CC BY
27
Нугаев Ринат Магдиевич
МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ИССЛЕДОВАНИЯ МАКСВЕЛЛОВСКОГО СИНТЕЗА ОПТИКИ И ЭЛЕКТРОМАГНЕТИЗМА
В статье рассмотрено, что нового дают современные исследования максвелловского синтеза оптики и теории электромагнетизма для ответа на следующие вопросы. I. Действительно ли природа настолько проста, чтобы допускать создание объединяющих разные явления теорий? II. Чем отличается действительный синтез нескольких теорий от их простой конъюнкции? III. Почему синтез теорий является эпистемологическим достоинством, а не недостатком? Адрес статьи: www.gramota.net/materials/3/2016/2/31 .html
Источник
Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики
Тамбов: Грамота, 2016. № 2 (64). C. 132-137. ISSN 1997-292X.
Адрес журнала: www.gramota.net/editions/3.html
Содержание данного номера журнала: www.gramota.net/materials/3/2016/2/
© Издательство "Грамота"
Информация о возможности публикации статей в журнале размещена на Интернет сайте издательства: www.gramota.net Вопросы, связанные с публикациями научных материалов, редакция просит направлять на адрес: hist@gramota.net
PHILOSOPHICAL AND EDUCATIONAL MODEL IN RUSSIAN CULTURE OF THE FIRST THIRD OF THE XVIII CENTURY (BY THE EXAMPLE OF THE SLAVIC GREEK LATIN ACADEMY)
Nikulushkin Konstantin Vladimirovich
Herzen State Pedagogical University of Russia const.nickulushckin@yandex.ru
The article examines the educational forms of Russian philosophy influenced by the Western scholastic school in the initial period of Russian Enlightenment. The cultural turn of the XVII-XVIII centuries is considered crucial in Russian spiritual space, in which domestic philosophical thought closely associated with Orthodox spiritual activity had to adopt a new epistemological view on the form of West European education.
Key words and phrases: gnoseology; educational models; spiritual culture; philosophical explication; national consciousness; spiritual logos; intellectual practice.
УДК 1; 16:167.1 Философские науки
В статье рассмотрено, что нового дают современные исследования максвелловского синтеза оптики и теории электромагнетизма для ответа на следующие вопросы. I. Действительно ли природа настолько проста, чтобы допускать создание объединяющих разные явления теорий? II. Чем отличается действительный синтез нескольких теорий от их простой конъюнкции? III. Почему синтез теорий является эпистемологическим достоинством, а не недостатком?
Ключевые слова и фразы: эпистемология; Кант; Максвелл; синтез; оптика; электромагнетизм. Нугаев Ринат Магдиевич, д. филос. н., профессор
Поволжская государственная академия физической культуры, спорта и туризма nugayevrinat@gmail com
МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ИССЛЕДОВАНИЯ МАКСВЕЛЛОВСКОГО СИНТЕЗА ОПТИКИ И ЭЛЕКТРОМАГНЕТИЗМА
Вплоть до сравнительно недавнего времени было принято считать, что объединившая оптику, электричество и магнетизм максвелловская электродинамика явилась этапом развертывания фарадеевской научно-исследовательской программы, основанной на концепции близкодействия. Последняя, обеспечив и предсказание, и опытное подтверждение существования радиоволн, победила наконец весьма успешно конкурировавшую с ней - на первых порах - исследовательскую программу Ампера - Вебера, основанную на альтернативной близкодействию концепции дальнодействия.
Тем не менее более пристальный взгляд на историю и методологию физики второй половины XIX в., ставший возможным благодаря современным исследованиям [5; 15; 22; 25], позволяет поставить эту точку зрения под сомнение - как слишком большое упрощение.
(i) Во-первых, сам создатель максвелловской электродинамики неоднократно - с самой первой работы и до конца своих дней - подчеркивал, что ключевые идеи электродинамики Ампера - Вебера не столько альтернативны, сколько дополнительны по отношению к концепции полевого взаимодействия.
Еще в начале своих исследований в области электродинамики, в мае 1855 г., аспирант Кембриджского университета, прилежный студент профессора математики Габриэля Стокса и ректора Тринити-колледжа философа науки кантианца Уильяма Уэвелла сообщает отцу: «Я продолжаю работать над электричеством, стремясь проложить свой путь сквозь работы солидных (heavy) немецких авторов. Привести в порядок все их понятия потребует много времени, но я надеюсь выработать свой взгляд на этот предмет и прийти в конце концов к чему-то интеллигибельному (intelligible) в виде теории» [4, p. 105]. Позже, описывая процесс создания своей системы уравнений, Максвелл отмечал: «...я отдавал себе отчет в том, что в то время полагали, что существует определенная разница между фарадеевским способом понимания явлений и способом понимания математиков, так что ни те, ни другой не были удовлетворены языками друг друга. Я был также убежден в том, что эти расхождения не были результатом того, что одна из партий ошибалась» [15, p. 499].
(ii) Влияние идей Фарадея и на юного, и особенно на зрелого Максвелла сильно преувеличено.
Конечно, влияние фарадеевских «Экспериментальных исследований» (1839-1855), опытов не только
по электромагнитной индукции (1831), но и особенно по вращению плоскости поляризации света в магнитном поле (1845) на создание максвелловской теории трудно переоценить [6]. Но и в этом случае следует разделять сами экспериментальные исследования и те (философские) идеи, которые за их интерпретацией стоят. Как подчеркивал один из отечественных знатоков творчества Максвелла, объяснение принятия полевой концепции симпатией к близкодействию на первый взгляд представляется весьма правдоподобным. Но это объяснение не подтверждается анализом самих работ Максвелла [23]. Из них следует, что относиться
к полю как к физической реальности автор «Трактата об электричестве и магнетизме» начал довольно поздно: лишь после того, как вывел из своих уравнений существование (электро)магнитных волн, т.е. после введения тока смещения. До этого поле он использовал с «откровенно иллюстративной» целью - для построения наглядных образов весьма и весьма сложных векторных дифференциальных уравнений.
Например, в одной и той же работе «О фарадеевых силовых линиях» для разъяснения разных аналитических соотношений Максвелл использует значительно отличающиеся друг от друга модели: «На эту субстанцию не следует смотреть так же, как на гипотетическую жидкость в смысле, который допускался старыми теориями для объяснения явлений. Она представляет собой исключительно совокупность фиктивных свойств, составленную с целью представить некоторые теоремы математики в форме более наглядной и с большей легкостью применяемой к физическим задачам, чем форма, использующая чисто алгебраические символы...» [Цит. по: Ibidem, р. 653].
Переход к дифференциальным уравнениям в частных производных, составлявший содержание этой статьи, состоял отнюдь не в переходе к физическому близкодействию. Уравнение Пуассона для потенциала тяготения, например, известное и Максвеллу, и его современникам, никто и не собирался интерпретировать в духе полевой концепции. Как полагал сам Максвелл, тяготение и не должно было истолковываться в рамках физической теории поля.
Поэтому «исходными пунктами электродинамических исследований Максвелла вряд ли были априорная убежденность в необходимости близкодействия и стремление свести электромагнитные явления к чисто механическим. Насколько можно судить по работам Максвелла и последовательному развитию идей в этих работах, первоначальным стимулом к пересмотру господствовавших представлений была неудовлетворенность чисто эмпирическим характером закона взаимодействия движущихся зарядов, отсутствием органической связи между покоящимся и движущимся электричеством» [Ibidem, р. 654].
Далее, специфические черты фарадеевского понятия поля состоят в том, что сила - это субстанция, причем субстанция единственная, и что все силы способны ко взаимопревращениям посредством различных движений силовых линий. Но Максвелл, пытаясь найти математическое выражение непрерывных преобразований электрических и магнитных сил, рассматривал последние как стрессы и натяжения в механическом эфире.
В отмеченных выше исследованиях было показано, что генезис максвелловской электродинамики может рассматриваться как закономерный результат согласования «старых» исследовательских программ, относившихся к домаксвелловской физике: электродинамики Ампера - Вебера, волновой теории света Юнга - Френеля и программы Фарадея. Итогом взаимодействия встретившихся программ явилось создание целой иерархии гибридных объектов - от так называемого «тока смещения» до обычных гибридных теоретических схем. Последовавшее вслед за конструированием тока смещения взаимопроникновение домаксвелловских исследовательских программ положило начало последовательному объединению теоретических схем оптики, электричества и магнетизма. Программа Максвелла превзошла программу Ампера - Вебера потому, что ассимилировала ряд положений ее твердого ядра, удачно сочетав их с рядом идей Фарадея и оптики Юнга и Френеля.
Что нового дают для философии науки проведенные в начале XXI в. исследования для ответа на следующие - особо значимые для «унификационистов» (unificationists - [7; 8; 11; 25; 26]) - вопросы?
A. Действительно ли природа по сути своей настолько проста, чтобы допускать создание объединяющих различные процессы теорий?
Б. Чем отличается действительное объединение нескольких теорий от их простой конъюнкции?
B. Почему объединение теорий является эпистемологическим достоинством, а не недостатком?
Здравый смысл подсказывает, что если мы не верим в существование Высшего Разума, создавшего на основе ясных, простых и единых законов все сущее, включающее не только природные объекты, но и нас самих, то ниоткуда не следует, что такие законы, описывающие глубинные и всеобщие свойства окружающих объектов, действительно существуют.
Тем не менее из этого еще не следует, что мы должны встать на точку зрения «антиунификационистов»; мы не должны отрицать как существование универсальных принципов объединения, так и значимость самого методологического регулятива, с этим процессом связанного [14; 19].
В самом деле, как отмечал еще Джеймс Максвелл, «в природе все процессы и явления тесно связаны между собой» [17, p. 592], поэтому мы можем ожидать, что эти связи и отношения должны отражаться и на содержаниях наших научных теорий. Это означает, что, несмотря на то, что мы не можем требовать от наших теорий приближения к некоему идеалу всеохватывающей единой теории, мы все-таки можем ожидать, в процессе увеличения эмпирического содержания нашего знания, роста согласованности различных теорий между собой. В этом, с нашей точки зрения [2], и заключается подлинный смысл когерентной концепции научной истины, согласующийся с так называемым «внутренним реализмом». Тогда вполне разумное утверждение о существовании научного прогресса должно состоять в требовании роста объективности встречающихся научных теорий, как это подробно описано самим Джеймсом Максвеллом в статье «Гельмгольц» [17].
Рост объективности научного знания состоит в устранении следов «цементов», связывавших между собой разные части столкнувшихся друг с другом научных теорий, как это имело место, например, во времена Галилея и Ньютона, устранивших, по меткому выражению Максвелла, «следы птолемеевской паутины с неба» [16, p. 764]. Эти «цементы» отражают произвол в выборе средств обобщения одного и того же множества «фактов» при помощи разнообразных теоретических языков. Но по мере согласования встретившихся теорий произвол в обобщении различных групп фактов все более и более уменьшается, теоретические языки все более и более «спутываются», взаимопереплетаются и проникают друг в друга, а объективность научного знания в целом растет.
В чем же состоят основные особенности максвелловского синтеза, которые могут представлять интерес и для других случаев объединения?
I. Максвелловская революция является гораздо более сложным явлением, чем это может показаться с точки зрения ряда таких известных концепций научных революций, как куновская и лакатосовская.
Взятое само по себе это суждение тривиально. Но один из основных недостатков упомянутых концепций -отсутствие описания процесса взаимодействия «парадигм», «научно-исследовательских программ», «исследовательских традиций» и т.д. [2, с. 34]. Без учета этого обстоятельства рациональная реконструкция научной революции, теоретически воспроизводящая ее эпистемологическую необходимость, на мой взгляд, невозможна. Объяснить (задним числом) в истории можно все что угодно. Но одно дело - показать, что данное событие могло произойти, а совсем другое дело - показать, что оно должно было произойти.
II. Основная цель, которую ставил перед собой Максвелл в период создания своей теории, сводилась к поискам единого способа описания и объяснения различных аспектов электричества и магнетизма [18, p. 155].
При построении своей синтетической теории Максвелл, как правило, не обращался к экспериментальным данным, а использовал в качестве эмпирического материала теоретические знания предшествующего уровня [3, с. 314]. Он использовал теоретические модели и законы электростатики (закон Кулона, закон Фарадея для электростатической индукции), магнитостатики и взаимодействия стационарных токов (закон Био -Савара, закон Кулона для магнитных полюсов, закон Ампера), электромагнитной индукции (закон Фарадея), постоянного тока (законы Ома, Джоуля - Ленца).
В итоге программа Максвелла не только успешно ассимилировала ряд положений твердого ядра программы Ампера - Вебера, соединив их с рядом «полевых» идей Фарадея и положений оптики Юнга и Френеля, но и была открыта для синтеза с другими исследовательскими традициями. Я полагаю, что данное обстоятельство имеет немаловажное значение для авторской версии методологии научно-исследовательских программ [2, с. 44-71], позволяя не столько подтвердить последнюю, сколько уточнить особенности построения теорий в рамках так называемых «синтетических глобальных программ».
Фактически Максвелл синтезировал не только отдельные результаты, не только математические формулы и экспериментальные данные, но и «твердые ядра», и даже «эвристики» встретившихся исследовательских программ. Но смог он это сделать потому, что выдвинул в качестве объединяющего начала идею, носившую в отличие от программы Ампера - Вебера не «деревянный» онтологический, а гибкий, кантианский, антинатурфилософский, эпистемологический характер. Для Максвелла «первокирпичиком» физической реальности был отнюдь не эфир, из которого надо было тщательно конструировать как поля, так и заряды, не «поле» и тем более не непосредственное «действие на расстоянии». И это действие, и «несжимаемая жидкость», и «вихри в эфире», и «поля» для него были лишь модельными представлениями, в лучшем случае способными лишь «навести» (inductio) на правильные математические соотношения.
III. Развитая теория Максвелла строилась на основе последовательного синтеза частных теоретических схем Кулона, Ампера и т.д., которые включались в состав теории в трансформированном виде и представали как выводимые из ее фундаментальной теоретической схемы [3, с. 127-142]. Но в основе твердого ядра максвелловской программы, целенаправлявшего теоретический поиск, лежали не механическая или электромагнитная картины мира, а учение об аналогиях, представлявшее собой кантовскую эпистемологию, рассмотренную через призму шотландского реализма. Именно это обстоятельство позволило ему взглянуть на проблему синтеза оптики, электричества и магнетизма под принципиально новым углом и искать не онтологическую, субстанциональную основу электромагнитных взаимодействий, а математические выражения, описывающие взаимоотношения электрических и магнитных сил. У Максвелла электрическое и магнитное поля сохраняют свою относительную независимость друг от друга, не будучи сведены к одной и той же субстанциональной основе. Уравнения Максвелла ничего не говорят об этой основе, а лишь описывают взаимоотношения полей: если существует изменяющееся электрическое поле, существует и изменяющееся магнитное поле, и наоборот.
Максвелл действительно объединил бы электричество и магнетизм, если бы он:
(1) продемонстрировал, что и та, и другая силы качественно объясняются напряжениями и натяжениями одной и той же среды - эфира;
(2) вывел аналитическое выражение, связывающее, скажем, массу m и заряд e электрона, или константы е и как он это сделал для случая объединения оптики и электромагнетизма, когда он теоретически рассчитал скорость света через эти константы.
Этим обстоятельством максвелловская методология принципиально отличается и от томсоновской, и от фа-радеевской, и от эрстедовской, и от амперовской, которые «слишком серьезно» относились к онтологиям тех программ, которые они развивали. Максвелл не уставал повторять, что и трубки с несжимаемой жидкостью, и молекулярные вихри в эфире - это лишь модели, которые в лучшем случае схватывают лишь отдельные моменты изучаемых явлений. «Действие на расстоянии», «несжимаемая жидкость», «молекулярные вихри» - это все были для Максвелла «надуманные аналогии» ("contrived analogies" - [9, p. 236]), способные только на то, чтобы направить внимание исследователя на поиск «правильных» математических соотношений. Как писал сам Максвелл, «моя цель состоит в презентации воплощений математических идей» [18, p. 187].
IV. Генезис максвелловской электродинамики был умело вписан ее создателем в общий процесс деонто-логизации физики, начавшийся в Новое время с отказа от аристотелевской онтологии с ее наглядностью и близостью к повседневному опыту. Эта физика не являлась физикой математической: в этом была ее слабость, но в этом была и ее сила [13, p. 328].
Решающую роль в процессе создания науки Нового времени сыграл не «опыт», а «экспериментирование». Последнее же состоит в методичном и последовательном «задавании вопросов Природе»; это задавание предполагает и включает в себя некоторый язык, на котором формулируются вопросы, а также словарь, позволяющий нам читать и понимать ответы на них. Известно, что, согласно Галилею, «языком, на котором мы должны обращаться к природе и получать от нее ответы, являются кривые, круги и треугольники - математический или, точнее, геометрический язык» [Цит. по: 12, p. 321]. Сама возможность применения математических методов в естествознании основана на операции идеализации. Соответственно, ученые считают, что все явления природы - это большие или меньшие приближения к идеальным сущностям. Последние сами по себе не существуют, но могут быть открыты при помощи абстрактного мышления. Именно эти идеальные «сущности» и описываются всеми точными «законами природы». Что же касается реальных природных предметов и процессов, то отношения между ними лишь приблизительно соответствуют точным научным законам [10, p. 110-112].
Далее, как подчеркивал Галилей, «поиск сущностей я считаю занятием суетным и бесперспективным» [Цит. по: 12, p. 322]. Но если истина постигается в опыте, и мы познаем не столько вещи «сами по себе», сколько феномены, необходимо отказаться от допущения самой возможности абсолютного знания. Согласно духу науки нового времени, зафиксированному Кантом, сама «являемость вещей в опыте» заключает в себе истинно-сущностный характер. Феномены есть не просто сущностные явления, сквозь которые проглядывает так или иначе замутненная сущность; они есть прежде всего сущее в своем собственном состоянии. Феномены человеческого опыта заключают в себе всю полноту постигаемой достоверности.
Следующий шаг в реализации этой «галилеевской» эпистемологической программы был сделан Ньютоном, наотрез отказавшимся от поиска «природы» всемирного тяготения и давшим вместо раскрытия сущности тяготения и объяснения причин того, почему тела притягиваются друг к другу, просто математически точное описание того, с какой силой разнообразные тела притягиваются друг к другу.
Далее идет сам Максвелл, принципиально отказавшийся от выяснения природы электричества и магнетизма и рассматривавший эфир лишь как элемент модельных представлений, способствующих классификации и аккумулированию соответствующих «фактов».
Но оставалась еще другая «онтологическая» функция эфира - быть вместилищем абсолютной системы отсчета. От этой функции и освободил физику Альберт Эйнштейн, убедительно продемонстрировавший, что именно эфир препятствует единому рассмотрению электричества и магнетизма и выявлению их симметрии. Именно Эйнштейн сделал следующий после Ньютона шаг (1905) в направлении отказа от рассуждений о природе пространства и времени. Но в 1915 г. он пошел еще дальше и свел природу гравитационного поля к искривлению пространства-времени, когда компоненты напряженности гравитационного поля стали выражаться через геометрические величины (тензоры).
Начатый еще Галилеем процесс «деонтологизации» состоял в том, что в науке Нового времени место аристотелевских «сущностей» постепенно занимают математические абстрактные объекты, представляющие, по меткому выражению Мераба Мамардашвили, «вывернутые наизнанку» [1, с. 23] сущности процессов природы. Это особенно наглядно представлено в «Математических началах натуральной философии» Исаака Ньютона. Последний указывает во Введении, что, в противоположность древним, «новейшие авторы, отбросив субстанции и скрытые свойства, стараются подчинить явления природы законам математики. В этом сочинении имеется в виду тщательное развитие приложений математики к физике... поэтому и сочинение это нами предлагается как математические основания физики» [21, p. 3].
Для выявления специфики методологии Ньютона требование «подчинить явления природы законам математики» представляется основным: надо так по-галилеевски «изнасиловать» свои чувства, возникающие при созерцании природных явлений, так препарировать их, представить их в таком высушенном и расчлененном виде, чтобы результаты их деятельности допускали аналитическую обработку. Это, прежде всего, относится к основным понятиям базисной идеальной модели классической механики - понятиям «силы», «пространства» и «времени», которые приобретают характер математических идеализаций.
Максвелловские «сущности» электромагнитных явлений - это абстрактные теоретические объекты четырех «уравнений Максвелла»: div E, rot E, div H, rot H, j. У Эйнштейна в специальной теории относительности «сущность» пространства и времени - 4-вектор в пространстве Минковского. В общей теории относительности это - метрический тензор g,j, связанный с тензорами Римана Щ и тензором энергии-импульса Тц в уравнениях Эйнштейна. В квантовой механике «сущность» микропроцессов - волновая функция ¥ (или - вектор в гильбертовом пространстве). В теории Виттена - суперструна в 11-мерном пространстве-времени.
V. Для сравнения различных теоретических схем, созданных при помощи различных теоретических языков, Максвелл был вынужден разработать единый нейтральный теоретический язык - язык явлений гидродинамики, при помощи которого он сконструировал ряд все более усложняющихся моделей. При этом он ясно осознавал условность использования этого языка для описания электромагнитных явлений. Максвелл сознательно имел дело всего лишь с вихревой моделью электромагнитных процессов; какие-то стороны электромагнетизма набор этих игрушек (подобных конструктору «Лего») описывает, а какие-то - нет.
VI. Именно использование нейтрального языка позволило Максвеллу создать механизм для проверки теоретических следствий и сопоставления их с экспериментом. Тем не менее связь между синтезом и ростом предсказательной силы теории носит гораздо более сложный и опосредованный характер, чем это представлено в научно-популярной и учебной литературе. Максвелловское «доказательство» тезиса о том,
что свет - это электромагнитные волны, носило во многом качественный характер: оно было получено при помощи целого ряда идеализирующих (и иногда весьма сомнительных) допущений [24, p. 168].
VII. Герцевские опыты 1887-1888 гг. по обнаружению и изучению оптических свойств радиоволн не могут рассматриваться как «решающие эксперименты» по выбору между программами Ампера - Вебера и Фарадея - Максвелла. Ни в одной из максвелловских работ не содержится утверждение о существовании как радиоволн, так и других (несветовых) видов электромагнитного излучения.
Сам Максвелл полагал, что генерирование радиоволн невозможно, и этот вывод открыто поддержали его британские ученики - Фицджеральд, Хевисайд и Лодж. Фарадей и Максвелл не были первыми среди тех, кто высказал предположение о существовании электромагнитных волн. Опыты Герца, в которых были открыты радиоволны, были запланированы и проводились в рамках не максвелловской, а гельмгольцевской исследовательской программы.
VIII. Максвелл фактически применял синтетический (но не редукционистский) способ объединения встретившихся теорий. Для синтетического объединения характерен процесс взаимопроникновения встретившихся теорий, когда объекты одной «старой» теории наделяются новыми свойствами при помощи объектов другой «старой» теории, превращаясь в принципиально новые теоретические объекты.
IX. Опыт максвелловского синтеза позволяет заключить, что случай онтологической редукции вообще «не проходит» для теорий такой степени общности, как максвелловская электродинамика.
Мы не можем заключить, что Максвелл свел всю оптику к электромагнетизму, равно как и то, что он свел весь электромагнетизм к оптике. Он лишь положил начало процессу взаимопроникновения и взаимоприспособления, «взаимной притирки» (grinding, по выражению Максвелла) этих относительно независимо развивавшихся друг от друга дисциплин. И мы не можем утверждать, что Максвелл свел электричество к магнетизму или магнетизм к электричеству. И даже то, что он вывел электричество и магнетизм из натяжений эфира. Он хотел вывести, но не получилось. Мы знаем, что в 1861 г. он вынужден был вводить маленькие заряженные частицы, функции которых состояли как в передаче вращения от одной ячейки к другой, так и в несении электрического заряда. Впоследствии он действительно вывел все уравнения из лагранжиана, но перед этим он получил выражение для тока смещения из механической модели и затем «руками» ввел его в лагранжиан.
Список литературы
1. Мамардашвили М. К. Формы и содержание мышления. СПб.: Азбука; Азбука-Аттикус, 2011. 288 с.
2. Нугаев Р. М. Реконструкция процесса смены развитых научных теорий. Казань: Изд-во КГУ, 1989. 207 с.
3. Степин В. С. Теоретическое знание. М.: Прогресс-Традиция, 2000. 744 с.
4. Campbell L., Garnett W. The Life of James Clerk Maxwell. L.: Macmillan, 1882. 356 p.
5. Darrigol O. Electrodynamics from Ampere to Einstein. Oxford: Oxford University Press, 2002. 515 p.
6. Dr. Bence Jones. Faraday's Life and Letters. Philadelphia: J. D. Lippincott, 1870. Vol. 1, 2. 380 p.
7. Friedman Michael. Foundations of Space-Time Theories. Princeton: Princeton University Press, 1983. 385 p.
8. Glymour C. Explanations, Tests, Unity and Necessity // Nous. 1980. Vol. 14. Р. 31-50.
9. Hon Giora, Goldstein B. R. Maxwell's Contrived Analogy: An Early Version of the Methodology of Modeling // Studies in History and Philosophy of Modern Physics. 2012. Vol. 43. Р. 236-257.
10. Husserl E. The Crisis of European Sciences and Transcendental Philosophy / translated by D. Carr. Evanston: Northwestern University Press, 1970. 384 p.
11. Kitcher Ph. Explanatory Unification // Philosophy of Science. 1981. Vol. 48. Р. 507-531.
12. Kline M. Mathematics and the Search for Knowledge. Oxford: Oxford University Press, 1986. 640 p.
13. Koyre A. From the Closed World to the Infinite Universe. Baltimore: John Hopkins Press, 1957. 549 p.
14. Mamchur E. A. Contradictions, Synthesis and the Growth of Knowledge // International Studies in the Philosophy of Science. 2010. Vol. 24. № 4. Р. 429-435.
15. Maxwell J. A Treatise on Electricity and Magnetism. L.: Clarendon Press, 1998. 560 p.
16. Maxwell J. C. Ether // The Scientific Papers of James Clerk Maxwell. Cambridge: Cambridge University Press, 1890. Vol. 2. Р. 763-775.
17. Maxwell J. C. Hermann Ludwig Ferdinand Helmholtz // The Scientific Papers of James Clerk Maxwell. Cambridge: Cambridge University Press, 1890. Vol. 2. Р. 592-598.
18. Maxwell J. C. On Faraday's Lines of Force // The Scientific Papers of James Clerk Maxwell. Cambridge: Cambridge University Press, 1890. Vol. 1. Р. 155-229.
19. Maxwell N. Unification and Revolution: A Paradigm for Paradigms // Journal for General Philosophy of Science. 2014. Vol. 45. Issue 1. Р. 133-149.
20. Morrison M. Unifying Scientific Theories: Physical Concepts and Mathematical Structures. Cambridge University Press, 2000. 270 p.
21. Newton 1 The Mathematical Principles of Natural Philosophy / translated into English by A. Motte; with preface of Mr. Roger Cotes. N. Y.: Daniel Ades, 1846. 747 p.
22. Nugayev R. M. Communicative Rationality of the Maxwellian Revolution // Foundations of Science. 2015. Vol. 20. Issue 4. Р. 447-478.
23. Shapiro 1 On the History of the Discovery of the Maxwell Equations // Soviet Physics Uspekhi. 1973. Vol. 15. № 5. Р. 651-659.
24. Siegel D. M. Innovation in Maxwell's Electromagnetic Theory: Molecular Vortices, Displacement Current, and Light. Cambridge: Cambridge University Press, 1991. 229 p.
25. Watkins J. Science and Scepticism. Princeton University Press, 1984. 406 p.
26. Wayne A. Critical Notice // Canadian Journal of Philosophy. 2002. Vol. 32. № 1. Р. 117-138.
METHODOLOGICAL PROBLEMS OF STUDYING MAXWELL'S SYNTHESIS OF OPTICS AND ELECTROMAGNETISM
Nugaev Rinat Magdievich, Doctor in Philosophy, Professor Volga Region State Academy of Physical Culture, Sport and Tourism nugayevrinat@gmail. com
The article examines how the modern researches of Maxwell's synthesis of optics and electromagnetic theory contribute to solving the following problems: 1. Is nature really so simple to permit the theories integrating different phenomena? 2. How does the real synthesis of several theories differ from their mere conjunction? 3. Why is the synthesis of theories an epistemological advantage, not a shortcoming?
Key words and phrases: epistemology; Kant; Maxwell; synthesis; optics; electromagnetism.
УДК 316.323.72
Исторические науки и археология
В статье показаны усилия комсомола по совершенствованию лекционной пропаганды в 1950-е годы, отмечена особая роль коллектива внештатных лекторов ЦК ВЛКСМ и Всесоюзного общества по распространению политических и научных знаний. В качестве одной из мер по преодолению культа личности Сталина охарактеризовано обращение к образу Ленина. Вместе с тем, сделан вывод о низкой эффективности лекционной пропаганды и в конце 1950-х годов.
Ключевые слова и фразы: молодежь; комсомол; коммунистическая партия; лекции; пропаганда. Ованесян Инна Георгиевна
Ставропольский государственный педагогический институт (филиал) в г. Ессентуки ovanesian@yandex.ru
ЛЕКЦИОННАЯ ПРОПАГАНДА В ДЕЯТЕЛЬНОСТИ КОМСОМОЛА 1950-Х ГОДОВ
После Великой Отечественной войны комсомол все больше уделял внимание лекционной пропаганде. В условиях неразвитости технических средств трансляции информации потребность власти формировать и мо-билизовывать общественное мнение реализовывалось в первую очередь с помощью «живого слова». Комсомол рассматривался партией как один из главных помощников и на этом направлении работы, еще раз подтверждая, что «завершился процесс "врастания" комсомола в систему партийно-государственного аппарата» [6, с. 253].
Однако налаживание работы областных лекционных бюро и особенно районных лекторских групп происходило медленно. Созданные лекторские группы действовали нерегулярно. Многие районные партийные и комсомольские органы не обеспечивали руководства ими. При этом надо учесть, что члены районных лекторских групп и сельских лекторских объединений действовали на общественных началах. Поэтому требовать от них надлежащего выполнения обязанностей было весьма затруднительно. «Положение о сельском лектории» от 14 июня 1949 г. содержало требование обеспечить проведение 2-3-х лекций в месяц в пунктах расположения лекториев и по одной лекции в близлежащих населённых пунктах [5, с. 7-9]. Как свидетельствуют архивные документы, большинство комсомольских организаций выполняло план по объёму лекционной пропаганды. В то же время очевидно: нередко это выполнение плана было лишь проявлением способности того или иного комсомольского организатора умело отчитаться.
Группы докладчиков многих райкомов, горкомов ВЛКСМ бездействовали, существовали только на бумаге, годами не собирались [1, д. 1336, л. 24]. Много разговоров было о создании молодежных лекториев, но фактически они тоже оставались лишь на бумаге [Там же, л. 25]. Зачастую лекционный материал был далек от актуальности.
Стремясь оказать влияние на содержание лекционной пропаганды, отдел пропаганды и агитации ЦК ВЛКСМ направлял в местные комитеты комсомола примерную тематику лекций, докладов и бесед. В 1954-1957 гг. в местные комсомольские организации было разослано 70 текстов лекций, методических пособий и материалов по основным вопросам марксистско-ленинской теории, о политике партии в области промышленности и сельского хозяйства, жизни и деятельности В. И. Ленина, достижениях науки, комсомоле и т.п. Для сравнения: в 1950-1953 гг. таких материалов было разослано 24 [4, д. 57, л. 12-13].
Заметное влияние на развертывание лекционной пропаганды среди молодежи оказывал коллектив внештатных лекторов ЦК ВЛКСМ, насчитывая в своем составе 110 аспирантов и научных работников, выезжающих для чтения лекций в различные районы страны. В 1954-1958 гг. по командировкам ЦК ВЛКСМ было направлено 350 внештатных лекторов в 180 областей и республик СССР [Там же, л. 13]. Многие лекторы побывали на важнейших объектах новостроек Сибири, Дальнего Востока и Крайнего Севера, в районах освоения целины.
Резко активизировалась лекционная пропаганда с целью разъяснения решений ХХ съезда КПСС. Так, в Белгородской области в 1956 г. на промышленных предприятиях и в колхозах работало 42 молодежных лектория по пропаганде решений ХХ съезда КПСС [Там же].
