CC BY
74
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2009. № 4
СЛОВО АСПИРАНТАМ
Э. Дамирчиев, аспирант кафедры истории и теории политики
факультета политологии МГУ имени М.В.Ломоносова
МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ИССЛЕДОВАНИЯ ИМПЕРСКОГО ТИПА ПОЛИТИЧЕСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ
Одной из наиболее актуальных тем современности, структурирующей политологическую коммуникацию, является проблема имперской организации пространств. Империи существовали на протяжении всей социальной истории, однако значение их менялось в зависимости от конкретных исторических условий развития общества. Не отрицая значения формальных признаков, полагаем, что империя представляет собой не только политический, но и культурный феномен. При этом обе составляющие важно рассматривать как целое.
Ключевые слова: империя, имперский тип политической организации, государство, суверенитет, политическая система, империализм, неопатримо-ниализм, неоколониализм, геополитика, верховная власть, власть управи-тельная, нравственный идеал, нация, культура, религия.
Nowadays, one of the most topical issues making up political communication is the problem of imperial organization in the world. Empires existed throughout the whole history of society, but the value of them varied depending on the specific historical conditions of social development. Admitting the importance of formal features, it is supposed that the empire is not only political but also cultural phenomenon. Herewith, it is important to consider these two components as a whole.
Key words: empire, the imperial type of political organization, state, sovereignty, political system, imperialism, neopatrimonialism, neocolonialism, geopolitics, supreme power, moral ideal, nation, culture, religion.
Одной из наиболее актуальных тем современности, структурирующей политологическую коммуникацию, является проблема имперского типа политической организации.
Сам термин "империя" (лат. imperium — высшая власть) [Улья-нищев, 2000, с. 34] возник во времена Древнего Рима и означал право последнего повелевать покоренными народами1, хотя черты империи как особого типа политической организации прослеживаются во многих восточных деспотиях более раннего исторического периода. В Средневековье под империей понималась политическая иерархия, стремящаяся к своему расширению по всему христианскому миру. В
* Дамирчиев Эмин Исахан Оглы, e-mail: damirchiyev@mail.ru
1 Сначала это было право римского магистрата отдавать приказы и требовать повиновения. Позднее понятие было расширено и стало означать право Рима повелевать покоренными народами. Суть этого права характерно выражена в "Энеиде" Вергилия: "Ты же, о римлянин, помни — державно народами править". "Милость покорным давать и войною обуздывать гордых".
XVIII в. империю отождествляли с крупной военной державой (морской или сухопутной). В этот же период окончательно утвердился принцип множественности империй. В условиях империализма конца XIX столетия термин приобрел свое современное расширительное значение, при котором суть империи не связывается с конкретной формой правления (монархией в частности) [Орачева, Подвинцев, 1998, с. 86-87].
Таким образом, феномен империи, как в своих отдельный чертах, так и в целом, проявлялся на протяжении всей политической исто-рии2. В зависимости от исторических условий развития общества менялись лишь формулировки понятия и определение роли империй, однако глубинное их значение оставалось прежним. "Слово imperium на родине этого слова всегда понималось как верховная государственная власть", "принадлежала ли эта власть — как в Риме в течение долгих веков — народу, или через выборы старшим магистратам (царям, консулам, преторам, диктаторам и пр.) — во всех случаях слово imperium означало высшую власть..." [Меньшиков, 2004, с. 63].
В научном плане имперская тематика как в России, так и за рубежом получила свое прямое и косвенное освещение в конце XIX — начале XX столетия. Так, в дореволюционной отечественной историографии и государствоведении отражен ряд интересных исследований по истории административнык преобразований в "Азиатской России" и отдельным отраслям ее управления [Ивановский, 1891]. Критическому анализу подвергнута система бюрократического управления в регионах пореформенной России в трудах В.И. Вагина [Вагин, 1872].
Концептуальным пониманием имперской проблематики насыщены работы представителей географической школы (С.М. Соловьева, В.О. Ключевского), а также геополитического подхода (X. Маккин-дера и др.). Определяющими факторами образования имперского типа политической организации они считали природно-климатический и пространственно-географический. Важными, на наш взгляд, являются их представления об империи как постоянно расширяющемся политическом организме, что находит свое выражение в активной внешнеполитической деятельности крупнык держав. Это требует от них постоянной концентрации своего политического могущества (использования силы, мощи, принуждения).
Весомый вклад в изучение различных аспектов имперской тематики внесли русские философы и юристы Л.А Тихомиров, Н.А. Бердяев, Н. Я. Данилевский, Н.О. Лосский, В.С. Соловьев, И.Л. Со-лоневич, М.О. Меньшиков и др. Их работы раскрывают националь-
2 Здесь мы солидарны с мнением Н.В. Устрялова о том, что имперский принцип может быть проявлен только через институт государства, которое объединяет, оформляет, скрепляет национальное начало в его потенциальной имперской форме [Устрялов, 2004, с. 251]. Интересную мысль по этому поводу высказал В.В. Бибихин: "Государство обычно претендует на свою нравственность, причем не частную, а потенциально всемирную" [Бибихин, 2005, с. 131].
ную, духовную, монархически-государственную, правовую природу империи. Установлены четкие границы между такими взаимосвязанными понятиями, как этнос, нация, культура, цивилизация, государство, империя.
Не обошли стороной имперскую проблематику и представители русского зарубежья (С.И. Гессен, И.А. Ильин). В их работах показана роль правового сознания как духовного камертона имперского типа политической организации.
Чрезвычайно убедительными и плодотворными представляются нам трактовки империи евразийцами (Н.С. Трубецкой, П. Карсавин и др.). Особенно следует подчеркнуть культурологическую часть их концепции, которая базируется на понятии "симфоническая личность". Не менее важными представляются их размышления о культуре, являющейся общечеловеческой по своей сути.
В рассматриваемый период берут свое начало многочисленные теории, раскрывающие феномен империализма. Согласно мнению А. Шлезингера-младшего, их можно разделить на несколько типов. Представители экономической теории (Дж. Гобсон, Р. Гильфердинг) подчеркивают капиталистическую природу империализма, концентрируя свое внимание на механизмах производства и распределения. Сторонники социологического подхода (Й. Шумпетер) считают внешнюю экспансию делом рук особого "воинствующего" класса — аристократии, которая не может найти себя в условиях буржуазного общества. В фокусе внимания геополитического подхода (X. Мак-киндер) при объяснении природы империализма — стремление государств к самосохранению.
Таким образом, имперская проблематика на рубеже XIX— XX столетий получила довольно широкое освещение.
В XX в. тема империи утратила свою актуальность. "Политическая наука почти не интересуется империями" (А. Мотыль). В 1950-е — 1960-е гг. распространение получила советология (З. Бжезинский, X. Арендт, А. Авторханов), в основе анализа которой были тоталитарные системы современности (прежде всего политический строй СССР). Также получил распространение мир-системный подход. Согласно определению Ф. Броделя, "мир-империя" подразумевает наличие "центра" и "периферии". Внутреннее пространство "мир-империи" имеет свою иерархию, что обусловливает наличие различных видов неравенства периферийных регионов по отношению к центру.
В конце XX в. имперская тематика переводится в научно-политологическую плоскость. Этот же период характеризуется явным всплеском теоретического осмысления данного явления3. В первую очередь это связано с попытками объяснить феномен глобального
3 В последнее время имперская проблематика переживает своего рода эпоху ренессанса в России и за рубежом [Гатагова, 1993; Каспэ, 1999; Russia's Orient..., 1997; Imperial Russia..., 1998].
доминирования в мировой политической системе. Важным фактором, стимулирующим интерес к империи, становится проблема идентичности государства, связанная как с политикой глобализма, проводимой США4, так и с объективными процессами глобализации. Напряженные дискуссии вызывает тема о возможной реинтеграции постимперских государств, образованных после распада СССР. Для объяснения этих явлений в научный оборот вводятся такие понятия, как "империализм", "неопатримониализм", "неоколониализм" и т. д.
Вместе с тем, несмотря на постоянно возрастающий интерес к данной теме, наблюдается своего рода кризис в ее теоретико-методологическом осмыслении. В этой связи можно выделить два ряда проблем. 1. В научном сообществе не достигнуто единого понимания ни по одному аспекту данной проблематики (причинам возникновения и распада империй, их сущности, категориальному аппарату, сходству и различию с другими типами политической организации общества, методам исследования, последствиям функционирования и распада империй и др.)5. 2. Отсутствует комплексный подход в изучении имперского типа политической организации, предполагающий высший уровень обобщения в исследовании такого сложного понятия, как империя. Этот подход должен учитывать и философские, и политологические, и социальные, и этнические, и нравственные, и психологические, и юридические, и исторические аспекты, что в совокупности раскрывает сущность империи. Подавляющее же большинство трактовок, подходов к ее изучению — это теории среднего уровня, сообщающие однобокое, одностороннее понимание этого феномена (мир-системный, геополитический, исторический подходы)6.
Ограниченные рамки статьи не позволяют нам рассмотреть все методологические проблемы, связанные с изучением империи как особого типа политической организации. Остановимся подробнее лишь на некоторых из них.
Проблематика объекта исследования (сущность империй, причины их возникновения и распада, категориальное осмысление, сходст-
4 Речь идет о нарастающем кризисе нации-государства и связанной с ним политикой по распространению установок западного (англо-американского) общества в качестве универсальных стандартов поведения.
5 Относительно единое понимание наблюдается разве что в типологизации импер6ий.
Чрезвычайно плодотворен исторический подход, в значительной степени расширивший фактологическую базу проблематики. Кроме того, он позволяет не только сравнивать империи, но и выявлять определенные закономерности в их развитии (не в ущерб их историческому своеобразию), а также отслеживать их в исторической динамике. Для него характерно системное изучение предмета. Вместе с тем исторический подход носит больше описательный и сравнительный характер, но не выявляет глубинный (содержательный) смысл явления.
ва и отличия империй от других типов политической организации общества) вызвали оживленную дискуссию как в отечественной, так и в зарубежной научной литературе. Наблюдаются случаи подмены понятий или наполнения их произвольным содержанием, тенденция к формально-атрибутивному, а не к сущностному пониманию изучаемого явления.
Так, отечественный исследователь А. Буровский в работе "Крах империи: Курс неизвестной истории" Киевскую Русь называет типичной империей, понимая под таковой многонациональное государство, в котором один народ господствует над остальными [Буровский, 2004, с. 3]. Согласно представлению А. Рибера, империи — это "государственные устройства, в которых одна этническая группа устанавливает и сохраняет контроль над другими этническими группами в границах определенной территории" [Рибер, 2004, с. 34].
О. Подвинцев под империей понимает "обширное по своим размерам и мощное по своему потенциалу государственное образование (великая держава), состоящее из территорий, разнящихся между собой по уровню и направленности экономического развития, этническому составу населения, его историческому опыту, политическим традициям и другим признакам, но находящихся в более или менее жесткой зависимости от некоего, расположенного внутри данного образования, центра; причем степень зависимости в конечном итоге определяет сам центр" [Орачева, Подвинцев, 1998, с. 85—86].
Д. Фельдман выделяет следующие признаки империи: "обширная территориальная основа; сильная централизованная власть; стремящиеся к экспансии элиты; асимметричные отношения господства и подчинения между центром и периферией; разнородный этнический, культурный и национальный состав; наличие общего политического проекта, стоящего как бы над интересами конкретных групп" [Фельдман, 2001, с. 56].
В зарубежной литературе попытки определения понятия "империя" в конечном итоге не вышли за пределы перечисления ряда имперских признаков; сама же империя стала трактоваться исключительно в структурном плане, т. е. как отношения между метрополией и колониальной периферией в плане экономического, политического господства, эксплуатации и культурной агрессии (М. Дойл, Н. Фергюсон, А. Мотыль, Ш.Н. Айзенштадт)7.
В целом, рассмотрев различные определения и признаки империй, которые предлагались в отечественной и зарубежной литературе
7 Примечательно, что, с точки зрения современных американских авторов, империя, как правило, является некой специфически структурированной политической системой, сама структура которой способствует разложению. Полагаем, что это является ярким примером постмодернисткого кризиса западного изучения империи вследствие недопонимания сущности этого явления [Кардт, Негри, 2004, с. 359].
в последние десятилетия, можно сделать следующие выводы: 1) внимание исследователей приковано к чертам сходства и отличия в структуре различных империй (одни ученые больше сосредотачиваются на внешних аспектах империи, исследуя, например, корни экспансионизма или военные и экономические центры власти, другие рассматривают внутреннее устройство империй, анализируя управление многонациональным государством); 2) империи характеризуют как большие (и, как правило, агрессивные) полиэтнические государственные образования, разделенные внутри себя на центр и периферийные области.
Таким образом, во-первых, формальные признаки империи (географическая обширность, жесткая вертикаль управления центра относительно периферии и др.) камуфлируются под "базовые", что приводит к непониманию сущности (качественной стороны) имперского принципа политической организации; во-вторых, не установлено концептуальных критериев сравнения понятий "государство" и "империя"8, что обусловливает путаницу в их употреблении, а нередко и подмену понятий.
Несмотря на безусловную значимость формальных признаков, перечисленных выше, они не являются определяющими для понимания сущности империи. На наш взгляд, империя представляет собой не только политический, но и культурный феномен. При этом обе составляющие важно рассматривать как целое, т. е. форму и содержание. В этой связи причины возникновения империй условно можно разделить на две группы:
1. Геополитические основания. В их число входит стремление к обеспечению безопасности не только внутри собственных границ, но и во враждебном внешнем окружении. Характерно включение в свой состав на добровольной основе народов, которые не могут хранить свою национальную государственность перед лицом внешних опасностей.
2. Идейно-духовные основания. Речь идет о так называемой имперской идее, которая является обоснованием существования империи как безусловного блага, стимула и источника нравственной ин-
8 В работах некоторых исследователей (из перечисленных выше) наблюдается понимание это вопроса, но оно не доходит до своего логического завершения в силу смещения акцента на другие аспекты. Так, О. Подвинцев, употребляя методологию системного подхода, пишет: «Как и любая другая система, империя есть нечто большее, чем сумма ее составляющих. Кроме того, это и социальный феномен — имперский организм состоит из разумных "клеточек". Единство этого организма, его системное содержание не могут не найти отражения в нравах, обычаях, сознании людей, населяющих империю. Это означает, в частности, неизбежное для империй нового и новейшего времени формирование наднациональной общности, возникающей как результат длительного существования различных народов в рамках единого политического, социального и экономического организма» [Подвинцев, 2003, с. 10].
теграции и однородности ключевого большинства ее населения. Так, Рим нес включаемым в его состав территориям благо общего спокойствия, гражданского благоденствия. Рим сменяет Византия, чей стержневой идейный комплекс был существенно шире: христианская держава, долгом каждого из подданных которой являлось сохранение империи, ее оборона и защита ее интересов. Понятие соотечественника и сородича относилось к любому другому подданному православного царства.
Империя не есть синоним крупного многонационального политического образования. В ее экзистенциальном воплощении всегда присутствуют неосязаемые линии. Они проходят через всю историю империи, хотя и не остаются неизменными, а являются скорее непрерывно развивающимися и видоизменяющимися. Эти линии включают в себя телеологию и идеологию имперской системы, обеспечивают беспрепятственное установление господства в тех областях, которые еще не включены в имперскую орбиту, но входят в планы такого включения и, что еще более важно, — подтверждают и цементируют имперское господство внутри самой империи там, где оно небезусловно, а также там, где его поддержание было бы слишком дорогим на основе применения одной военной силы.
Таким образом, империя определяет некие высшие цели, идеалы, нормы своего порядка, носящие универсальный характер, и это является ее важнейшим сущностным качеством.
Следует, однако, отметить, что имперский интерес может быть реальным, а может — и ложным. Российская империя в этом смысле отличается от империй Европы и американской гегемонии. Она в большей степени была ориентирована на свою историческую традицию, восходящую к традиции Византийской империи, и проводила политику культурного и политического "всечеловеческого" мессианизма. Объективные факторы российской истории не в меньшей мере способствовали такой политике9, и Россия с ответственностью несла этот цивилизующий проект10. Он подкреплялся и корректировался мессианской ролью Русской Православной Церкви, которая призывала империю к помощи, чаще всего бескорыстной, не только своим собратьям по вере, но и другим угнетенным или малопросвещенным народам, сильно отличающимся от православного идеала
9 Среди объективных факторов российской истории можно выделить: природно-климатический (потребность в организующем начале); пространственно-географический (необходимость расширения территории до естественных пределов с целью защиты); этнокультурный (необходимость выработки общенациональных культурных стандартов в поликультурном массиве при сохранении местных этнических культур).
10Россия, приобретая черты империи, сохраняла автономию инородческих правителей. Большинство территорий вошло в состав Российской империи добровольно.
воцерковленности. Поэтому имперские притязания России имели реальную основу.
История западных империй и особенно современная американская гегемония представляют нам противоположную картину. Так, американский имперский мессионизм не выдерживает ни практической, ни теоретической критики, поскольку, во-первых, политическая практика США ни имеет ничего общего с заявленной демократической идеологией, во-вторых, теоретическая модель демократии по определению не может иметь универсальное значение. Любая социальная теоретическая модель представляет собой секулярную политико-экономическую идеологию, так как создана человеком (и в этом смысле это продукт веры в силы человека, а не Бога) и направлена на защиту и обоснование интересов определенных социальных групп.
Универсализм же подлинной империи заключается в том, что объединяющей основой, общим мировоззрением может являться только вероисповедание, религия, живое духовное начало. Критикуя социальные идеологии своей эпохи (либеральную и социальную демократию), Л. Тихомиров писал следующие замечательные слова: «Если нам суждено, мы должны искать иных путей с осознанием той великой истины, которая так ярко доказывается отрицательным опытом "новой эры": что правильное устройство социальной жизни возможно лишь при сохранении духовного равновесия человека, а оно — для современного, христианством выработанного человека дается только живою религиозною идеей» [Тихомиров, 1896, с. 102].
Идеологи американской демократии выстраивают свои политические мифы11, ссылаясь на древнегреческие образцы. Тем самым они еще более дискредитируют свою либеральную идеологию, подтверждая тезис об ее искусственном насаждении. "Поклонники демократического строя ссылаются на древнегреческие демократии, но они всецело держались на рабстве и не могут быть названы чистыми демократиями. Гражданину, который имел возможность с утра до вечера слушать философов и ораторов и посвящать труду лишь немногие часы, можно было ориентироваться среди кипевших вокруг форума политических споров. Несмотря на это, история древней Аттики представляет ряд эпизодов, свидетельствующих о непостоянстве и легкомыслии толпы. Чего же ждать от новейших демократов, граждан, которые поглощены заботами о хлебе насущном, не могут уделять государственным делам и сотой доли того внимания, которое уделяли ему афиняне?" [Черняев, 1901, с. 57].
11О технике современных политических мифов, основанных на мифах традиционных, писал Э. Кассирер: "Если мы попытаемся разложить наши современные политические мифы на их составные части, то обнаружим, что они не содержат ни одной новой черты. Все они были уже достаточно хорошо известны" [Политология... , 2000, с. 576].
Таким образом, американский гегемонизм представляется нам ложным, так как, выражаясь вполне уместным здесь языком системного подхода, "американцы пытаются превратить свою подсистему в целостную систему" (Ю.М. Павлов).
Вопрос о соотношении понятий "государство" и "империя", "национальное" и "всемирное" является важнейшим для понимания сущности и генезиса империи. Данная проблематика нашла свое решение еще в русской философской мысли конца XIX—начала XX в. Среди исследователей, внесших значительный вклад в ее рассмотрение, были Л. Тихомиров, И. Ильин, С. Булгаков.
Л. Тихомиров определял государство как "союз членов социальных групп, основанный на общечеловеческом принципе справедливости, под соответствующей ему верховной властью". Он предупреждал, что верховную власть необходимо отличать от власти управитель-ной. "Верховная власть всегда основана на каком-либо одном принципе, едина, сосредоточена и нераздельна. Власть правительственная, напротив, всегда более или менее представляет сочетание различных принципов и основана на специализации, порождая так называемое разделение властей" [Тихомиров, 1992, с. 31]. Выбор принципа верховной власти (монархический, аристократический, демократический) зависит от нравственно-психологического состояния нации. "В различных формах верховной власти выражается то, какого рода силе нация, по нравственному состоянию своему, наиболее доверяет", "монархия выражает доверие по преимуществу к силе нравственной" [Там же, с. 68]. Таким образом, нравственный идеал — это скрепы взаимоотношений верховной власти в лице монарха и нации. "Всякие ее ограничения могут быть только нравственные, а не юридические. Будучи юридически безграничной, верховная власть находит предел как в собственном нравственном сознании, так и в совести граждан" [Тихомиров, 2006, с. 38—39]. Однако для сохранения этого нравственного идеала необходим религиозный фундамент, призванный цементировать отношения между нацией и верховной властью.
В империи как особой форме государственно-территориальной организации, как ни в какой другой, присутствует сущность монархического начала в понимании Л.А. Тихомирова — Верховная власть нравственного идеала.
И.А. Ильин считает, что национализм (правильно понятый) есть положительный опыт, при котором представитель нации испытывает высокое чувство любви к духу своего народа (этноса), к его духовному своеобразию [Ильин, 1994, с. 196]. Каждый человек обладает способностью к духовному творчеству. Эту способность дает среда, в которой он вырос. Поэтому, "надышавшись родного духа", человек постепенно формирует свой национально-духовный облик, который он не может преодолеть.
Отождествляя себя со своей Родиной, человек воспринимает дух своего народа, сливаясь с ним в единое духовное целое. Возникает
могучее творческое единение людей, мыслящих и действующих в одном направлении — по созданию и сохранению национальной духовной культуры. Доступ к культурным достояниям нации открыт для всех ее представителей в равной степени, так как все, что было создано национальными усилиями (духовное, материальное, человеческое, природное, религиозное, хозяйственное), по мнению И.А. Ильина, "едино для всех нас и общее всем нам" [Там же, с. 200].
Потеря человеком своих национальных черт, разрыв связей с национальной культурой И.А. Ильин расценивает как великую трагедию. "Денационализируясь, человек теряет доступ к глубочайшим колодцам духа и к священным огням жизни, ибо эти колодцы и эти огни всегда национальны: в них заложены и живут целые века всенародного труда, старания, борьбы, созерцания, молитвы и мысли" [Там же, с. 200—201]. По его мнению, через обладание национальными духовными качествами человек может выйти на новый, общечеловеческий духовный уровень [Там же, с. 214—215].
С.Н. Булгаков в своих размышлениях о национальности пишет, что она представляет собой "своеобразную историческую силу" [Булгаков, 1999, с. 345]. Своеобразность заключается прежде всего в ее духовном характере. Каждый человек, осознающий себя членом той или иной нации, чувствует свою реальную принадлежность к ней как к "живому духовному организму". Эта принадлежность не зависит от нашего сознания, существует и развивается вне зависимости от сознательных установок.
Национальность является выражением национального духа как живого и творческого начала, который творит по своим законам, формирует свое бытие как сущее. Обнаружить связь с национальным духом можно лишь в интуитивном переживании действительности, мистическом опыте. Мистическое влечение к своему народу формирует национальное чувство, любовь к национальной традиции, что проявляется в народной творческой потенции. Ярким ее выразителем становится культурное творчество, основополагающим элементом которого является, согласно представлениям С.И. Булгакова, язык: "В языке мы имеем неисчерпаемую сокровищницу возможностей культуры, а вместе с тем и отражение, и создание души народной" [Там же, с. 452].
Каждый человек, по мнению С.И. Булгакова, принимает участие в общекультурной работе человечества, однако между отдельным индивидом и человечеством в целом в этой работе стоит нация. Другими словами, сокровищницу мировой культуры мы пополняем как члены той или иной нации.
Согласно П.Н. Савицкому, все представления об империализме так или иначе исходят из понятий о нации. Под империей он понимает многонациональное единство, выражающееся в различных его плоскостях — политической, культурной, хозяйственной [Савицкий, 2004, с. 262]. П.Н. Савицкий различает понятия империя и империализм (имперская политика). Если империя — это сложное явление,
созидаемое целым рядом процессов в названных плоскостях, то имперская политика может проявляться в одной плоскости. Многонациональное единство — продукт законченной национальной культуры.
Таким образом, П.Н. Савицкий пытался комплексно рассмотреть вопрос о генезисе империи, однако превалирующее значение он все-таки придавал политическому фактору, являющемуся завершающим в образовании имперского типа политической организации. «Действительно, никакая "империя" как законченное империалистическое образование невозможна без общности политической власти» [Там же, с. 265].
В работах современных исследователей особого внимания заслуживает подход М.Б. Смолина, утверждающего, что в империи благополучно решается неразрешимый дуализм национального и всемирного, "уравновешивается глубина национального начала и широта вселенского". Согласно представлениям исследователя, империя — это высшее состояние государства, рождающееся из иерархии человеческих союзов (семьи, рода, сословия) и перерастающее свои национальные границы как проект государственного и культурного объединения для внешних народов [Смолин, 2004, с. 8].
Таким образом, империя выступает как государственно-территориальная форма цивилизации, преодолевающая как крайность государственно-правового универсализма, уничтожения национальных организмов с их самобытностью и неповторимостью, так и крайность обособления, самоизоляции нации в своих этнических стандартах и границах. В основе универсализма империи лежит религиозное мировоззрение, которое не заменяет национальное, а возводит его как часть в более высокий принцип — вероисповедный, могущий духовно объединить другие народы, усвоившие его с господствующей в Империи нацией [Там же, с. 8—9].
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бибихин В.В. Введение в философию права. М., 2005.
2. Булгаков С.Н. Размышления о национальности // Булгаков С.Н. Собр. соч.: В 2 т. Т. 1. М.; СПб., 1999.
3. Буровский А.М. Крах империи: Курс неизвестной истории. М.; Красноярск, 2004.
4. Вагин В.И. Исторические сведения о деятельности графа М.М. Сперанского в Сибири. СПб., 1872. Т. 1—2.
5. Гатагова Л.Г. Империя: идентификация проблемы // Исторические исследования в России. Тенденции последних лет. М., 1993.
6. Ивановский В.В. Административное устройство наших окраин. Казань, 1891.
7. Ильин И.А. Собрание сочинений: В 2 т. Т. 2. М., 1994.
8. Каспэ С.И. Имперская политическая культура и модернизация России: ретроспективный анализ и современная ситуация: Автореф. дис. ... канд. полит. наук. М., 1999.
9. Ключевский В.О. Сочинения: В 9 т. Т. I. Курс русской истории. Ч. 1. М., 1987.
10. Меньшиков М.О. Нецарственный империализм // Нация и империя в русской мысли XX в. М., 2004.
11. Нация и империя в русской мысли XX в. М., 2004.
12. Орачева О.И., Подвинцев О.Б. Политическая мысль в терминах и лицах. Пермь, 1998.
13. Подвинцев О.Б. Политические процессы в постсоветском пространстве: Курс лекций. М., 2003.
14. Политология. Хрестоматия / Под ред. М.А. Василика. М.,
2000.
15. Рибер А. Сравнивая континентальные империи // Российская империя в сравнительной перспективе: Сб. статей / Под ред. А.И. Миллера. М., 2004.
16. Савицкий П.Н. Борьба за империю // Нация и империя в русской мысли XX в. М., 2004.
17. Смолин М. Апология русского империализма // Меньшиков М. Национальная империя. М., 2004.
18. Тихомиров Л.А. Демократия либеральная и социальная. М., 1896.
19. Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М., 2006.
20. Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. СПб., 1992.
21. Тихомиров Л.А. Христианство и политика // Апология веры и монархии. М., 1999.
22. Ульянищев В.Г. Римское право. М., 2000.
23. Устрялов Н.В. К вопросу о русском империализме // Нация и империя в русской мысли XX в. М., 2004.
24. Фельдман Д.М. Россия и Восточная Европа: от "холодной войны" к новому мировому порядку // Революция 1989 года в странах Центральной (Восточной) Европы: Взгляд через десятилетие. М., 2001.
25. Хардт М, Негри А. Империя. М., 2004.
26. Черняев Н.И. Необходимость самодержавия для России. Харьков, 1901.
27. Яковенко И.Г. Прошлое и настоящее России: Имперский идеал и национальный интерес // Полис. 1997. № 4. С. 88—96.
28. Imperial Russia: New Histories for the Empire. Bloomington & Indianapolis: Indiana Univ. Press, 1998.
29. Russia's Orient: Imperial Borderlands and Peoples, 1700—1917. Bloomington & Indianapolis: Indiana Univ. Press, 1997.
