CC BY
22
LOCATIVENESS AS A BASIS FOR CREOLIZED PRESS MATERIAL (based on "The Russky Reportyor" Magazine Publications)
O. A. Korda
The article considers peculiarities of information visualization in present-day creolized texts, with particular emphasis on iconic representation of spatial relations. It gives the analysis of examples with locative properties that are inherent in creolized media texts.
Key words: linguistics, creolized text, locativeness, visualization, iconic means.
© 2012
И. В. Смолин
МЕТОДЫ РЕПРЕЗЕНТАЦИИ «ЧУЖОГО» РОССИЙСКИМИ СРЕДСТВАМИ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ В УСЛОВИЯХ
ЗАТЯЖНОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО КОНФЛИКТА (на примере текстов, посвященных отношениям России и Грузии)
Автор анализирует некоторые особенности подачи информации о боевых действиях и политическом конфликте в современных российских печатных средствах массовой информации. Особое внимание уделено подаче образа «чужого» при помощи языковых средств.
Ключевые слова: лингвистика, толерантность, журналистский дискурс, оппозиция «свой — чужой», конфликт в Южной Осетии.
Пресса сегодня структурирует любое событие, направляет внимание общества на те или иные его аспекты, предлагает адресату различные оценки происходящего. Носителями этих оценок выступают сами журналисты, а также различные персонажи в журналистских произведениях.
При этом одним из ведущих принципов описания персонажей являются отношения различия. В случаях, когда персонаж характеризуется как член определенной социальной группы, его принадлежность к ней часто определяется дистан-цированностью от членов других, чужих для него групп. Таким образом, сегодня одним из актуальных противопоставлений оказывается оппозиция «свой» — «чужой». Согласно точке зрения Л. Н. Гумилева, именно оппозиция «свой — чужой» конституирует «коллектив людей, которые противопоставляют себя всем другим таким же коллективам, исходя не из сознательного расчета, а из чувства подсознательного ощущения близости на основе простого противопоставления: «мы — они»1.
Смолин Игорь Владимирович — аспирант кафедры русского языка и стилистики Уральского государственного университета. Е-шаП: smolin-iv@mail.ru
1 Гумилев 1992, 16.
Такая оппозиция помогает адресату упорядочить его картину мира. Группа «чужих» определяет группу «своих»: «Другая группа является той самой воображаемой противостоящей стороной, тем противовесом, который необходим нашей группе для самоидентификации, для ее согласованности, внутренней сплоченности и эмоциональной безопасности»2.
Исследование методов репрезентации «своих» и «чужих» в текстах СМИ тесно связано с одной из актуальных проблем современности — толерантностью. Под толерантностью, как правило, понимается «уважение, принятие и правильное понимание богатого многообразия культур нашего мира, наших форм самовыражения и способов проявлений человеческой индивидуальности <...> Толерантность — это добродетель, которая делает возможным достижение мира и способствует замене «культуры» войны культурой мира»3. Кроме того, «толерантность — это уважение к непохожести и осознание того, что непохожесть — это залог развития. Толерантность — это готовность к диалогу, к творческому поиску»4. Как тонко уловил сущность этого феномена американский антрополог М. Уолцер, «терпимость (толерантность) делает возможным существование различий; различия же обуславливают необходимость терпимости»5.
В российском обществе существует неоднозначное отношение к этому понятию. Одна часть общества принимает его и считает, что толерантность должна стать составной частью нашей ментальности. Представители другой части общества относятся к призывам к толерантности как к составной части политики глобализации, навязываемой нам Западной Европой и США. Несмотря на описанное противоречие, необходимо признать, что только толерантность в современном мире может выступать в качестве долгосрочной основы социальной безопасности.
Особенно актуальной эта тема становится во время острых социальных и политических конфликтов, межнациональных столкновений, войн. В такие периоды бывает сложно достигнуть баланса между «единением нации» в стремлении защитить интересы страны с одной стороны и соблюдением толерантного отношения к представителям страны-противника.
Важнейшую роль в установлении или нарушении этого баланса играет пресса. В современном мире при увеличившемся темпе жизни и возросшем потоке информации формируемые средствами массовой информации стереотипы «закрепляют информацию об однородных явлениях, фактах, предметах, процессах, людях и т.д.; позволяют людям обмениваться информацией, понимать друг друга, участвовать в совместной деятельности, вырабатывать общие взгляды, одинаковую ценностную ориентацию, единое мировоззрение; ускоряют возникновение поведенческой реакции на основе прежде всего эмоционального принятия или непринятия информации. Стереотип способствует созданию и сохранению положительного «Я-образа», защите групповых ценностей, объяснению социальных отношений, сохранению и трансляции культурно — исторического опыта»6.
2 Бауман 1996, 48.
3 http: // www.shkolaprav.ryazan.ru/declaracia_tolerantnosti.htm
4 Медведев 2002, 7.
5 Уолцер 2000, 15.
6 Скорнякова 2004, 225.
При этом, готовя публикации, осуществляя репрезентацию «своих» и «чужих», журналисты СМИ вынуждены учитывать как политику издания, так и неоднородность менталитета и системы оценок у своей целевой аудитории. Авторы публикаций в своих материалах демонстрируют не только богатство используемых языковых средств, но и разнообразие традиционных контекстуальных оценок, содержательных элементов. Различия в подходах, которые выбирают для решения данной задачи журналисты качественных и массовых изданий (на примере «Российской газеты» и «Комсомольской правды») будут рассмотрены в данной статье.
В целом анализ оппозиции «свои» — «чужие» выступает как часть исследования более широкой проблемы — репрезентации Другого в различных дискурсах, в том числе в дискурсе СМИ. Философскому осмыслению проблемы Другого посвящены работы известных философов и социологов, таких как З.Бауман7, Р. Штихве8, Г. Гадамер9, П. С. Гуревич10, О. Н. Павлова11, Э. Тоффлер12.
Проблемы толерантности находят свое отражение в работах исследователей журналистики И. М. Дзялошинского13, Б. Н. Лозовского14, Ю. В. Казакова15 и многих других. Среди российских лингвистов, посвятивших свои исследования проблеме толерантности, можно назвать Л. В. Енину16, Н. А. Купину17, О. А. Михайлову18, Л. М. Майданову19, Э. В. Чепкину20 и др.
Материалом для данного исследования послужили публикации СМИ, посвященные вооружённому конфликту в Южной Осетии (2008) и дальнейшему развитию отношений двух стран — Российской Федерации и Грузии. Сегодняшняя ситуация характеризуются углублением противоположных тенденций. С одной стороны, географическое расположение двух стран требует налаживания и развития добрососедских связей. С другой стороны, непримиримый политический конфликт, пик которого пришелся на август 2008 года, приобрел характер затяжного. Следствием этого кризиса становятся политические противоречия, например, по вопросам вступления России в ВТО, периодические «шпионские» скандалы между двумя странами и «экономические войны», связанные с запретом распространения на российских рынках некоторых товаров грузинского производства.
Были отобраны по 20 публикаций, размещенных в период с мая по октябрь 2011 года, в двух общероссийских газетах — качественном, официальном издании «Российская газета» и массовом издании «Комсомольская правда». Кроме
7 Бауман 1996.
8 Штихве 1998.
9 Гадамер 1997.
10 Гуревич 1992.
11 Павлова 2001.
12 Тоффлер 1986.
13 Дзялошинский 2002.
14 Лозовский 2001.
15 Казаков 2001.
16 Енина 1997.
17 Купина 2002.
18 Михайлова 2002.
19 Майданова 2004.
20 Чепкина 2002.
того, в качестве примеров для сравнения будут рассмотрены несколько публикаций этих изданий, увидевших свет в период с августа по сентябрь 2008 года.
Методика проведенного исследования строится на понятиях дискурса и дискурсивной практики. Дискурс рассматривается как социально упорядоченный механизм порождения речи, организации коммуникации21. Энциклопедический словарь трактует дискурс как «связный текст в совокупности с экстралингвистическими — прагматическими, социокультурными, психологическими и др. факторами; текст, взятый в событийном аспекте; речь, рассматриваемая как целенаправленное социальное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах из сознания (когнитивных процессах)»22. Под дискурсивной практикой понимается «процесс структурирования текста (как адресантом, так и адресатом) в пределах определенного дискурса»23. Такие практики определяют не только правила создания текста, но и общие способы передачи смыслов в одном или нескольких текстах.
В рассмотренных публикациях обе газеты в качестве «чужих» персонажей ре-презентуют военнослужащих грузинской армии, президента Грузии Михаила Са-акашвили, представителей титульной нации Грузии, а также обобщенные образы стран — Грузии и США. При этом построение образа «чужого» рассматриваемые издания строят на освещении событий, так или иначе связанных со следующими негативными информационными трендами:
— Грузия — источник криминала;
— Грузия — источник терроризма;
— Грузия — страна-агрессор, нарушающая нормы международного права;
— Грузия — страна, в которой нарушаются права человека;
— президент Грузии — больной, неадекватный человек.
Анализ исследованных публикаций показал, что «Российская газета», будучи официальным изданием, проявляет сдержанность в способах выражения негативной оценки в адрес противоположной стороны конфликта, передает интолерант-ные смыслы в основном на уровне текстового содержания. При этом зачастую объект, на который направлено интолерантное отношение, напрямую не называется, а скрывается за обобщенными формулировками. Исключением является, пожалуй, лишь один герой публикаций — президент Грузии.
Ряд публикаций газеты посвящен жестокому разгону демонстрации оппозиции, произошедшему в Тблилиси в ночь с 25 на 26 мая 2011 года. Владислав Воробьев в своей статье «Парад на крови» стремится к объективности, оценивая действия грузинской полиции: «С одной стороны, полиция первоначально действовала согласно букве закона. В заявке оппозиции на проведение акции протеста четко было прописано, что люди собираются митинговать с 21 по 25 мая. И все эти пять дней грузинская полиция действовала почти безупречно. Но за несколько часов до завершения отведенного на демократию в Тбилиси времени стало очевидно: протестующие постараются сорвать парад, заблокировав и проспект Руставели, и президентскую трибуну. И тогда Саакашвили отдал приказ действовать <...> Но, с другой стороны, нужно ли было избивать де-
21 Чепкина 2009.
22 Ярцева 1998, 136-137.
23 Чепкина 2000, 8.
монстрантов, недовольных нынешним режимом, так неистово и остервенело. Существует огромное количество вариантов цивилизованного блокирования и оттеснения митингующих <...> Но на этот раз в Тбилиси был выбран самый кровавый сценарий»214.
При описании действий полиции автор использует усиливающие эпитеты: неистовый — необычайно сильный в проявлении чего-н., буйный, безудержный25; стервенелый — пришедший в остервенение, буйный, бурный26; кровавый — кровопролитный, сопровождающийся множеством жертв, гибелью людей27. Однако, из контекста понятно, что «автором» кровавого сценария является Саакашвили, а вина полицейских косвенна.
В публикации «Белый дом вступился за оппозицию» газета также сдержанно критикует грузинское руководство, приводя слова американского дипломата: «Представитель дипломатического ведомства США Марк Тонер заявил о том, что Саакашвили необходимо уважать право сограждан на мирное выражение своего мнения. О необходимости соизмерять применение силы с реальной угрозой правопорядку предупредил грузинского президента Евросоюз.
Практически все наиболее известные неправительственные правозащитные организации резко осудили действия грузинского спецназа в отношении демонстрантов. Впрочем, все в Грузии понимают: приказ о беспощадном подавлении выступлений оппозиции на проспекте Руставели отдал сам Саакашвили»28.
В приведенном ниже примере российский дипломат прямое обвинение в адрес грузинской стороны по поводу нарушения обязательств заменяет уклончивой конструкцией: «Разгон демонстрации оппозиции в Тбилиси является вопиющим нарушением прав человека, заявил в четверг на брифинге официальный представитель МИД РФ Александр Лукашевич»29.
Несколько более резкие высказывания «Российская газета» публикует в интервью Максима Марычева «Наша борьба правая», приводя прямую речь одного из лидеров оппозиционного «Народного собрания» Нино Бурджанадзе: « <.> то, что случилось, было самой настоящей карательной операцией. Людям, попавшим в кольцо оцепления, не было разрешено выйти с площади. Их избивали как во время разгона демонстрации, так и потом в полицейских участках. <...> Известно, что когда в государстве нет правосудия, нет свободы массовой информации, как в сегодняшней Грузии, это называется диктатурой. Сейчас грузинская власть решила окончательно закрыть любую возможность для проявления протестов. <...> Поэтому и принимается такой закон. Он, во-первых, противоречит конституции Грузии и, во-вторых, не соответствует европейским и мировым юридическим стандартам. Согласно принятым поправкам в Грузии теперь просто нельзя проводить любые митинги и манифестации»30.
Мы видим, как устами экс-спикера грузинского парламента «Российская газета» обвиняет руководство Грузии в нарушении международных правовых норм.
24 Воробьев 2011 а.
25 Шведова 2008, 510.
26 Шведова 2008, 580.
27 Шведова 2008, 381.
28 Евгеньев 2011.
29 Российская газета 26.05.2011.
30 Макарычев 2011 б.
В отличие от «Российской газеты», массовое издание «Комсомольская правда» не уводит негативную оценку «чужих» в подтекст, а сразу конкретизирует ее, избегая неоднозначного толкования текста. Разгону митинга оппозиции газета посвятила репортаж Владимира Ворсобина «После разгона оппозиции Тбилиси отмыли от крови и устроили парад», насыщенный красочными описаниями и яркими образами.
Вступительная часть репортажа насыщена элементами, создающими религиозно-мистическое предощущение ужасных событий: «За два часа до полуночи в Тбилиси все говорило о том, что скоро грянет буря. В небе — раскаты грома. На новостных лентах — заявления мэрии об истечении срока заявки митинга оппозиции (она заканчивалась в зловещие 0.00) <... > Но самое важное — агентства цитировали американского посла, который по-отечески призывал демонстрантов соблюдать закон и не срывать 20-летие независимости. В переводе на грузинский это означало страшное — индульгенция на побоище. В честь праздника Саакашвили получил долгожданный подарок — ему разрешили выпороть оппозицию...»31
Для описания главного виновника случившегося, М. Саакашвили, автор репортажа использует прием демонизации персонажа. Грузинский президент выступает в роли некоего темного божества: «Это было так очевидно, что бравурная музыка в лагере революционеров, их упрямое сидение под проливным дождем, бесконечные выступления Бурджанадзе — все перечисленное казалось высокопарной формой безумия. Люди пришли на заклание, и Саакашвили нетерпеливо принял жертву. Избивать оппозиционеров он принялся в 0.10»32.
Последнее предложение в переносном смысле отводит Саакашвили роль главного виновника происшедшего. Понятно, что лично он никого не избивал. Но из контекста следует, что приказ об избиении дал именно он. В следующих частях репортажа грузинские полицейские выступают не безликими исполнителями воли своего президента, а вполне самостоятельными персонажами, азартно исполняющими приказ: «Жаль, что я не уберег свою камеру... Во время ареста грузинские полицейские вывернули мне руки и вырвали ее, родимую... На ней остались тяжелые кадры — как по-садистски жестоко спецназ разогнал демонстрацию оппозиции у парламента...»33
Автор использует негативно-оценочное прилагательное садистски, образованное от слова садизм, которое словарь трактует как «Извращенную и изощренную жестокость»34.
«Такого количества спецназа, который налетел на демонстрантов, я не видел никогда! И никогда (даже в Белоруссии) я не видел такой запредельной жестокости!»3
Здесь автор использует форму глагола налетать: «быстро двигаясь, наброситься, напасть»36. В контексте статьи этот глагол вызывает у читателя устойчи-
31 Комсомольская правда 27.05.2011.
32 Комсомольская правда 27.05.2011.
33 Комсомольская правда 27.05.2011.
34 Шведова 2008, 849.
35 Комсомольская правда 27.05.2011.
36 Шведова 2008, 484.
вую ассоциацию с распространенными зоосемантическими метафорами «налетел как коршун, как ястреб».
В публикации это не единственная метафора подобного рода: «Выхожу из подворотни, иду по проспекту. Пытаясь быть спокойным. Спецназ — это как собаки, побежишь — догонят...»31.
Автор использует еще одно сравнение, понятное целевой аудитории издания: «Полетели дымовые шашки. Над головами, смешиваясь с дождем, заревели струи водометов. Хлебнув газа, останавливаюсь, включаю камеру. И вижу, как в метрах сто от меня черная масса «робокопов» поглощает людей»38.
«Робокопы» — в данном случае образ, сформированный серией американских фильмов, в которых живой человек превращается в робота-полицейского, механически и неотвратимо исполняющего свою работу. В этом контексте приведенная цитата отражает авторскую репрезентацию оппозиции «живое — неживое»: люди — «свои», грузинские «робокопы»-полицейские — «чужие». Усиливает оппозицию использование глагола поглощать: «принять, вобрать в себя»39.
В тексте репортажа частотно использование различных форм слова жестокий: «крайне суровый, безжалостный, беспощадный»40. Однако, этим автор не ограничивается, добавляя в текст детали, конкретизирующие жестокость поведения полицейских: «Люди уже не сопротивлялись. Они бросили свои несчастные палки, которыми бахвалились перед журналистами — они пытались бежать, они хотели жить, но их забивали, втаптывали в асфальт...
— Х...ли стоишь — бежим! — орет, по-моему, грузинский журналист и как-то странно скачет — на его джинсах расплывается пятно крови. Пластиковая пуля.
— Пресса! Пресса! — хрипло стонет по виду российский коллега. И бежит зигзагами. У него разбито лицо, от синяка закрыт глаз и, похоже, сотрясение мозга»41.
Обсценная лексика в прямой речи в данном случае использована журналистом для усиления ощущения подлинности описываемых событий. Полицейские в этом описании выступают как носители антигуманного поведения, однозначно «чужие» персонажи.
Одной из особенностей журналистского дискурса о войне в Осетии является использование параллелей со Второй мировой войной. Особенно часто газеты прибегают к этому приему в первые дни после начала конфликта. Журналисты опираются при этом на мощные стереотипы и фоновые знания, сформированные у читателей за последние шесть десятилетий. Несмотря на то, что в мире не прекращаются попытки каким-либо образом переоценить ту войну, в России события сороковых годов двадцатого века большинством населения оцениваются однозначно.
«Саакашвили использует приемы Гитлера <...> Есть и еще один пример использования грязных политических технологий во благо всей цивилизации. И имя
37 Комсомольская правда 27.05.2011.
38 Комсомольская правда 27.05.2011.
39 Шведова 2008, 660.
40 Шведова 2008, 233.
41 Комсомольская правда 27.05.2011.
этому примеру — Адольф Шикльгрубер. <...> Запад тоже очень долго терпел и прощал Гитлеру ему шалости вроде ввода войск в демилитаризованный Саар или претензий на Судеты. <...> Конечно, Саакашвили — не Гитлер. Мелок. Но очень старается. Он использует ту же риторику и те же приемы»42. Автор последовательно уподобляет Саакашвили Гитлеру. В сознании читателя такая параллель вызывает однозначные ассоциации и резко отрицательную оценку грузинского президента.
Параллели со Второй мировой войной используются и в характеристике «чужих», данной через образ «своих»: «Дед часто рассказывал, что ему до сих пор война снится, — говорит Саша. — Я теперь понимаю, что это такое. Перед глазами стоит Сережа Шевелев, другие наши ребята. Не могу поверить, что их уже нет. Виновные должны ответить за их смерть, за то, что лишили жизни тысячи мирных граждан»43.
«Как известно, российские войска вышли за рубежи республики и вели боевые действия на грузинской территории, что также вызвало вопросы у некоторых экспертов. В 1945 году советские войска, а также американцы, англичане и французы вошли в Берлин, не остановившись на освобождении своих территорий. Тогда хотели наказать агрессора, то же произошло и месяц назад, подчеркнул премьер»44.
Из подтекста понятно, что русские солдаты и российская армия в целом здесь уподобляются воинам Великой Отечественной войны, следовательно, «чужие», грузинские военные — фашистским оккупантам.
«Российская газета» продолжает использовать параллели со Второй мировой войной и спустя три года после конфликта: «В школе на уроках истории меня, человека одного с Саакашвили поколения, больше всего потрясали рассказы о трагедии стертого с лица земли Сталинграда и о заживо сожженных фашистскими огнеметами жителях белорусских деревень. Спустя 65 лет подобное практически повторилось на мирной югоосетинской земле <...> 7 августа в этом тихом и мирном городе начался ад. Прямая речь тех, кто выжил в этом аду, тогда, в Осетии лета 2008 года, не просто шокировала меня. Она заставила меня надолго замолчать. От безысходности. От неверия в то, что подобные зверства, такая жестокая охота на людей, воскресившая в памяти «обыкновенный фашизм» Второй мировой, возможны в нашем «цивилизованном» ХХ1 веке. Это была бойня вне любых законов человеческой логики, вне всего того колоссального массива горького опыта и знаний, испитого миром к началу нового тысячелетия <...> Город подвергся сначала массированному варварскому обстрелу, а затем карательной зачистке, которая и напомнила эпизоды Второй мировой войны»45.
В первые дни после начала конфликта обе газеты активно использовали этнонимы грузины, грузинский для обозначения «чужих», как правило, военнослужащих Грузии.
«Грузины пытались занять высоты с востока от Цхинвала, но сегодня они активизировались на западных окраинах <... > Власти Южной Осетии доложи-
42 Комсомольская правда 14.08.2008.
43 Комсомольская правда 20.08.2008.
44 Российская газета 19.09.2008.
45 Российская газета 05.08.2011.
ли, что в зоне конфликта появились грузинские гаубицы. <.> Грузия вполне может получить на свою голову еще один фронт — абхазский»46.
Спустя три года «Российская газета» продолжает последовательно использовать этнонимы грузины, грузинский, а также словосочетание «уроженец Грузии», но уже в публикациях, посвященных криминальной хронике и «шпионским скандалам»: «В тюрьме оказались несколько грузинских «воров в законе» <...> Каплан проходит как фигурант расследуемого в Испании уголовного дела в отношении грузинского криминального авторитета Захария Калашова»41;
«Недавно Савеловский суд приговорил трех членов банды борсеточников, уроженцев Грузии, к различным срокам заключения »48;
«При этом во время обыска у уроженца Грузии и жителя Ессентуков Михаила Беридзе были найдены и изъяты бланки с факсимильными подписями членов Совета Федерации, чиновников различного уровня <.> По данным правоохранительных органов, часть полученных средств он даже якобы переправлял в Грузию местным преступным группировкам»49.
Также последовательно «Российская газета» формирует у читателя представление о Грузии как источнике терроризма, направленного против нашей страны. В приведенном ниже примере автор публикации указывает Грузию как место пребывания одного из известных террористов Доку Умарова. В качестве источника информации при этом журналист использует слухи: «Напомним, что Умаров взял на себя ответственность за организацию взрывов в московском метро и в аэропорту Домодедово <...> Месяц назад российские спецслужбы разбомбили его лагерь в Ингушетии, но Умарова среди погибших не оказалось. Говорят, что он в Грузии»50.
Приведем еще один пример, в котором газета использует устойчивый одиозный образ террористической организации «Аль-Каиды», ставя ее на один уровень с Грузией: «ФСБ не исключает атаку террористов из Грузии <.>развивая тему международного терроризма, Бортников недвусмысленно намекнул на то, что терроризм иногда используется и подпитывается целыми государствами для решения своих целей.
— Мы располагаем оперативной информацией, что отдельные лидеры банд-групп, которые находятся на территории других государств, вынашивают намерения использовать территорию Грузии для просачивания к нам на Северный Кавказ, — заявил Бортников»51.
Отметим, что обе газеты в публикациях о российско-грузинских отношениях, формируя образ «чужого», наибольшее внимание уделяют президенту Грузии М. Саакашвили. При этом в его характеристике превалирует семантика болезни, психической патологии. «Российская газета» использует подобные оценки только в тех случаях, когда они звучат в речи официальных лиц. Например, в интервью главы МИД России Сергея Лаврова: «А мы все знаем, как <...> безапелляционное
46 Комсомольская правда 8.08.2008.
47 Российская газета 20.05.2011.
48 Российская газета 20.07.2011.
49 Российская газета 28.07.2011.
50 Российская газета 16.06.2011.
51 Российская газета 08.07.2011.
решение <...> о том, что Грузия будет членом альянса, повлияли на психикуМи-хаила Саакашвили. Я убежден, что все понимают, какую вредную роль все это сыграло при принятии им авантюрного решения напасть на Южную Осетию»52.
Или в интервью президента РФ Дмитрия Медведева: «В ночь с 7-го на 8-е число мне позвонил министр обороны и сказал, что наш грузинский сосед начал активные боевые действия. Я, честно скажу, абсолютно, предельно откровенно, вначале очень засомневался и говорю: «Знаешь, надо проверить. Он что, совсем сумасшедший? Сбрендил, что ли? <.> Чушь это все собачья. Господин Саакашвили много чего говорит. Он вообще свою речь зачастую не контролирует»53.
Комсомольская правда, говоря о президенте Грузии, помимо семантики болезни, активно использует устойчивый штамп, сформировавшийся три года назад. Тогда телеканал ВВС в прямом эфире показал, как М. Саакашвили при разговоре по телефону нервно покусывает свой галстук. Это событие нашло отражение в книге Олега Панфилова «Россия-Грузия: информационная война»:
«История с «галстуком Саакашвили» помогла в августе 2008 года поднять дух россиян, выдав незначительный поведенческий промах самого Саакашвили за образ «неадекватного, психически неуравновешенного человека» <...> Сейчас о «галстуке Саакашвили» вспоминают разве что в частных разговорах или комментаторы в блогах и Интернет-форумах. Спустя два года история с галстуком стала неактуальной и о ней стали постепенно забывать, приводя только тогда, когда у критиков Саакашвили заканчиваются другие аргументы»54.
Однако автор ошибается, массовое российское издание «Комсомольская правда» продолжает интенсивно эксплуатировать эту тему: «Выступая в понедельник в городке Анаклия близ границы с Абхазией, Миша не на шутку распалился. <...> Вряд ли «колхидский европеец» Саакашвили имел в виду абхазов. ... Мишико махнул ручонкой куда дальше — в «монголоидные варвары» этот потомок древнейшей цивилизации, судя по всему, записал всех тех, кто населяет сегодня Россию <...> В общем, если у кого-то и были раньше сомнения, то теперь, наверное, всем ясно: с мозгами у поедателя галстуков большие проблемы. И нынешнее обострение у него явно не последнее. Так, может, политврачи из Америки и Европы, которым Миша всецело доверяет, наконец-то займутся лечением своего буйного пациента?»55
Мы видим, что в приведенном примере автор статьи прибегает, помимо прочего, к иронии и панибратству, используя неполную форму имени президента Грузии. Ирония присутствует и в следующем примере: «Профессор Государственного университета Илии (Грузия) создал съедобный галстук. Основа обновки — паста из сливы ткемали. В память о казусе, который показали по всем каналам: в августе 2008-го президент Грузии Саакашвили жевал галстук на нервной почве. Теперь уже даже самые ярые критики не смогут сказать, что батоно Мишико одет безвкусно»56.
52 Российская газета 11.07.2011.
53 Российская газета 08.08.2011.
54 http: // www.inosmi.ru/caucasus/20101115/164258398.html
55 Комсомольская правда 25.08.2011
56 Комсомольская правда 08.09.2011
Также массовое издание для характеристики «чужого» персонажа использует свой традиционный жанр, анекдоты: «Личные фотографы Саакашвили передавали российским спецслужбам информацию о том, сколько галстуков съедает на завтрак президент Грузии»57.
Подводя итог проведенному исследованию, отметим, что у качественного издания «Российская газета» и массового издания «Комсомольская правда» существуют значительные различия в выборе средств и методов характеристики «чужих» в публикациях, посвященных войне в Южной Осетии.
Так, в большинстве текстов «Российская газета» предпочитает использовать содержательные средства для отрицательной характеристики «чужих» персонажей. Негативно-оценочные языковые средства используются, как правило, в публикуемых высказываниях официальных лиц. «Комсомольская правда» в равной степени использует как языковые, так и содержательные средства для негативной характеристики «чужих». В публикациях «Российской газеты» превалирует имплицитная оценка событий и их участников. «Комсомольская правда», как правило, дает эксплицитную оценку «чужим». Прямая речь в «Российской газете» представляет собой выверенные, сдержанные, за редким исключением, цитаты из речи официальных лиц или литературно правленый текст от имени рядовых участников событий. В публикациях «Комсомольской правды» прямая речь занимает большие массивы текста. Это так называемый «язык улицы» — разговорная речь, подвергшаяся минимальной правке. В этих диалогах и монологах газета передает эмоциональную оценку событий.
Вместе с тем у исследуемых изданий существуют и общие черты в подходах к характеристике «чужих». Прежде всего, «чужой» представлен как враг, агрессор — в соответствии с контекстом описываемой ситуации. Либо как больной, неадекватный человек, если речь идет о президенте Грузии.
ЛИТЕРАТУРА
Бауман З. 1996: Мыслить социологически. М.
Гадамер Г. 1997: Человек и язык // От Я к Другому: Сб. пер. по проблемам интерсубъективности, коммуникации, диалога. Минск, 130-141.
Гумилев Л. Н. 1992: От Руси до России: очерки этнической истории. СПб.
Гуревич П. С. 1992: Проблема Другого в философской антропологии М. М. Бахтина // М. М. Бахтин как философ. М., 83-96.
Декларация принципов толерантности 1995: [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http: // www.shkolaprav.ryazan.ru/declaracia_tolerantnosti.htm
Дзялошинский И. М. 2002: Культура, журналистика, толерантность (о роли СМИ в формировании в российском обществе атмосферы толерантности и мульти-культурализма) // Роль СМИ в достижении социальной толерантности и общественного согласия / Л. М. Макушин (ред.). Екатеринбург, 15-38.
Казаков Ю. В. 2001: На пути к профессионально-правильному. Российский медиа-этос как территория поиска. М.
Купина Н.А., Михайлова О.А. 2002: Лингвистические проблемы толерантности // Мир русского слова. 5, 22-27.
57 Комсомольская правда 13.07.2011
Купина Н.А., Енина, Л.В. 1997: Три ступени речевой агрессии // Речевая агрессия и гуманизация общения в средствах массовой информации / Н. А. Купина (ред.). Екатеринбург, 26-38.
Лозовский Б. Н. 2001: «Четвертая власть» и общество: на тернистом пути к согласию. Екатеринбург.
Майданова Л. М., Соломатов С. И. 2004: Слово и ключевые смыслы в современных медиатекстах. Екатеринбург.
Медведев Н. П. (ред.) 2002: Толерантность как основа социальной безопасности. М.
Павлова О. Н. 2001: Идентичность: история формирования взглядов и ее структурные особенности. М.
Панфилов О. 2010: «Россия-Грузия: информационная война». [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http: // www.inosmi.ru/caucasus/20101115/164258398.html
Рябцев А. 2008: Добровольцы окапываются у Цхинвала // Комсомольская правда. 28.08.2008.
Скорнякова С. С. 2004: Гендерные стереотипы в средствах массовой коммуникации // Актуальные проблемы теории коммуникации. СПб., 225-231.
Тоффлер Э. 1986: Раса, власть и культура // Новая технократическая волна на Западе / П. С. Гуревич (ред.). М., 276-288.
Уолцер М. 2000: О терпимости. М.
Чепкина Э. В. (ред.) 2009: Дискурсивные практики СМИ и проблемы информационной безопасности. Коллективная монография. Екатеринбург.
Чепкина Э. В. 2000: Русский журналистский дискурс: текстопорождающие практики и коды. Екатеринбург.
Чепкина Э. В. 2002: Этнические характеристики персонажей как показатель степени толерантности автора публикаций // Диагностика толерантности в средствах массовой информации / В. К. Малькова (ред.). М., 240-252.
Шведова Н. Ю. 2008: Толковый словарь русского языка с включением сведений о происхождении слов. М.
Штихве Р. 1998: Амбивалентность, индифферентность и социология чужого // Журнал социологии и социальной антропологии. 1, 41-53.
Ярцева В. Н. (ред.) 1998: Большой энциклопедический словарь. Языкознание. М.
RUSSIAN MASS MEDIA MEANS OF PRESENTING ANOTHERS IN A PROLONGED POLITICAL CONFLICT (based on Russia-Georgia Relations)
I. V. Smolin
The author analyzes nowadays-Russian media presentation of combat operation peculiarities and political conflict with emphasis on linguistic means of presenting the image of anothers.
Key words: linguistics, tolerance, journalistic discourse, opposition 'us-them', conflict in South Ossetia.
