CC BY
410
УДК 008 ЛЕВОЧКИНА А.В.
МЕЦЕНАТЫ И ПРОМЫШЛЕННЫЕ ДИНАСТИИ.
Династия Демидовых. Г орнозаводчики.
Левочкина Анастасия Викторовна - аспирантка Тамбовского государственного
университета им. Г.Р. Державина Аннотация. Российские заводчики и землевладельцы, основали свыше 50 заводов. Среди них известные имена: Мамонтовы, Бахрушины, Строгоновы, Демидовы и др.
Ключевые слова: промышленники, меценаты, культура, династии.
Российские заводчики и землевладельцы, основали свыше 50 заводов, выплавлявших 40 % чугуна в стране. Происходили они из тульских кузнецов и отличались физической силой. С 1720 года Демидовы — дворяне, в конце XVIII века они вошли в круг знати.1
В конце XVII века из деревеньки Павшино в Тулу пришли Демид Григорьевич Антуфьев с сыном Никитой. Оба они были кузнецами, выплавляли железо и занимались «самопальным» промыслом, то есть делали самопалы, пищали, копья, сабли, ножи и топоры. Поработав несколько лет в городе, Демид умер, а Никита прославился своим мастерством. Приметив, что некоторые кузнецы работают меньше других, а живут лучше, он задумался над этим и пришел к выводу, что нужно не только работать самому, но и покупать у других кузнецов оружие, а потом поставлять его в казну. Скопив небольшие деньги, он пустил их в оборот и стал потихоньку богатеть. Обретя силу, Никита Антуфьев женился на красивой девушке, которая к тому же и приданое ему принесла. Вскоре у них родились дети — сыновья Акинфий, Григорий и Никита.Слухи о славном кузнеце, способном чудеса творить не хуже заморских мастеров, дошли до царя Петра Алексеевича. Проезжая через Тулу, Петр I лично посетил кузню Антуфьева и, оценив его мастерство, сделал заказ на алебарды и ружья. Царь щедро наградил кузнеца и дал грамоту на постройку в Туле оружейного завода. С того все и началось. В 1703 году государь пожаловал Никите Демидовичу земли на Урале, назвав его в грамоте Никитой Демидовым. С тех пор и стали Антуфьевы Демидовыми.2
Оставив завод в Туле на сына Григория, Никита Демидович отправился вместе с Акинфием на Урал. Найдя край этот очень богатым и перспективным, они от царя получили казенные Верхотурские железные заводы, в том числе и Невьянский, ставший родовым гнездом Демидовых на Урале. Стали поставлять в казну чугун, пушки и ядра. Дело быстро развивалось, строились новые заводы. Купив у башкир за бесценок земли, Никита Демидович основал крупный Тагильский завод. В 1720 году получили Демидовы дворянство. После смерти Никиты Демидовича все демидовские заводы перешли к его сыновьям. Никита Никитич занимался тагильскими делами, а Акинфий — невьянскими. Акинфий Никитич построил Колыванский завод и из алтайского серебра чеканил фальшивые рубли. У Акинфия Никитича было трое сыновей: Григорий и Прокофий (от первой жены, бывшей крепостной, выкупленной его отцом) и Никита (от второй жены, ярославской дворянки).
Умирая, Акинфий оставил завещание, по которому все его заводы переходили к младшему сыну Никите, двум другим сыновьям он оставил лишь по пять тысяч рублей. Не знал он, когда умирал, что по указу Елизаветы Петровны Колывано-Воскресенские
1 Жадько Е.Г. стр. «100Великих династий» стр.247
2 Жадько Е.Г. стр. «100Великих династий» стр.248
заводы Демидовых передавались в казну с уплатой заводчикам компенсации. Но и без этих заводов наследникам было за что бороться.
Возмущенный несправедливым разделом, Прокофий отправился в Петербург искать правды у императрицы. Выслушав его, государыня повелела передать дело в сенат, и решением сената наследство было поделено между братьями поровну. Григорий пытался помирить братьев и с самого начала предлагал разделить все между собой, не доводя дело до суда. Однако Прокофий и Никита упорствовали и после раздела предпочти вообще не общаться.
Прокофий, так жаждавший наследства, получив заводы, на них почти не показывался. Он обосновался в Москве, где он мог вдали от двора предаваться причудам и дурачествам. Чтобы удивить публику, он рядом с Донским монастырем построил дворец над рекой, разбил сад возле своего дворца, в парке посадил невиданные цветы и установил скульптуры, а потом разрешил гулять в нем всем желающим. Его сад получил название «Нескучного», а еще его называли «Демидрон».
Однажды, жестоко подшутив над фрейлиной Екатерины II, Прокофий Акинфиевич чуть было не подвергся опале, но выпросил себе прощение, пообещав построить большой Воспитательный дом на берегу Москвы-реки, в котором бы могли воспитываться тысячи сирот.Чтобы досадить брату, Прокофий Акинфиевич дешево продал свои заводы, в том числе и Невьянский, и прилегающие к ним рудники и земли купцу Савве Собакину.
К старости он стал скуп и зол, развлекался тем, что доводил своих близких до слез. Особенно доставалось его дочери Анастасии, которую Прокофий Акинфиевич упорно не хотел выдавать замуж. Когда дело дошло до того, что дочь пообещала выйти замуж за первого встречного, отец с удовольствием ухватился за эту мысль, и уже на следующее утро на воротах его дома висело объявление: «В сем доме проживает дворянка Анастасия Прокофьевна Демидова. Не желает ли кто из дворян сочетаться с ней законным браком?». Шутка могла бы плохо кончиться, но на счастье Анастасии Прокофьевны первым мимо прошел молодой небогатый чиновник Сергей Кириллович Станиславский, давно заглядывавшийся на ее окна. Их скорый брак оказался счастливым.
Дав за дочерью приданого 99 рублей 99 копейки, Прокофий Акинфиевич писал дочери письма с наставлениями, как надо жить, и надеялся, что молодой муж отступится.
Второй сын Акинфия Никитича, Григорий, рано умер, оставив жену и малолетних детей. При жизни он старался дать сыновьям хорошее образование. Так, Павел Григорьевич учился с трех лет, а в десять лет его отправили в Ревель к знаменитому профессору Сигизмунди. В тринадцать — он уже был студентом одного из лучших учебных заведений того времени, Геттингенского университета в Германии. Он в совершенстве знал физику, математику, минералогию, металлургию, литейное дело, любил музыку: играл на фортепиано и на скрипке и имел небольшую коллекцию органов.
Кроме того, во время путешествий по Европе Павел Григорьевич собирал библиотеку, коллекции древностей, монет, минералов, кайенских птиц, пресмыкающихся, насекомых, гербарии.
Вернувшись на родину, он поселился в Москве и, получив свою часть наследства, оставил управление заводами братьям, а сам занялся наукой. Итогом его занятий стали четырнадцать книг на разных европейских языках.
Уважая науку, Павел Григорьевич пожертвовал 300 000 рублей на университетское образование. На эти деньги, в частности, в 1803 году был основан в Ярославле Демидовский юридический лицей — высшее учебное заведение для детей дворян и
разночинцев. В 1811 году он был приравнен к университету.Кабинет натуральной истории, минц-кабинет и свою библиотеку, в которой меньшую часть составляли книги на русском языке, насчитывавшие 529 наименований, гербарий, собрание художественных редкостей (античные мраморы и картины) и собрание монет Павел Григорьевич подарил Московскому университету. Его коллекции были размещены в трех залах, получивших название Демидовских.
Почти все экспонаты, подаренные П. Г. Демидовым, погибли во время нашествия французов в 1812 году. Сохранились лишь собрание раковин и полипов, коллекция штуфов и коллекция драгоценных камней.
Дядя Павла Григорьевича, Никита Акинфиевич, получив по разделу Тагильский завод, купил себе еще земли у башкиров, заплатив им двести пятьдесят рублей, и построил там Кыштымский завод. Устроив все дела на Урале, Никита Акинфиевич поехал к жене в Петербург, а оттуда вместе с ней отправился в путешествие по Европе. Демидовы посетили Берлин, Париж, Рим, Лондон. Плохо разбираясь в искусстве и равнодушно глядя на окружающие пейзажи, они старались привлечь к себе внимание людей благородных, а лучше — герцогов или принцев. Делали они и покупки — картины и скульптуры, произведения древности и современности. В Париже они заказали скульптору Шубину свои портреты. Во время этого путешествия родились у Никиты Акинфиевича дочь и сын. В это время в Сибири вспыхнуло восстание Пугачева, в течение нескольких лет волновавшее русскую землю. Едва все стихло, Никита Акинфиевич поспешил увидеть последствия мятежа своими глазами и оценить убытки.
Однако он смог поднять заводы, широко развернул торговлю и заключил договор на поставку металлов в Англию. При этом он к старому семейному знаку «старый соболь», отмечавшему продукцию демидовских заводов, добавил аббревиатуру CCNAD — статский советник Никита Акинфиевич Демидов.
Наследником стал Николай Никитич — блестящий адъютант князя Потемкина, первым из Демидовых служивший в гвардии. После взятия Измаила Николай Никитич попал в число награжденных и был повышен в звании до генерал-аудитора. В чине генерал-майора он вышел в отставку, когда умер князь, и уехал в Нижний Тагил.После буйной молодости молодой Демидов занялся управлением заводами и остепенился. Решив жениться, он отправился в Петербург на поиски невесты. Однажды в Петергофе он встретился с голубоглазой девушкой, которая его покорила. Ее звали Елизавета Александровна Строганова. Быстро сыграли свадьбу, соединившую не только два любящих сердца, но и два громадных состояния, а потом Николай Никитич с женой отправился в свадебное путешествие, длившееся два года. Они посетили Англию, Германию, Францию, осматривали рудники на острове Эльба. Везде Демидовы покупали предметы искусства, но в отличие от Никиты Акинфиевича его сын делал это осознанно, и приобретения его имели большую художественную ценность. В его коллекции были шедевры Рафаэля, Бартоломео, Пизано, Донатти.
Во время войны 1812 года Никита Акинфиевич находился в Ярославле, обещал собрать ополчение из пятисот человек, но так и не выполнил своего обещания. А потом, похоронив жену, навсегда покинул Россию, поселившись в Италии и выполняя функции официального представителя России во Флоренции. Там он первым из Демидовых купил заграничное предприятие — шелкопрядильную фабрику.
Во многом первый, Николай Никитич был последним из своего рода, кто знал дело отцов и работал у домны. Его сыновья и внук, считая себя аристократами, полагали, что не
барское это дело — на заводах появляться, пусть приказчики и управляющие стараются.5 Младший сын Николая Никитича, Анатолий, родившийся во Флоренции и выросший в Париже, посетив Петербург, обосновался в Париже. Он окружил себя актерами, писателями и художниками, приятно проводя время в их обществе. Анатолий Николаевич Демидов широко скупал полотна русских художников, помогал им материально, а его пышный княжеский дворец стал местом отдыха многих русских писателей и художников.
Старший сын, Павел Николаевич, служил в Петербурге и вышел в отставку в 1826 году, после этого он служил егермейстером императорского двора, а в 1831 году получил звание камергера и был назначен курским губернатором.
Он был тщеславен и требовал от подчиненных перечисления всех его титулов, званий и наград. Для развлечения он держал оркестр роговой музыки. Передав управление заводами в руки назначенного им главного директора, Павел Николаевич отдался наукам и искусству.
Сразу же после смерти отца он приказал упаковать все ценности из его флорентийского дворца и перевезти их в Россию, а для размещения сокровищ — построить приличествующее такому собранию здание на Васильевском острове. По его приказу на кладбище в Курске был установлен памятник русскому писателю XVIII века И.Ф. Богдановичу, автору поэмы «Душенька», а в Нижнем Тагиле в бронзе был увековечен Никита Акинфиевич Демидов. В 1831 году Павел Николаевич был избран почетным членом Петербургской Академии наук, а в 1832 году на свои средства он учредил так называемые Демидовские премии за опубликованные труды по науке, технике, искусству, считавшиеся самой почетной научной наградой России.
Женился Павел Николаевич в 1837 году на московской красавицебесприданнице Авроре Карловне Шернваль. Аврора Карловна была известна не только своей красотой, но и тем, что два ее жениха умерли прямо перед свадьбой. Демидов не побоялся этой славы, и вскоре несчастливая раньше невеста стала счастливой женой. На свадьбу Николай Павлович подарил ей известный всему миру алмаз «Санси», купив его у герцогини Беррийской. В 1839 году у них родился сын Павел, после чего Павел Николаевич сильно заболел, оставил губернаторство и вместе с женой отправился на лечение к берегам Бретани. Но по дороге, в Майнце, сорокадвухлетний Павел Демидов умер, оставив жене и сыну сказочные богатства. Аврора Карловна была бережливой хозяйкой и умела считать деньги, но ее необыкновенная скупость моментально превращалась в необыкновенную же щедрость, когда дело касалось Павла Павловича. Мать ничего не жалела для своего сына. Покупая произведения искусства, он всегда готов был заплатить баснословные деньги за полотно, ему понравившееся, даже если он знал, что это — подделка.
Таким образом, династия Демидовых Российских заводчиков и землевладельцев, основали свыше 50 заводов, выплавлявших 40 % чугуна в стране. Демидовы помимо, производства занимались благотворительностью. Павел Григорьевич Демидов пожертвовал 300 000 рублей на университетское образование. На эти деньги, в частности, в 1803 году был основан в Ярославле Демидовский юридический лицей — высшее учебное заведение для детей дворян и разночинцев. Кабинет натуральной истории, минц-кабинет и свою библиотеку, в которой меньшую часть составляли книги на русском языке, насчитывавшие 529 наименований, гербарий, собрание художественных редкостей (античные мраморы и картины) и собрание монет Павел Григорьевич подарил Московскому университету. Его коллекции были размещены в трех залах, получивших название Демидовских
5 Жадько Е.Г. стр. «100Великих династий» стр.252
6 Жадько Е.Г. стр. «100Великих династий» стр.253
МАМОНТОВЫ Русские промышленники.
В XIX веке фамилия Мамонтовы была на слуху у каждого жителя России. Происходили они из купцов и в своей сфере достигли замечательных успехов. А самую большую известность семье принес Савва Иванович Мамонтов (1841-1918), он прославился своей благотворительной деятельностью в области культуры. По аналогии с итальянским покровителем искусств Лоренцо Медичи, прозванным Великолепным, его называли Саввой Великолепным. Точнее всего его характеризует А. Амфитеатров: «Миллионер, железнодорожник, и кругом артист. Оперу держит, картины пишет, стихи сочиняет, бюсты ваяет, баритоном поет».
Иван Федорович Мамонтов, занявшись железнодорожным бизнесом, построил одну из первых железных дорог в России (Москва — Сергиев Посад). Когда подрос его сын, Савва, он дал ему начальный капитал.
Савва Мамонтов, энергичный молодой человек, стройный с огромными синими глазами и необыкновенным обаянием, в начале своей жизни был фантастически удачлив. Он вложил деньги в торговлю итальянским шелком, потом, по семейной традиции, обратил внимание на железные дороги и построил магистраль Ярославль — Кострома, которая принесла ему огромную прибыль. Савва учился в Петербургском горном институте, затем в Московском университете на юридическом факультете. В течение нескольких лет жил в Италии, где изучал живопись и занимался пением.
Молодой Мамонтов пытался совместить коммерческую деятельность со своей тягой к прекрасному. Однажды он захотел украсить казенные здания вокзала картинами выдающихся живописцев и заказал Виктору Васнецову три декоративных панно («Ковер-самолет», «Три царевны подземного царства», «Битва русских со скифами»). Но одна из картин Васнецова была раскритикована газетой «Молва», и правление железной дороги от покупки картин этого художника отказалось. Тогда Мамонтов сам купил картины. А когда Третьяков забраковал написанный И.Е. Репиным по его заказу портрет И.С. Тургенева, Мамонтов купил его и подарил Румянцевскому музею.
В 1870 году Савва Мамонтов приобрел имение Абрамцево, очень быстро ставшее центром художественной жизни России. Савва Иванович любил приглашать к себе друзей-художников, и они часто и подолгу гостили в Абрамцево. Среди гостей были В.А. Серов и М.А. Врубель, И.Е. Репин и И.И. Левитан, В.М. Васнецов и В.Д. Поленов. В кабинете Мамонтова Врубель создал знаменитого «Демона», Васнецов писал «Трех богатырей», а Серов написал портрет дочери Саввы Ивановича Веры — «Девочка с персиками».
Но жизнь не сводилась только к работе: для развлечения в особом зале был устроен домашний театр, где ставили пьесы А.Н. Островского, У. Шекспира, Ф. Шиллера, а также произведения самого хозяина дома («Иосиф», «Алая роза», «Каморра», «Черный тюрбан» и др.). Актерами были сам Савва Иванович и его друзья — Васнецов, Костя Алексеев, известный потом как Станиславский (кстати, впоследствии он называл себя учеником Мамонтова-режиссера), жена Поленова и певица Большого театра Надя Салина, профессор Новороссийского университета П.А. Спиров и многие другие.
Савва Мамонтов мечтал открыть собственную оперу, но в России со времен Екатерины II существовала государственная театральная монополия, которая не позволяла «самодеятельности». На счастье «мечтателя», 24 марта 1883 года Александр III отменил
7 Жадько Е.Г. стр. «100Великих династий» стр.354
8 Жадько Е.Г. стр. «100Великих династий» стр.355
эту монополию, и уже 9 января 1885 года в помещении Лианозовского театра представлением «Русалки» А.С. Даргомыжского открылась мамонтовская опера. Первое представление закончилось провалом, но Савва Иванович не опустил руки, и впоследствии русская опера, переехавшая в помещение на Большой Дмитровке, арендованное у купца Солодовникова, достигла очень высокого уровня. Ставили гениальные оперы Н.А. Римского-Корсакова, а дирижировали — С.В. Рахманинов и М.М. Ипполитов-Иванов. Звездой частной оперы стал Шаляпин, завлеченный чарами выступавшей там Иолы Торнаги. На этой же сцене выступали и зарубежные знаменитости: Адель Борги, Жюль Девойд, Анджело Мазини и др. Способствовали успеху и декорации, выполнявшиеся такими мастерами, как В.Д. Поленов, В.М. Васнецов, К.А. Коровин, М.А. Врубель.9С середины 1890-х годов окончательно испортились отношения Саввы Мамонтова с его женой — Елизаветой Григорьевной (в девичестве Сапожниковой), которую друзья за ласку и радушие часто называли «мамой». Роль разлучницы сыграла солистка Московской частной оперы Татьяна Спиридоновна Любатович, сестра известных революционерок народниц Ольги и Веры. Их четвертой сестре — Клавдии Винтер — Савва Иванович доверил антрепризу своей оперы. Но ее некомпетентность и корыстолюбие отпугнули многих служащих театра, ранее способствовавших его успеху.
В 1899 году Савва Мамонтов был арестован «за финансовую халатность». Вовлек предпринимателя в эту неприятную историю не кто иной, как сам премьер-министр В.Ю. Витте. После 5 месяцев в одиночной камере Таганской тюрьмы, где он развлекался лепкой и составлением красок для гончарной мастерской, Савву Мамонтова выпустили, но оставили под домашним арестом, а затем он был полностью оправдан. Оправдание не возместило финансовых убытков: предприниматель был полностью разорен. Когда Мамонтова освободили, его имущество уже было опечатано и распродано. Татьяна Любатович отвернулась от Саввы Ивановича, а ее сестрица Клавдия распродала реквизит и костюмы, а вырученные деньги — несколько десятков тысяч рублей — присвоила. В конце 1900 года Савва Мамонтов поселился у Бутырской заставы при гончарном заводе «Абрамцево», основанном в 1889 году, где и прожил в уединении последние годы жизни. Он занимался художественной керамикой, развивавшей народные традиции. Савва Мамонтов пробовал еще раз встать на ноги, открыв оперу в театре «Эрмитаж», но эта попытка окончилась неудачей.
С 1899 года Савве Мамонтову пришлось перенести немало потерь: это и разорение, и разочарование в любви, и смерть детей (в 1899 — любимого сына Андрея, в 1907 — дочери Веры, а в 1915 — старшего сына Сергея), и смерть в 1908 году жены, оставшейся верной ему даже в эти нелегкие годы: она хлопотала об освобождении мужа из тюрьмы, поддерживала после освобождения. Таким образом, из некогда большой семьи остались только трое: сын Всеволод, дочь Александра и сам Савва.
Человек, склонный к авторитаризму, безудержный в страстях и в гневе, да к тому же расстроенный разорением и личными потерями, он отпугнул от себя многих друзей: М.А. Врубеля, К.А. Коровина, В.А. Серова и других.
После продолжительной болезни Савва Иванович Мамонтов скончался в 1918 году и был похоронен у Спасской церкви в Абрамцево. После его смерти в Абрамцево был создан музей, в котором разместили принадлежавшую Мамонтову коллекцию произведений живописи, скульптуры, керамики — всего около 2000 экспонатов. Всеволод Савич Мамонтов стал первым директором Абрамцевского музея. Внук Саввы Мамонтова в 1918
9 Жадько Е.Г. стр. «100Великих династий» стр.356
10 Жадько Е.Г. стр. «100Великих династий» стр.357
году уехал из России и жил в Европе (в Греции, Югославии, Германии), а своего сына в память о деде назвал Саввой. Внук Савва II продолжил семейное дело занимался предпринимательством, знал пять языков, но в меценатстве замечен не был. Праправнуки Саввы Мамонтова сейчас живут в США (Флорида).
Таким образом, фамилия Мамонтовых было широко известной в России еще с девятнадцатого века. Иван Федорович Мамонтов, занявшись железнодорожным бизнесом, построил одну из первых железных дорог в России. Основным занятием семьи было предпринимательская деятельность и меценатство и благотворительность в области культуры.
Мамонтовы
Иван Федорович Мамонтов,
Савва Иванович Мамонтов
(предприниматель)
МОРОЗОВЫ Ситцевая империя.
Фамилия Морозовы была известна всем и каждому в России XIX— начала XX века. В ткани, произведенные Морозовскими мануфактурами, одевалась вся страна: в ситец — крестьяне и рабочие, в пышный бархат и нежный гипюр — знать и купечество. Все представители этого семейства отличались сильной волей и умением делать деньги. Несмотря на принадлежность к старообрядцам, они всегда считали: «бог-то бог, да и сам
не будь плох». Кстати, при смене фамилии, обязательной для старообрядцев, они выбрали имя известной боярыни Морозовой, которая не доводилась им родственницей. Промышленники Морозовы происходили из крепостных крестьян господ Рюминых. Первым на волю выкупился Савва Васильевич (1770— !860) в 1820 году. Сначала он был пастухом, извозчиком, рабочим-ткачом, ткачом-кустарем, потом стал владельцем мелкого заведения — раздаточной конторы фабрики. Первый Морозов был прижимист, не стеснялся копейки выколачивать с земляков — мужиков рязанских, владимирских и подмосковных. Примечательно, что, организовав такое производство и дожив до глубокой старости, этот человек так и не выучился грамоте. Помогала в работе Савве Васильевичу и жена его, Ульяна Афанасьевна, на которой вся красильня держалась. А наследниками четырех фабрик Морозова в Орехово-Зуеве, Глухове, Твери стали сыновья, с детства приставленные к делу. Так в России появились многочисленные предприятия Морозовых — Елисеевичей, Абрамовичей, Захаровичей и Тимофеевичей, имевших в своем владении крупные фабрики в Московской, Владимирской и Тверской губерниях.
Все Морозовы отличались типично славянской внешностью: богатырским телосложением и большими светлыми глазами, пока Тимофей Саввич не женился на Марии Федоровне Симоновой, принесшей миллионное приданое. Она имела выраженные восточные черты и передала потомкам наследственную склонность к умопомешательству. Как бы там ни было, но из пятерых ее детей двое — дочь Александра и сын Савва — покончили с собой в момент сильных душевных расстройств. Любимый сын Марии Федоровны, Сергей, хоть и не отличался глубоким умом, но оставил после себя добрую память, построив музей в Леонтьевском переулке, помогая Исааку Левитану и другим людям, занимавшимся кустарными промыслами.
Сама Мария Федоровна не интересовалась печатным словом, не пользовалась современными достижениями, например, электричеством, а из-за смешной боязни простудиться при мытье горячей водой с мылом предпочитала всевозможные одеколоны.12
Тимофей Саввич, унаследовал Никольскую мануфактуру в Орехово-Зуеве и стал первым мануфактур-советником в семье. С его именем связано начало развития текстильного машиностроения в России. Тимофей Саввич пользовался большим авторитетом у купцов. В 1866 году его избрали гласным Городской Думы, в 1868 — председателем Московского Биржевого комитета, в 1860—70-е годы он входил в состав учредителей Московского купеческого и Волжско-Камского банков, Акционерного общества Московско-Курской железной дороги. Он был основателем Московского отделения для содействия русской промышленности и торговле.От имени московского купечества он выступил перед правительством с ходатайством об усилении покровительственных протекционистских сборов, льготных тарифах, строительстве новых дорог на окраинах империи и активизации политики на Ближнем и Среднем Востоке и на Балканах с целью расширения экономического влияния и рынков сбыта.
Сам Тимофей Саввич не жаден был, не скуп, но фабричным рабочим часто назначал несправедливые штрафы и действовал только по принципу «Я так хочу!», из-за чего и началась знаменитая Морозовская стачка в 1888 году. После этого организаторов забастовки сослали по этапу, а фабричное руководство, в том числе и Тимофея Саввича
11 Жадько Е.Г. стр. «100Великих династий» стр.357
12 Жадько Е.Г. стр. «100Великих династий» стр.358
Морозова, судили, но через несколько месяцев осужденные были помилованы государем императором.
Пост директора-распорядителя на крупнейшем предприятии Морозовых — Никольской мануфактуре — занял его любимый сын Савва Тимофеевич, Савва Второй. Новый директор был человеком образованным: закончив химический факультет Московского университета, он слушал лекции в Кембридже, в Манчестере набирался опыта у мастеров по ткачеству, прядению, крашению тканей. Получив основательные знания, Савва Второй произвел коренные изменения на фабрике: были резко сокращены штрафы, немного повышена заработная плата, введены «наградные». Подверглось реконструкции и само производство, были введены новые станки и методы работы. Кроме того, Савва Морозов первым из русских промышленников стал принимать на работу местных, российских, инженеров, которых тогда начало выпускать Императорское техническое училище в Москве. Было у Саввы Морозова и несколько собственных стипендиатов-рабочих, а двое даже обучались за границей. На фабрике Савва Тимофеевич был действительно хозяином: он появлялся здесь в любое время дня и ночи, в ткацких цехах наметанным глазом окидывал станки, замечая малейшую неисправность, придирчиво осматривал ситцы, молескины, вельветы, бывал в прядильнях и в красильнях, заглядывал и в контору найма.
Савву Тимофеевича отец прозвал «бизоном» за крутой нрав. Умел Савва добиваться своего. Влюбившись в «разведенную жену» своего двоюродного племянника, Зиновею (Зинаиду) Григорьевну, в девичестве Зимину, он вынудил родителей благословить брак, который старообрядцы никак не хотели признавать: мало того, что бесприданница, так еще и разведенная! А однажды, когда отставной директор посетил Никольскую мануфактуру и попытался сказать свое слово о новом управлении, наследник указал ему на дверь. В ночь после этого разговора старика хватил удар, а у молодого Морозова (через шесть месяцев после свадьбы) родился сын Тимофей. Вскоре за первым последовал и второй удар, и Тимофей Саввич скончался. Есть предание, что второй удар хватил его, когда он стоял на коленях перед киотом, замаливая свои грехи. Вдова, Мария Федоровна, пережила его на два десятилетия. Из сыновей она любила Сергея, а Саввой — гордилась, хотя виду и не подавала. После смерти мужа она стала главной пайщицей Никольской мануфактуры, поэтому пыталась держать все под своим контролем, ведь Савва Тимофеевич был человеком увлекающимся: «Дай ему размахнуться во всю ширь морозовской натуры, он и в долги залезет, не ровен час».
У молодой семьи дела шли успешно: пока Савва Тимофеевич работал на фабрике и организовывал всевозможные выставки, Зинаида Григорьевна организовывала благотворительные балы и базары, заводила «полезные знакомства» и вела светскую жизнь, что способствовало росту авторитета Морозовых и Никольской мануфактуры в высших кругах. Савва Тимофеевич открывал в 1896 году Нижегородскую Всероссийскую выставку, был председателем Нижегородского выставочного комитета, ему, тридцатипятилетнему, доверили возглавлять один из ответственнейших отделов на выставке — показ изделий из волокнистых веществ.
В общем, не чужд был промышленник Морозов искусству. Поэтому, когда к нему за материальной помощью обратились Станиславский и Немирович-Данченко, задумавшие открыть новый драматический театр, Савва Тимофеевич мгновенно согласился. Для начала он выделил организаторам 10 000 рублей, а потом принимал деятельное участие в
13 Жадько Е.Г. стр. «100Великих династий» стр.359
14 Жадько Е.Г. стр. «100Великих династий» стр.360
ремонте здания в Камергерском переулке, в которое позже переехал Московский Художественный театр. Здесь-то и встретился он впервые лично с писателем Максимом Горьким, с которым быстро и надолго подружился. Савва Морозов принимал активное участие в продвижении пьесы писателя «На дне» через цензурные преграды.
Зинаиде Григорьевне, которая предпочитала знакомства с титулованными особами, приходилось принимать и друзей мужа — артистов, художников, писателей. Но их вкусы часто расходились. Она высоко отзывалась о творчестве М. Горького, но как Алексея Пешкова его не любила и считала, но мужу незачем знаться с поднадзорным писателем. А Савва Тимофеевич все больше проникался идеями демократизации. Человек увлекающийся, Морозов поддался идее переустройства государства. После событий 9 января 1905 года он даже написал докладную записку в комитет министров, озаглавив ее так: «О причинах забастовочного движения. Требования введения демократических свобод в России». В ней Савва Тимофеевич подробно рассмотрел ситуацию, в которой оказалась Россия, исследовал причины забастовок — экономические и политические — и предложил способы их устранения, которые потребовали бы пересмотра всей существующей законодательной системы. Прежде чем дать ход этой докладной записке, ее нужно было сначала обсудить в кругу пайщиков Никольской мануфактуры, потом среди 15московских промышленников. Пайщики записку не одобрили, более того, Савве Тимофеевичу открыто было сказано выбросить из головы революционные планы, иначе его объявят душевнобольным и недееспособным.
Со своей программой Савва Морозов выступил в Московской городской думе, но у большинства слушателей его речь вызвала лишь недоумение. Чтение докладной записки совпало с беспорядками в Орехово-Зуеве. Забастовщики требовали выплаты «наградных» дважды в год, увеличения заработной платы, уменьшения рабочего дня до восьми часов. Реально столкнувшись с забастовочным движением, Савва Морозов осознал, что он бессилен воплотить свою программу в жизнь. Требования рабочих совпадали с тем, что предлагал Савва Тимофеевич, однако под давлением пайщиков он вынужден был отказать бастующим по всем пунктам. Взвалив груз ответственности за это решение на одного Савву Морозова, пайщики фактически отстранили его от управления, воспользовавшись услугами известного психиатра и невропатолога Г. И. Россолимо.
Уехав в Москву, Савва Тимофеевич и в самом деле чувствовал себя не лучшим образом. Разлад между желаемым и возможным отразился на внутреннем состоянии бывшего директора-распорядителя. По Москве поползли слухи о его тяжелом нервном переутомлении, вспомнили и о самоубийстве его сестры Александры, и о сумасшествии ее сына. Жена и мать настойчиво советовали ему поехать отдохнуть в деревню, и он удалился в имение Покровское, а затем вместе с женой и приставленным к нему доктором Селивановским — отправился в путешествие по Европе. Перед отъездом он отдал своей подруге (ходили слухи, что она больше, чем просто подруга), бывшей актрисе Художественного театра Марии Федоровне Андреевой, члену партии большевиков, страховой полис на сумму 100 000 рублей на случай своей смерти для передачи этих денег большевикам. Вытолкнутый из привычной среды, лишенный возможности заниматься тем, что он знал и любил, Савва Тимофеевич почувствовал себя чрезвычайно одиноким. Не раз уже он подумывал о самоубийстве, наверное, поэтому он носил с собой браунинг. Почти месяц прошел с того момента, как Морозовы приехали в Виши, райское местечко во Франции. Но его красоты не привлекали Савву Тимофеевича. Он думал о том, что ничего не смог сделать для России, для ее будущего. Очередной откровенный разговор с женой выявил лишь полное непонимание между супругами. Устав спорить, Савва
Тимофеевич сказал, что пойдет прилечь, а Зинаида Григорьевна отправилась в Ниццу за покупками. Когда она вернулась, труп Саввы Морозова уже почти остыл, осталась лишь бумажка, на которой размашистым почерком было написано: «В смерти моей не винить никого». Савва Тимофеевич Морозов покончил с собой 26 мая 1905 года в Каннах, выстрелив прямо в сердце. У него остались два сына — Тимофей и двухгодовалый Савва и две дочери — Мария и Люлюта. На похоронах присутствовали представители ученого, литературного и художественного мира, в том числе профессора В.О. Ключевский и Д.И. Прянишников, К.С. Станиславский и В.И. Немирович-Данченко, труппа Художественного театра в полном составе. А венками загрузили целых пять траурных катафалков.После смерти Саввы Морозова среди рабочих Никольской мануфактуры возникла легенда, будто Савва не умер, а вместо него похоронили другого, сам он отказался от богатства и тайно ходит по фабрикам, уча рабочих уму-разуму. Сын Саввы Тимофеевича Морозова Тимофей рано умер, а его внук, тоже Савва Тимофеевич, стал литератором и написал книгу о своем деде, которую назвал «Дед умер молодым».
Династия Морозовых была известна всем и каждому в России XIX— начала XX века. Ткани, произведенные Морозовскими мануфактурами, одевалась вся страна. Тимофей Саввич, унаследовал Никольскую мануфактуру в Орехово-Зуеве и стал первым мануфактур-советником в семье. С его именем связано начало развития текстильного машиностроения в России. Савва Тимофеевич постоянно организовывал всевозможные выставки, его жена Зинаида Григорьевна организовывала благотворительные балы и базары, , что способствовало росту авторитета Морозовых и Никольской мануфактуры в высших кругах. Савва Тимофеевич открывал в 1896 году Нижегородскую Всероссийскую выставку, был председателем Нижегородского выставочного комитета.
Династия Строгановых. Старейшая купеческая семья.
Корни этой старейшей купеческой семьи уходят в седую старину. По преданию, их предком был близкий родственник (возможно, даже сын) татарского мурзы Золотой
16310395
Орды, крестившийся под именем Спиридон. Окрещенный мурза пришелся по сердцу Дмитрию Донскому, который выдал за него замуж свою родственницу (по разным данным, дочь или племянницу) и настолько доверял ему, что послал воевать против татар. Татары, захватив его в плен, якобы «сострогали» со Спиридона все тело. Родившегося вскоре после его смерти сына назвали Кузьмой и прозвали Строгановым (Строгановым) — от слова «строгать». Историки склоняются к мысли, что эта романтическая история выдумана, и основателем династии считают некоего Спиридона,
17
жившего в Нижнем Новгороде во времена Дмитрия Донского. Уже тогда Строгановы владели обширными поместьями, которые переходили из рода в род по наследству. Внук Спиридона, Лука Кузьмич, на свои средства выкупил из татарского плена великого князя Московского Василия Темного. А от внуков Луки Кузьмича пошло несколько ветвей Строгановых: от Владимира Федоровича — циренниковская ветвь, его потомки крестьянствовали в Сольвычегодском уезде до начала XX века; от Афанасия Федоровича— тотемская ветвь, угасшая в 1618 году; Аника Федорович, основатель Сольвычегодской ветви, оставил после себя потомков, сделавших семью известной всей России.
Аника Строганов около 1488 года переселился в Сольвычегодск и завел там солеваренный промысел. Благодаря своему промыслу и торговле с сибирскими инородцами он быстро разбогател и смог оставить сыновьям солидное наследство. Сыновья Аники, Яков, Г ригорий и Семен, умело распорядились полученным богатством и еще более его увеличили. Строгановы построили судостроительные площадки и открыли кожевенные предприятия-мануфактуры для собственных нужд, организовали жемчужный промысел и развивали иконное производство, создав свою, так называемую «строгановскую», школу иконописи. Для Строгановской школы характерны миниатюрное письмо, изысканный цветовой строй, грациозное изящество поз и жестов.
Они завели на своих землях дружины, способные защитить их от набегов враждебных племен, и снарядили волжского казака Ермака для похода на Сибирское царство, набеги из которого постоянно беспокоили жителей Русского севера. В смутное время Строгановы не принимали никакого участия в государственных переворотах, а в 1609 году выступили на стороне царя Василия Ивановича Шуйского, которому помогали как деньгами, так и дружиной. За это в 1610 году царь отблагодарил их землями, различными льготами и повелел в грамотах писать Андрея, Никиту, Петра и Максима Строгановых с «вичем», то есть по имени и отчеству. Это означало, что Строгановы стали «именитыми людьми», наряду с боярами и окольничими, и могли пользоваться многими привилегиями, например судить их мог только царь лично.18
Старшие две линии Строгановых вскоре пресеклись, у Якова Аникиевича — правнуком, а у Григория Аникиевича сыном. У Семена Аникиевича было много внуков, но в конце концов единственным представителем Строгановых остался правнук, Григорий Дмитриевич, всесильный современник Петра Великого. Григорий Дмитриевич первым из Строгановых переселился в Москву и ездил в Сольвычегодск только ко времени отправления караванов с солью. При нем в 1705 году была введена государственная монополия на соль, и это дело постепенно становилось все более и более невыгодным, поэтому Строгановы переключились на добычу полезных ископаемых, в том числе железной и медной руды, и построили медноплавильные и железоплавильные заводы. Григорий Дмитриевич славился своим хлебосольством и гостеприимством. Он собирал рукописные книги и очень любил слушать церковное пение, для чего в Нижнем
17 Жадько Е.Г. стр. «100Великих династий» стр.270
18 Жадько Е.Г. стр. «100Великих династий» стр.271
Новгороде даже завел большой церковный хор, слава о котором докатилась до Москвы. Григорий Дмитриевич был последним «именитым человеком»: его сыновья, Александр, Николай и Сергей, за заслуги предков в 1722 году были возведены в баронское достоинство. Они же первыми в роде поступили на государственную службу и стали вести придворный образ жизни.
С середины XVIII века Строгановы почти не занимались делами лично, поручив управление приказчикам. Богатейшие люди своего времени, они постоянно жили в Москве и в Петербурге. У Николая Григорьевича было много детей и внуков, последний из которых умер в 1923 году. Из них можно вспомнить гофмаршала Александра Сергеевича (1771-1815), Григория Александровича (1770-1857), графа и члена Государственного совета.19 Александр Григорьевич (1795-1891), граф, генерал-адъютант, участвовавший в сражениях с Наполеоном под Дрезденом, Кульмом, Лейпцигом и Парижем, и член Г осударственного совета. Он был товарищем министра внутренних дел, генерал-губернатором черниговским, полтавским и харьковским, с 1839 по 1841 год — министром внутренних дел, затем новороссийским и бессарабским генерал-губернатором. В Одессе он был президентом местного Общества истории и древностей российских, сделав много ценных пожертвований в музей. У Александра Григорьевича была громадная библиотека, которую после смерти он завещал Томскому университету.
Александр Сергеевич (1818-1864) был известным нумизматом. У Александра Григорьевича детей не было, а потомство Сергея Григорьевича насчитывает всего три поколения, каждый представитель которых чем-нибудь да знаменит. Так, Александр Сергеевич стал первым графом в роду Строгановых. Он был удостоен этого звания императрицей Священной Римской империи Марией-Терезией в 1761 году, а в 1798 году российский император Павел I присвоил ему титул графа Российской империи. Кроме того, Александр Сергеевич был одним из 27 первых членов Государственного совета, президентом Императорской Академии художеств и директором Публичной библиотеки. Он много путешествовал и во время этих поездок везде делал ценные приобретения, послужившие основой собранных им впоследствии богатейших коллекций. Уже в 1793 году в его галерее было 87 картин знаменитых художников различных европейских школ. Пользовались его любовью и поддержкой (часто — материальной) и русские художники, скульпторы и архитекторы: Варнек, Егоров, Иванов, Шебуев, Левицкий, Мартос, Гальберг, Воронихин и др. Его собрания эстампов, камней, медалей, и особенно монет, не имели себе равных в России. Его библиотека считалась одной из лучших в Европе. В семейной жизни граф не был счастлив: с первой женой он расстался и вел бракоразводный процесс, когда она умерла, а его вторая жена, Екатерина Петровна Трубецкая, увлеклась бывшим фаворитом Екатерины II Корсаковым и, оставив мужа, уехала за ним в Москву. Александр Сергеевич не стал ее удерживать, всецело отдавшись воспитанию сына и коллекционированию. Умер он 27 октября 1811 года, завершив последнее дело своей жизни — постройку Казанского собора.
Его сын, получивший в наследство на три миллиона рублей долгов, граф Павел Александрович известен военными подвигами и участием в заседаниях «Негласного комитета» при императоре Александре I. А его внук, Александр Павлович, прожил всего 19 лет, т. к. был убит в 1814 году. После его смерти коллекция Александра Сергеевича Строганова пополнялась графом Сергеем Григорьевичем Строгановым (1794-1882), мужем старшей дочери Александра Сергеевича. Сергей Григорьевич унаследовал еще и коллекцию своего отца, Григория Александровича. Эти собрания Сергей Григорьевич по мере сил и возможностей пополнял. Так, в 1856 году он приобрел знаменитую алтарную
композицию итальянского художника XV-XVI вв. Чимы да Конельяно, в 1848-м — бронзовую статуэтку Аполлона, а библиотечное собрание пополнил бесценными книгами по нумизматике.20 Среди собранных им самим коллекций выделяется собрание икон и иконописных прописей, в которое входили как семейные реликвии, так и работы, выполненные по заказу Сергея Григорьевича. Большая заслуга Строганова в том, что он сохранил многочисленные старообрядческие иконы, предназначенные к уничтожению. После революции 1917 года коллекция Строгановых была национализирована, а в их особняке в Петербурге был открыт музей.
Сергей Григорьевич был генерал-адъютантом, участником Крымской войны 18531856 гг., сенатором, членом Комитета устройства учебных заведений, попечителем Московского учебного округа, почетным членом Петербургского университета, учредителем и пожизненным председателем Археологической комиссии, учредителем (1830) бесплатной Школы рисования (Строгановского училища) в Москве (ныне Московский художественно-промышленный институт им. С.Г. Строганова) и воспитателем цесаревича Николая Александровича, сына Александра II.
Таким образом, с династией Строгановых связаны замечательные страницы русской истории XVI-XIX веков — это и открытие соляного промысла одного из первых видов добывающей промышленности в России, и покорение Сибири Ермаком, и широкая общественная деятельность в области культуры и образования. Известны были Строгановы и как коллекционеры и меценаты, оставив после себя величайшие культурное наследие коллекций картин, икон, миниатюр и.т.д. Породниться с ними считали за честь представители известнейших русских семейств — Бутурлины, Волконские, Голицыны, Долгоруковы, Салтыковы, Трубецкие, Шереметевы...
Династия Строгоновых
Династия Бахрушиных.
Первым представителем этой фамилии, обосновавшимся в Москве, был Алексей Федорович Бахрушин, который в 30-х годах XIX столетия перебрался сюда из города Зарайска, что в Рязанской губернии. По семейным преданиям, его предки еще с первой половины XVIII века перегоняли скот из Поволжья в крупные города, в том числе и в столицу. В начале ХХ столетия в «Новом времени» об этой семье был напечатан следующий отзыв: «Одной из самых крупных и богатых фирм в
Москве считается Торговый дом братьев Бахрушиных. 21 у них кожевенное дело и суконное. Владельцы молодые еще люди, с высшим образованием, известные благотворители, жертвующие сотни тысяч. Дело
свое они ведут хотя и на новых началах, Т.е. пользуясь последними словами науки, но по старинным московским обычаям». По воспоминаниям современников, Алексей Федорович Бахрушин «отличался большой любознательностью, любовью к просвещению и был предприимчивый человек». По прибытии в столицу он открыл здесь кожевенный завод, на котором изготавливалась лайка для перчаток. Однако никакой прибыли его деятельность в конечном итоге не дала: после смерти Алексея Федоровича остались большие долги. Предприятие его просто «вылетело в трубу», которую он сам же и построил на крыше своего завода, - так шутили некоторые современники, подразумевая страсть Бахрушина ко всему новому и нетрадиционному. Многие неодобрительно относились к новаторству Алексея Федоровича и просто недоумевали по поводу некоторых его поступков. Однако Алексею Федоровичу всегда было по душе что-то новое, особенное; он любил выделяться из толпы и быть не похожим на других, а Реакция окружающих его совсем не смущала. Однажды он даже сбрил
20 Жадько Е.Г. стр. «100Великих династий» стр.273
21 И.О. Сурмина, Ю.В.Усова «Самые знаменитые династии России» стр. 327
Себе бороду, что в купеческой среде того времени считалось весьма зазорным. Говорили, что на такой отчаянный шаг он решился, заключив пари на сто рублей с другими купцами. Однако, несмотря на большие долги, после смерти Алексея Федоровича дело его продолжили жена и трое сыновей - Петр, Александрович и Василий. На этот раз дело пошло успешно и стало приносить немалый доход, который был пущен на развитие производства. Вскоре Бахрушиным кроме кожевенного завода принадлежала еще и суконная фабрика. Наиболее успешным периодом деятельности братьев Бахрушиных было время русско-турецкой войны. Старший из них, Петр Алексеевич, держал управление производством в своих руках. Кроме того, он же был и главой всего семейства, в котором придерживали строгих патриархальных традиций. Ему подчинялись не только младшие члены семьи, но и уже взрослые, женатые сыновья и члены их семейств. Бахрушин был настоящим диктатором. Его жена и все его дети (а у Петра Алексеевича их было восемнадцать, девять из них
умерли в раннем возрасте) до его прихода в столовую даже не имели права сесть за стол. 22Среди потомков Петра Алексеевича много известных личностей общей для всех последующих представителей этой фамилии стала страсть к коллекционированию. Один из четырех сыновей Петра Алексеевича, Алексей Петрович Бахрушин, собрал замечательную коллекцию книг, которая после его смерти, согласно завещанию, перешла в
Румянцевский музей. Другая его коллекция - старинных вещей и фарфора стала достоянием Исторического музея. В числе экспонатов коллекции почти двадцать пять тысяч книг, рисунков, картин, изделий
из бронзы, собрание миниатюр. Двоюродный брат Алексея Петровича, Алексей Александрович Бахрушин, в наследство от отца получил такие качества, как воспитанность и высокая образованность. В атмосферу искусства он окунулся с малых лет, неоднократно принимая участие в любительских театральных постановках. Впоследствии он стал автором известнейшей театральной коллекции. Большой знаток и любитель театра, он собирал ее долгие годы. В самом начале большую поддержку в этом деле оказал ему режиссер Малого театра А. Кондратьев. В его коллекции множество уникальнейших предметов театрального реквизита и других, самых разнообразных предметов, которые так или иначе связаны с театром. По существу, его музей в своем роде был единственным в мире.
Эту коллекцию в строгом смысле слова нельзя назвать исключительно театральной: здесь можно найти и художественные полотна, в число
которых картины Брюллова, Васнецова, Врубеля, Коровина, Кустодиева здесь же хранятся рукописи и автографы Грибоедова, Гоголя, Островского, Чехова, Горького. В фотоотделе музея собраны редчайшие подлинные документы и материалы по истории театра, начиная с первых фотографий XIX столетия. Есть в этом музее и фонотека, в
23
которой можно найти записи голосов известных вокалистов. Алексей Александрович, интересный, немного взбалмошный, человек, был весьма популярной и уважаемой личностью в театральных кругах. В течение достаточно долгого периода он был председателем Театрального общества. Его родной брат, Сергей Александрович, собирал живописные полотна, гравюры и табакерки. Среди экспонатов его коллекции есть много картин, принадлежащих перу известного художника Врубеля. Еще одной чертой Бахрушиных была склонность к меценатской деятельности. Многие называли их «профессиональными благотворителями». На самом деле, меценатству в их семье придавалось совершенно особое значение. По традиции Бахрушины ежегодно перечисляли определенную сумму денег на благотворительные цели (конечно, если прошедший год оказывался прибыльным). На личные средства Бахрушиных были
22 И.О. Сурмина, Ю.В.Усова «Самые знаменитые династии России» стр. 328
23 И.О. Сурмина, Ю.В.Усова «Самые знаменитые династии России» стр. 329
открыты и содержались такие заведения, как ремесленное училище для мальчиков, приют и колония для беспризорных, дом для престарелых артистов. Открытая ими городская больница называлась Бахрушинской, А на родине своих предков, в Зарайске, они открыли и содержали богадельню. Жертвуя огромные суммы на нужды благотворительности, сами Бахрушины отнюдь не купались в роскоши, а жили весьма скромно. Впрочем, эта черта была характерна для многих купцов-меценатов того времени. В 1901 году за свою деятельность на ниве благотворительности Александр Алексеевич и Василий Алексеевич Бахрушины были удостоены звания почетного гражданина города Москвы. В представлении на «высочайшее имя», составленном Городской думой, говорилось: «С именем братьев Бахрушиных неразрывно связан целый ряд выдающихся по своему высоко полезному значению благотворительных учреждений города Москвы». Городская дума, в которой А.А.
Бахрушин на протяжении некоторого времени состоял гласным, увековечила его память -было принято решение повесить в зале заседаний его портрет, что в то время считалось большой честью, которая
оказывалась не многим. Кроме того, звания почетного гражданина города некоторые из Бахрушиных были удостоены и на родине своих предков, в городе Зарайске. Известным историком советского периода, членом корреспондентом Академии наук был Сергей Владимирович Бахрушин (1882- 1950). Получив образование в стенах Московского университета,
1909 года и до конца своих дней работал здесь сначала приват-доцентом, а позже профессором. А с конца 1930-х годов он одновременно
заведовал в институте Академии наук сектором истории государства. Бахрушин был весьма разносторонним ученым. Более сорока работ, он посвятил истории Сибири. Среди них «Очерки по истории колонизации Сибири в 16 и 17 вв.», «Очерки по истории Красноярского
уезда в 18 веке» и некоторые другие. Большой вклад в науку Сергей Владимирович Бахрушин внес, изучая историю Якутии, Коми, Татарской, Казахской, Узбекской и Туркменской республик. 24
Таким образом, семейное дело братьев Бахрушиных Торговый дом, было одним из самых крупных и богатых фирм в Москве. Так же ими было открыто производство: кожевенного завода и принадлежала суконная фабрика. Бахрушины помимо производства, увлекались искусством и коллекционированием: старинных вещей,
фарфора в числе экспонатов коллекции почти двадцать пять тысяч книг, рисунков, картин, изделий
из бронзы, собрание миниатюр. Алексей Александрович Бахрушин он стал автором известнейшей театральной коллекции. В его коллекции множество уникальнейших предметов театрального реквизита и других, самых разнообразных предметов, которые, так или иначе, связаны с театром. По существу, его музей в своем роде был единственным в мире.
Эту коллекция была не только театральной: здесь можно найти и художественные полотна, в число которых картины Брюллова, Васнецова, Врубеля, Коровина, Кустодиева здесь же хранятся рукописи и автографы Грибоедова, Гоголя, Островского, Чехова, Горького. В фото отделе музея собраны редчайшие подлинные документы и материалы по истории театра, начиная с первых фотографий XIX столетия. Бахрушины помимо коллекционирования занимались благотворительностью и меценатской деятельностью. Бахрушины перечисляли деньги на благотворительные цели. Были открыты и содержались такие заведения как: ремесленное училище для мальчиков, приют и колония для беспризорных, дом для престарелых артистов. Открытая ими городская больница
называлась Бахрушинской, а на родине своих предков, в Зарайске, они открыли и содержали богадельню.
Династия Бахрушиных.
(1800—1848)
Алексей Федорович Бахрушин
(1853—1904)
Петр Алексеевич Бахруш
Александр Алексее (1823—1 '
(1831—1906)
Василий Алексеевич Бахрушин
(1853—1904)
Алексей Петрович Бахрушин
Василий Алексеевич Бахрушины (1831—1906)
Список литературы:
1. Лапина Т.С., Ромах О.В. Культура в гуманизации цивилизации . Аналитика культурологии, 2007, № 1.с. 53-60
2. Лапина Т.С., Ромах О.В. Культурогенная энергетика: ее виды и их взаимосвязь. Аналитика культурологии, 2007, № 1. с. 48-53
3. Ромах О.В Интеллектуальный потенциал культурологии с. 6-10. Аналитика культурологии. 2004, № 1, с. 6-10
4. Ромах О.В. «Человек культуры» в социальном пространстве. . Аналитика культурологии, 2007, № 1. с. 96-100
5. Ромах О.В. Воля как доминанта культуры Аналитика культурологии.
2006. №1 С. 11.
6. Ромах О.В. Информациология языков культуры. Аналитика культурологии, 2005, № 1. с. 7.15
