CC BY
126
УДК 34 ББК 67
DOI 10.24411/2414-3995-2020-10168 © Е.С. Жигарев, 2020
Научная специальность 12.00.08 - уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право
МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ПОНЯТИЯ ПРЕСТУПНОСТИ
Евгений Семенович Жигарев,
профессор кафедры криминологии, доктор юридических наук, профессор, Почетный член (академик) Российской академии естественных наук (РАЕН) Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя (117997, г. Москва, ул. Академика Волгина, д. 12)
E-mail: office@unity-dana.ru
Аннотация. Статья посвящена анализу развития точек зрения криминологов на понятие преступности, начиная с шестидесятых годов прошедшего столетия и по настоящее время. Автор вскрывает идеологический аспект, основанием которого являются диалектический и исторический материализм, внедренный советскими апологетами учения марксизма в качестве методологии всех наук, в том числе и криминологии. В этой связи авторы учебников по криминологии сформулировали материалистическую концепцию преступности, представляемую ими то ли социальным явлением, то ли социальной системой. Однако подобные сравнения (отождествления) преступности с названными категориями на самом деле противоречат диалектическому и историческому материализму, признанному криминологами в качестве методологии. Поэтому автор предложил свое понятие преступности, которое занимает надполитическую и надидеологическую позицию и соответствует (а это главное) реальной и действительной сущности преступности как криминологическому термину.
Ключевые слова: преступность, марксистская философия, социальный детерминизм, диалектический материализм, понятие (дефиниция), социальное явление, социальная система.
METHODOLOGICAL PROBLEMS OF THE CONCEPT OF THE CRIMINALITY
Evgeniy S. Zhigarev,
Professor of the Department of Criminology, Doctor of Legal Sciences, Professor, Honorary Member (Academician) of the Russian Academy of Natural Sciences (RANS) Moscow University of the Ministry of Internal affairs of Russia named after V.Ya. Kikot' (117997, Moscow, ul. Akademika Volgina, d. 12)
Abstract. Article is dedicated to the analysis of the development of the points of view of criminologists to the concept of criminality beginning from the Sixties of the past century and on the present time. The author reveals the ideological aspect, base of which they are the dialectical and historical materialism, inculcated by the Soviet apologists of the study of Marxism as the methodology of all sciences, including of criminology. In this regard, the authors of textbooks on criminology have formulated a materialistic concept of crime, which they represent either a social phenomenon or a social system. However, similar comparisons (identification) of criminality with the named categories in reality contradict the dialectical and historical materialism, acknowledged by criminologists as the methodology. Therefore, the author proposed his concept of crime, which takes a supra-political and supra-ideological position and corresponds (and this is the main thing) to the real and actual essence of crime as a criminological term.
Keywords: criminality, Marxist philosophy, social determinism, the dialectic materialism, concept (definition), social phenomenon, the social system.
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Для цитирования: Жигарев Е.С. Методологические проблемы понятия преступности. Вестник экономической безопасности. 2020;(3):117-24.
Как известно, монистическое учение марксиз- но получило распространение и развитие в нашей
ма, проповедующее догму, что природа, общество стране. Они внедрили в сознание людей и в науку
и человеческое сознание развиваются по единым, теорию научного коммунизма с его социальным де-
универсальным материалистическим законам, воз- терминизмом, якобы порождающим все обществен-
никло в 40-х гг. XIX века. Философской основой ный явления, к которым советские криминологи по-
марксизма-ленинизма является диалектический и спешили причислить и преступность.
исторический материализм, который впоследствии Однако кто был автор пресловутого термина
изменил мировоззрение людей многих поколений. «преступность - социальное явление», и когда он
С помощью пропагандистов социализма - иде- был внедрен в криминологию в качестве непрелож-
ологов партии большевиков - это учение особен- ной истины, неизменной при всех обстоятельствах,
определенно сказать сложно. Но справедливости ради нужно отметить, что приверженцы классической школы уголовного права (А. Кистяковский, Э. Немировский, Н. Сергеевский, Н. Таганцев и др.) резко критиковали социологическое направление развития криминологии и статистический метод исследования, смысл которых заключался в том, чтобы в угоду социальному детерминизму определить социальные причины, которые якобы порождают преступность.
Советские криминологи рассуждали примерно так: если подобное порождается подобным, то социальные причины могут породить только социальное явление. Следовательно, преступность - социальное явление.
Но их оппонент Н.С. Таганцев призывал вернуться к изучению реальных преступных деяний, связанных с конкретной личностью, а не искать закономерности преступности с помощью закона больших чисел, анализируя уголовную статистику.
Кстати, закон больших чисел, являющийся одним из основных положений теории вероятностей, при применении к массовым явлениям, в том числе и к совокупности зарегистрированных преступлений, действительно обнаруживает некоторые статистические закономерности. Может быть, этот факт подвиг криминологов-детерминистов1 назвать статистическое образование - преступность закономерным социальным явлением.
Придерживаясь методологии диалектического материализма, проповедующего объективный детерминизм, советские криминологи смысл и содержание дефиниции преступности долгое время почти не изменяли. В первых учебниках (1966, 1968) преступность определялась как социальное и исторически обусловленное явление. Она возникает на определенной стадии развития общества, с появлением частной собственности, разделением общества на классы и образованием государства [3, с. 96].
Связав преступность как явление с сущностью классового общества, советские криминологи в то же время понимали, что она состоит из реально
1 Криминологи-детерминисты - это ученые, стоящие на позиции монистического учения марксизма-ленинизма, являющегося для них методологическим ориентиром.
совершенных преступлений, т.е. криминальных действий конкретных людей. Поэтому было необходимо выполнить идеологический заказ - объяснить и порождение самих преступлений разделением общества на классы. В этой связи авторы этого учебника объявили, что сущность преступления как акта человеческого поведения определяется исходя из интересов господствующего класса и изменяется со сменой общественных формаций. Будто бы убийство или изнасилование на самом деле зависит от разделения общества на классы и появления частной собственности, а не возникают по причине мести и похотного желания.
Однако приведенная дефиниция преступности все же указывает на прошлые эпохи, когда формировались антагонистические классы, а следовательно, возникало и социальное неравенство. Но время уже было иное, социальная революция давно свергла эксплуататоров, советская власть объявила о построении развитого социализма. Поэтому время требовало обосновывать иные источники преступности в обществе, строящем коммунизм.
Авторы приведенного учебника были вынуждены коснуться и этой проблемы, объяснив существование преступности при социализме следующим образом. В социалистическом обществе еще сохраняется целый ряд причин и условий, способствующих совершению преступлений. Но эти причины не связаны с самой природой социализма, а вызваны конкретной исторической обстановкой, в которой строится социализм (хотя Программа КПСС, принятая на XXII съезде в 1961 году объявила о строительстве коммунизма), преодолевающий ряд противоречий и трудностей внутри страны и ведущий острую классовую борьбу на международной арене. Но в коммунистическом обществе преступность, как социальное явление, окончательно отомрет. Коммунизм избавит человечество от всех пороков эксплуататорского общества, в том числе и от преступности.
Автор этого мнения полагал, что коммунизм должен быть построен одновременно во всем мире (как, впрочем, и классики научного коммунизма - К. Маркс и Ф. Энгельс). Об этом свидетельствует фраза «коммунизм избавит человечество», а не людей конкретного социалистического государства, что противоречило программному курсу КПСС.
Из этого тезиса также следует, что социализм, как и капитализм, является эксплуататорским обществом: ведь оставались классы (пусть и не антагонистические), государство - машина подавления и завуалированная частная собственность с использованием наемного труда.
Однако нужно отметить, что государство без так называемой «эксплуатации» производителей материального продукта существовать не может. Ибо присваиваемый прибавочный продукт государство тратит на содержание армии, полиции, тюрем, судов и органов прокуратуры, а также многомиллионного аппарата чиновников и т.д. Следовательно, государство как форма управления соответствующими классами и различными слоями населения может перестать существовать только в мифических произведениях социалистов-утопистов или с исчезновением вообще цивилизации.
К концу 70-х годов взгляды советских криминологов на преступность почти не изменились. В учебнике 1979 г. издания преступность трактуется как исторически преходящее, изменчивое, социально-правовое явление классового общества, представляющее собой совокупность всех совершенных в государстве за соответствующий период времени преступлений [4, с. 49].
Приведенная дефиниция преступности содержит следующие новации. Во-первых, Н.Ф. Кузнецова (она сформулировала это определение) обозначила ее как социально-правовое явление, но она и криминологию называла социально-правовой наукой.
Во-вторых, воображаемое, неестественное явление - преступность Н.Ф. Кузнецова отождествила с совокупностью (множеством) реальных, естественных явлений - преступлений. Однако отождествление воображаемого явления с множеством реальных явлений называется фикцией, которую невозможно было не предвидеть автору при формулировании этой дефиниции преступности. Тем не менее, подобное неестественное тожество до сих пор присутствует в различных определениях преступности.
Но преступность состоит не только из зарегистрированных преступлений, но также из выявленных лиц, их совершивших. Однако в дефиниции основной элемент, продуцирующий преступления, отсутствует.
В 80-е годы выходит в свет ряд учебников по криминологии, но понятия преступности в них однотипные. В Курсе советской криминологии (1985), например, оно звучит так: «преступность - это возникшее в эксплуататорских общественно-экономических формациях классово-обусловленное, исторически преходящее, изменяющееся, носящее антагонистический характер социально-правовое явление, включающее в себя совокупность всех преступлений, совершаемых в данном обществе и в данный период, и характеризующееся количественными (динамика, состояние) и качественными (структура, характер) показателями»1 [6, с. 138].
И в этой дефиниции не уделено места лицам, породившим своими действиями преступления.
Но что любопытно, во всех предыдущих определениях преступности, в том числе и в этом, криминологи постоянно повторяли, что преступность - явление, возникшее в эксплуататорской общественно-экономической формации, классово обусловлено и исторически преходящее, т.е. указывалось на источник возникновения, но ни разу эти авторы не сформулировали ни одного определения преступности, которая существовала в развитом социализме. По сути, они касались прошлого времени и констатировали будущее ее отмирание.
Зато позиционировали сомнительное утверждение диалектического материализма, что причинность, имея объективный и всеобщий характер, указывает и на объективное происхождение явлений природы и общества. «Именно в объективной природе причинных связей заложена ценность причинного объяснения социальных, как и всех иных, явлений», - писали авторы раздела «Преступность и ее причины» указанного учебника. Тем самым они непроизвольно пропагандировали объективную, независящую от индивида причинность социального явления, отдаляя преступность от ее истинного продуцента - личности преступника.
Отделяя преступность от личности, придавая ей самостоятельный характер развития, криминологи сознательно рассматривали и считали ее социальным, преходящим явлением. Подлаживаясь под исторический материализм, они обосновывали
1 Сходные определения преступности содержат учебники по криминологии, изданные в 1988 и 1989 гг., а также в научные труды И.И. Карпеца, М.И. Ковалева, В.Н. Кудрявцева, Н.Ф. Кузнецовой, А.Б. Сахарова и др.
закономерное отмирание преступности как явления в новой общественно-экономической формации, названной коммунизмом.
Следовательно, криминологи-детерминисты облекли преступность в форму некоего социального явления не случайно. В таком видении преступности они легко могли манипулировать этим воображаемым явлением, как того требовали идеологи руководящей обществом и государством партии. Советские криминологи всегда подчеркивали идеологический и политический аспект понимания и толкования ими преступности.
Но буквально через семь лет один из авторов этого раздела учебника «Курс советской криминологии» И.И. Карпец откровенно признает идеологическую подоплеку приведенной дефиниции преступности и объявит: «преступность есть явление, присущее любой социально-экономической и политической системе...» [2, с. 9].
Получается, что преступность не порождена разделением общества на так называемые антагонистические классы, появлением частной собственности и государства. Оказывается, она в действительности вне политики и идеологии, вне общественно-экономических отношений. А если она не связана с политической системой и не порождается социальными причинами, а существует в силу иных причины, связанных с личностью, следовательно, она не явление и тем более не социальное.
В постсоветской, т.е. нынешней, криминологии (2015) присутствует следующая дефиниция: «преступность есть относительно массовое, исторически изменчивое, социально-правовое, антиобщественное явление, слагающееся из совокупности действий, запрещенных уголовным законом (преступлений), совершаемых в данном государстве в тот или иной период времени» [5, с. 202].
Приведенная дефиниция преступности в корне отличается от предыдущих, сформулированных в советский период. В ней нет упоминания о ее возникновении в эксплуататорской общественно-экономической формации, классово-антагонистической обусловленности и исторически преходящем характере.
Однако это определение преступности повторяет сравнение, а вернее, отождествление ее с социальным явлением, которое в то же время состоит
из совокупности криминальных действий, произведенных преступниками. В данной дефиниции вновь произошло эклектическое объединение разнородных, несовместимых сочетаний: воображаемого и реального, идеального и материального, что является, по мнению апологетов диалектического материализма, «методологическим пороком».
Чтобы было понятным, в чем заключается методологическая ошибка криминологов, отождествляющих преступность в виде мысленного явления с действительно реальными преступлениями, нужно с философской позиции и с лингвистической стороны рассмотреть сам термин «явление».
Итак, философский словарь к категории «явление» относит все то, что чувственно воспринимается, особенно бросающееся в глаза. Чувственно воспринимаются, например, явления природы, внешние предметы, окружающие люди, в том числе их действия (поступки) и т.д. Следовательно, явление - субстанция и реальная (т.е. невоображаемая), и действительная (т.е. подлинная), имеющая свою форму, в связи с чем его можно наблюдать.
Преступность же, состоящую из множества зарегистрированных в разных концах страны преступлений и выявленных лиц, их совершивших, наблюдать невозможно. Значит, с философской позиции преступность - не явление.
А с лингвистической стороны термин «явление» словарь русского языка С.И. Ожегова отождествляет со словами «событие», «случай», т.е. с тем, что действительно произошло. Следовательно, явлением как реальной субстанцией может быть только преступление. Преступность же, состоящую из совокупности преступлений и лиц, их совершивших, логичнее и правильнее представлять множеством явлений. Значит, и с лингвистической стороны преступность - не явление.
Но назвав преступность социальным явлением, развивающимся в силу собственных причин, криминологи-детерминисты стали наделять ее надуманными отличными от преступлений признаками.
Во-первых, авторы указанного учебника (2015), характеризуя преступность целостным образованием, представляют его чем-то большим, чем совокупность слагаемых его частей. Но это утверждение противоречит диалектическому материализму, являющемуся для них методологическим ориентиром.
Учение материалистической диалектики понятия «часть» и «целое» рассматривает философскими категориями, объясняющими отношение между различными предметами и их элементами.
Кстати сказать, в домарксистской философии предлагалось два противоположных решения проблемы соотношения части и целого: суммативно-метафизическое («целое есть сумма его частей») и мистико-идеалистическое («целое больше суммы частей, оно есть непознаваемая духовная сущность»).
Вторая точка зрения, у истоков которой стоял Аристотель, пропагандирует творение материи духом. В этой связи появились выражения «вещь-в-себе», «бытие-в-себе», означающие, что наряду с познаваемым, в предмете остается еще не познанный остаток, связанный с идеей Творца.
Монистическое учение марксизма, позиционирующее только одну основную субстанцию - материю, конечно же, придерживается суммативно-метафизической концепции развития проблемы соотношения части и целого. Следовательно, эти криминологи отошли от диалектического материализма и встали на идеалистический философский путь.
Кроме того, диалектический материализм, характеризуя отношение целого и его частей, обращает внимание на существование различных типов целостности. И чаще всего в философских учениях говорится о трех типах: механическом целом, организованном целом и органическом целом.
Понятно, что механическое целое касается различных видов техники; органическое целое касается образований растительного и животного мира, к последнему относится и человек. Понятие «организованное целое», благодаря австрийскому социологу О. Шпанну, превратилось в ведущее представление универсального учения об обществе.
Преступность же, представляемая некоторыми криминологами в виде самостоятельно существующего целостного образования, ни к одному из этих типов не подходит, хотя действительно состоит из совокупности отдельных частей. И дело тут в том, что каждая часть преступности уже представляет собой целостность. Следовательно, преступность -это всего лишь статистическая величина, образуемая путем суммирования самостоятельных целост-
ных образований - зарегистрированных преступлений и выявленных лиц, их совершивших. Поэтому она никак не может быть чем-то большим, чем количество единичных образований, ее составляющих.
Однако можно отметить, что зарегистрированная преступность, наоборот, будет чем-то меньшим по сравнению с реальным ее количеством, ибо статистика не охватывает латентную ее часть.
А что касается единичного, конкретного преступления, рассматриваемого как целостное явление, оно представляет собой нечто большее, чем совокупность его структурных частей: объект, объективная сторона, субъект, субъективная сторона. Потому что, кроме внешней атрибутики, преступление имеет духовную сущность и в этой связи действительно до конца непознаваемо.
Во-вторых, авторы этого учебника полагают, что преступность включает в себя не только преступления как таковые, но и однородные группы преступлений. В этой связи преступность в целом, по их мнению, представляет собой явление «общее», которое содержит в себе явления «особенное» -однородные группы преступлений и явления «единичное» - конкретные, реальные преступления. Названные категории криминологи позаимствовали у диалектического материализма. Он этими категориями обозначил различные признаки, связи и черты, присущие предметам и явлениям материальной действительности. Однако это учение никогда не рассматривало «общее» (или «всеобщее») в качестве реального явления. «Диалектический материализм решительно выступает против всякого превращения всеобщего в независимую реальность, существующую отдельно от ... единичного» [7, с. 91]. А особенные признаки, по учению диалектического материализма, будучи присущими только данному материальному образованию (т.е. единичному), отличают его от любых других материальных образований [1, с. 233]. Следовательно, в действительности нет самостоятельных явлений под названием «особенное».
Известно, что современная физика исключает самую возможность существования в мире даже двух абсолютно тождественных микрочастиц (электронов, фотонов, протонов и т.п.). Единичное есть единичное, и тут уж ничего не поделаешь.
Из сказанного формулируем вывод: каждое преступление и лицо, его совершившее, являются категориями единичными, которым присущи общие признаки (например, для преступлений - противоправность, а для лиц - виновность). И в то же время эти уголовно-правовые категории каждая по отдельности особенная, неповторимая.
В-третьих, авторы анализируемого учебника пишут, что преступление и преступность могут быть исследованы только во взаимосвязи, ибо они находятся в диалектическом единстве.
Но материалистическая диалектика видит единство во всеобщей связи реально существующих явлений и предметов внешнего мира; в наличии у всех видов материи таких универсальных атрибутов, как движение, пространство, время; способность к саморазвитию и др., что делает их взаимосвязанными.
Однако преступность как воображаемое явление, как идеальное и преступление как действительное явление, как материальное в диалектическом единстве находиться не могут по определению. Поэтому на практике исследуются только конкретные зарегистрированные преступления и лица, их совершившие, но не преступность, представляемая криминологами-детерминистами мифическим явлением.
В-четвертых, авторы, позиционируя диалектическую связь между преступностью как воображаемым явлением и отдельным преступлением, полагают, что они между собой соотносятся как категории диалектического материализма «необходимость» и «случайность». Преступность, утверждают они, -явление необходимое, а преступление - случайное, ибо оно могло как быть, так и не быть.
Понятно, что криминологи-детерминисты взяли эти категории из материалистической диалектики, но вновь используют, как и другие, превратно, искажая их смысл.
Диалектический материализм под этими категориями подразумевает два вида объективных связей материального мира. Необходимость есть то, что обязательно должно произойти в данных условиях. Случайность есть то, что может быть и может не быть, может произойти так и иначе [8, с. 302].
Следовательно, и при так называемых случайных связях все равно «так и иначе» что-то про-
изойдет. Этот вывод подтверждается следующими рассуждениями адептов диалектического материализма. «Любое явление немыслимо как без своей внутренней необходимости, так и без своих внешних «случайных» предпосылок (авторами источника это слово взято в кавычки, следовательно, нужно понимать его как бы «случайных»). Поэтому внутренняя необходимость с неизбежностью дополняется внешней случайностью. Случайность есть форма проявления необходимости». Следующей фразой диалектики-материалисты окончательно упразднили категорию «случайность»: «За случайностями всегда скрывается необходимость, которая определяет ход развития в природе и обществе» [8, с. 303]. Такое диалектическое взаимоотношение «необходимости» и «случайности» как раз соответствует задаче криминологической науки, призванной вскрывать за случайными связями явлений их необходимый характер.
Рассуждая с диалектико-материалистических позиций, можно заключить - в объективной действительности, а тем более в субъективной деятельности, нет случайностей. Каждое преступление происходит на основе осознанных побудительных причин - мотивов, не прояви которых преступление не совершилось бы.
Таким образом, каждое преступление представляет собой неизбежное событий, а преступность всего лишь их совокупность, да плюс лица, их совершившие. Следовательно, преступность - статистическое число.
Кроме обозначения преступности социальным явлением, авторы указанного учебника преступность сравнивают и с социальной системой. «Преступление, - пишут они, - в сущности - это система, обладающая качествами в известной степени отличными от тех, которыми обладает каждая из ее компонентов». А ее компоненты - это лица и их криминальные деяния.
Но, справедливости ради, нужно отметить, что первым автором, назвавшим преступность социальной системой, был С.Е. Вицин, который в 1980 г. издал монографию «Системный подход и преступность». В ней он сформулировал основной тезис: преступность обладает всеми признаками системы, сама же по отношению к обществу является его подсистемой.
В этой связи криминологи - авторы анализируемого учебника - изложили следующие признаки, якобы присущие преступности как социальной системе:
- структура как внутреннее строение системы;
- динамика изменений под влиянием внешних условий;
- воспроизводство самой себя;
- обусловленность преступности как социальной системы общественными отношениями;
- с изменением преступности в целом изменяются (видоизменяются) ее компоненты.
Однако эти признаки вызывают определенные вопросы, поэтому требуют пристального рассмотрения.
Итак, первый признак: преступность как социальная система имеет свою структуру. Сам термин «структура» означает внутреннее строение предмета, организацию устойчивых связей между его элементами, что обеспечивает его целостность, проникнутую единством.
Однако структура социальных систем не предполагает единство устойчивых связей ее элементов. Потому что определяющий признак социальной системы - это люди, их нормы и связи. Подобный структурный признак, которым обладает социальная система, для преступности не подходит. Следовательно, она - не социальная система.
Хотя статистическая отчетность зарегистрированных преступлений (форма № 1) имеет структурное построение: криминальные деяния систематизированы - приведены в порядок согласно определенным уголовно-правовым и криминологическим признакам. Видимо, этот факт явился основанием признания преступности системой, а социальной -потому что она еще раньше была признана социальным явлением. Однако нельзя путать систематизированные статистические данные с социальной системой - формой общественного устройства.
Второй признак связан с динамикой изменения преступности как социальной системы под воздействием внешних условий. Преступность, состоящая из совокупности реальных преступлений и лиц, их совершивших, спору нет, весьма динамична, т.е. подвижна, изменчива во времени.
Однако этот признак присущ и автомобилю, который весьма богатый движением, тем не менее
этот агрегат к социальной системе не относится, а только к механической. Так и здесь, если преступность динамична, все равно на основе этого признака относить ее к социальным системам некорректно.
И второй момент этого тезиса. Авторы констатируют, что изменение преступности как системы происходит под воздействием внешних условий. Но согласно диалектическому материализму, изменение хода развития какого-либо явления происходит под воздействием только причин, а не условий. Следовательно, точка зрения авторов этого учебника не соответствует диалектическому материализму, являющемуся для них методологическим ориентиром.
Третий признак связан с воспроизводством преступности самой себя. В силу того, что преступность была объявлена самодостаточным явлением, которое, по мнению А.И. Долговой, саморазвивается и самодетерминируется как самоуправляемая система, авторы наделили ее социальным признаком, связанным с воспроизводством.
Общество действительно воспроизводит само себя. В этой связи термин «воспроизводство» в социологии имеет конкретный смысл, заключающийся в воссоздании ранее существовавших, так и возникновении новых элементов социальной структуры. Преступность же, зафиксированная в уголовной статистической отчетности, остается определенной суммой навсегда и никаких новых элементов она в себе не воспроизводит. Следовательно, и этот системный признак к преступности не относится.
Четвертый признак: обусловленность преступности как социальной системы общественными отношениями. Обусловить, значит, явиться причиной. Если в основе социальной системы лежат общественные отношения, следовательно, по аналогии, рассуждали криминологи-детерминисты, и преступность как социальная система детерминирована общественными отношениями. Этот вывод созвучен с мнением криминолога А.И. Долговой, однажды сказавшей, что общество - единый, общий детерминант преступности.
Сам же термин «общественные отношения» криминологами-детерминистами взят из исторического материализма; он означает отношения между людьми, устанавливающиеся в процессе их совместной практической и духовной деятельности.
Кроме того, апологеты диалектического материализма заявляли, что они определяют и характер всех других отношений в обществе: политических, экономических, социальных, правовых и т.д. Но производственные отношения, утверждали классики исторического материализма, составляют основу существования и развития человеческого общества. Поэтому из всех общественных отношений важнейшими являются производственные, экономические. Следовательно, зависимостью всех видов общественных отношений от производственных апологеты исторического материализма объясняли эволюционное развитие человеческой истории, но не преступности. Поэтому вольная интерпретация криминологами-детерминистами понятия «общественные отношения» недопустима. Ибо в учении исторического материализма он имеет конкретный диалектический смысл, который искажать нельзя. В противном случае это и есть «методологический порок».
Пятый признак: с изменением преступности в целом изменяются (видоизменяются) и ее компоненты. А ее компонентами являются преступления и лица, их совершившие. Поэтому весьма странно звучит этот тезис, который ставим в зависимость от преступности (даже если представить ее некоей социальной системой) видоизменение самих лиц, производящих криминальные деяния.
Да и любая социальная система (подсистема) -это живая деятельная структура, главной основой которой являются люди. Для этих систем характерны такие системообразующие качества как цель, иерархия и управление. Но подобными системообразующими признаками могут обладать организованные преступные группы и сообщества. Но эти образования не социальные, а криминальные. Они как квазиэлементы общества действуют не на созидание, а на его разрушение. И, кроме того, криминальные образования не представляют собой всю преступность, они всего лишь малая ее часть, которая не может определять всю преступность, представляемую как социальную систему.
Итак, анализ понятия «социальная система» показывает, что преступность никакого отношения к социальным системным образованиям не имеет, так как ни один из этих системообразующих признаков к преступности не относится. Явную надуманность
этих авторов можно объяснить их научным воображением, порожденным так называемым «системообразующим мышлением». В погоне за модерном, за оригинальностью своих теоретических представлений (измышлений), эти криминологи сначала обозначили статистическое образование под названием «преступность» социальной системой, а затем наделили ее признаками, которыми обладает общество. Что из этого получилось, вы видите сами.
В этой связи можно заключить, что преступность - криминологический термин, выражающий совокупность зарегистрированных преступлений и выявленных лиц, их совершивших, на определенной территории за конкретный период времени.
Таким образом, преступность - категория не социальная, хотя связана с жизнью людей в обществе. Преступность также и не явление, и не система. Она отражает совокупность криминальных действий, порождаемых всеобщей борьбой человеческих страстей (Ч. Беккариа). В этой связи можно сказать, что она - атрибут, характеризующий уровень духовной деградации и нравственной патологии отдельных людей, совершающих преступления.
Литература
1. Диалектический материализм. Учеб. пособие / под ред. А.П. Шептулина. М.: «Высш. школа», 1974.
2. Карпец И.И. Преступность: иллюзии и реальность. М.: «Российское право», 1992.
3. Криминология (изд. 2-е, испр. и доп.). М.: «Юрид. лит.», 1968.
4. Криминология. М.: Юрид. лит., 1979.
5. Криминология: учебник для студентов вузов, обучающихся по специальности «Юриспруденция» / [Г. А. Аванесов и др.]; под ред. Г.А. Аванесова. 6-е изд., перераб. и доп. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2015.
6. Курс советской криминологии: Предмет. Методология. Преступность и ее причины. Преступник. М.: Юрид. лит., 1985.
7. Материалистическая диалектика: краткий очерк теории / П.Н. Федосеев, И.Т. Фролов, В.А. Лекторский и др. 2-е изд., доп. М.: Политиздат, 1985.
8. Философский словарь / под ред. М.М. Ро-зенталя и П.Ф. Юдина. М.: Политиздат, 1963.
