CC BY
149
циях, необходимость моделирования которых с использованием данных синонимических средств языка представляет дальнейшую перспективу исследования, что важно как с методологической, так и с практической точки зрения.
Библиографический список:
1. Бэкон, Ф. Новый органон [Текст] / Ф. Бэкон. - М.: Соцэкгиз, 1938. - 244 с.
2. Гумбольдт, В. Избранные труды по языкознанию [Текст] / В. Гумбольдт. - М.: Прогресс, 1984. - 400 с.
3. Евгеньева, А.П. Синонимические и парадигматические отношения в русской лексике [Текст] / А.П. Евгеньева // Синонимы русского языка и их особенности. - Л.: Наука, 1972. - С. 5-22.
4. Калайдович, П.Ф. Опыт словаря русских синонимов [Текст] / П.Ф. Калайдович. - М.: Университетская тип., 1818. - 157 с.
5. Кант, И. Сочинения [Текст]: в 6-ти т. / И. Кант. -М.: Мысль, 1966. - Т.6. - 743 с.
6. Лейбниц, Г.В. Новые опыты в человеческом разумении [Текст] / Г.В. Лейбниц: соч. в 4-х т. - М.: Мысль, 1983. - Т. 2. - 683 с.
7. Черняк, В.Д. Современные ракурсы лексической синонимии [Текст] / В.Д. Черняк // Язык. Текст. Дискурс: Межвузовский научный альманах. - Ставрополь, 2007. - Вып. 5. - С. 227-233.
8. Duden. Das große Wörterbuch der deutschen Sprachein 6 Bänden [Text] / Duden. - Mannheim, Wien, Zürich: BI Dudenverlag, 1981. - Bd. 6 - 2992 S.
9. Duden. Das Synonymwörterbuch: ein Wörterbuch sinnverwandter Wörter / hrsg. von der Dudenredaktion
[Text] / Duden. - Mannheim, Leipzig, Wien, Zürich: Dudenverlag, 2007. - 1104 S.
10. Duden. Deutsches Universalwörterbuch [Text] / Duden - Mannheim, Leipzig, Wien, Zürich: Dudenverlag, 1996. - 1816 S.
11. Duden. Etymologie Herkunftswörterbuch der deutschen Sprache. 2 völlig neu bearb.u. erw. Aufl./ von Güntner Drosdowski. - Mannheim; Wien; Zürich: BI Dudenverlag, 1989. - 839 S.
12. Kluge, F. Etymologisches Wörterbuch der deutschen Sprache. - 22 Auflage [Text] / F. Kluge. - Berlin; New York: Walter de Gruyter, 1989. - 822 S.
13. Langenscheidts. Großwörterbuch Deutsch als Fremdsprache [Text] / Langenscheidts. - Berlin: Langenscheidt, 1997. - 1213 S.
14. Manager-magazin [Electronic resource]. - URL: http://www.manager-magazin.de/ lifestyle/ reise /a-734530. html (дата обращения: 14.01.2014).
15. Synonymwörterbuch. Sinnverwandte Ausdrücke der deutschen Sprache [Text] / H. Görner und G. Kempcke. -Leipzig: VEB: Bibliographisches Institut, 1980. - 830 S.
16. Wahrig, G. Deutsches Wörterbuch [Text]: mit einem «Lexikon der deutschen Sprachlehre» / G. Wahrig. - Völlig unbearbeitete Neuausgabe. - München: Mosaik Verlag, 1980. - 4358 S.
17. Wahrig, G. Synonym wörterbuch [Text] / G. Wahrig. -Gütersloh, München: Wissen Media Verlag GmbH (vormals Bertelsmann Lexikon Verlag GmbH), 2006. - 800 S.
18. Welt [Electronic resource]. - URL: http://www.welt. de/regionales/hamburg/ article 13835301/Krippenspiel-Tragoedie-Verletztes-Maedchen-darf-heim.html (дата обращения: 15.01.2014).
УДК 81 ББК 81.003
Е.П. Баяртуева
МЕТОНИМИЯ КАК БАЗОВЫЙ МЕХАНИЗМ ФОРМИРОВАНИЯ И РЕПРЕЗЕНТАЦИИ КАУЗАТИВНОГО ЗНАЧЕНИЯ В ЯЗЫКЕ
В статье рассматриваются особенности представления каузативного значения в английском и русском языках; на основании эмпирических данных и моделирования номинирования каузативно-следственной ситуации демонстрируется, что репрезентация и формирование каузативного значения в языке происходит посредством метонимического замещения/смещения акцентов в рамках структуры каузативно-следственной ситуации.
Ключевые слова: каузативно-следственная ситуация; причина; (по)следствие; метонимия; замещение; смещение
E. Baiartueva
METONYMY AS THE BASIC MECHANIZM OF CAUSATIVE MEANING FORMATION AND REPRESENTATION IN LANGUAGE
The article is an attempt to study the way causative meaning is represented in English and Russian. On the basis of empirical data and modelling of the situation the author shows that causative meaning is formed and represented in language by metonymic replacement /displacement of components within the situation of causative-consecutive situation.
Key words: causative-consecutive situation; cause; result; consequence; metonymy; displacement; replacement
© Баяртуева Е.П., 2014
Изучение каузативного значения и особенностей представления казативной ситуации в языке наводит на мысль, что основным механизмом репрезентации данного значения является выделение одного из компонентов ситуации, и посредством данного компонента номинируется вся ситуация в целом, т.е. это тот когнитивный механизм, который в современной лингвистике обозначается термином «метонимия».
Базовый характер метонимии в формировании, понимании и овладении языком отмечается большим количеством лингвистов [Gibbs, 1994; 1999; Nerlich, 1999; Radden, 1999; Panther, 2007; Хахалова, 2008; Шарманова, 2012]. Так, К.-Ю. Пантер и Л.Л. Торнберг [Panther, 2007], рассматривая метонимию в качестве основного когнитивного механизма, а не просто стилистического приема, отмечают важную роль метонимии как в организации значения (семантике), так и в формировании и интерпретации высказывания (прагматике) и построении грамматических структур.
Одно из самых ранних определений метонимии встречается в трактате Rhetorica ad Herennium, неизвестный автор которого определяет метонимию как «троп, который получает свое выражение от близких и похожих предметов, посредством чего мы понимаем слово, не называющее этот предмет непосредственно» [цит. по: Panther, 2007, p. 237] (перевод наш - Е. Баяртуева).
Наиболее распространенное определение метонимии с точки зрения когнитивного подхода, в основе которых лежат идеи Р. Лангак-кера, было предложено Г. Радденом и З. Ке-вечесом [Radden, 1999, p. 21]: «Метонимия - это когнитивный процесс, когда одно концептуальное образование, оболочка/средство/ источник обеспечивает ментальный доступ к другому концептуальному образованию, объекту (трансформации) в рамках одной и той же когнитивной модели» (перевод наш - Е. Баяр-туева).
К.-Ю. Пантер и Л.Л. Торнберг дополняют данную характеристику метонимии следующими:
1) отношения между источником содержания значения и объектом/мишенью трансформации являются контекстуально обусловленными (концептуально необязательными), т.е. в принципе могут исчезать/терять силу в определенных условиях;
2) объект трансформации актуализируется, тогда как ее источник отходит на задний план/ становится фоновым;
3) сила метонимической связи между источником и объектом трансформации может варьироваться в зависимости от контекста, в том числе от концептуально обусловленных условий [Panther, 2007, p. 241] (перевод наш -Е. Баяртуева).
В качестве основной функции метонимии представляется прагматическая функция логического умозаключения, ср.: «Метонимические связи могут рассматриваться как естественные схемы логического умозаключения/вывода, находящиеся в распоряжении участников коммуникативной ситуации» [Panther, 2007, p. 249] (перевод наш - Е. Баяртуева). При этом метонимия рассматривается как средство импликации логического вывода. Данную функцию метонимии также выделяют Х.П. Грайс [Grice, 1975], С. Левинсон [Levinson, 2000], Дж. Лакофф [Lakoff, 1987], Г. Радден и З. Кеве-чес [Radden, 1999].
В свою очередь, не отрицая наличие у метонимии функции логического умозаключения, А. Папафрагоу и Н.С. Сонг [Papafragou, 1996; Song, 1997] считают, что метонимия является средством экспликации, служащим возможности реконструкции имплицитного содержания высказывания.
Таким образом, А. Папафрагоу [Papafragou, 1996] выделяет два коммуникативных основания для использования метонимии: 1) когда дополнительный преобразующий эффект метонимии инициирован усилением контекстуального содержания (дополнительные импли-катуры) или 2) когда преобразующий эффект меньше содержания буквального выражения метонимического значения.
По аналогии с тремя прагматическими функциями, выделяемыми в теории речевого акта [Searle, 1969], К.-Ю. Пантер и Л.Л. Торн-берг предлагают различать следующие виды метонимии:
1. Референциальные метонимии (Referential Metonymies) представляют собой традиционно выделяемые случаи метонимии как средства скрытой референции типа The subway is on strike, где слово subway относится к персоналу метро.
2. Предикационные метонимии (Predicational Metonymies) представляют собой метонимии высокого абстрактного уров-
ня, когда вместо актуального события выступает потенциальное, напр.: The saxophone player had to leave early в значении «The saxophone player left early».
3. Пропозициональные метонимии (Propositional Metonymies) - смешанный тип референциальной и предикационной метонимии: The saxophone had to leave early.
4. Иллокуционные метонимии (Illocutionary Metonymies) - тип метонимии, при котором одна из характеристик речевого акта может замещать сам речевой акт, например, косвенная просьба: Can you lend me your sweater?, где компонент сценария просьбы BEFORE (т.е. возможность слушающего осуществить действие просьбы) замещает ЯДРО речевого акта (т.е. попытка навязать слушающему более или менеее строгие обязательства).
5. Межфункциональные метонимии (Cross-Functional Metonymies) - случаи метонимии, которая может реализовываться на разных функциональных уровнях: ср.: Her ability to convince the board of trustees impressed everyone (референциальная метонимия) и She was able to convince the board of trustees (предикационная метонимия) [Panther, 2007, p. 246-247].
В качестве базовых областей метонимии К.-Ю. Пантер и Л.Л. Торнберг [Panther, 2007] выделяют следующие: RESULT FOR ACTION; PRODUCER FOR PRODUCT; PART FOR WHOLE; CAUSE FOR EFFECT.
Мы считаем, что данные области метонимии нуждаются в дальнейшем таксономическом уточнении.* Так, базовый механизм всех метонимий представлен областью переноса ЧАСТЬ ВМЕСТО ЦЕЛОГО. Все остальные области, выделяемые К.-Ю. Пантером и Л.Л. Торнберг в качестве базовых областей метонимии, представляют собой выделение определенных частей (составляющих) в каузативно-следственной ситуации, что мы попытаемся продемонстрировать в дальнейшем изложении.
В свою очередь, если мы уточним область переноса части на целое рамками предметной или событийной сущности, то мы получим
* Как отмечают сами К.-Ю. Пантер и Л.Л. Торнберг [Panther, 2007, p. 257], хотя попытки системно изучить таксономию метонимии предпринимались неоднократно, см. напр.: [Ullman, 1951; Norrick, 1981; Radden, 1999; Nerlich, 1999], едва ли их можно назвать системными классификациями в полном смысле этого слова.
следующую таксономическую ступень метонимического переноса: ЧАСТЬ ПРЕДМЕТА ВМЕСТО ЦЕЛОГО ПРЕДМЕТА и ЧАСТЬ СОБЫТИЯ ВМЕСТО ЦЕЛОГО СОБЫТИЯ. В этом случае такие области метонимизации, как RESULT FOR ACTION; PRODUCER FOR PRODUCT; CAUSE FOR EFFECT в понимании К.-Ю. Пантера и Л.Л. Торнберг будут являться метафорическим переносом части (одной из составляющих) причинно-следственной ситуации на всю ситуацию.
Попытаемся продемонстрировать данное выделение компонентов каузативно-следственной ситуации/изменения на базе модели данной ситуации, разработанной нами ранее (подробнее о выделении данной модели см.: [Баяртуева, 2013а; 20136; 2014]).
В целом всю ситуацию каузативно-следственной связи/изменения мы представили в виде следующей модели: (А+Ас) <=> (PS1 ^ PS2), где (А+Ас) - Субъект воздействия (каузации); А - агенс, или источник воздействия, Ас - действие, деятельность Агенса или происходящий в нем процесс; <=> - причинно-следственная связь (с одной стороны, каузативное воздействие Субъекта, направленное на изменение состояния Объекта; с другой - сопротивление/нежелание Объекта подвергаться каузирующему воздействию Субъекта); (P+S1 ^ P+S2) - каузируемый Объект, где P представляет собой Пациенс, S1 - первоначальное состояние Пациенса, или предмета, на который воздействует Субъект, а S2 - состояние, которое получает Пациенс в результате воздействия Субъекта.
Соответственно, метонимию CAUSE FOR EFFECT можно представить следующим образом (полужирным шрифтом мы выделяем объект метонимии, курсивом - ее источник): (А+Ас) <=> (PS1 ^ PS2); метонимию RESULT FOR ACTION - моделью (формулой) (А+^с) <=> (PS1 ^ PS2); метонимию PRODUCER FOR PRODUCT, соответственно, моделью (А+Ас) <=> (PS1 ^ PS2).
Данное моделирование метонимического выделения различных частей каузативно-следственной ситуации позволяет наглядно увидеть, что метонимия CAUSE FOR EFFECT является более абстрактной и широкой по своему значению среди сравниваемых областей, поскольку представляет собой замещение (выделение) целой пропозиции (ситуации) - в
этом случае - Субъектного элемента (актанта)
в рамках полипропозитивной ситуации кауза-
~ *
тивно-следственных отношений.
Оставшиеся выделенные К.-Ю. Пантером и Л.Л. Торнберг области метонимического переноса RESULT FOR ACTION и PRODUCER FOR PRODUCT, соответственно, представляют собой более частные случаи переноса.
Не объясняя выбор метонимической области CAUSE FOR EFFECT, хотя, по-видимому, интуитивно осознавая ее более обобщенный абстрактный характер, К.Ю. Пантер и Л.Л. Торнберг рассматривают более частные случаи таксономии замещения EFFECT FOR CAUSE и выделяют следующие ее подтипы [Panther, 2007, p. 257]:
1. Возникшая ситуация (Resultant Situation) вместо каузирующей ситуации:
- Возникшее состояние (Resultant State) вместо действия: Be rich in ten months!
- Возникшее событие (Resultant Event) вместо действия: Win a free TV!
2. Восприятие вместо причины:
- Вкусовое восприятие вместо причины: What's that taste? - Garlic.
- Слуховое восприятие вместо причины: What's that noise? - The wind in the willows.
- Обонятельное восприятие вместо причины: What's that smell? - The bread in the oven.
3. Признак вместо причины:
- Поведение вместо черты характера: Bill's a jumpy guy.
- Симптом вместо болезни: She's got whooping cough.
- Физическая реакция вместо эмоции: Bill blushed.
Следует отметить, что само именование каузативно-следственной ситуации является метафоричным и соответствует метонимической модели CAUSE FOR EFFECT в случае именования данной ситуации термином «каузация»
и EFFECT FOR CAUSE в случае именования
~ **
данной ситуации термином «изменение».
Но даже в случае двойного именования ситуации термином «каузативно/причинно-следственная ситуация» мы наблюдаем выделение только одного, связующего компонента данной ситуации.
Более частную таксономию метонимиче-
* Подробнее о полипропозитивном характере каузативно-следственной ситуации см.: [Баяртуева, 2014].
** Там же.
ского выделения компонентов каузативной ситуации, основанную на элементарных типах изменений, происходящих в ее Объектном (результативном, следственном) компоненте, мы наблюдаем в языке при номинировании данных элементарных типов изменений, которые имеют специальные понятийные лексические единицы для их обозначения: создание/возникновение, уничтожение/разрушение, движение, соединение, разъединение/ разделение и т.д.
Так, в номинировании ситуации каузации созданием/возникновением Объектный компонент представляет собой переход материала в определенную форму; в случае уничтожения/ разрушения происходит обратный процесс - переход определенной формы в материал; движение представляет собой изменение положения Пациенса в пространстве; соединение представляет собой слияние двух или нескольких форм в одну; разъединение/разделение, соответственно, является процессом, обратным процессу соединения, т.е. переход одной формы в несколько форм.
В номинировании каузативных процессов также могут быть задействованы пространственный и временной аспекты, т.е. контактное или дистантное расположение Субъекта (причины, каузатора) и Объекта (результата, (по)следствия) каузативно-следственной ситуации.
При этом по вышеуказанному признаку традиционно принято выделять прямую и косвенную каузации. Репрезентация данных видов каузации рассматривается на материале семантики переходных глаголов и синтаксических структур. Другими словами, считается априори, что непереходные глаголы не обладают каузативным значением, а обозначают отдельные действия, состояния и т.д.
Однако любое действие, физическое или ментальное, имеет свою причину. В случае, например, ситуации движения (Я иду) данная причина, которая позволяет человеку передвигаться в пространстве, является внутренней, т.е. это физические (движение мышц, суставов и т.д) и химические (сжигание калорий, выработка энергии) процессы, которые позволяют Пациенсу изменять свое положение в пространстве. Думается, в этом случае следует говорить не об отсутствии каузации в данной ситуации вообще, а о наличии вну-
тренней каузации, в отличие от внешней каузации, представленной в конструкциях и значении переходных глаголов.
Так, Дж. Лакофф, рассматривая «прото-типическую», или «парадигматическую», структуру прямой каузации, отмечает, что изменение в пациенсе происходит в результате воздействия внешнего источника активности [Lakoff, 2003] (выделено мной - Е.Б.).
Таким образом, выделение прямой и косвенной каузации базируется на контактном или дистантном внешнем для Пациенса воздействии, тогда как выделение внутренней каузации демонстрирует неразрывность, одномоментность и нахождение в едином пространстве наблюдаемого результата (действия, деятельности) с имплицитным каузато-ром.
В целом следует отметить, что именование причинно-следственных отношений в языке осуществляется посредством единиц всех языковых уровней - морфологического, лексического, синтаксического, на уровне сверхфразовых единиц, внутритекстовом, интертекстовом и, как отмечает А.А. Павлова, причинно-следственные связи также могут прослеживаться между реалиями, или концептуальными областями, например: БОЛЕЗНЬ - СМЕРТЬ; БРАК - ДЕТИ и т.д. [Павлова, 2004].
Таким образом, рассмотрев только некоторые аспекты репрезентации каузативно-следственного значения в языке, можно с определенной степенью уверенности утверждать, что когнитивная структура данного значения, являясь сложной многомерной, объемной и разноаспектной, шире номинативной способности языка. Именно данное соотношение объема информации в когнитивной системе человека и в языке вызывает с необходимостью использование такого механизма выделения одного или нескольких элементов в когнитивной структуре при номинации, как метонимия.
Мы также можем предположить, что количество информации о компонентном составе каузативно-следственной ситуации будет увеличиваться с увеличением языкового уровня его репрезентации, что и представляется нам как одна из перспектив изучения каузативного значения.
Библиографический список:
1. Баяртуева, Е.П. К проблеме изучения каузативного значения [Текст] / Е.П. Баяртуева // На пересечении языков и культур. Актуальные вопросы гуманитарного знания: межвузовский сборник статей. - Вып. 4.
- Киров: Изд-во ВятГГУ 2013а. - С. 6-14.
2. Баяртуева, Е.П. К проблеме понятийного обозначения основных компонентов каузативно-следственной связи [Текст] / Е.П. Баяртуева // Современное состояние и перспективные векторы развития филологии, лингвистики, языкознания и коммуникативистики: в 3-х т. / под науч. ред. О.П. Чигешевой. - Ростов-н/Д.: Научное сотрудничество, 2014. - Т. 1. - С. 5-26.
3. Баяртуева, Е.П. О соотношении каузативно-следственных отношений и семантической структуры создания/уничтожения (на материале современного английского языка) [Текст] / Е.П. Баяртуева // Вестник ИГЛУ - № 4(25). - Иркутск: Изд-во ИГЛУ, 20136. -С. 95-102.
4. Лакан, Ж. Инстанция буквы, или судьба разума после Фрейда / пер. с фр. А.К. Черноглазова, М.А. Титовой. - М. : Логос, 1997. - 184 с.
5. Павлова, А.А. Методика концептуального анализа текста (на материале семейных родословных) [Текст] / А.А. Павлова // Актуальные проблемы текста: лингвистическая теория и практика обучения: Материалы Междунар. науч.-практ. конф., посвящ. 85-летию д-ра филол. наук, проф. О.А. Нечаевой (23-24 апреля 2004 г.). - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского гос. ун-та, 2004.
- С. 51-53.
6. Фрейд, З. Толкование сновидений [Текст] / глав. ред. С.С. Скляр / З. Фрейд. - Харьков: Клуб семейного досуга, 2012. - 512 с.
7. Фрейд, З. Я и Оно [Текст] / пер. с нем. В.Ф. Полянского / З. Фрейд. - М.: МПО Меттэм, 1990. - 56 с.
8. Хахалова, С.А. Личность и мораль: между метафорой и метонимией [Текст] / С.А. Хахалова // Личность и модусы ее реализации в языке: кол. монография. - М.: ИЯ РАН; Иркутск: ИГЛУ, 2008. - С. 319-358.
9. Шарманова, О.С. Метафора, метонимия, метаф-тонимия. Способы концептуализации грузино-российского конфликта (на примере грузиноязычных СМИ): автореф.... канд. филол. наук. - Иркутск, 2012. - 16 с.
10. Gibbs, R.W., Jr. Speaking and thinking with metonymy [Text] / R.W. Gibbs, Jr. // Metonymy in language and thought / ed. K.-U. Panther, G. Radden. -Amsterdam: John Benjamins, 1999. - P. 61-76.
11. Gibbs, R.W., Jr. The poetics of mind: Figurative thought, language and understanding [Text] / R.W. Gibbs, Jr. - Cambridge: Cambridge University Press, 1994. -509 p.
12. Grice, H.P. Logic and conversation [Text] / H.P. Grice // Syntax and semantics / ed. P. Cole, J. Morgan.
- Vol. 3. Speech acts. - New York: Academic Press, 1975.
- P. 41-58.
13. Lakoff, G. Metaphors we Live by [Text] / G. Lakoff.
- Chicago: The University of Chicago Press, 2003. - 276 c.
14. Lakoff, G. Women, fire and dangerous things: What categories reveal about the mind [Text] / G. Lakoff. -Chicago: University of Chicago Press, 1987. - 614 p.
15. Levinson, S.C. Presumptive meanings: The
theory of generalized conversational implicature [Text] / S.C. Levinson. - Cambridge, MA: MIT Press, 2000. -504 p.
16. Nerlich, B. «Mummy, I like being a sandwich»: Metonymy in language acquisition [Text] / B. Nerlich, D.D. Clarke, Z. Todd // Metonymy in language and thought / ed. K.-U. Panther, G. Radden. - Amsterdam: John Benjamins, 1999. - P. 362-383.
17. Panther, K.-U. Metonymy [Text] / K.-U. Panther, L.L. Thornburg // The Oxford handbook of cognitive linguistics / ed. by D. Geeraerts, H. Cuyckens. - Oxford; New-York: Oxford University Press, 2007. - P. 236-263.
18. Papafragou, A. Figurative language and the semantics-pragmatics distinction [Text] / A. Papafragou //
Language and literature, 1996. - P. 179-193.
19. Radden, G. Towards a theory of metonymy [Text] / G. Radden, Z. Kövecses // Metonymy in language and thought/ ed. K.-U. Panther, G. Radden. - Amsterdam: John Benjamins, 1999. - P. 17-59.
20. Searle, J. Speech acts: An assay in the philosophy of language [Text] / J. Searle. - Cambridge: Cambridge University Press, 1969. - 203 p.
21. Song, N.S. Metaphor and Metonymy [Text] / N.S. Song // Relevance theory: Applications and implications / ed. R. Carston, S. Uchida. - Amsterdam: John Benjamins, 1997. - P. 87-104.
22. Ullman, S. The principles of semantics [Text] / S. Ullman. - Oxford: Basil Blackwell, 1951. - 348 p.
УДК 81'1 ББК 81.006.3
И.И. Киреева
ФИТОНИМИЧЕСКАЯ СИМВОЛИКА В БРИТАНСКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРЕ
Британский культурный символизм традиционно помогает связать духовные процессы с конкретной жизненной реальностью. На протяжении тысячелетий этой реальностью для жителей Великобритании была и остается природа, в частности, фитонимическая символика. Для освоения окружающего мира человек по-прежнему прибегает к помощи проверенных историей символов, создавая новую реальность.
Ключевые слова: лингвокультура; культурный символизм; фитонимическая символика; культурная память; слово-символ; психологическая реальность
I.I. Kireeva
PHYTONYMIC SYMBOLS IN BRITISH LINGUACULTURE
Traditionally British cultural symbolism is considered to connect spiritual processes and reality. The population of the British Isles make use ofphytonymic symbols which embody a man and nature unity. The new reality is possible to appear by means of the symbols historically approved.
Key words: linguaculture; cultural symbolism; phytonymic symbols; cultural memory; word symbol; psychological reality
Культурная реальность имеет внешнюю и внутреннюю стороны; говоря о ее языке, следует различать символ и знак. В отличие от знака, символ не произволен: чтобы быть устойчивым, он должен навсегда запечатлеться в нашей психике и оказывать на нее прямое воздействие. Символ имеет природные корни. Именно поэтому он хранит культуру и помогает проникать в незнакомую культурную традицию, что даёт нам возможность его расшифровать.
До сих пор многие известные дома Англии сохранили на своих гербах изображения дуба, дубовой ветви или желудя как символов могущества. Такой выбор был предопределен еще задолго до того, как появился первый герб.
Невероятные свойства дубу приписывали еще древние кельты, чем и обусловлена такая популярность этого дерева в качестве символа
на Британских островах. Каждый год 29 мая (Oak Apple Day) пенсионеры Челси украшают статую Карла II дубовыми венками в знак благодарности за то, что он основал военный госпиталь (Royal Hospital Chelsea) в этом районе Лондона. В годовщину битвы при Вустере (1651) дубовый венок напоминает о том, что Карл II остался в живых благодаря этому дереву. Спасаясь от преследователей, будущий король спрятался в дупле дуба, который впоследствии назвали королевским (Royal Oak). В 2001 г. принц Чарльз высадил новый королевский дуб, поскольку его предшественник («Son of Royal Oak») сильно пострадал в грозу. Не изменяя традиции, молодой дуб вырастили из желудя «сына».
В некоторых графствах Англии (Шропшир, Уилтшир) до сих пор сохранилась традиция народных гуляний в честь спасения короля
Вестник ИГЛУ, 2014
© Киреева И.И., 2014
