяцев». Не обеспечил противостояние браконьерству и КОАП РФ, который, согласно ст. 1.1 п. 2, «основывается на Конституции РФ, общепризнанных принципах и нормах международного права и международных договоров РФ». КОАП, ст. 8.17 п. 2, за нарушение правил добычи (промысла) водных биологических (живых) ресурсов и их охраны, либо условий лицензии . предусматривает «наложение административного штрафа на граждан в размере от 0,5 до 1,0 размера стоимости водных биологических (живых) ресурсов, явившихся предметом административного нарушения». То же, на должностных лиц, -от 1 до 1,5 размера стоимости, на юридических - от 2 до 3 размеров стоимости, во всех штрафах - с конфискацией судна и иных орудий совершения административного правонарушения или без таковой. Напрашивается естественный вывод: а) причины браконьерства осетровых на Каспийском море обусловлены низким уровнем международно-правовой охраны и защиты его морской среды; б) биологические (живые) ресурсы Каспийского моря истощаются вследствие неконтролируемого ухудшения состояния его экосистемы. К 2005 г. падение уловов рыб [2], даже частиковых пород (впервые с 1990 г.) на астраханских промыслах составили: с ~ 30 тыс. т (2002 г.) до 14 (2003 г.) (в 2,5 раза). В сложившейся в 2005 г. ситуации губернатор Астраханской области (АО) Александр Жилкин подверг резкой критике правоохранительные структуры, ответственные за борьбу с бра-
коньерством и за наведение порядка в морской акватории и дельте Волги. Он распорядился создать оперативную, оснащенную всем необходимым группу силовиков, которая будет работать круглосуточно, и придал ей чрезвычайные полномочия. Губернатор АО 25.05.2005 г. дал указание выпускать всю живую рыбу, изъятую у браконьеров, а каждой рыбе, пригодной для воспроизводства и научных исследований, сохранять жизнь, пополняя маточное стадо рыбоводных заводов [3].
Становится очевидным, что уровень браконьерства на Каспии зависит от действия национальных и международных норм по охране каспийских осетровых, которые распространяются только на 10-мильную зону исключительного прибрежного рыболовства, установленную советско-иранскими договорами 1921 и 1940 гг. За пределами этой зоны, ввиду отсутствия каких-либо других соглашений прикаспийских государств по этому поводу, никакие нормы не действуют, и привлечь каспийских браконьеров к уголовной ответственности не представляется возможным. В течение длительного времени браконьеры об этом не догадывались, но, судя по фактам, это время уже давно закончилось. Негативное влияние на состояние рыболовства, рыбный промысел и на биоресурсы в целом, безусловно, окажет дополнительно эскалация нефтегазодобывающей деятельности (НГДД), которая началась в Северном Каспии в 2000 г. местах нереста и нагула осетровых и на путях их миграции как анадромных рыб. Прикаспийские страны из-за совокупных потерь осетрового промысла будут терять около 6 млрд долл. ежегодно [4]. Кроме того, на 90 % уменьшится объем икорного бизнеса, годовой оборот которого традиционно оценивается в 10 млрд долл. Достаточно велика экономическая ценность и других промысловых видов рыб и морских животных Каспия: ежегодный вылов тюленя оценивался в 22,3 млн долл., судака - 14,4 млн долл., воблы - в 13 млн долл., леща - 2,4 млн долл., сазана - 2,1 млн долл. Если верить указанным выше цифрам, то ежегодный ущерб от потерь каспийского рыбного промысла превысит 15 млрд долл. Вполне возможно, что прикаспийские государства через какое-то время обратят внимание на биологические ресурсы, доходы от которых сопоставимы с добычей и транспортировкой углеводородного сырья. В этом случае конфликты, связанные с добычей ценных промысловых видов рыб и морских животных Каспия, могут стать новой международной угрозой [5-7].
Анализ других причин браконьерства на Каспии показывает, что почти все интересы прикаспийских государств в последнее десятилетие сконцентрированы на углеводородных ресурсах и НГДД. Что касается устремившихся в Каспийский регион нерегиональных государств, то их проблема экологического бедствия с осетровыми занимает в последнюю очередь. Еще 15 лет назад (1990 г.) Каспийское море давало более 1 000 т черной икры (90 % всех мировых объемов ее производства), более 250 тыс. т рыб различных пород, в том числе 20 тыс. т осетровых. Только за последние 20 лет вылов осетровых сократился в 20 раз, а всех других видов рыб -в 3 раза. Все это произошло из-за ослабления государственных усилий прикаспийских государств, в том числе и России, по регулированию, ох-
ране и контролю за изъятием биоресурсов, и является истинной (возможно, и не последней) причиной браконьерства осетровых в Каспийском море, принявшего в последнее время (2003-2005 гг.) угрожающие масштабы «биотерроризма». Отсюда следует, что: а) экологическая безопасность Каспийского моря - это состояние защищенности его экосистемы от расширения и нарастания реальных и потенциальных нефтяных, транспортных и биологических угроз, в конечном счете исходящих от человека. В воле людей предотвратить эти угрозы, но для этого они должны быть осведомлены о последствиях своих действий и последствиях правовых и политических решений; б) экосистема Каспийского моря нуждается в защите от браконьерства на двух уровнях - национальном и региональном (интегральном). При этом одновременно должны совершенствоваться два сектора - законодательный и исполнительный, деятельность которых должна обеспечить современный, достаточный для поставленной цели (см. (а)), уровень правовой защиты каспийской морской среды [8].
Что касается акватории Каспия, то Россия, как известно, предложила на Каспийском саммите президентов «пятерки» в Ашхабаде (2002 г.) установить для всех прикаспийских государств 15-мильные зоны национальной юрисдикции, в которых они будут осуществлять пограничный, таможенный и иной контроль и обладать исключительными правами на рыболовство. Остальная часть моря, по мнению России, должна находиться в общем пользовании и быть открытой для всех.
Тщательный дополнительный анализ ситуации побудил Россию пересмотреть свою позицию относительно создания на Каспии национальных рыболовных зон, которые примыкали бы к зонам национальной юрисдикции. Такой шаг, по мнению России, противоречит принципу совместного международного управления Каспийским морем, который на практике уже много лет эффективно реализуется прибрежными государствами. Суть этого принципа - коллективное установление сторонами норм и правил по воспроизводству и регулированию (управлению) использования биоресурсов. Выделение прибрежным государствам специальных рыболовных зон за пределами 15-мильной полосы привело бы к сосредоточению их промысловых усилий в своих зонах, что означало бы радикальный отход от традиционного согласованного запрета на морской промысел осетровых. Между тем только соблюдение этого запрета может гарантировать нормальное воспроизводство осетровых - богатства не менее значимого, чем каспийские углеводороды.
Руководствуясь принципом поэтапного формирования статуса Каспийского моря в условиях, когда единовременно решить все проблемы статуса не представляется возможным, Россия предлагает параллельно с подготовкой Конвенции о правовом статусе Каспия разрабатывать и заключать соглашения о сотрудничестве по отдельным видам деятельности на Каспии, что стало возможным после подписания Тегеранской конвенции (2003 г.) по морской среде Каспия для завершения работы над следующими подготовленными пятисторонними документами: 1) Соглашения по биоресурсам и о Комиссии по биоресурсам; 2) Соглашения о сотрудничестве прикаспийских государств в области гидрометеорологии и мониторинга природной среды Каспия; 3) Соглашения о торговом судоходстве.
В итоге Тегеранская конвенция является пока первым документом
о многостороннем сотрудничестве на Каспии, подписи под которым поставили все прибрежные государства. Кроме того, Россией предложено создание на постоянной основе межправительственного Каспийского экологического центра (КЭЦ), который должен выполнять в том числе функции секретариата Тегеранской конвенции. Идея создания КЭЦ получила поддержку Казахстана и Азербайджана. В сложившемся миропорядке прикаспийские государства через морскую среду Каспия оказались в условиях естественной региональной интеграции, с одной стороны, в связи с натиском транснациональных нефтегазодобывающих компаний (ТНК), с другой -в связи с вынужденным сотрудничеством «друг с другом и с компетентными международными организациями для достижения цели» Тегеранской конвенции (от 04.11.2003 г.) [9]. Согласно ст. 4 п. (ё), как уже отмечалось в настоящей работе, «защита морской среды Каспийского моря от загрязнения, включая защиту (от браконьерства), сохранение, восстановление (развитием аквакультуры), устойчивое и рациональное использование (на основе международно-правового сотрудничества) его биологических ресурсов», согласно ст. 2 Конвенции, является приоритетной проблемой. Сообщество стран каспийской пятерки - России, Ирана, Казахстана, Азербайджана и Туркменистана - практически впервые получило возможность формирования нового международного правового и экологоэкономического порядка, рационального и выгодного для всех Договаривающихся Сторон Тегеранской конвенции в рамках, свободных от конфронтационного наследия прошлых лет (после 1992 г.) и, в то же время, для сохранения всего положительного массива правового взаимосотрудни-чества, наработанного за прошлые годы [10]. Согласно ст. 4 п. (а), (в) и (с) Тегеранской конвенции Договаривающиеся Стороны: «(а) самостоятельно или совместно принимают все необходимые меры для предотвращения, снижения и контроля загрязнения Каспийского моря; (в) самостоятельно или совместно принимают все необходимые меры для охраны, сохранения и восстановления морской среды Каспийского моря; (с) используют ресурсы Каспийского моря таким образом, чтобы не наносить ущерба его морской среде», что в условиях открытого и взаимозависимого мира приобрело трансграничный, регионально-глобализационный характер, затрагивая сферу эко-лого-правовой безопасности всех прикаспийских государств.
Эффективное управление природными ресурсами Каспия на государственном и региональном уровнях необходимо для преодоления проблем его окружающей среды и биоресурсов, в том числе преодоления международного браконьерства на Каспии, чтобы иметь возможность получать поддержку тех, кто использует и извлекает выгоду из неживых ресурсов и представляет переднюю линию в осуществлении антропогенного давления на экосистему Каспийского моря. Не исключено, что под влиянием Тегеранской конвенции (2003 г.) должны быть пересмотрены основные механизмы регионального сотрудничества в отношении прежде всего мер, установленных для Каспийского моря, предусмотренных: а) Каспий-
ской экологической программой (КЭР-СЕР)1 по защите окружающей среды Каспия; б) системой Соглашений по защите морской окружающей среды Каспийского моря; в) Рамочной (Тегеранской) конвенцией по защите морской среды Каспийского моря от 04.11.2003 г. Однако на фоне наблюдающихся тенденций региональной интеграции и сотрудничества прикаспийских государств в экономической, экологической и правовой сферах происходит «мягкая» [11] дезинтеграция внутри стран как СНГ, так и каспийской «пятерки», обусловленная поиском каждой из этих стран своей идентичности, обращением к своим традиционным историческим и социокультурным ценностям, формированием основ национальной (экономической и экологической) безопасности, внутренней и внешней политики.
Процессу дезинтеграции в противостоянии браконьерству способствуют связанные с процессами глобализации чрезмерная «экономизация» международных и межрегиональных отношений, когда доминирующей силой в них становится стихия рынка, а традиционные, в цивилизационном плане, политические и правовые мотивы принятия управленческих решений, гуманитарные и нравственно-экологические нормы отходят на второй план. Создается ситуация, при которой судьба народов и стран и их окружающей природной среды (ОПС) уже не принадлежит им самим, а находится во власти неких наднациональных, никем по существу не (либо слабо) контролируемых рыночных механизмов и структур. Таким образом, в условиях глобализации начинает страдать святая святых - экономическая и экологическая безопасность суверенного государства [12] и его ОПС, что свидетельствует о доказанной ограниченности сугубо природоохранительного и природозащитного направления ОПС и необходимости интегрировать экологическое «измерение» в экономическую и социальную сферы государственного управления и жизни общества.
Дополнительно процессам региональной интеграции в Каспийском регионе по борьбе с браконьерством и заключению международных соглашений (договоров) по обеспечению безопасности каспийской экосистемы препятствует растущая неэффективность прикаспийских государств под прессингом глобальной экономической рационализации и всеобщей финансовой зависимости в связи с сокращением разной природы ресурсов для осуществления государственной социальной и экологической политики и прессингом навязываемых всеми средствами западных потребительских стандартов, недостижимых для третьих стран, к которым относят большинство стран прикаспийской пятерки. Это порождает усиление (ускорение) националистических движений, препятствующих региональной интеграции (глобализации), наиболее явно проявляющихся в тех странах, по выражению Э. Хобсбаума, «где модернизация уже достаточно проявила себя, чтобы породить проблемы, но не достаточно продвинулась,
1 КЭР-СЕР - региональная программа, начатая в 1998 г., развитая для и самими прибрежными государствами. Она финансируется международным сообществом через глобальную программу защиты окружающей среды (GEF) с UNDP, UNEP и Международным банком как обеспечивающими организациями и Европейским союзом.
чтобы предложить их решения» [13]. Таким образом, основной задачей, стоящей перед государствами Прикаспийского региона как составляющей мирового сообщества, становится налаживание процесса продуманного управления биоресурсами и процессами глобализационной интеграции, и в первую очередь в рамках регионального взаимодействия по созданию единого эколого-правового пространства, для придания глобализации социально-ответственного характера на основе принципов всеобъемлющей стратегической безопасности экосистемы Каспийского моря.
Международно-правовая охрана окружающей среды Каспийской экосистемы - одна из функций международного сотрудничества прикаспийских государств в системе организационно-правовых мер, предпринимаемых ими по охране природы Каспия, рациональному использованию его ресурсов и оздоровлению окружающей среды. Основанием для развития организационно-правовых мер, являются «Общие обязательства» (см. гл. II) Тегеранской конвенции (2003 г.), предусматривающие сотрудничество договаривающихся сторон «друг с другом и с компетентными международными организациями для достижения цели ... Конвенции» (ст.
4 (ё)). При этом «Договаривающиеся Стороны сотрудничают на двусторонней и многосторонней основе в разработке протоколов, предписывающих дополнительные меры, процедуры и стандарты для выполнения ... Конвенции» (см. ст. 6). Здесь следует привлечь опыт интеграционных процессов приграничных регионов, в которых участвует Россия, и опыт еврорегионов1, который основывается на принципах совместного трансграничного планирования природоохранной деятельности приграничных сообществ и властей по реализации эколого-правовых проектов в различных сферах хозяйственной деятельности. В качестве применения законодательной базы международных отношений в Каспийском регионе следует руководствоваться Концепцией приграничного сотрудничества в Российской Федерации, принятой Распоряжением Правительства РФ от 09.02.2001 № 196-Р, а также проектом ФЗ Российской Федерации «О приграничном сотрудничестве в Российской Федерации» [14, 15], где под приграничным сотрудничеством в России понимаются «любые согласованные действия, направленные на усиление и поощрение отношений между Российской Федерацией и любыми сопредельными государствами в решении вопросов устойчивого социально-экономического развития приграничных территорий при обеспечении суверенитета, неприкосновенности и целостности территории, реализации и защите национальных интересов и безопасности Российской Федерации в ее приграничном пространстве».
Присоединение России в 2002 г. к Европейской рамочной конвенции
о приграничном сотрудничестве территориальных сообществ и властей дает определенный юридический инструментарий решения проблемы создания единого эколого-правового пространства в Каспийском регионе. Однако следует учесть, что структурообразующим принципом Европей-
1 См. также взаимодействие: а) сопредельных территорий стран Западной Европы, - программы ТАСИС, ИНТЕРРЕГ, ФАРЕ, др.; б) при создании Единого экономического пространства (РФ, Белоруссия, Казахстан, Украина), а также в) деятельность ЕврАзЭс, Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) и др.
ской конвенции является местное самоуправление (территориальные власти). Особенностью приграничного сотрудничества в России является тот факт, что в нем с необходимостью должны в равной мере участвовать как федеральное правительство и региональные власти, так и органы местного самоуправления, организации и граждане в пределах их компетенции. Структурообразующим принципом приграничного сотрудничества в России является территориальный, а базисным понятием - приграничная территория, как она определена в законе о Государственной границе [16].
В сложившейся ситуации принятие Тегеранской конвенции (2003 г.) следует считать прорывом в осознании прикаспийскими государствами того факта, что каспийская экосистема является объектом международного права, не входит в юрисдикцию отдельных государств и не является чьим-либо национальным достоянием. Ее осваивают и охраняют на основании международных договоров и конвенций, протоколов, отражающих совместные усилия прикаспийских государств в рамках международного сотрудничества, а защита ее природы и рациональное использование ее ресурсов - глобальная региональная проблема современного транскаспийского региона. Очевидно, основным условием решения этой проблемы является своевременная разработка и принятие международных договоров по охране окружающей среды каспийской экосистемы - основного источника международного экологического права, к которым отнесена Рамочная (Тегеранская) Конвенция по защите морской среды Каспийского моря (от 04.11.2003 г.), которая обязывает: а) прикаспийские государства сотрудничать в целях разработки дополнительных международно-правовых норм, касающихся ответственности за негативные последствия экологического ущерба, причиняемого деятельностью, которая ведется под их юрисдикцией и контролем, районам, находящимся за пределами их юрисдикции и б) нести политическую и (или) материальную ответственность в рамках своих обязательств, предусмотренных как Тегеранской конвенцией, так и другими нормами международного экологического права1 в области охраны каспийской экосистемы. Согласно преамбуле Тегеранской конвенции как норме международного экологического права, предполагается, что впервые на международном уровне признано «ухудшение состояния морской среды Каспийского моря вследствие ее загрязнения из различных источников, являющихся результатом антропогенной деятельности, включая сбросы, выбросы и размещение опасных, вредных и других загрязняющих веществ и отходов из источников, находящихся в море и на суше». Договаривающиеся Стороны - Азербайджанская Республика, Исламская Республика Иран, Республика Казахстан, Российская Федерация и Туркменистан в ст. 1 «Общие положения» используют термин «морская среда» Каспийского моря, тем самым на международно-правовом уровне предлагая прекращение дискуссии «Каспий - море или озеро?», но, в ущерб международной ответственности [17], Тегеранская конвенция «применяется к морской среде Каспийского моря» (ст. 3), но не к его экосисте-
1 Данный принцип закреплен в Принципе № 13 Декларации Рио-92.
ме как «природному комплексу, образованному живыми организмами и (морской, донной и воздушной) средой их обитания, в котором живые и неживые компоненты связаны между собой обменом вещества и энергией» [18].
По существу, принципиальные вопросы и положения международной ответственности в Тегеранской конвенции (2003 г.) стали своего рода основой системы Каспийского международного права, которая в течение 1992-2005 гг. получила свое частичное логическое развитие. Результаты международной деятельности по установлению как правового, так и экологического статуса Каспийского моря оформились как самостоятельная подсистема международных отношений как в международной практике, так и в доктрине международного права. Решение проблем (задач) международной ответственности наиболее четко обозначилось после принятия Генеральной Ассамблеей ООН (2001 г.) статей об ответственности государств за международно-правовые деяния. В кратком историческом плане деятельность прикаспийских государств в области правоотношений природопользования водной средой Каспийского моря строилась на основе концепции исключительной суверенной власти [19] вновь образованных (после распада СССР) прикаспийских государств над своей территорией. Эта концепция была призвана решить проблему ответственности государства за ущерб, причиненный иностранным гражданам, и не затрагивала сферу ответственности государства за собственные действия, непосредственно нарушившие транснациональные права других государств прикаспийской «пятерки». При этом вновь образованные государства (Казахстан, Азербайджан, Туркменистан и, исторически, Иран) признавали ответственность только перед собой, а идея взаимной ответственности, по их менталитету, противоречила их суверенитету, поскольку каждое государство является высшим судьей в отношении своих действий. По этой логике проявлением юридической ответственности перед другими государствами могла быть только добрая воля. Но, как показывает практика природопользования живыми и неживыми ресурсами Каспийского моря, прикаспийские государства постоянно предъявляют друг другу следующие претензии по поводу взаимного ущербного (по их мнению) поведения, составляющего предмет противоправных действий [17]:
- милитаризация водного пространства моря;
- заниженный государственный контроль за состоянием и воспроизводством осетровых биоресурсов;
- установление (по предложению России и Ирана) правил международной и экологической экспертизы значительных экономических проектов, например проектов прокладки нефтепродуктопроводов по дну Каспийского моря;
- нарушение единых требований экологической безопасности для каспийской экосистемы в связи с разворачиванием НГДД и др.;
- разногласия по поводу установления правового статуса Каспийского моря и др.
В заключение следует указать, что Тегеранская конвенция (2003 г.) по защите морской среды Каспия призвана ограничить безответственный суверенитет, что не противоречит не только основам международного общения, но и несовместимо с международным правом, поскольку абсолют-
ный суверенитет одного государства подавляет суверенитет и свободу других. Тем самым Тегеранскую конвенцию следует рассматривать как необходимую (но, возможно, недостаточную) предпосылку гармоничного сотрудничества прикаспийских государств в духе суверенного равенства по установлению принципа осторожного подхода (в соответствии со ст. 5 п. (а) Тегеранской конвенции - принципа принятия мер предосторожности): «в целях защиты окружающей среды каспийской экосистемы государства, в соответствии со своими возможностями, широко применяют принцип принятия мер предосторожности. В тех случаях, когда существует угроза серьезного или необратимого ущерба, отсутствие полной научной уверенности не используется в качестве предлога для отсрочки принятия экономически эффективных мер по предупреждению ухудшения состояния окружающей среды» [20], по отношению к каспийской экосистеме и исключения притязаний прикаспийских государств на особые права как на живые и неживые ресурсы моря, так и на его акваторию. Можно утверждать, что Тегеранская конвенция явилась первым международным документом, направленным: а) на обеспечение интересов региональной интеграции прикаспийских государств; б) против односторонних (в том числе двусторонних, - по установлению правового статуса Каспийского моря) действий, ориентированных на примитивно понимаемые национальные биоресурсные интересы.
СПИСОК ЛИТЕРА ТУРЫ
1. Уголовный кодекс Российской Федерации: с изм. и доп. на 15 августа 2002 г. -М.: Проспект [ТК Велби], 2002. - 159 с.
2. Войтоловский Г. К. Современные проблемы развития морской деятельности России // Рыбное хозяйство. - 2004. - № 6. - С. 3-4.
3. Экологическая безопасность Каспийского моря // Каспийский морской науч.-исслед. центр КаспМНИЦ Росгидромета РФ. - Информ.-аналит. бюл. - 2003. -№ 1 от 1-20 июня 2003 г. - С. 22.
4. Brendon S. Oil on Troubled Water // Focus Central Asia. - 1995. - N 22. - Nov. 30. -P. 12-16, Kazakhstan.
5. Lee Kimball. Regional Approaches to Governance of Shared Seas / Proceedings of the Leadership Seminar on Sustainable Development and Regional Security of Caspian Sea and its Deltas Region // 27-30 May 2003. - Astrakhan, Russian Federation,
2003. - P. 129-148.
6. Zonn I. Conflict Potential in the Caspian Region / Proceedings of the Leadership Seminar on Sustainable Development and Regional Security of Caspian Sea and its Deltas Region // 27-30 May 2003. - Astrakhan, Russian Federation, 2003. - P. 161-175.
7. Толбоев М. О., Абдурахманов Г. М. Проблемы обеспечения экологической безопасности Прикаспийского региона // Проблемы экологической безопасности Каспийского региона. - Москва - Махачкала, 1997. - С. 64-68.
8. Вылегжанин А. Н., Андреева Е. Е., Сперанская Л. В. К учету международноправовых начал экосистемного управления природными ресурсами Каспия // Вестн. Каспия. - 2002. - № 6. - С. 68-76.
9. Рамочная Конвенция по защите морской среды Каспийского моря от 4 ноября 2003 г., Тегеран // Сайт НПО «Вахта Каспия» http://www.caspwatch.ru/tnc/ tc index.html.
10. Каламкарян Р. А., Мигачёв Ю. И. О книге А. Н. Вылегжанина, С. А. Гуреева, Г. Г. Иванова: Международное морское право (М.: Юрид. лит., 2003. - 448 с.) // Государство и право. - 2004. - № 4. - С. 122-123.
11. Гржейщак С. Е. Прикаспийский регион: проблемы и перспективы международного сотрудничества // Каспийский регион: политика, экономика, культура. -
2003. - № 2-3. - С. 31-36.
12. Юнусов Р. И. Глобализация как фактор мирового развития в XXI веке // Каспийский регион: политика, экономика, культура. - 2004. - № 1. - С. 7-11.
13. Hobsbawm E. J. Ethniciti and Nationalism in Europe Today // Anthropology Today. -1992. - Vol. 8, N 1. - Р. 399.
14. Концепция приграничного сотрудничества в Российской Федерации // Утв. распоряжением Правительства РФ от 09.02.2001 № 196-Р.
15. Федеральный закон «О государственной границе Российской Федерации» от
5 октября 1996 г., ПР-1937 (с изм. на 24 марта 2001 г.).
16. Корчагина Н. А. Еврорегионы как модель сотрудничества приграничных регионов // Каспийский регион: политика, экономика, культура. - 2004. - № 1. - С. 12-19.
17. Лукащук И. И. Право международной ответственности. - М.: Волтерс Клувер,
2004. - 404 с.
18. Экология и управление: термины и определения // Ю. С. Карабасов и др. - М.: МИСИС, 2001. - 256 с.
19. Янюк Е. Э. Государственный суверенитет и международное право // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 11. Право. - 2004. - № 5. - С. 119-132.
20. Вылегжанин А. Н., Андреева Е. Е., Сперанская Л. В. К учету международноправовых начал экосистемного управления природными ресурсами Каспия // Вестн. Каспия. - 2002. - № 6. - С. 75-76.
Получено 20.06.2006
INTERNATIONAL LAW INTEGRATION OF THE CASPIAN SEA ZONE COUNTRIES BASED ON THE TEHERAN CONVENTION AIMED AT ELIMINATING STURGEON POACHING
D. N. Panasenko
It has been proved that neither the Russian Federation Criminal Law nor any organization was able to eliminate the factors which caused the Caspian sturgeon poaching. It has been revealed that the extent of poaching depends not only on the national but international laws as well concerning the Caspian sturgeon protection measures. It should be mentioned that all these laws and measures cover only 10-mile zone of the coastal fishing. Since 2003 the Teheran/Framework Convention on the protection of the Caspian Sea environment and bioresearches has been the main law which regulates and controls the Caspian sturgeon stocks. General commitments for the negotiating parties - the Caspian Sea Zone five countries - have been developed as a result of international law integration. These commitments can be viewed as international collaboration mechanism in the system of laws and measures aimed at the integrated protection of the Caspian Sea ecosystem. So, it is reasonable to develop urgently the International environmental law agreement to provide throughout protection of the Caspian sturgeon. The basis for this agreement will be the Teheran convention (2003) and the European Framework convention on cooperation of territorial communities and authorities.
