CC BY
33
УДК 902.01 902.652
https://doi.Org/10.24852/pa2020.3.33.171.180
МЕЖДУ БРОНЗОВЫМ ВЕКОМ И ЖЕЛЕЗНЫМ (МОГИЛЬНИК ШАТМАНТАМАК I В БАШКОРТОСТАНЕ)1
© 2020 г. А.В. Епимахов, А.Д. Таиров
Статья посвящена проблеме диагностирования материалов переходного периода от эпохи бронзы к раннему железному веку на территории Урало-Казахстанских степей. Цель работы - введение в научный оборот и анализ новых материалов (могильник Шатмантамак I) с использованием методов радиоуглеродного датирования. На основе комплексного анализа и сравнения с синхронными и асинхронными материалами авторы пришли к выводу о том, что публикуемое погребение является редким примером памятника, маркирующего переходный период. Для определения его места в системе периодизации были обобщены данные о датировках конца бронзового и начала раннего железного веков для территории от Волго-Уралья до Восточного Казахстана, часть результатов публикуется впервые. Обобщение синхронных материалов 1Х-УШ вв. до н. э. (калиброванная радиоуглеродная хронология) продемонстрировало мозаич-ность картины культурных традиций, а также асинхронность процесса перехода к эпохе ранних кочевников к западу и востоку от Уральских гор. К сожалению, выводы авторов опираются на сравнительно небольшую выборку результатов датирования, которая требует существенного расширения за счет новых результатов.
Ключевые слова: археология, Урал и Казахстан, переход от эпохи бронзы к раннему железному веку, радиоуглеродное датирование, погребения.
Проблема переходных периодов всегда актуальна для самых разных территорий и эпох. Трудности документирования и поиска механизмов трансформации предопределены неясностью критериев выделения групп памятников и черт культуры, отображающих переходное состояние. Теоретически очевидно, что они должны сочетать признаки двух эпох, в нашем случае бронзового и раннего железного веков. Проблема лишь в том, что технологический критерий, положенный в основу периодизации, работает со значительными оговорками, в том числе и в силу заведомой неполноты археологических данных.
Исходные данные
Мы располагаем сравнительно небольшим объемом исходных данных
(Епимахов, Таиров, 2013). Возможно, объем выборки - отчасти следствие жесткости заявленных критериев отбора, хотя и количество погребений предшествующего периода финальной бронзы несоразмерно протяженности эпохи. Ранее нами были учтены менее полутора десятков погребений переходного периода, которые объединял ряд признаков обрядности: небольшие насыпи (или впускные могилы), ингумация, вытянутое или слабо скорченное положение тела, ориентировка головой в западном секторе, минимум инвентаря (железные ножи, втульчатые наконечники стрел из кости, астрагалы). Характерной особенностью признавалось почти полное отсутствие керамической посуды, что сближает опи-
1 Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда (проект № 20-18-00402) «Миграции человеческих коллективов и индивидуальная мобильность в рамках мультидисциплинарного анализа археологической информации (бронзовый век Южного Урала)».
Рис. 1. Курганный могильник Шатмантамак I. Локализация памятника. Fig. 1. Shatmantamak I burial ground. Localization of the site.
сываемые материалы с комплексами ранних кочевников.
Одним из доступных путей преодоления ситуации «невидимости» данного протяженного во времени периода является пополнение серии надежно датированными материалами. При всех ограничениях в использовании радиоуглеродного метода он остается наиболее универсальным и широко распространенным в археологической практике. Его значение возрастает в случаях, когда мы имеем дело со слабо дифференцируемыми с культурной точки зрения памятниками. На наш взгляд, именно такой комплекс был изучен в ходе раскопок могильника Шатмантамак I в юго-западной части Башкортостана в 2015 г. На современном этапе это зона северной степи.
Памятник расположен в 1 км к юго-юго-востоку от южной окраины села Шатмантамак или 1,7 км к ЮЮВ от здания средней школы села, в 850 м ЮЮЗ устья безымянного
ручья, впадающего слева в р. Уязы (правый приток р. Дёма). Объект раскопок находился на высоте около 36 метров от уреза воды в реке. В его составе четыре сильно поврежденные распашкой насыпи. Интересующее нас погребение обнаружено в кургане 1. Основные захоронения (судя по всему, их было два - взрослый и подросток) были совершены на уровне древней поверхности в процессе сооружения деревянных конструкций и грунтовой насыпи. Сохранившаяся посуда ассоциируется со срубными традициями. Каменная обкладка поверхности насыпи относится к периоду, когда грунтовая конструкция уже оплыла, что предполагает хронологический разрыв между этими этапами строительства.
Могильная яма 2 (рис. 2) была задета грабительским вкопом и потревожена грызунами. Первый разрушил часть ее северной стенки. Норные животные сместили большинство костей человека в придонной части (ребенок
Рис. 2. Курганный могильник Шатмантамак I, курган 1. Могильная яма 2. Fig. 2. Shatmantamak I burial ground, barrow 1. Grave pit 2. Plan.
около 5 лет ± 16 месяцев [определения А.Х. Гильмитдиновой (ИА РАН)]). На уровне материка яма имела овальную форму (1,35x0,95 м) и ориентировку по линии запад - восток. Примерно 20 см ниже она сократились до 1,3x0,65 м. Дно ямы (0,25 м от уровня
материка) ровное, слегка углубленное в центре. В западной половине близ дна расчищены кости черепа, лопатка, плечевая кость и ребро, в восточной на разных уровнях - разрозненные кости ног и таза. С некоторой осторожностью можно предполагать
Таблица 1
Курганный могильник Шатмантамак I, курган 1. Могильная яма 2. Результаты радиоуглеродного датирования
Шифр даты C/N. at Ö15N, %» ÖUC, %» 14С л. н. Калибровка - л. до н. э. 1-sigma (2-sigma)
iganams -7054 3,21 10,45 -17,69 2615±20 806-794 (817-786) Медиана: 801
западную ориентировку покойного. Размеры могилы и возраст погребенного дают основания думать, что тело было уложено на спине или с небольшой степенью скорченности. Справа за головой (?), у западной стенки ямы был поставлен небольшой плоскодонный слабо обожженный сосуд, также смещенный и частично разрушенный норой.
Асимметричный керамический сосуд плохой сохранности удалось реконструировать только в условиях лаборатории (рис. 3). Шейка и венчик сосуда достаточно сильно отогнуты, тулово раздуто в средней части, дно плоское. Край венчика приострён. Внутренняя и внешняя поверхность сосуда красно-коричневого цвета. Черепок в изломе трехцветный: красно-коричневый по краям и темно-серый, почти черный, в центре. В глиняном тесте визуально определяется примесь шамота и небольшого количества дресвы. Высота сосуда - 11,9 см. Диаметр по плечику - 11,7 см, диаметр по венчику - 10,0 см, диаметр по дну - 9,4 см. Толщина стенок на шейке и в придонной части сосуда составляет 1,0 см, тулова - около 1,0 см. На сосуде присутствует частично сохранившееся изображение животного(?). выполненное черной краской(?).
Некоторую ясность в вопрос интерпретации этого необычного захоронения вносят результаты радиоуглеродного датирования. Анализ выполнен в
ЦКП «Лаборатория радиоуглеродного датирования и электронной микроскопии» Института географии РАН и центра прикладных изотопных исследований Университета Джорджии (США). В качестве материала использован коллаген, выделенный из костей человека. Анализ проведен в рамках ускорительных технологий (AMS) с определением количества коллагена, соотношения изотопов азота и углерода. Калибровка проведена в программе OxCal 4.3.2 (Bronk Ramsey, 2017), калибровочная кривая IntCal13 (Reimer et al., 2013).
Сразу следует оговориться, что приведенные данные по соотношению изотопов (табл. 1), на первый взгляд, не указывают на возможность искажения результата внешними факторами (резервуарный эффект и др.) Незначительное превышение 515N и 513C относительно средних значений может быть обусловлено климатическим фактором (аридностью). Следовательно, у нас нет формальных оснований не доверять полученным цифрам. Тем не менее дата, близкая рубежу IX-VIII вв. до н. э., требует комментария. Характер кривой калибровки значений на данном участке таков, что мы получаем максимально узкий интервал - около 30 лет при 95% вероятности (рис. 4). Другое дело, что эта датировка плохо вписывается в представления специалистов о региональных культурах и процес-
Рис. 3. Курганный могильник Шатманта-мак I, курган 1. Могильная яма 2. Сосуд. Fig. 3. Shatmantamak I burial ground, barrow 1.
Grave pit 2. Vessel.
сах, датируемых рубежом бронзового и раннего железного веков.
Обсуждение результатов
Итак, второй этап функционирования кургана связан с возведением каменной конструкция и могильной ямы 2. Очевидно, что этот эпизод значительно отстоит во времени от первого, следовательно, комплекс относится к поздне- либо послесруб-ному периоду, чему не противоречат и результаты датирования. Что до конкретных культурно-хронологических атрибуций, то здесь все сложнее. Обрядовые черты (каменная облицовка насыпи, ингумация, впускной характер, западная ориентировка, возможно, слабая скорченность покойного) в этом смысле малоинформативные показатели. Ясно лишь, что с большой долей вероятности мы имеем дело не со срубной традицией (Купцова, 2016).
Приведенное описание сосуда наглядно иллюстрирует уникальность этого изделия и для бронзового, и для раннего железного века, никак не упрощая ситуацию. Говоря конкретнее, традиция использования посуды
в обрядности ранних кочевников получает распространение уже на более позднем, савроматском этапе, чему прямо противоречит и дата, и облик посуды. Наибольшее сходство сосуд демонстрирует с крайне немногочисленными примерами памятников, объединенных К.Ф. Смирновым в группу переходного времени (1964, рис. 2: 7а, 8). Аргументация автора в значительной степени опирается на облик посуды, которая «находит аналоги среди керамики позднесрубной культуры» (там же, с. 27).
Погребения финальной части бронзового века Урала в принципе довольно редки. Пожалуй, в этой части степи и лесостепи можно обратиться только к материалам межовского Красногорского могильника (Горбунов, Обыденнов, 1980), где западные румбы в ориентировке покойных являются основными, есть также погребения детей, крайне редкие для других территорий. Впрочем, в переходное время от бронзового века к железному западные ориентировки также встречаются, например, в уже упомянутой выборке К.Ф. Смирнова (1964, рис. 2). Из этой логики «выпадает» облик керамического сосуда, не имеющего прямых аналогов для рассматриваемого периода. Лишь некоторые образцы близки по морфологии, но либо не имеют орнаментации, либо она в корне отлична.
Серия радиоуглеродных дат финальной части бронзового - начала раннего железного веков крайне неравномерно распределена между культурами и территориями. Приходится исходить не столько из рубежей археологических культур, сколько из фактических числовых данных. В лесостепной зоне датировки первыми веками I тыс. до н. э. - не эк-
Рис. 4. Курганный могильник Шатманта-мак I, курган 1. Могильная яма 2.
Результаты радиоуглеродного датирования. График.
Fig. 4. Shatmantamak I burial ground, barrow 1.
Grave pit 2. Results of radiocarbon dating.
зотика: они есть, например, среди бархатовских (Молодин и др., 2014, рис. 2) и позднеирменских памятников (Schneeweiß et al., 2018; и др.). Для зоны степей сравнения можно провести лишь с территорией Центрального и Восточного Казахстана, где наряду с бегазы-данды-баевскими и саргаринскими материалами были проанализированы и раннесакские (Бейсенов и др., 2014, с. 169, табл. 7; Варфоломеев и др., 1917, с. 73; Narasimhan et al., 2019; и др.). Серия вполне уверенно разделяется на хронологические группы, только одна из которых (наиболее поздняя) близка дате из Шатманта-мака (рис. 5). Группа бегазинских и саргаринских дат совпадает с ранее сформированной зауральской серией (Епимахов, 2010), включая новые датировки (Поселение Мочище..., 2018, с. 99-100). В целом даты поселения Мочище в интересующей нас части несколько более поздние, чем основная масса датировок Зауралья, а некоторые из них очень близки обсуждаемому результату. При этом комплекс материальной культуры поселения не
имеет значимых отличии от других памятников Зауралья, в отношении которых имеет место разноголосица культурных атрибуции (саргаринская или алексеевско-саргаринская культуры, межовская, берсуатский тип и пр.). Впрочем, сходства с погребением из Шатмантамака они не обнаруживают.
Разделение на этапы финальной части бронзового века согласуется с периодизацией, предложенной для территории степи и лесостепи Урала и Западной Сибири (Молодин и др., 2014). Однако, как уже отмечено, для степной зоны поздняя фаза представлена крайне скупо и лишь дважды датировалась. Могильник Верблюжьи Горки и Кудрявая Сопка разделены многими сотнями километров, но близки по обрядности и хронологии (Ломан, Кукушкин, 2009; Епимахов, Таиров, 2013, рис. 2: 1-9). Комплексы, маркирующие переходный период, также вполне убедительно выделены по особенностям инвентаря для Зева-кинского и Измайловского могильников Восточного Казахстана (Ермолаева, 1987; 2012).
Раннесакские даты Центрального Казахстана только частично накладываются на так называемое «галь-штатское плато» (особенность калибровочной кривой на этом отрезке, не позволяющая сузить интервалы), в целом же они достоверно иллюстрируют конец 1Х-УШ вв. до н. э. Такой вывод отчасти совпадает с тенденцией удревнения значений в сравнении с «традиционной» шкалой, построенной на аналогиях импортным изделиям и письменных источниках. Правда, для территории Урала и далее к востоку аналогии немногочисленны, а для раннего периода тем паче. Ключевым вопросом является достовер-
Рис. 5. Радиоуглеродная хронология памятников финала эпохи бронзы - начала раннего железного века. 1 - бегазы-дандыбаевская культура (Бейсенов и др., 2014; Варфоломеев и др., 2017, с. 73); 2 - Зевакинский могильник (Narasimhan et al. 2019. Supplementary); 3 - Могильники Кудрявая Сопка и Верблюжьи Горки (Ломан, Кукушкин, 2009, с. 92; Епимахов, Таиров, 2013, рис 4: 1); 4 - ранние даты тасмолинской
культуры раннего железного века (Бейсенов и др., 2014). Fig. 5. The radiocarbon chronology of the Final Bronze Age - the beginning of the Early Iron Age. 1 - the Begazyy-Dandybay culture (Beisenov et al., 2014; Varfolomeev et al., 2017, p. 73);
2 - Zevakinskyi burial ground (Narasimhan et al. 2019. Supplementary);
3 - Kudryavaya Sopka burial ground and Verblyuzh'i Gorki burial ground (Loman, Kukushkin, 2009, p. 92; Epimakhov, Tairov, 2013, fig. 4: 1);
4 - the earliest dates for the Tasmola culture of the Early Iron Age (Beisenov et al., 2014).
ность ранних радиоуглеродных дат, Заключение
на которую мог существенно повли- Приведенный пример, с нашей
ять фактор диеты индивидов (Святко, точки зрения, наглядно иллюстри-
Бейсенов, 2017). рует мозаичность картины рубежа
эпох и асинхронность процесса становления традиций раннего железного века. В восточной части региона мы видим сложившийся узнаваемый раннекочевнический комплекс (и подстилающий пласт памятников), в Предуралье, видимо, сохраняются наследники традиций бронзового века. Во всяком случае, для этой зоны достоверно не выделены кочевнические комплексы VIII в. до н. э., а
публикуемые нами материалы явно уходит корнями в традиции бронзового века, хотя и синхронны ранним сакским. Миграция этого периода не оставила следов западнее линии Южный Урал - Мугоджары - Северный Прикаспий, как минимум в северной части предуральской степи. Уяснение причин этого требует дополнительных полевых и аналитических исследований.
Благодарности
Авторы крайне признательны С.В. Святко (Центр по изучению климата, окружающей среды и хронологии Королевского университета Белфаста) за плодотворное обсуждение и советы, М.Г. Епимаховой (ЮУрГУ) - за помощь в описании керамики.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бейсенов А.З., Варфоломеев В.В., Касеналин А.Е. Памятники бегазы-дан-дыбаевской культуры Центрального Казахстана. Алматы: Институт археологии им. А.Х. Маргулана, 2014. 192 с.
2. Варфоломеев В., Ломан В., Евдокимов В. Кент - город бронзового века в центре казахских степей. Астана: Казахский научно-исследовательский институт культуры, 2017. 338 с.
3. Горбунов В.С., Обыденнов М. Ф. Курганный могильник эпохи поздней бронзы в Южной Башкирии // СА. 1980. № 3. С. 173-182.
4. Епимахов А.В. «Темные века» эпохи бронзы Южного Зауралья // РА. 2010. № 2. С. 39-50.
5. Епимахов А.В., Таиров А.Д. К вопросу о переходе от бронзового к раннему железному веку в Урало-Иртышском междуречье (степь и лесостепь) // Российский археологический ежегодник. Вып. 3 / Глав. ред. Л.Б. Вишняцкий. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2013. C. 211-231.
6. Ермолаева А. С. Измайловский погребальный комплекс переходного периода от бронзы к раннему железу из Восточно-Казахстанского Прииртышья // Ранний железный век и средневековье Урало-Иртышского Междуречья / Отв. ред. Г.Б. Зданович. Челябинск: Изд-е Баш. гос. ун-та, 1987. С. 154-162.
7. Ермолаева А. С. Памятники предгорной зоны Казахского Алтая (эпоха бронзы -раннее железо). Алматы: Институт археологии им. А.Х. Маргулана, 2012. 238 с.
8. Купцова Л.В. Срубная культура Оренбургского Предуралья (по материалам погребальных памятников). Автореф. дисс... канд. ист. наук. СПб., 2016. 21 с.
9. Ломан В.Г., Кукушкин И.А. Могильник Кудрявая Сопка 1 // Изучение историко-культурного наследия Центральной Евразии: «Маргулановские чтения-2008» / Отв. ред. В.А. Варфоломеев. Караганда, 2009. С. 91-96.
10. Молодин В.И., Епимахов А.В., Марченко Ж.В. Радиоуглеродная хронология культур эпохи бронзы Урала и юга Западной Сибири: принципы и подходы, достижения и проблемы // Вестник НГУ Серия: История, филология. 2014. Т. 13. № 3. С. 136-167.
11. Поселение Мочище и андроновская проблема / Отв. ред. С.А. Григорьев. Челябинск: Цицеро, 2018. 398 с.
12. Святко С.В., Бейсенов А.З. Первые изотопные данные о диете населения тас-молинской культуры // Самарский научный вестник. 2017. Т. 6. № 3 (20). С. 223-227.
13. Смирнов К.Ф. Савроматы (ранняя история и культура сарматов). М.: Наука, 1964. 379 с.
14. Bronk Ramsey C. OxCal 4.3. 2017. URL: http://c14. arch.ox.ac.uk (дата обращения: 01.10.2019 г.)
15. Narasimhan V.M., Patterson N., Moorjani P. et al. The Genomic Formation of South and Central Asia // Science. 2019. 365 (6457). eaat7487.
16. Reimer P.J., Bard E., Bayliss A. et al. IntCal13 and Marine13 radiocarbon age calibration curves 0-50,000 years cal BP // Radiocarbon. 2013. Vol. 55, N 4, pp. 1869-1887.
17. Schneeweiß J., Becker F., Molodin V.I. et al. Radiocarbon chronology of occupation of the site Chicha and Bayesian statistics for the assessment of a discontinuous transition from Late Bronze to Early Iron Age (West Siberia) // Russian Geology and Geophysics. 2018. № 59 (6), pp. 635-651.
Информация об авторах:
Епимахов Андрей Владимирович, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник, Институт истории и археологии УрО РАН, Южно-Уральский филиал; профессор, Южно-Уральский государственный университет (г. Челябинск, Россия); epimakhovav@susu.ru
Таиров Александр Дмитриевич, доктор исторических наук, директор. Научно-образовательного центра евразийских исследований, Южно-Уральский государственный университет (г. Челябинск, Россия); tairov55@mail.ru
BETWEEN BRONZE AND IRON AGES (BURIAL GROUND SHATMANTAMAK I IN BASHKORTOSTAN)
A.V. Epimakhov, A.D. Tairov
This study concerns the problem of diagnosing the materials of transitional period from the Bronze Age to the Early Iron Age on the territory of the Urals and Kazakhstan steppes. The purpose of the work is the presentation and analysis of new materials (the Shatmantamak I burial ground) using radiocarbon dating methods. On the basis of comprehensive analysis and comparison with synchronous and asynchronous materials, the authors concluded that the burial represents a rare example of a site marking the transition period from Final Bronze Age to the Early Iron Age. The results of dating for these periods were summarized for the territory from the Volga-Ural to East Kazakhstan to determine the position of new materials in the periodization system. Some of the results are published for the first time. Generalization of synchronous materials of the 9th - 8th centuries cal BC demonstrated a mosaic pattern of cultural traditions, as well as the asynchronous transition to the Early nomads Epoch in the territories west and east of the Ural Mountains. Unfortunately, the author's conclusions rely on a relatively small series of dating results, which require significant expansion due to new analyses.
Keywords: archaeology, the Urals and Kazakhstan, transition from the Bronze Age to the Early Iron Age, radiocarbon dating, burials.
REFERENCES
1. Beisenov, A. Z., Varfolomeev, V. V., Kasenalin, A. E. 2014. Pamyatniki begazy-dan-dybaevskoi kul'tury Tsentral'nogo Kazakhstana (Sites of Begazy-Dandybai Culture in Central Kazakhstan). Almaty: Institute of Archaeology named after A. Kh. Margulan Publ. (in Russian).
2. Varfolomeev, V, Loman, V., Evdokimov, V. 2017. Kent - gorod bronzovogo veka v tsentre kazakhskikh stepei (Kent - the Bronze Age city in the center of Kazakh steppes). Astana: Kazakh Research Institute of Culture (in Russian).
3. Gorbunov, V S., Obydennov, M. F. 1980. In SovetskaiaArkheologiia (SovietArchaeology) (3), 173-182 (in Russian).
The study was supported by the Russian Science Foundation grant (project No. 20-18-00402) "Migration of human groups and individual mobility within the framework of multidisciplinary analysis of archaeological information (Bronze Age of the Southern Urals)".
4. Epimakhov, A. V2010. In RossiiskaiaArkheologiia (RussianArchaeology) (2), 39-50 (in Russian).
5. Epimakhov, A. V., Tairov, A. D. 2013. In Vishnyatsky, L. B. (ed.-in-chief). Rossiiskii arkheologicheskii ezhegodnik (Russian Archaeological Yearbook) 3. Saint Petersburg: Saint Petersburg University, 211-231 (in Russian).
6. Ermolaeva, A. S. 1987. In Zdanovich, G. B. (ed.). Rannii zheleznyi veki srednevekov'e Uralo-Irtyshskogo mezhdurech'ia (The Early Iron Age and the Middle Age of the Ural -Irtysh Interfluve Area). Chelyabinsk: Chelyabinsk: Bashkir State University, 154-162 (in Russian).
7. Ermolaeva, A. S. 2012. Pamyatniki predgornoi zony Kazakhskogo Altaya (epokha bronzy - rannee zhelezo). (Sites of the Foothill Area of the Kazakh Altai (Bronze Age - Early Iron Age)). Almaty: Institute of Archaeology named after A. Kh. Margulan (in Russian)..
8. Kuptsova, L. V. 2016. Srubnaya kul'tura Orenburgskogo Predural'ya (po materialam pogrebal'nykh pamyatnikov) ((The Srubnaya Culture of the Orenburg Cis-Urals (Based on Materials from the Burial Sites)). PhD Thesis. Saint Petersburg (in Russian).
9. Loman, V. G., Kukushkin, I. A. 2009. In Varfolomeev, V A. Izuchenie istoriko-kul'turnogo naslediya Tsentral'noi Evrazii: «Margulanovskie chteniya-2008» (Study of the historical and cultural heritage of Central Eurasia: "Margulan readings - 2008"). Karaganda, 91-96 (in Russian).
10. Molodin, V. I., Epimakhov, A. V., Marchenko, Zh. V. 2014. In Vestnik Novosibirskogo Gosudarstvennogo universiteta. Istoriia, filologiya (Bulletin of the Novosibirsk State University: History, Philology) 13 (3), 136-167 (in Russian).
11. In Grigor'ev, S. A. 2018. Poselenie Mochishche i andronovskaya problema (The settlement of Mochishche and the Andronovo issue). Chelyabinsk: "Cicero" Publ. (in Russian).
12. Svyatko, S. V., Beisenov, A. Z. 2017. In Samarskii nauchnyi vestnik (Samara Journal of Science) 6(3), 223-227 (in Russian).
13. Smirnov, K. F. 1964. Savromaty. Ranniaia istoriia i kul'tura sarmatov (The Sauromatians. Early History and Culture of the Sarmatians). Moscow: "Nauka" Publ. (in Russian).
14. Bronk Ramsey C. OxCal 4.3. 2017. URL: http://c14. arch.ox.ac.uk. Date of the application: 01.10.2019 г.
15. Narasimhan, V. M., Patterson, N., Moorjani, P. et al. 2019. In Science. 365 (6457). 7487.
16. Reimer, P. J., Bard, E., Bayliss, A. et al. 2013. In Radiocarbon. Vol. 55, N 4, 1869-1887.
17. Schneeweiß, J., Becker, F., Molodin, V. I. et al. 2018. In Russian Geology and Geophysics. 59 (6), 635-651.
About the Authors:
Epimakhov Andrey V. Doctor of Historical Sciences. Institute of History and Archaeology, Ural Branch of the Russian Academy of Sciences, South Ural Department; Professor, South Ural State University; 76, Lenina pr., Chelyabinsk, 454080, Russian Federation; epimakhovav@susu.ru
Tairov Alexander D. Doctor of Historical Sciences, Director, Eurasian Studies Research and Education Centre, South Ural State University; 76, Lenina pr., Chelyabinsk, 454080, Russian Federation; tairov55@mail.ru
Статья принята в номер 01.09.2020 г
