CC BY
179
SECTION IV.
COSMOLOGY IN PERSONS КОСМОЛОГИЯ В ЛИЦАХ
THE METHODOLOGICAL ANALYSIS OF THE PLATO'S DOCTRINE ABOUT SPACE AND THE PERSON IN DIALOGUE "TIMAEUS"
Viacheslav Meshkov — Doctor of Philosophy, Professor, Poltava National Technical Yuri Kondratyuk University (Poltava, Ukraine)
E-mail: [email protected]
The paper focus is on the main methodological sets of Plato which substantially influenced his philosophic and scientific thinking, expressed in the dialogue 'Timaeus', as well as defined the specific of his doctrine in relation to the cosmos and human being: the principle of substantial perfection, deterministic approach, a tendency to analyze the empiric material with the means of mathematical objects. Plato's understanding of the cosmos and human body as lively, holistic constructions enabled their fruitful systematic studies. Shaping his teaching on the soul and the body of human being, Plato endeavored to solve one of the most complicated tasks: to establish the first theoretical, mathematised system, and under such conditions to fill the pure language of observations with ideal constructs. The author shows that one of the most important scientific achievements of the Athenian philosopher was the use of the thinking constructions of geometrical triangles, which made possible creating of the theoretical models of living organisms, with explaining their nature and functioning that was one among the first in the history of science. Moreover Plato was the first in the history of science who filled with the theoretical contents not the first elements only, but all the examined material objects.
Key words: deep thinking, intrinsic thinking, deterministic approach, cogitative construct, philosophical and scientific knowledge.
МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ УЧЕНИЯ ПЛАТОНА О КОСМОСЕ И ЧЕЛОВЕКЕ В ДИАЛОГЕ «ТИМЕЙ»
В. М. Мешков — д. философ. н., проф.,
Полтавский национальный технический университет имени Юрия Кондратюка,
(г. Полтава, Украина)
В статье выявлены основные методологические установки Платона: принцип сущностного совершенства, детерминистский подход, стремление к осмыслению эмпирического материала посредством математических объектов, которые существенно влияли на его философско-научное мышление в диалоге «Тимей», а также определяли своеобразие его теоретических построений в учении о космосе и человеке. Рассмотрение космоса и человеческого тела как живых, целостных образований обеспечивало Платону продук-
© Meshkov Viacheslav, 2016
тивное системное их изучение. В учении о душе и теле человека Платон решал сверхсложную задачу — разработать первую теоретическую, математизированную систему, и таким образом загрузить чистый язык наблюдения мыслительными конструктами. Показано, что одним из главных научных достижений афинского философа было использование мыслительных конструктов «геометрических треугольников», что позволило ему построить одну из первых в истории науки теоретических моделей живых организмов, объяснить их природу и функционирование. Таким образом, Платону удалось впервые в истории науки загрузить теоретическим содержанием не только первичные стихии, но и практически все материальные объекты исследования.
Ключевые слова: глубинное мышление, сущностное мышление, детерминистский подход, мыслительный конструкт, философско-научное знание.
Целью статьи является показать своеобразие космо-антропологического учения Платона как теоретической системы. Чтобы правильно распределить цели и задачи исследования следует предварительно провести историко-куль-турологическую и методологическую оценку диалога «Тимей». В истории мировой культуры середина IV в. до н. э. занимает особое место. В этот период, с одной стороны, в трех основных очагах мировой культуры — античном Средиземноморье, Индии и Китае — затухал перестроечный дух осевого времени, а, с другой, — начинался собирательный процесс эпохи великого синтеза трех метакультурных образований (цивилизаций) — западноевропейской, индийской и китайской. Первые попытки социально-политической интеграции (империи Цинь, Александра Македонского и держава Ашоки) оказались непродолжительными и нежизнеспособными. Основные интеграционные процессы разворачивались в Духе [Мешков, 2010]. В античном Средиземноморье многотрудную работу великого синтеза осуществили всего два мыслителя (но каких!) — Платон и Аристотель. В последние пятнадцать лет своей жизни Платон собирал в единое целое свое учение о космосе, душе и обществе («Тимей», «Государство» и «Законы»). У его предшественников были интересные идеи, но не было концептуальности. Умудренный разнообразным философским опытом, Платон не мог уйти из жизни, не разрешив для себя загадку космоса и человека. Вся творческая деятельность Аристотеля прошла под знаком великого синтеза античного Духа. Практически все его произведения работали на интеграцию той или иной области формирующегося философско-научного знания. Поэтому Аристотеля справедливо считают отцом многих наук. Последующие древнегреческие и древнеримские философы создавали преимущественно частные философские концепции.
Приступая к методологическому анализу естественнонаучных представлений какого-либо мыслителя исторического прошлого, следует соблюдать большую осторожность. С одной стороны, всячески стремиться не допускать модернизации исторического материала, а, с другой, — стараться преодолевать глубоко спрятанную в подсознании исследователя высокомерную оценку своих, особенно далеких предшественников, которая обычно ведет к упрощенной интерпретации их концептуальных построений. Избежать этих «методологических ножниц» позволяет установка, согласно которой следует учитывать несоответствие теоретической идеи автора и словесного ее выражения. Нередко даже у самых великих мыслителей (например, Платона) не хватало понятийных средств для адекватного выражения мысли. Для исследовате-
лей древнегреческих философов-ученых эпохи осевого времени эта установка должна быть правилом, пожалуй, за исключением Аристотеля, который в своих произведениях предельно тщательно подбирал и использовал понятийный аппарат. Многие его понятия вошли в плоть нашей мысли.
Если древнеиндийские брахманы и отшельники в начале своей умозрительной деятельности весьма активно использовали мифологические формы-образы, постепенно наполняя их новым спекулятивным содержанием, то первые древнегреческие философы такой возможности не имели. Поэтому они вынуждены были использовать слова обыденного языка («вода», «воздух», «огонь» и др.), нагружая их новым теоретическим содержанием. При этом они наращивали введение и использование мыслительных конструктов, содержащих все более глубокие абстрактно-теоретические представления («апейрон», «Логос», «число», «бытие» и др.). Однако они всегда испытывали острый понятийный голод.
Поскольку целью статьи является методологический анализ, а не реконструкция космологического учения великого древнегреческого философа, то представляется целесообразным, прежде всего, рассмотреть его исходные общетеоретические предпосылки, определявшие цели и способы его теоретических построений. В силу очевидной эффективности последних, Платон не выделял их в качестве методологических установок. Поэтому придется проделать эту работу, исходя из логики его рассуждений в диалоге «Тимей». Одним из главных достижений Платона был тщательно продуманный сущностный подход, который обеспечивал глубинное мышление, стремление в своих спекулятивных размышлениях достигнуть теоретического дна, когда дальше и глубже идти было некуда. По-видимому, лишь тогда душевный и мыслительный покой входил в сердце великого древнегреческого философа. Современные философы-постмодернисты как огня боятся методологии сущностного мышления, разработанного Платоном и Аристотелем и развитого в XIX веке Г. Гегелем и К. Марксом. Поэтому их мысль скользит по поверхности мирского бытия. Уже выросло молодое поколение философов, воспитанных на «безсущностной методологии». В результате в современном ментальном пространстве не слышно голоса философов. Нет ни одного гиганта философской мысли! Мы — современники беспрецедентного в многовековой истории матушки философии философского декаданса! В отличие от постмодернистов, в современной науке сущностная установка целенаправляет глубинное мышление ученых. Казалось, в квантовой механике физики добрались до теоретического дна. Однако, неожиданно открылись практически бесконечные реальности темной материи и темной энергии. Началась новая квантовая революция. Приходится копать глубже и глубже. Генетики и нейрофизиологи не отстают, изучая деятельность отдельных нейронов, скоротечные химические реакции метаболизма клеток и другие. По мере продвижения глубина неизвестного только увеличивается. «Тимей» Платона задавал истоки этого движения, которое продолжил Аристотель.
На меня наибольшее впечатление производит универсальный принцип сущностного совершенства Платона, согласно которому очевидным критерием достоверности знания является гармония и красота. Это означает, что достижение предельной ясности и адекватности возможно только при созерцании прекрасного. Когда Платон в своих рассуждениях приближался к реальности
красоты и совершенства, он неизменно останавливался, потому что полагал, что достиг теоретического и метафизического дна. Исследование и обоснование прекращалось.
В своих теоретических построениях Платон задействовал также детерминистский подход, согласно которому в поисках сущностного дна следует двигаться по причинно-следственной цепи в обратном направлении до первых причин и первых принципов. Как впоследствии показала история философии и науки, причинный подход является надежным способом мыслительного передвижения, поскольку каждое звено должно быть обязательно связано надежными необходимыми связями порождения. В истории философской и научной мысли первым детерминистом был Будда, когда он весьма настойчиво разбирался с причинами страдания и его преодоления. В западной философии основателем детерминистского философского и научного мышления, по праву, считается Демокрит, столь неприятный основателю школы академиков. Однако детерминистской методологией Платон владел настолько, что она стала неотъемлемой составляющей платоновского мышления. «Все возникающее должно иметь какую-то причину для своего возникновения, — утверждал афинский философ в «Тимее», — ибо возникнуть без причины совершенно невозможно» [28а].
В системе научного знания Платона математика была главной, ведущей наукой, потому что он относил математику к чистому, сущностному знанию, которое имеет достоверный характер первообраза. Поэтому, по его мнению, математические вычисления и геометрические построения выступали незыблемым сущностным обоснованием изменчивых процессов видимой реальности. Исходя из этого, Платон всячески развивал в себе и у своих учеников стремление к математическому философско-научному знанию как единственному пути к истине.
Приступая к изложению космологического учения, Платон использовал выше выделенные общетеоретические установки в полном объеме. Прежде всего, он предлагал различать вечное, совершенное, сущностное, метафизическое бытие космоса, которое, по сути, и являлось предметом его исследования, и вечно возникающую, чувственно воспринимаемую реальность Вселенной. «...Для начала должно разграничить вот какие две вещи, — утверждал основатель «Академии», — что есть вечное, не имеющее возникновения бытие и что есть вечно возникающее, но никогда не сущее» [27d-28a]. Бытие сущего — это реальность «первообраза», задающего предел возможного знания. «... Если демиург любой вещи взирает на неизменно сущее и берет его в качестве первообраза при создании идеи и свойств данной вещи, все необходимо выйдет прекрасным» [28а]. Сущность, красота, первопричина — это атрибуты метафизической реальности чистого знания. В эпоху Средневековья открытое Платоном бытие первообраза будут называть «Промыслом» Бога. Аристотель, критикуя метафизические представления Учителя, активно заполнял эту реальность системой своих категорий, которые также мыслил вечным, совершенным, чистым знанием. Для меня идея Платона совершенного, чистого знания — вечно живой ориентир, который еще более воспламеняется, когда добавишь мистического смысла из метафизики Пути. «.Для всякого очевидно, — продолжает древнегреческий философ, — что первообраз был вечным:
ведь космос — прекраснейшая из возникших вещей, а его демиург — наилучшая из причин. Возникши таким, космос был создан по тождественному и неизменному [образцу], постижимому с помощью рассудка и разума» [29аЬ]. Е=тс2 — из платоновского мира первообразов. Эта формула Альберта Эйнштейна — высшее совершенство современной науки.
«...Наш космос есть живое существо, наделенное душой и умом, и родился он поистине с помощью божественного провидения» [зоЬ]. Если читать это одно из основоположений космологии Платона буквально, то трудно из него извлечь что-то продуктивное для современной науки. Если осмысливать это суждение как методологическую установку великого древнегреческого философа, то открываются весьма актуальные для современных ученых теоретические представления. Предшественники Платона (Анаксимандр, Пифагор, Эмпедокл, Демокрит и др.) и даже Аристотель рассматривали Вселенную как механическую систему, в которой механические перемещения обеспечивали вечность ее функционирования. Рассматривая космос как живое существо, Платон, по сути, предлагал изучать Вселенную как целостную, органическую, самодвижущуюся систему. Системное видение, системное мышление вошло в современную философию и науку лишь в 6о-е годы XX века. У Платона не было соответствующих слов, но его мышление было системным. В «Тимее» оно проявляется в полной мере, особенно, в учении о душе космоса. В контексте развития философии и науки того времени главный методолог Аристотель недооценивал системное видение своего Учителя.
Читаем другую его красивую и глубокую системную идею, которая в настоящее время звучит весьма актуально: «.Космос. вмещает в себе все умопостигаемые живые существа, .космос дает в себе место нам и всем прочим видимым существам» [зocd]. Согласно Платону, космическая и земная жизнь взаимосвязаны между собой. В его учении о переселении душ эта связь становится диалектической. Лишь в последние годы можно говорить о победе теории космического происхождения жизни на Земле. Это означает, что мы, все живые существа планеты, в жизненных первоистоках генетически связаны (в ДНК!) с живыми существами, рассеянными в космосе! Если В. Вернадский рассматривал жизнь как планетарное явление, как целостную систему биосферу, то прозорливая мысль Платона простиралась до масштаба Вселенной.
В его понимании космоса как живого существа главным была его целостность. Демиург построил «космос как единое целое». «.Космос был целостным и совершеннейшим живым существом. единственным. недряхлеющим и непричастным недугам» [32d-ззa]. В отличие от земных живых существ, Платон в живой целой Вселенной выделял особенность, свойственную богам, ее самодостаточность. Читаем: «[Тело космоса] было искусно устроено так, чтобы получать пищу от своего собственного тления, осуществляя все свои действия и состояния в себе самом и само через себя» [ззd]. Вселенная функционирует за счет своих внутренних ресурсов, ни в чем извне не нуждается, что делает ее существование стабильным и неизменным. Таким образом Платону удалось теоретически объяснить вечность богов! «Весь этот замысел вечносущего бога относительно бога. требовал, чтобы тело [космоса] было сотворено гладким, повсюду равномерным, одинаково распространенным во все стороны от центра, целостным, совершенным и составленным из совершенных тел» [34Ь].
В учении Платона о душе космоса нет мистики. В его концептуальной модели Вселенной «душа космоса» выступает одним из главных мыслительных конструктов великого философа. «.Бог сотворил душу первенствующей и старейшей по своему рождению и совершенству, — пишет афинский философ, — как госпожу и повелительницу тела, а составил он ее. из той сущности, которая неделима и вечно тождественна, и той, которая претерпевает разделение в телах» [34с-35а]. Душа — это сущностная реальность космоса. Платон полагал, что ему удалось ее раскрыть! «.Душа, простертая от центра до пределов неба, сама в себе вращаясь, вступила в божественное начало непреходящей и разумной жизни на все времена. Притом тело неба родилось видимым, а душа — невидимой, и, как причастная рассуждению и гармонии, рожденная совершеннейшим из всего мыслимого и вечно пребывающего, она сама совершеннее всего рожденного» [37а]. Тело космоса видимо — это понятно. Что означает «душа невидима»? Отвлекаясь от деталей платоновского описания, можно сказать: душа космоса — это математический формализм космологической концепции Платона, включавший вычисления и геометрические описания эклиптики, движения сфер и других. Следует иметь в виду, что при создании своей модели космоса Платон опирался на последние достижения лучших математиков «Академии» и всей Греции Евдокса, Менехема, Теэтета и других. Душа космоса Платона — это чистое, вечное, совершенное математическое знание, действительно первообраз Демиурга! Для всех математиков того времени обобщение Платона было очевидной истиной. Судя по всему, Аристотель был не из их числа. Поэтому душу увидеть невозможно. Ее можно созерцать с помощью математического разума! Формой ее движения было время — «движущееся подобие вечности, .пребывающей в едином, вечный же образ, движущийся от числа к числу (выделено мною — В. М.), который мы назвали временем» [37d]. Показывая глубокое знание современной астрономии, мудрый Платон так описывает видимую картину движения планет: «Что касается хороводов этих божеств, их взаимных сближений, обратного вращения их кругов и забеганий вперед, а также того, какие из них сходятся или противостоят друг другу и какие становятся друг перед другом в таком положении по отношению к нам, что через определенные промежутки времени они то скрываются, то вновь появляются, устрашая тех, кто не умеет расчислить сроки, и посылая им знамения грядущого» [40cd]. В то время математик Евдокс и другие построили сложную математическую модель вращения сфер, которая объясняла странное движение планет.
Когда предшественники Платона смотрели на свое собственное тело, они видели кости, мясо и т д. Один из основателей философско-научного мышления Демокрит полагал, что душа состоит из атомов огня. На языке методологии науки они пребывали в пространстве практически чистого языка наблюдения. Мы смотрим на свое собственное тело через тщательно сплетенную современными биологическими науками понятийную сеть, в которой невозможно отделить эмпирическую и теоретическую составляющие. В учении о душе и теле человека Платон решал сверхсложную задачу — разработать первую, без концептуальных разрывов, мыслительную сеть, и таким образом загрузить чистый язык наблюдения первыми мыслительными конструктами, посредством которых философы-ученые могли бы осторожно продвигаться
в изучении таинственной природы человека. Для современного читателя изучение антропологической части диалога становится малопродуктивным и непростым занятием. Меня интересует не столько содержательная сторона этого учения, сколько методологическая, особенности и характер концептуальных построений афинского философа. Достаточно умозрительное учение Платона о творении Демиургом людских душ и тел, перемещении душ между звездами и Землей обеспечивало динамичную взаимосвязь космической и земной жизни, а также целостность концепции.
Попытаемся в самых общих чертах проследить платоновскую логику концептуализации эмпирического материала человеческой души и тела как последовательный процесс адаптации вводимых им мыслительных конструктов. Сущностный и детерминистский подходы требовали от Платона начинать с предельного, первосущностного основания. Таковыми были всем известные после Эмпедокла четыре стихии (огонь, вода, воздух и земля). При этом философы рассматривали атомы Демокрита как различного рода частицы, определявшие специфику каждой из стихий (Аристотель). Платон полагал, что нужно идти глубже. Его также не удовлетворяла ограниченность фундаментального различения эйдетической реальности первообраза и изменяющейся, «зримой», о чем он пишет следующим образом: «Начало же наших новых речей о Вселенной подвергнется на сей раз более полному, чем прежде, различению, ибо тогда мы обособляли два вида, а теперь придется выделить еще и третий. Прежде достаточно было говорить о двух вещах: во-первых, об основополагающем первообразе, который обладает мыслимым и тождественным бытием, а во-вторых, о подражании этому первообразу, которое имеет рождение и зримо. В то время мы не выделяли третьего вида, найдя, что достанет двух; однако теперь мне сдается, что сам ход наших рассуждений принуждает нас попытаться пролить свет на тот вид, который темен и труден для понимания (выделено мною — В. М.)» [48е-49а]. Эту исходную реальность Платон назвал «восприемница и как бы кормилица всякого рождения» [49а]. Прочно встав на теоретическое дно, можно разворачивать конструктивную теоретическую работу по осмыслению этой базовой реальности: «Так обстоит дело и с той природой, которая приемлет все тела. Ее следует всегда именовать тождественной, ибо она никогда не выходит за пределы своих возможностей; всегда воспринимая все, она никогда и никоим образом не усваивает никакой формы, которая была бы подобна формам входящих в нее вещей. Природа эта по сути своей такова, что принимает любые оттиски, находясь в движении и меняя формы под действием того, что в нее входит, и потому кажется, будто она в разное время бывает разной; а входящие в нее и выходящие из нее вещи — это подражания вечносущему, отпечатки по его образцам, снятые удивительным и неизъяснимым способом» [50Ьс]. По Платону, главными свойствами исходного мыслительного конструкта «восприемницы и кормилицы» были отсутствие собственных каких-либо форм и способность поглощения всех иных форм. «Природа эта по сути своей такова, что принимает любые оттиски, находясь в движении и меняя формы.» [50с]. «Начало, которому предстояло вобрать в себя все роды вещей, само должно было быть лишено каких-либо форм» [50е]. Затем он приводит впечатляющее теоретическое описание функционирования «кормилицы»: «.Она и растекается влагой, и пламенеет огнем, и принимает
формы земли и воздуха, и претерпевает всю чреду подобных состояний, являя много-образный лик, и поскольку наполнявшие ее силы не были ни взаимно подобны, ни взаимно уравновешены и сама она ни в одной своей части не имела равновесия, она повсюду была неравномерно сотрясаема и колеблема этими силами и в свою очередь сама колебала их своим движением» [52de]. Эта яркая образная картинка, в творении которых Платон был большим мастером, не должна вводить в заблуждение исследователя. По сути, в ней древнегреческий философ оперирует не чувственными образами, а мыслительными конструктами, раскрывая деятельность первосущностной реальности. Нечто подобное переживают современные ученые, вооруженные мощнейшей экспериментальной и вычислительной техникой, когда размышляют о природе темной материи и темной энергии.
Теперь Платон мог спокойно оперировать мыслительными конструктами «огонь», «земля», «вода» и «воздух», которые он рассматривал в качестве производных «кормилицы». Как отмечалось выше, при исследовании природы у древнегреческих философов-ученых не было эффективных понятийных средств, которые позволяли бы осмысливать суть происходящего. В их арсенале не было понятий «агрегатное состояние», «элемент» и других. Поэтому они эмпирические объекты «огонь», «воду» и т. д. каждый на свой лад нагружали спекулятивным содержанием. По-видимому, Платон полагал одной из самых своих больших удач в «Тимее» осмысление четырех стихий или первоэлементов посредством геометрических треугольников. Читаем лишь небольшой фрагмент с сокращениями: «Ясно, что огонь и земля, вода и воздух суть тела, а всякое тело имеет глубину. Между тем любая глубина по необходимости должна быть ограничена некоторыми поверхностями; притом всякая прямолинейная поверхность состоит из треугольников. Однако все вообще треугольники восходят к двум, из которых каждый имеет по одному прямому углу и по два острах... Здесь-то мы и полагаем начало огня и всех прочих тел, следуя в этом вероятности, соединенной с необходимостью... Теперь должно сказать, каковы же те четыре рожденных тела, прекраснейшие из всех, которые не подобны друг другу, однако способны, разрушаясь, друг в друга перерождаться. Если нам удастся попасть в точку, у нас в руках будет истина о рождении земли и огня, а равно и тех [стихий], что стоят между ними как средние члены пропорции. Тогда мы никому не уступили бы в том, что нет видимых тел более прекрасных, чем эти, притом каждое из них прекрасно в своем роде. Поэтому надо приложить старания к тому, чтобы привести в соответствие четыре отличающихся красотой рода тел и доказать, что мы достаточно уразумели их природу. Из двух названных раньше треугольников равнобедренный получил в удел одну природу, тогда как неравнобедренный — бесчисленное их множество. Нам же представляется, что между множеством треугольников есть один, прекраснейший, ради которого мы оставим все прочие, а именно тот, который в соединении с подобным ему образует третий треугольник — равносторонний» [53с-54а]. На мой взгляд, рассуждения Платона посредством мыслительных конструктов «геометрических треугольников» следует отнести не только к высшему теоретическому достижению древнегреческого философа, но и всей древнегреческой науки. По сравнению с пифагорейским «все есть число», Платон совершил своеобразный теоретический прорыв. Связь «чис-
РозД1Л IV Cosmology in persons / Космолопя в ОБЛиччях
ла» с сущностным содержанием эмпирического объекта была весьма абстрактна и неопределенна. «Число» даже с геометрической интерпретацией трудно отнести к мыслительному конструкту, чего не скажешь о платоновском «треугольнике», благодаря которому афинскому философу удалось впервые в истории науки загрузить теоретическим содержанием не только первичные стихии, но и практически все материальные объекты исследования.
Сначала посредством оперирования своими треугольниками он структурировал четыре стихии, а затем приступил к конструированию более сложных объектов-фигур. С этого времени можно начинать отсчет становления теоретической науки, которая впоследствии, правда, будет утрачена. Важно то, что подобно тому, как мы мыслим наше тело посредством мыслительных конструктов «ген», «ДНК», «митохондрия», «клетка» и др., Платон и его сторонники мыслили суть изучаемого объекта, объясняли его особенности посредством комбинаций «треугольников» и возникающих из них других геометрических фигур. Эта теоретическая модель открывала возможность объяснить разнообразные процессы человеческого тела и души. «Вскипание страстей, — полагал Платон, — сопряжено с действием огня» [70с]. Человеческий мозг он мыслил, как сложное целое, состоящее из лучших, правильных треугольников: «Среди всех исходных треугольников бог выбрал и обособил наиболее правильные и ровные, которые способны были в наибольшей чистоте представлять огонь и воду, воздух и землю; затем, отделив каждое от своего рода, он соразмерно смесил их, приготовляя с общее семя для всего смертного рода, и устроил из этого мозг» [73Ь]. Питание, жизнедеятельность, старение — все, по его мнению, можно понять и объяснить посредством взаимодействия треугольников. «Когда строение всего существа еще юно и треугольники составляющих его родов новенькие. связь членов обнаруживает большую прочность, .ведь оно недавно родилось из мозга и было вскормлено молоком. Когда это тело принимает в себя входящие извне треугольники, из которых состоят еда и питье, то его собственные треугольники оказываются свежее и сильнее появившихся, а потому одолевают и рассекают их, благодаря чему живое существо увеличивается от изобилия частиц, подобных его собственным. Но стоит корням треугольников расслабиться от нескончаемой и многолетней борьбы с неисчислимыми противниками, как тело уже не способно рассекать треугольники пищи, доводя их до подобия своим собственным; напротив, последние сами легко дробятся под напором пришлых. Тогда всякое живое существо, изнемогши, впадает в то состояние, которое мы именуем старостью. В конце концов и те узы, что связуют треугольники мозга, не справляются с напором, размыкаются и в свою очередь дают распуститься узам души, которая обретает свою природную свободу и отлетает с радостью» [81Ье]. Платоновский конструкт «треугольник» в определенном смысле является давним предшественником современного теоретического конструкта «клетки». Платон рассматривал человеческое тело как целостное образование (целостную самоорганизованную систему). Поэтому нарушения телесной целостности он называл болезнями. Для современников это были убедительные, наукообразные представления и объяснения. Аристотелевская «форма» в силу своей абстрактности такими достоинствами не обладала. Правда, она имела другие преимущества, которыми платоновская «идея» не располагала. Для платоников несомненным пре-
имуществом мыслительных конструктов «треугольников» было то, что они были математическими объектами. А это значит, что они относились к эйдетическому чистому знанию первообраза и соответственно вечной сущности и совершенства. В определенном смысле развитие науки можно представить, как непрерывный, многотрудный процесс адаптации первых мыслительных конструктов со времен Анаксимандра, Гераклита и Парменида до настоящего времени. Футурологи науки говорят, что всего через двадцать лет современная научная картина мира будет выглядеть архаичной.
Таким образом, в диалоге «Тимей» Платону удалось создать развитую систему математизированного теоретического знания, которая формировала целостную философско-научную космо-антропо-биологическую картину. Труды Аристотеля, с одной стороны, создавали существенно иную философско-науч-ную картину мира, с другой, — дополняли платоновскую. В совокупности платоновская и аристотелевская концепции для философов и ученых античности служили парадигмой в научном исследовании.
ш
Литература
Платон, 1971 — Платон. Тимей // Сочинения. Т. 3 (1). — М., 1971. Мешков, 2010 — Мешков В. М. Опыт тематического анализа осевого времени. Т. 1. — Полтава, 2010.
ш
References
Plato. Timaeus // Sochineniia (Works). Vol. 3(1). Moscow, 1971. Meshkov V. M. Opyt tematicheskogo analiza osevogo vremeni (An Essay of the Thematic Analysis of Axial Time). Vol. 1. Poltava, 2010/
