CC BY
76
стракция, а как единая способность переживать и эмоционально реагировать. Поэтому, когда так или иначе встречаются «две глубины», они способны почувствовать и понять друг друга.
ЛИТЕРАТУРА
1. Dufrenne M. Phénoménologie de l'expérience esthétique. 2 vol. Vol. 2. Paris: Presses univ. de France, 1953.
2. Мегрелидзе К.Р. Основные проблемы социологии мышления М.: Изд-во ЛКИ, 2007. 488 с. С. 35.
3. Сартр Ж.-П. Бытие и ничто. М.: Республика, 2000. 639 с.
4. Сартр Ж.-П. Произведение искусства // В уни-вере.ру [Электронный ресурс]. URL: https:// vunivere.ru/work21899.
5. Шелер М. Формализм в этике и материальная этика ценностей // М. Шелер. Избранные произведения. М.: Гнозис, 1994. 490 с. С. 259-337.
6. Кант И. Критика чистого разума // И. Кант. Соч. В 6 т. Т. 3 / Под ред. В.Ф. Асмуса. А. В. Гулыги, Т.И. Ойзермана. М.: Мысль, 1964. 799 с.
7. Мунье Э. Персонализм // Электронная библиотека [Электронный ресурс]. URL: anthropology.rchgi. spb.ru/munie/munie_s1.html.
8. Рильке М.Р. Новые стихотворения М.: Наука, 1977. 543 с.
REFERENCES
1. Dufrenne M. Phénoménologie de l'expérience esthétique [Phenomenology of the aesthetic experience]. 2 vol. Vol. 2. Paris, Presses univ. de France, 1953.
2. Megrelidze K.R. Osnovnye problemy sotsiologii myshleniya [The main problems of the sociology of thinking] Moscow, Publisher LKI, 2007, 488 p., p. 35.
3. Sartr Zh.-P. Bytie i nichto [Being and Nothing]. Moscow, Republic, 2000, 639 p.
4. Sartr Zh.-P. Proizvedenie iskusstva [Piece of art], available at: https://vunivere.ru/work21899.
5. Sheler M. Formalizm v etike i material'naya etika tsennostey [Formalism in ethics and material ethics of values]. In: M. Sheler. Izbrannye proizvedeniya [Selected works]. Moscow, Gnosis, 1994, 490 p. pp. 259-337.
6. Kant I. Kritika chistogo razuma [Criticism of pure reason]. In: I. Kant Sochineniya [Works]. In 6 vols. Vol. 3. Moscow, 1964, 799 p.
7. Mun'e E. Personalizm [Personalism], available at: anthropology.rchgi.spb.ru/munie/munie_s1.html
8. Ril'ke M.R. Novye stikhotvoreniya [New poems]. Moscow, Nauka, 1977, 543 p.
15 января 2019 г.
УДК 291.1
МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ЭССЕНЦИАЛИСТСКИХ ОПРЕДЕЛЕНИЙ ПОНЯТИЯ «МИСТИЧЕСКИЙ ОПЫТ»
А.М. Миронова
DOI 10.18522/2072-0181-2019-98-2-19-24
Формулирование понятий - метаис-следовательский прием, необходимый для упорядочивания материала исследования. Методологическим вопросам, в частности, определениям понятий, классификациям религиозных феноменов в религиоведении традиционно уделяется много внимания. Религиоведческие дисциплины стремительно развиваются, а исследования религиозно-мистических переживаний выходят на междисциплинарный уровень, о чем свидетельствует интерес к этим явлениям не только религиоведов и философов, но и психологов, историков, антропологов, медиков, микробиологов и специалистов
Миронова Алина Михайловна - аспирант кафедрs философии религии и религиоведения Южного федерального университета, 344065, г. Ростов-на-Дону, пер. Днепровский, 116, e-mail: [email protected], т. 8(863)218-40-00, доб. 210-36.
других областей. Возникший в XX в. методологический плюрализм, отсутствие единой парадигмы привели к «усилению разобщенности религиоведческого сообщества» [1]. Настоящая ситуация характеризуется терминологическим плюрализмом, отсутствием четких формулировок основных религиоведческих терминов, размытостью понятийных границ, и, соответственно, различными исследовательскими характеристиками этих понятий.
Начиная со второй половины XX в., среди религиоведов наметилась тенденция обращать особое внимание на разработку категориального аппарата религиоведения. Причем предель-
Alina Mironova - Department of Philosophy of Religion and Religious Studies, Southern Federal University, 116 Dneprovsky lane, Rostov-on-Don, 344065, e-mail: woinova@ yandex.ru, tel. +7 (863)2184000, 210-36.
ный исследовательский интерес сосредоточен на осмыслении таких понятий, как «религиозный опыт», «мистический опыт», их соотношении между собой и с другими родственными категориями (духовность, экстаз, транс, трансперсональные переживания, измененные состояния сознания и др.). Формулировка понятий и оперирование ими - необходимая в науке процедура. Мышление позволяет нам любой предмет представить абстрактно, например, большое яблоко, маленькое, зеленое или красное, укладываются в понятие «яблоко». Но как быть, если вопрос касается таких явлений, как религиозный опыт и мистический опыт? Можно ли составить объективные, общезначимые понятия для описания подобных уникальных переживаний? Феномены религиозного и мистического опыта для некоторых исследователей представляют собой пустые понятия, которым не соответствуют никакие реальные объекты. Ученым, не имеющим подобного собственного опыта, сложно объективно судить о реальности религиозно-мистических переживаний, о которых сообщают мистики. Мы не можем в полной уверенности утверждать, что этим сообщениям соответствуют реальные факты. Но предположив, что понятия мистического и религиозного опыта непустые, можно опираться на описания этих опытов «инсайдерами», т. е. мистиками, а также на мнение исследователей, не имеющих собственных религиозно-мистических переживаний, но являющихся «авторитетными» в данной области.
Ряд обстоятельств склоняет нас считать понятия религиозного опыта и мистического опыта непустыми понятиями. Это относится, во-первых, к многочисленным описаниям религиозно-мистических переживаний. Несмотря на то, что описания подобных опытов очень многочисленны, они довольно однообразны в совершенно разных культурно-исторических условиях (индуистское самадхи, буддистская нирвана, христианское unio mística). Как пишет профессор Л.А. Бессонова в статье «Мистическое как индивидуальный опыт человека»: «При всем многообразии мистического опыта и путей его достижения обнаруживается парадоксальный факт: и лесные жители Упанишад, и средневековые мистики - Майстер Экхарт, Тереза Авильская, и живший в ХХ веке Карл Юнг, а также мистики разных эпох и культур описывают во многом сходные переживания» [2, с. 37]. Многообразие и схожесть описаний этих феноменов уже уводит от мысли о том, что они - плод фантазии. Многообразие описаний феноменов, кросс-куль-
турность и историческая неизменность - первые веские причины считать описания мистических опытов правдоподобными.
Во-вторых, феномену мистических переживаний посвящен ряд серьезных исследований известных философов и ученые всех времен (Плотин, Дионисий Ареопагит, Августин, Фома Аквинский, Николай Кузанский, Ф. Шлейерма-хер, Ф. Шеллинг, У. Джеймс, Р. Отто, В.С. Соловьев, С.Н. Булгаков, П.А. Флоренский, К.Г. Юнг и др.). При этом некоторые авторитетные мыслители сами имели подобный опыт, что вполне возможно, и послужило основой их интереса к данному вопросу.
В-третьих, данные инструментальных исследований сознания свидетельствуют о неких процессах, происходящих в мозге во время глубоких религиозно-мистических переживаний и измененных состояний сознания [3]. Нейроте-ология, инструментальное изучение активности мозга во время религиозных переживаний - это перспективная междисциплинарная область исследования, открывающая новые горизонты не только ученым, но и теологам. Нейротеология, возникшая на пересечении нейронаук, религиоведения, философии, психологии и антропологии, представляет собой попытку построить теологию, основанную на данных экспериментальных и инструментальных исследований. Исследователи Э. Ньюберг и Ю. д'Акили, основываясь на данных нейрокартирования, подтверждают наличие физиологических коррелятов религиозного и мистического опыта [4]. Суммируя вышесказанное, у нас есть основания полагать, что понятие мистического опыта не является пустым, что ему соответствуют некоторые реальные феномены. Следовательно, в методологических целях необходимо иметь определение этого понятия.
Вопрос о природе понятий дискутировался в философии, начиная с античности. В наше время этот вопрос снова актуален, особенно если мы коснемся мистического и религиозного опыта. В трактовке понятия мистического опыта сформировались разные исследовательские линии - «эссенциализм», «конструктивизм» («кон-текстуализм») и оформившийся совсем недавно, в XXI в., «атрибуционный подход». Допустимо ли рассматривать категорию «мистический опыт» не только как искусственную конструкцию, удобную для нашего мышления, но и как «реальное» определение, описывающее главные характеристики явления?
Эссенциалисты (У. Джеймс, Э. Андер-хилл, Р. Генон, У. Стейс), занятые поиском «сущности» мистического опыта, определяют его через характерные признаки, т.е. формулируют «реальные» определения этого феномена. Если эссенциалисты предполагают наличие некой общей «сущности», или сущностных характеристик мистических опытов, то контекстуалисты (С. Кац, У. Праудфут, Б. Гарсайд) исходят из убеждения в отсутствии таковой. Конструктивисты утверждают приоритет культурно-исторических условий и традиций, которые и сделали возможным тот или иной опыт. Мистический опыт в их определении - не что иное, как «расширение», «продолжение» религиозного опыта и религиозной традиции в целом. Представители атрибуционной теории (Э. Тейвз, Б. Спилка) предлагают ввести «номинальные» определения мистического опыта, которые описывают наше понимание понятия «мистический опыт» в языке» [5, с. 87], а не его реальные характеристики. Как пишет Т.В. Малевич, «такие "номинальные" дефиниции превращают понятие "мистический опыт" в градуированную категорию, т. е. категорию, не имеющую фиксированных границ и объединенную по принципу "семейного сходства", предложенному Л. Витгенштейном... что допускает искусственное расширение или ограничение категории "мистического" в зависимости от цели исследования» [5, с. 96-97].
У. Джеймс, Э. Андерхилл, У. Стейс, Р. Отто предлагают «сущностные характеристики» мистического опыта, описываемые ими феноменологически: «невыразимость», «интуитивность», «кратковременность», «бездеятельность воли», «непостижимость», «соверешенная ина-ковость», «парадоксальность»; «трансцендентность». Авторы описывают это переживание как «опыт недифференцированного единства» [6]. Критика, которая обрушилась на эссенциалистов и предлагаемые ими понятия, заключается в том, что определения через сущностные признаки не являются общезначимыми и не могут охватить всех явлений, описываемых как мистические.
У. Джеймс считает интуицию одной из сущностных характеристик религиозно-мистического опыта; у русских религиозных философов, среди которых П.А. Флоренский и С.Л. Франк, мистическая интуиция тоже постулируется как неотъемлемая характеристика постижения трансцендентной реальности [7]. Можем ли мы этот признак считать базовым для мистических переживаний? Интуиция, как мы знаем, сопровождает и научное творчество.
В научной работе интуиция дополняет интеллектуальную деятельность. Благодаря этой способности, после упорного интеллектуального труда ученого посещает озарение. Художественное воображение тоже интуитивно, оно стимулирует фантазию автора, дает импульс творческому порыву [8].
Многие авторы называют иррациональность специфической чертой религиозно-мистических переживаний (Ф. Шлейермахер, У. Джеймс, Р. Отто, С.Л. Франк, Н.А. Бердяев). Однако иррациональность присуща не только религиозно-мистическим переживаниям. Творческие, эстетические, «пиковые» переживания, измененные состояния сознания, психопатологические состояния тоже носят иррациональный характер. Действительно, зачастую сложно провести грань между мистическими и патологическими состояниями, и наша рационалистическая культура определяет именно такое отношение к проявлениям подобных переживаний. Но, как пишет профессор Л.А. Бессонова в статье «Мистическое как индивидуальный опыт человека», практика психиатрии выработала критерии отличия одного от другого. О «ненормальности» в работе сознания говорят следующие нарушения поведенческих норм:
- дезориентация во времени, ситуации;
- отсутствие ясного, отчетливого восприятия окружающего;
- несвязность речи;
- затруднения в воспроизведении происшедших событий и субъективных болезненных явлений;
- неадекватность восприятия и оценки событий [2, с. 37].
При сопоставлении указанных признаков с мистическими состояниями обнаруживаются совпадения. Однако, - по мнению ученого, -перечисленные признаки психологических расстройств носят устойчивый характер, выйти из этих состояний навсегда больной не может, в отличие от мистических переживаний, носящих кратковременный характер [2, с. 38].
Вышеперечисленные критерии для определения патологических состояний сознания не работают для различия мистических состояний и измененных состояний сознания, так как измененные состояния сознания, вызванные, например, психоделиками или психотехникой, тоже являются временными и исчезают, уступая место обычному состоянию. Некоторые авторы, среди которых А. Маслоу, К. Уилбер и П.С. Гу-ревич, пришли к выводу, что мистические состо-
яния не только «нормальны», но и желательны. Они характеризуют личность, как «самоактуализирующуюся», психологически полноценную и здоровую. Ученые обращают внимание на кратковременность как следующую «сущностную» характеристику мистического опыта (У. Джеймс и П.С. Гуревич). Мистические переживания -это как бы кратковременный рейд в иное бытие. Мистическое состояние не может продолжаться слишком долго. П.С. Гуревич отмечает, что Джеймс проходит мимо другого, не менее значимого, признака мистического опыта. Мистический опыт динамичен, насыщен, скоротечен -время внутри экстатических переживаний течет совсем по-иному, хотя зачастую переживания, которые охватывают человека, представляются длительными. П. Гуревич акцентирует внимание на то, что в момент этого переживания время «вообще протекает иначе. Оно не соотносится с земным, посюсторонним, физическим временем» [8, с. 141].
«Непостижимость» описывается как основная характеристика мистических переживаний большинством зарубежных и отечественных авторов. Русская религиозная философия, на наш взгляд, шагнула на шаг дальше в раскрытии «сущности» мистического опыта, уловила его антиномичность для мышления. Непостижимость мистического в дискурсивном мышлении предстает как антитезис его постижимости на языке веры, любви к Богу. «Вечное столкновение между мистикой и теологией, - утверждает Н.А. Бердяев, - связано с тем, что они говорят на разных языках. И притом совершенно невозможен перевод с одного языка на другой, потому что язык мистики парадоксален, это не язык понятий, подчиненный законам формальной логики» [9, с. 428].
В русской религиозной философии именно антиномичность описывается как сущностная характеристика не только нашего восприятия мистических переживаний, но и самого мистического опыта. По работам русских религиозных философов можно выделить пары антиномий, характеризующих мистический опыт: этот опыт одновременно интерсубъектен и субъектен; не субъектен - не объектен; апофатичен - описуем (в положительных определениях); антиноми-чен - не антиномичен; непостижим - постижим; уникален, индивидуален - не индивидуален [10, с. 29].
Таким образом, «непостижимость», описываемая как главная характеристика мистических переживаний западными авторами, в
русской религиозной философии предстает как «постижимость» после преодоления антиномий рассудочного мышления. Согласно П.А. Флоренскому и С.Л. Франку, религиозный опыт помогает преодолеть антиномичность разума, в нем трансцендентное становится имманентным, непостижимое постижимым [7]. Преодоление антиномий мышления и, в итоге, постижение непостижимого возможно посредством трансцен-дентации, откровения, иррационального гносеологического акта - мистической интуиции. Русские религиозные философы отмечают, что, хотя познание Бога возможно, но только как интуитивное созерцание; для понятийного познания Непостижимое недоступно. Только посредством самоотрицания разума, интуитивного созерцания, трансцендентное становится имманентным, Бог раскрывается внутри человека; но, как отмечают русские философы, описать в понятиях пережитое состояние невозможно, поскольку язык мистики и язык формальной логики - совершенно разные «системы координат». В то же время язык мистики в разных культурно-исторических условиях и различных конфессиях один и тот же. Взаимное непонимание, или, как выразился Н.А. Бердяев, «столкновение», между мистикой и наукой связано с тем, что они говорят на разных языках. Притом, как утверждает Бердяев, «совершенно невозможен перевод с одного языка на другой, потому что язык мистики парадоксален, это не язык понятий, подчиненный законам формальной логики» [9, с. 429]. С.Л. Франк в работе «С нами Бог» писал: «как только я пытаюсь охватить Бога мыслью, выразить Его существо в каком-либо понятии, Он уже ускользает от меня, и вместо истинного Бога я имею только некий призрак, какую-то Его фальсификацию» [11].
У Т. Малевич в работе «Теории мистического опыта» мы читаем: «попытки охватить все переживания, считающиеся мистическими, приводят к очень широкому понятию мистического опыта, в лучшем случае, совпадающему по объему с религиозным опытом, в худшем - объединяющему спектр феноменов, не связанных очевидным образом между собой» [5, с. 16]. Мы понимаем трудности, с которыми сталкиваются эссенциалистские определения мистических переживаний, претендующие на общезначимость. Возможно, стоит сознательно ограничить область нашего рассмотрения некоторым «сектором», как предлагают сторонники атрибуционной теории. Тем самым исследователи смогут формулировать «эссенциалистские» определения и выделять сущностные характери-
стики мистического опыта, не боясь критики в «неполноте» определений. Формулировка сущностных определений, на наш взгляд, возможна, но при условии ограничения области рассмотрения - ограничиваясь, к примеру, «католическим мистицизмом», или «индийской мистической традицией». Например, для русских религиозных философов, которые уделяли много внимания изучению религиозного опыта, одной из сущностных характеристик этого опыта будет «антиномичность». К тому же, в русской религиозной философии подчеркивается эпистемологический аспект мистического опыта. В нем постулируется невозможность выражения Бога при помощи понятий, а только на непередаваемом «языке» мистики. Таким образом, одними из сущностных характеристик религиозного опыта в русской религиозной философии будут «антиномичность» и «невыразимость».
Таким образом, анализ показал, что, несмотря на теоретико-методологическое многообразие, присущее современному религиоведению, ученым до сих не удалось договориться относительно многих религиоведческих терминов, в частности, понятий «религиозного» и «мистического опыта», их соотношения между собой и с другими близкими понятиями. Лексикон религиоведения постоянно расширяется, появляются новые эссенциалистские определения религиозно-мистических переживаний, несмотря на конструктивистскую критику. Эссенциализм имеет давнюю историю, поиск общей сущности мистических переживаний, как универсального и вневременного феномена, всегда занимал умы мыслителей. Несмотря на временную утрату передовых позиций, эссенциализм снова возрождается в новых современных обличиях, в частности, нейротеологии и «атрибуционном подходе». «Традиционные» теоретические эссенциалист-ские определения религиозного опыта не потеряют актуальности, если сознательно ограничат область своего рассмотрения «конкретным религиозным опытом» (в определенной религиозной традиции, в конкретный исторический период, в определённой среде и т.д.).
В современном российском обществе меняется отношение к мистическим переживаниям, сформировавшимся в результате советской идеологической борьбы с суеверием. Подобные опыты перестают восприниматься как «маргинальные», недостойные серьезного изучения и паталогические. Наоборот, исследователи подчеркивают их ценность и психотерапевтический эффект. Дальнейшее научное исследование ре-
лигиозного опыта, знание сущностных характеристик этого явления позволит наиболее полно
постичь внутренний духовный мир человека.
ЛИТЕРАТУРА
1. Красников А.Н. Методология западного религиоведения второй половины XIX-XX веков: авто-реф. дис. ... д-ра философ. Наук. М., 2007. С. 20.
2. Бессонова Л.А. Мистическое как индивидуальный опыт человека // Ученые записки Казанского государственного университета. Серия: гуманитарные науки. 2008. № 4. С. 36-39.
3. Берсенев П.В. Мозг и религиозный опыт. [Электронный ресурс]. URL: http://litresp.ru/chitat/ru/B/ bersnev-pavel/mozg-i-religioznij-opit (дата обращения: 21.04.2019).
4. См.: Andrew B. Newberg. Neuroscience and Religion: Neurotheology//Encyclopedia of Religion [Электронный ресурс]. URL: https://www.high-beam.com/doc/1G2-3424502222.html (дата обращения: 21.04.2019).
5. См.: Малевич Т.В. Теории мистического опыта: историография и перспективы. М.: ИФРАН, 2014. 175 с.
6. Джемс. У. Многообразие религиозного опыта / Пер. В.Г. Малахиевой-Мирович и M.B. Шик. М.: Издание журнала «Русская Мысль», 1980. С. 296; Андерхилл Э. Мистицизм. [Электронный ресурс]. URL: http://anderhill_evelin_-_misticizm.fb2.zip/ anderhill_evelin_-_misticizm.fb2 (дата обращения: 27.04.2019); Stace W.T. Mysticism and Philosophy. [Электронный ресурс]. URL: https://ru.scribd.com/ doc/70165808/W-T-Stace-Mysticism-and-Philoso-phy-Whole-Book (дата обращения: 01.05.2019).
7. Флоренский П.А. Столп и утверждение Истин: опыт православной теодицеи. М.: АСТ, 2005. С. 96; Франк С.Л. Непостижимое. // Куб-библиотека [Электронный ресурс]. URL: http://www. koob.ru (дата обращения: 29.09.2019).
8. Гуревич П.С. Мистика как культурная традиция // Общественные науки и современность. 1994. № 5. С. 139-143.
9. Бердяев Н.А. Философия свободного духа. М.: Республика, 1994. 480 с. С. 427-431.
10. Миронова А. М. Специфика понятия религиозного опыта в трудах русских философов конца XIX - начала XX века // Научная мысль Кавказа. 2018. № 4. С. 27-30.
11. Франк С.Л. С нами Бог. [Электронный ресурс]. URL: https://platona.net/load/knigi_po_filosofii/ evrejskaja/frank_s_l_s_nami_bog/76-1-0-3522 (дата обращения: 29.09.2019).
REFERENCES
1. Krasnikov A.N. Metodologiya zapadnogo religiove-deniya vtoroy poloviny XIX - 20 vekov [Methodology of Western religious studies of the second half of 19th - 20th centuries. A thesis submitted for the degree of Doctor of Philosophy]. Moscow, 2007, p. 20.
2. Bessonova L.A. Uchenye zapiski Kazanskogo gosu-darstvennogo universiteta. Seriya: gumanitarnye nauki, 2008, no. 4, pp. 36-39.
3. Bersenev P.V. Mozg i religioznyy opyt [The brain and religious experience], available at: http://litresp.ru/ chitat/ru/B/bersnev-pavel/mozg-i-religioznij-opit (accessed April, 21, 2019).
4. Andrew B. Newberg. Neuroscience and Religion: Neurotheology [Newberg. Neuroscience and Religion: Neurotheology], available at: https://www. highbeam.com/doc/1G2-3424502222.html (accessed April, 21, 2019).
5. Malevich T.V Teorii misticheskogo opyta: istorio-grafiya i perspektivy [Theories of mystical experience: historiography and prospects]. Moscow, Institute of Philosophy of RAS, 2014, 175 p.
6. Dzhems U. Mnogoobrazie religioznogo opyta [Diversity of religious experience]. Transl. by VG. Malakhieva-Mirovich and M.B. Shik. Moscow, Publication of the journal «Russkaya Mysl", 1980, p. 2964 Anderkhill E. Mistitsizm. [Mysticism], available at: http://anderhill_evelin_-_misticizm.fb2.zip/ anderhill_evelin_-_misticizm.fb2 (accessed April,
21, 2019) 4 Stace W.T. Mysticism and Philosophy, available at: https://ru.scribd.com/doc/70165808/W-T-Stace-Mysticism-and-Philosophy-Whole-Book (accessed May 01, 2019).
7. Florenskiy P. A. Stolp i utverzhdenie lstin: opyt pra-voslavnoy teoditse [The Pillar and ground of the truth: experience of Orthodox theodicy]. Moscow, AST, 2005, p. 96; Frank S.L. Nepostizhimoe [Incomprehensible], available at: http://www.koob.ru (accessed September 29, 2019).
8. Gurevich P.S. Obshchestvennye nauki i sovremen-nost', 1994, no. 5, pp. 139-143.
9. Berdyaev N.A. Filosofiya svobodnogo dukha [The philosophy of the free spirit]. Moscow, 1994, p. 427431.
10. Mironova A. M. Naucnaá mysl' Kavkaza, 2018, no. 4, p. 27-30.
11. Frank S.L. S nami Bog [God With Us], available at: https://platona.net/load/knigi_po_filosofii/evrejs-kaja/frank_s_l_s_nami_bog/76-1-0-3522 (accessed September 29, 2019).
17 мая 2019 г.
УДК 168.1
ЭКСПЛИКАЦИЯ ПОНЯТИЯ «КОММУНИКАТИВНОЕ ПРОСТРАНСТВО» В КАТЕГОРИАЛЬНОМ ФИЛОСОФСКОМ ДИСКУРСЕ: СОСТОЯНИЕ ПРОБЛЕМЫ
К.Г. Дружба,
DOI 10.18522/2072-0181-2019-98-2-24-30
Понятие «коммуникативное пространство» является широко употребляемой категорией в философии и социально-гуманитарных науках. Его корреляция с другими близкими ему по значению понятиями является актуальной задачей в виду отсутствия в современном философском дискурсе общепринятой однозначной дефиниции коммуникативного пространства. Неопределенность содержания понятия «коммуникативное пространство» препятствует адекватному отражению специфики пространственных характе-
Дружба Ксения Григорьевна - старший преподаватель кафедры связи с общественностью Донского государственного технического университета, 344000, г. Ростов-на-Дону, пл. Гагарина,1, e-mail: [email protected], т. 8(863)2738417;
Дружба Ольга Владимировна - доктор исторических наук, профессор, заведующая кафедрой связи с общественностью Донского государственного технического университета, 344000, г. Ростов-на-Дону, пл. Гагарина,1, e-mail: [email protected], т. 8(863)2381375.
О.В. Дружба
ристик коммуникации и продуктивному анализу хронотопа коммуникативных процессов.
Изучением пространственных характеристик коммуникации занимаются современные исследователи: Е.А. Осипова [1], С.Н. Плотникова [2], Е.С. Абрамова, Л.Ф. Свойкина [3], А.В. Захаров [4] и др. Однако в философском и научном дискурсе до сих пор не уделяется должного внимания проблеме определения понятия «коммуникативное пространство». Рост научного интереса к изучению онтологических аспектов коммуникации требует формирования отвечающей данной задаче терминологии, од-
Kseniya Druzhba - Don State Technical University, 1 Gagarin Square, Rostov-on-Don, 344000, e-mail: kseniya_ [email protected], tel. +7(863)2738417;
Olga Druzhba - Don State Technical University, 1 Gagarin Square, Rostov-on-Don, 344000, e-mail: [email protected], tel. +7(863)2381375.
