CC BY
255
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 18. СОЦИОЛОГИЯ И ПОЛИТОЛОГИЯ. 2013. № 2
СОВРЕМЕННАЯ СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ
В.И. Добреньков, докт. филос. наук, проф., зав. кафедрой истории и теории социологии, декан социологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова*
МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭПИСТЕМОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ФОРМИРОВАНИЯ ТЕОРЕТИЧЕСКОГО ЗНАНИЯ В СОЦИОЛОГИИ*
В окончании статьи В.И. Добренькова речь пойдет о проблемах создания общей теории в социологии, мультипарадигмальности современного социологического знания, дуализма социальной реальности и научной теории, а также об основных парадигмах социологии.
Ключевые слова: методология и эпистемология, теоретическое знание в социологии, основные социологические парадигмы, мультипарадигмальность современного социологического знания.
This time we will focus on the problems of the general theory in sociology, multiparadigm contemporary sociological knowledge, the dualism of social reality and a scientific theory, and the major paradigms of sociology.
Key words: methodology and epistemology, theoretical knowledge in sociology, major sociological paradigms, multiparadigmality contemporary sociological knowledge.
На пути к созданию общей теории в социологии
В современной социологической литературе, как отечественной, так и зарубежной, высказываются прямо противоположные точки зрения о возможности создания в социологии общей теории. В 2007 г. Э. Гидденс призвал ученых содействовать возвращению социологии подобающего ей места в обществе, в том числе за счет возрождения стиля мышления, который был у классиков социологии, создавших гранд-теории1. Как считает Ж. Тощенко, "среди социологов XX в. направленность на интеграцию объективного и субъективного компонентов стали разделять все больше предста-вителей"2.
* Добреньков Владимир Иванович, e-mail: soc@socio.msu.ru, vid@socio.msu.ru ** Окончание. Начало в № 1 за 2013 г.
1 См.: Гидденс Э. К социологическому сообществу! // Социол. иссл. 2007. № 9. С. 5.
2 Тощенко Ж. Т. Парадигмы, структура и уровни социологического анализа // Социол. иссл. 2007. № 9. С. 9.
Претензия "первых социологов на создание общей теории, — пишет Ш.-А. Кюэн, — позволяющей выводить всю совокупность социальных явлений из ограниченного числа принципов, касающихся сущности социального и движущих его процессов, потерпела неудачу. В этом смысле Парсонс, Луман, Гидденс, Элиас и, если говорить о Франции, П. Бурдье являются последними клас-сиками-социологами"3.
В свое время намерение Т. Парсонса заняться общей теорией вызвало критику со стороны некоторых ведущих американских социологов, в том числе Р. Миллса, А. Гоулднера, П. Сорокина и Р. Мертона. "Гранд-теория" (grand theory), или "большая теория", — название социологической теории, введенное в научное употребление видным американским социологом Р. Миллсом в книге "Социологическое воображение"4 (1959) для обозначения абстрактного теоретизирования, в котором форма преобладает над содержанием5. Иными словами, из средства научного объяснения окружающего мира теория превращается в логически безупречное и столь же формализованное построение. Р. Миллс считал, что под такое определение подходит система Парсонса, к которой он относился весьма критически6. Если "абстрактный эмпиризм" фетишизирует метод, то "большая теория" фетишизирует понятие. Фетишизация понятий выражается в построении крайне усложненных теоретических текстов. Этим всегда грешили сочинения "гранда" американской социологии Парсонса. Его первую работу, "Структура социального действия" (1937) П. Сорокин назвал "817-ю засушенными страницами". Критики указывали, что книга написана абстрактным языком и очень трудна для неподготовленного читателя, в ней немало повторов, неясных терминов, двусмысленностей.
Приговор, вынесенный критиками второй книге Парсонса "Социальная система" (1951), был не менее суров: по их словам, она на 50% состоит из пустой болтовни, на 40 — из тривиальностей, известных по учебникам социологии, на 10% — из эмпирически не подтверждаемых идеологических утверждений7.
В качестве доказательства Миллс намеревался изложить содержание 550 страниц книги Парсонса на 150 страницах обычным, доступным языком. К сожалению, Миллс не осуществил своего
3 Кюэн Ш.-А. В каком состоянии находится социология? // Социол. иссл. 2006. № 8.С. 18.
4 Mills C.W. The sociological imagination. N.Y., 1959; Миллс Ч.Р. Социологическое воображение. М., 1998.
5 Oxford dictionary of sociology / Ed. by G. Marshall. Oxford; N.Y., 1998. P. 265.
6 Подробнее см.: КравченкоА.И. "Социологическое воображение" Р. Миллса // Социол. иссл. 1994. № 1. С. 114—122.
7 Mills C.W. Op. cit. P. 49.
замысла целиком. Тем не менее в книге "Социологическое воображение" он попробовал изложить несколько страниц запутанного парсоновского текста буквально несколькими фразами: "Люди действуют друг с другом и друг против друга. Каждый учитывает при этом, что другой от него ожидает"8. А вот как писал об этом Парсонс: "Роль есть часть общей ориентационной системы индивидуальных акторов, которая организована по поводу ожиданий в отношении к конкретному контексту интеракции, интегрированному с конкретным набором ценностей-стандартов, которые управляют интеракцией одного или более изменений в соответ-
»9
ствии с дополнительными ролями 9.
Миллс приводит и другие фрагменты из книги Парсонса, подтверждающие его характеристику как неисправимого схоластика и любителя эзотерических текстов. Написанная таким языком "большая теория" не только непонятна читателю, она фактически непригодна для эмпирических исследований. Видимо, эту слабость первым почувствовал ученик Парсонса Р. Мертон, предложивший промежуточное звено — теорию среднего уровня. Если Миллс, образно говоря, стремился потопить теорию Парсонса, то Мертон пытался ее спасти.
Мертон посвятил критике общей теории несколько работ10, в которых утверждал, что создать общую теорию в социологии невозможно. "Под социологической теорией, — пишет Мертон, — понимаются логически взаимосвязанные ряды пропозиций, из которых можно вывести эмпирические закономерности". Совокупность пропозиций связывает между собой "рабочие гипотезы", представляющие собой нечто гораздо большее, чем положения здравого смысла, которыми мы пользуемся в обыденной жизни. Обнаруженные социологом эмпирические факты должны объяснять не одно, а несколько альтернативных положений в форме гипотез, требующих проверки11. Ничего похожего не имеет предлагаемая ныне общая теория в социологии, которая строится по образцу универсальных философских систем XIX в.
Хотя теоретики от социологии способны оперировать лишь философскими суждениями, они постоянно стремятся сооружать теории по образцу точного естествознания. Мертон предупреждает их против амбициозных претензий, которые основаны, по его мнению, на трех недоразумениях, возникающих у исследователей:
8 Ibid. P. 31.
9 Цит. по: Mills C.W. Op. cit. P. 30.
10 Merton R.K. The role-set: problems in sociological theory // Brit. Sociol. Rev. 1957. June. \fol. 8. P. 106—120; Idem. Introduction to Allen Barton "Social organization under stress". Washington, 1963; Idem. On sociological theories of the middle range // On Theoretical Sociolgy. Five essays, old and new. N.Y.; L., 1967.
11 Merton R.K. On sociological theories... P. 48.
1) они забывают, что научная теория не может появиться до тех пор, пока не накоплен необходимый массив эмпирических данных; 2) они неправомерно ориентируются, как на некий эталон, на физическую науку, забывая при этом, что "между физикой XX в. и социологией XX в. лежат миллионы человеко-часов терпеливого, дисциплинированного и кумулятивного исследовательского труда"; 3) они не имеют правильного представления о состоянии теории в физике, поскольку та обладает целым набором специальных теорий и только еще стремится (и пока безуспешно) создать общую теорию (таковой, например, была попытка А. Эйнштейна сформулировать общую теорию поля). Мертон ссылается на другого физика, Ричарда Фейнмана, автора самого популярного курса лекций по физике, утверждавшего, что современная физика являет собой груду разрозненных фрагментов (физических теорий и законов), которые невозможно подогнать друг к другу12.
Попытки создать интегральную социальную теорию каждый своим методом предпринимали Р. Будон, З. Линденберг, Дж. Голд-торп и др. Дж. Коулмен пытался решить задачу с использованием соответствующего математического аппарата ("Основы социальной теории"13). Плодотворную идею интеграции структурных и интерпретативных парадигм развивают в последнее время П. Бур-дье (структуралистский конструктивизм), Н. Луман, А. Турен (социология действия — акционизм), Э. Гидденс (теория структура-ции) и др. Поскольку в социологии, в отличие от биологии или физики, где сложились общепринятые обобщающие теории, соперничает несколько теорий, социология способна дать лишь описание отдельных частей общества, она не может представить целостную его картину.
У социологии, пишет Дж. Зито, есть «не один, а несколько архитекторов и бесчисленное множество мастеровых: плотников, электриков и каменщиков. Некоторые из этих "работников" что-то на глазок измеряют, надеясь на хорошее совпадение, не имея законченных чертежей, которые позволили бы им определить, что хорошо, а что нет. Другие смешивают метафизическую известку с мечтой о создании собора, намеренно игнорируя крыс или просто предполагая, что их не существует. Большинство же игнорируют Джека, который живет в доме, воздвигаемом ими»14.
По мнению М. Уотерса, настала пора переосмыслить представление об общей теории в социологии. Неявно она отождествляется с тем, что в естествознании именуют "единой теорией". Дело в том,
12 Ibid.
13 Coleman J. Foundations of social theory. Cambridge, 1990.
14 Zito G.V. Methodology and meanings: varieties of sociological inquiry. N.Y.; Washington, 1975. Р. 161.
что ни общая теория относительности в физическом мире, ни "общая теория эволюции" в биологическом мире не претендуют на объяснение всего происходящего. Нужна ли в таком случае социологии теория, которая бы могла все объяснить? В социологии, на его взгляд, одновременно могут сосуществовать общие теории власти, рациональности, обмена, идеологии, класса, при этом не объединяясь друг с другом и не претендуя на объяснение всех явлений в социальном мире. Не обязательно представлять общую теорию в виде "большой теории"15.
Преодолеть методологическое противостояние холистского и индивидуалистского подходов в современной социологической теории В.А. Ядов предлагает при помощи деятельностно-акти-вистского подхода16. С.А. Аржоманд полагает, что обилие теорий в социальной теории можно свести к одной большой концепции. В качестве таковой он видит концепцию возрастания роли рационального суждения17. Х. Эссер видит конечную формулу своих усилий "в теоретической интеграции различных социологических парадигм в один унитарный и всеобъемлющий концепт социологического объяснения". В качестве элемента, объединяющего его подход с естественными науками, выступает критический рацио-нализм18. Автор семитомной "Социологии" претендует на создание интегративной и нередукционистской объясняющей социологии, которая способна преодолеть фрагментацию знания и деление нашей дисциплины на всевозможные парадигмы.
Другой путь преодоления "великого противостояния" и создания синтезирующей концепции — использование системного, кибернетического, эволюционного, синергетического подходов19. Применение естественно-научных подходов в социологии характеризует стремление к построению новых теоретических концептов, называемых С.А. Кравченко теориями "пятого" поколения, изучающих нелинейную социокультурную динамику, процессы самоорганизации социума, обеспечивающие возникновение порядка из хаоса20.
15 Waters M. Modern sociological theory. L., 1994. P. 344—354.
16 См.: Ядов В.А. Современная теоретическая социология как концептуальная база исследования российских трансформаций. СПб., 2006. С. 86.
17 Три подхода к будущему социологии // Социол. иссл. 2005. № 3. С. 10.
18 EsserH. Soziologie. Bd 7. Frankfurt am Main; N.Y., 1993—2001.
19 См.: Бевзенко Л.Д. Социальная самоорганизация. Синергетическая парадигма: возможности социальных интерпретаций. Киев, 2002; Ельчанинов М.С. Российская трансформация с точки зрения социальной синергетики // Социол. иссл. 2003. № 8; Василькова В.В. Порядок и хаос в развитии социальных систем: синергетика и теория социальной организации. СПб., 1999.
20 См.: Кравченко С.А. Социологическая теория: дискурс будущего // Социол. иссл. 2007. № 3. С. 5.
С.Г. Кирдина указывает на несколько условий успешного использования естественных методов в социологии: "Применение естественнонаучных идей к социологическим теориям плодотворно, если достигаются следующие цели. Во-первых, уточняется язык понятий, а описание социальной реальности становится более глубоким и адекватным. Во-вторых, если используемая идея позволяет определить механизмы развития (эволюции, изменения) объекта исследования, дополнить или построить логическую модель его внутренних взаимосвязей. В-третьих, использование идей и подходов естественных наук уточняет ограничения и условия действия социологических теорий, их валидности для определенного класса социальных объектов. В-четвертых, обращение к естественнонаучным подходам, как правило, сопровождается заимствованием математического инструментария проверки гипотез, заложенных (верифицируемых) в социологической теории"21.
А. Балог ставит под сомнение практически общепринятое мнение о мультипарадигмальности социологии22. Аргументы, которые "не позволяют" сегодня говорить о единой социологической теории как всеобъемлющей и признанной группе доказательств, автор считает основанными не столько на сильных, сколько на слабых сторонах наиболее популярных концепций современной социологии. Аналогичные тенденции отмечает В.П. Култыгин, фиксируя появление нового класса универсальных социологических теорий, цель которых в том, чтобы на признанном всеми языке объяснить картины социальных процессов23.
Проблемой синтеза теоретических знаний ныне озабочены не только социологи, но и психологи. Так, в книге "Теория и методология психологии" анализируются возможности интеграции психологии, традиционно разобщенной на различные школы и исследовательские направления, перспективы построения единой психологии в условиях легализации методологического плюрализма, характерного для современного этапа ее развития24.
Мультипарадигмальность современного социологического знания
Современный этап в развитии мировой социологии принято рассматривать не столько в персоналиях и школах, сколько в перспективах и парадигмах. Парадигмой науки мы будем называть сис-
21 Кирдина С.Г. Современные социологические теории: актуальное противостояние? // Социол. иссл. 2008. № 8. С. 24—25.
22 См.: Балог А. Социология — мультипарадигмальная наука? // Социол. иссл. 2002. № 7. С. 22—31.
23 См.: Култыгин В.П. Теоретическая социология за рубежом накануне прогресса // Социол. иссл. 2005. № 9. С. 11.
24 Теория и методология психологии: постнеклассическая перспектива / Под ред. А.Л. Журавлева, А.В. Юревича. М., 2007. С. 528.
тему ее исходных категорий, идей, положений, допущений и принципов научного мышления, позволяющую давать непротиворечивое объяснение изучаемым явлениям, выстраивать теории и методы, на основе которых реализуются исследования. У каждой науки есть свои парадигмы. В начале 1960-х гг. Т. Кун ввел в научный оборот понятие парадигмы как концептуальной схемы, которая признается членами научного сообщества в качестве основы их исследовательской деятельности. Парадигма определяет видение реальности учеными, их картину мира, методы познания и характер выбираемых проблем. Периоды смены парадигм Кун назвал научными революциями. По Куну, различные парадигмы несоизмеримы и непереводимы: ученые, принимающие разные парадигмы, как бы живут в различных мирах. Парадигма столь же существенна для науки, как наблюдение и эксперимент; приверженность к специфическим парадигмам — необходимая предпосылка любого серьезного научного дела. Когда парадигму принимает большая часть научного сообщества, она становится обязательной точкой зрения25, мощным катализатором научного прогресса.
Крупные научные открытия всегда связаны со сменой парадигм, кардинальным изменением представлений об объекте и предмете науки, созданием новых теорий, обоснованием новых понятий и их систем, исследовательских методов и процедур. Интерес Куна к развитию научных теорий и революций в науке возник из размышлений над некоторыми фундаментальными различиями общественных и естественных наук. Он был потрясен количеством и степенью разногласий среди обществоведов относительно фундаментальных принципов, на которых зиждилась их наука. Совсем иначе обстоят дела в науках естественных. Хотя занимающиеся астрономией, физикой и химией вряд ли обладают более четкими и точными решениями, чем психологи, антропологи и социологи, они не затевают почему-то серьезных споров по фундаментальным проблемам.
Сегодня социологам становится все более понятно, что никакое общество нельзя объяснить с помощью одной теории. Структурный функционализм и феноменологическая теория предлагают совершенно разные образы социального мира. Символический интеракционизм, у истоков которого стоял Дж. Мид, понимает общество как результат взаимодействия, опосредованного использованием символов и их интерпретацией. Каждый человек взаимодействует с окружающим миром, самим собой и другими людьми посредством механизма формирования значений. Здесь нет базиса и надстройки, социальных институтов и трудовой деятельности, как в марксистской парадигме. По мнению В.И. Курбатова, "фе-
25 См.: ГрофС. За пределами мозга. URL: http://log.philos.msu.ru/library/txts/grof.txt
9
номенологическая концептуализация с трудом увязывается с функ-ционалистским объяснением, символический интеракционизм мало согласуется с интерпретативной методологией, критическая социология входит в рассогласование с социологией познания, а концепции социального обмена не вписываются в теории индустриального и постиндустриального общества. Иными словами, противоположные дискурсы порождают конфронтацию, но не дополняют друг друга"26.
Марксистам (в частности М. Руткевичу) и структурным функционалистам (тому же Р. Мертону) позволено говорить о законах общественного развития, которые формулируются на общетеоретическом уровне. Им можно называть общество социетальной системой. Однако ни феноменологическая социология, ни социо-драматургия, ни символический интеракционизм, ни другие социологические перспективы в подобных категориях общество себе не мыслят. Для них не существует ни общественных законов, ни социетальных систем. Не существовало их и для М. Вебера, который предлагал не преувеличивать роль таких квазипонятий, как "коллектив", "государство", "общество", которые обладают совсем иной реальностью, нежели конкретные люди.
Любое течение в социологии имеет множество разновидностей, вариантов, подвидов, сект, ответвлений. Так, кроме классического (ортодоксального) немецкого марксизма, созданного К. Марксом и Ф. Энгельсом, существовали ревизионистские разновидности марксизма, легальный марксизм, советский марксизм-ленинизм, марксизм франкфуртской школы, марксизм будапештской школы, марксизм школы праксиса, экзистенциальный марксизм, аналитический марксизм, анархо-марксизм, неомарксизм, вульгарный марксизм, "западный марксизм", "восточный марксизм", "новый марксизм", австромарксизм, структуралистский марксизм, археомарксизм, постмарксизм и т.д. То же самое можно сказать о символическом интеракционизме, в рамках которого существовали чикагская и айовская школы.
Марксизм создает свою, непохожую на другие течения теорию строения и изменения человеческого общества. Иная теоретическая система создается структурным функционализмом, символическим интеракционизмом, феноменологической социологией и т.д. Через конкретизацию философские категории переводятся в разряд социологических категорий и понятий. И хотя некоторые слова входят в картину мира и общую теорию (например "общество" или "личность"), их значение и содержание в социологических теориях становятся более конкретными, приближенными к жизни.
26 Курбатов В.И. Современная западная социология (аналитический портрет) // Экон. вестн. Ростов. гос. ун-та. 2003. Т. 1. № 1. С. 137.
Столкновение точек зрения, школ и направлений является содержанием истории науки в той мере, в какой за ними проглядывает момент необходимости. В этом случае сталкивающиеся между собой точки зрения перестают служить строительными лесами, которые впоследствии (по достижении результата) отбрасываются за ненадобностью. Именно они составляют суть дела, живой организм научной мысли, так сказать, социологию в процессе ее движения. Чем бы ни завершились научные споры, их конечный результат не имеет абсолютной ценности — статуса непререкаемого авторитета. Он всегда будет превзойден или "снят" в будущем. В этом и состоит диалектика познания — признать как действительный, самоценный каждый из односторонних подходов, сохранить их как противоположные и вместе с тем "взаимно необходимые моменты"27.
Конечный результат научного спора — не всеобщая, а частная точка зрения. Сегодня победила мотивационная теория труда, а завтра — технократическая. Это победа данного исторического момента, а не науки вообще, поскольку она — вечно развивающаяся система знания. Однако частная истина не имеет никакого значения, если берется в отрыве от содержания спора, ибо главное в науке — результат в сововкупности с процессом его становления. "Теории, — пишет Д.А. Чалмерс, — особенно интерпретационные схемы, проверяются в дискуссиях, а не в лабораториях или с помощью статистического анализа"28. Это значит, что "популярность или непопулярность хороших теорий определяется ценностными ориентациями ученых, анализирующих их".
Дискуссии и обсуждения, выявляя ценностные ориентации социологов, способствуют достижению результата (конечное определение предмета науки). Всякое новое мнение или подход учитывают предыдущие, и не только каждое из них в отдельности, но и их совокупность. Социологическая концепция может навсегда остаться лишь заверением автора в том, что его подход, представление о предмете исследования — истинное знание. Однако это еще не научная система или теория в гегелевском понимании слова, где истина, выраженная в понятиях, "обладает стихией своего существования". "Заверение — это форма выражения или запечатле-ние того исследовательского процесса, который называется интуицией, усмотрением или непосредственным знанием абсолютно-го"29 плюс уверенность в правильности выбранной точки зрения.
27 Подробнее см.: Кравченко А.И. История зарубежной социологии труда. Общие принципы. М., 1991.
28 Chalmers D.A. Interpretive frameworks: a structure of theory in political science. P. 51 (неопубликованная рукопись).
29 Гегель Г.В.Ф. Соч. Т. 4. М., 1959. С. 3.
Здание не готово, если только заложен его фундамент, и достигнутое понятие целого не есть само целое, т.е. наука, которая никогда не завершается в своем начале. Целое — это всегда такое начало, которое возвратилось в себя из временной последовательности, обогатившись в пути новым знанием30.
На Западе парадигматическая концепция (она же — дисциплинарная матрица) Куна получила широкое применение в социологии благодаря усилиям Т. Юнга, Р. Фридрихса, Н. Муллинза, К. Лар-сона, Дж. Рекса, А. Эффрата, Х. Куклика, Г. Ритцера, Л. Экберга и Х. Мартинса. П. Ансарт для французской социологии 1960—1980-х гг. выделил четыре основные парадигмы — генетический структурализм П. Бурдье, динамический структурализм Ж. Баландье и А. Турена, стратегический подход М. Крозье и методологический индивидуализм Р. Будона31. В них трансформировались и использовались концепции О. Конта, А. Токвиля, Э. Дюркгейма, П. Прудона, К. Маркса, М. Вебера и др.32 В психологии примером парадигмы, надолго определившей пути развития этой науки, является фрейдовская теория психоанализа.
Для построения базисной структуры социологии на основе дисциплинарной матрицы Дж. Ритцер33 предложил следующую модель: на пересечении двух базисных социологических континуумов сформированы четыре основных уровня социальной реальности — объективный (реальное, материальное), субъективный (идеациональ-ное), макроскопический (крупномасштабное), микроскопический (маломасштабное). С помощью такой схемы Ритцер надеется учесть все существующие в социологии парадигмы. К примеру, парадигма социальных фактов размещается в первом квадрате (макрообъ-ективный уровень), а парадигма социального поведения — в третьем квадрате (микрообъективный уровень, рисунок).
В качестве классификационного приема парадигма встречается в сочинениях отечественных социологов, опубликованных в 1970-е гг.34 Специалисты в области методологических проблем социологии, А.В. Кабыща и М.Р. Тульчинский определяют парадигму как "совокупность принципов и подходов, лежащих в основе соответствующих теоретических и методологических концепций, школ и направлений. В парадигму может быть включена и совокупность методов, развертывающих ее в целую систему соот-
30 См.: Мотыль А. Лабиринт социальной теории // Общественные науки и современность. 1994. № 1. С. 83.
31 См.: Кравченко А.И. История зарубежной социологии труда... С. 9.
32 International handbook of contemporary developments in sociology / Ed. by R. Mohan, A. Wilke. Westport, 1994.
33 Ritzer G. Paradigm analysis in sociology: clarifying the issues // Amer. Sociol. Rev. 1981. Vol. 46. N 2. P. 245—248.
34 См. работы Д.М. Гвишиани, Д.М. Берковича, О.И. Шкаратана и др.
Основные уровни социальной реальности, по Дж. Ритцеру
ветствующих исследовательских процедур. Сложная, развитая парадигма, совокупность принципов и подходов, границы которой не всегда ясно сознаются, определяет структуру модели изучаемого объекта и предмета"35.
Парадигма — одно из ключевых понятий, обозначающее совокупность убеждений, ценностей, методов и технических средств, принятых научным сообществом и обеспечивающих существование научной традиции (таблица).
Формирование общепризнанной парадигмы является признаком зрелости науки. Смена парадигм ведет к научной революции, т.е. полному или частичному изменению элементов дисциплинарной матрицы. Переход к новой парадигме диктуется не столько логическими, сколько ценностными и психологическими соображениями. Как известно, приверженцы структурного функционализма, когда речь идет о теоретическом анализе реальности, переводят все в явные и латентные функции, взаимодействие структур и институтов. Иные подходы, например символический интерак-ционизм или понимающая социология, которые исходят из того, что социальный мир конструируется сознанием людей, приверженцы структурного функционализма считают ненаучным взглядом
35 Кабыща А.В., Тульчинский М.Р. Тенденции изменения социологической парадигмы после 1985 года (наукометрический анализ) // Социология в России. М., 1996. С. 586.
на мир. Социологическая наука, с точки зрения функционалистов, должна строиться только так, как предписывает их парадигма. Основные парадигмы социологии
Название Характерные черты Представители
Марксизм Материалистическое понимание истории как смены общественно-экономических формаций благодаря изменению способа производства, борьбе классов и социальным конфликтам К. Маркс и Ф. Энгельс
Позитивизм Отказ от умозрительных рассуждений об обществе, создание "позитивной" социологической теории, которая должна стать столь же доказательной и общезначимой, как естественно-научная А. Сен-Симон, О. Конт, Д. Милль, Г. Спенсер
Символический интерак-ционизм Анализ социальных взаимодействий как межиндивидуальных, преимущественно в их символическом (языковом) содержании Дж. Мид, Ч. Кули, У. Томас, Г. Беккер, Х. Блумер, И. Гофман
Структурный функционализм Трактовка общества как социальной системы, имеющей свою структуру и механизмы взаимодействия структурных элементов, каждый из которых выполняет собственную функцию Г. Спенсер, Э. Дюркгейм, Б. Малиновский, Т. Парсонс, Р. Мертон
По мнению Куна, не существует фактов, независимых от парадигмы, следовательно, не существует теоретически нейтрального языка наблюдения. Ученые, овладевая содержанием парадигмы, учатся видеть мир сквозь ее призму. Не факты судят теорию, а теория определяет, какие именно факты войдут в осмысленный опыт. Отсюда тезис Куна о несоизмеримости парадигм, невозможности установления строгих логических отношений между сменяющими друг друга фундаментальными теориями. Все символические ин-теракционисты (Дж. Мид, Г. Блумер, Ч. Кули, А. Страусс, Э. Гоф-фман, Г. Беккер и др.), несомненно, имеют сходные мнения о том, как устроена социальная реальность и какими должны быть методы познания, хотя они трудились в различных научных центрах и жили в разные исторические эпохи.
Дж. Мид жил в первой половине ХХ в. и работал в Чикагском университете, Г. Беккер был профессором социологии в Университете штата Висконсин, а расцвет его творчества приходится на середину ХХ в., Э. Гоффману пришлось завершать здание символического интеракционизма во второй половине ХХ в. В европей-
ской же социологии существовали научные школы (скажем, немецкая и французская), объединявшиеся вокруг своих лидеров, журналов или обществ. Дюркгеймовская школа объединялась вокруг журнала "Социологический ежегодник" (М. Мосс, С. Бугле, Ж. Дави, П. Лапи, П. Факонне, М. Хальбвакс). Школа отличалась высокой идейной сплоченностью и единством взглядов, основанных на общности теоретических воззрений, активной деятельности в журнале в качестве его сотрудников, специализации в предметных областях социологии, авторитете Дюркгейма, разработавшего основные научные принципы.
Социология, как свидетельствуют ее история и особенно современность, — это не монопарадигмальная, а полипарадигмальная наука. Большинство методологов исходят сегодня из признания мультипарадигмальности социологии. Признание мультипарадиг-мальности современного социологического знания, пишет С.Г. Кир-дина, стало общим местом многих дискуссий36. В.А. Ядов называет полипарадигмальный подход главной методологической стратегией современной социологии, доказывая "возможность совмещения различных теоретических подходов". Такая возможность обосновывается тем, что полипарадигмальный подход в наибольшей мере адекватен новому "историко-культурному этапу науки"37. При этом фазу, которой достигла социология в конце ХХ — начале XXI в., В.А. Ядов называет постпостклассической. Постпостклассическая метапарадигма описывается им по четырем параметрам: 1) научной картине мира (ее основой ныне служит постулат о том, что мир находится в постоянном изменении); 2) критерию научности (ясность исходных посылок и методологии, дискурс в научном сообществе); 3) что есть общество (общество — это конструкция непрерывно меняющейся реальности, создаваемая социальными агентами); 4) критерию обоснованности социального знания, каковым оказывается "неоднозначность, т.е. множественность объяснения изучаемых процессов (феноменов)"38.
Провозглашаемый постмодернистами "частный универсализм" (нельзя быть правым везде, но можно быть правым внутри своего сообщества) принимает как неизбежное зло непереводимость различных теоретических подходов, оправдывая тем самым "мульти-парадигмальность"39. Однако если дозволяется быть истинным в рамках своей теории или парадигмы, то у социолога отпадает же-
36 См.: Кирдина С.Г. Указ. соч. С. 18.
37 Ядов В.А. Возможность совмещения теоретических подходов // Социол. журн. 2003. № 3. С. 5—19.
38 Там же. С. 9.
39 См.: Дудина В.И. Социологический метод: от классической к постнекласси-ческой точке зрения // Журн. социологии и социальной антропологии. 1999. Т. II. Вып. 3. С. 57—65.
лание соблюдать общенаучные требования истинности знания. В этом случае объективным считается то, что признается научным сообществом как объективное и навязывается в качестве объективного тем, кто не обладает соответствующей компетентностью40. "Местечковый субъективизм" в постмодернистской перспективе вытесняет "глобальный объективизм". В результате научная объективность становится поприщем социологического конструирования.
В результате обстоятельного историко-теоретического анализа Х. Эссер41 пришел к убеждению, что идеи нормативной теории действия Т Парсонса, символического интеракционизма, этномето-дологии (Г. Гарфинкель), феноменологической социологии (А. Шюц) и теории социальных систем (Н. Луман) фактически не противоречат друг другу. Они являются взаимодополняющими, поскольку обращены к ситуациям разных типов. Основные социологические течения (структурный функционализм, теория систем, символический интеракционизм) оказались совместимыми с расширенной теорией рационального выбора. Исключением служат, пожалуй, только критическая теория франкфуртской школы и теория коммуникативного действия Ю. Хабермаса (постмарксизм). Мульти-парадигмальность обеспечивает разносторонность социологических исследований, создает возможность рассмотрения одного и того же явления в разных аспектах, обнаружения в нем многих граней. Вместе с тем она осложняет сопоставление полученных в разных исследованиях данных и выводов в ситуациях, когда эти исследования основываются на разных парадигмах. "Одна и та же парадигма может выражаться в нескольких далеко неоднозначных теоретических построениях. Например, в рамках парадигмы интер-акционизма сложились не только разные теории символического истолкования межличностных взаимодействий (чикагская, айов-ская и другие школы), но и теории социального обмена. При этом теоретики последнего направления (Дж. Хоманс, П. Блау, Р. Эмерсон) неоднозначно преподносят идеи о взаимодействии людей как обмене услугами, деятельностью, затраченными ресурсами и воз-награждениями"42. В отечественной методологии социального познания идея плюрализма подвергается определенному упрощению. К удивлению многих отечественных специалистов, оказалось, что плюрализм не эквивалентен признанию всеядности. Плюрализм состоит вовсе не в том, чтобы признать взаимоисключающие выводы43. По выражению В. Леонтьева, "плюралистический характер
40 Там же.
41 Esser H. Op. cit.
42 Григорьев С.И., Растов Ю.Е. Начала современной социологии. URL: http:// arw.dcn-asu.ru/~sokol/server/academ/courses/grig/02_04.html
43 Подробнее см.: Социальные знания и социальные изменения / Отв. ред. В.Г. Федотова. М., 2001.
какого-либо подхода заключается не в одновременном применении существенно различных типов анализа, а в готовности переходить от одного типа интерпретации к другому. Объяснение такому методологическому эклектизму (и это принципиальный момент) в ограниченности любого типа объяснений или причинно-следственных связей"44.
Свойство научного знания состоит в том, что все выводы и гипотезы, полученные с помощью научного метода, могут подвергаться критике и быть опровергнутыми. Ученые признают за своими теориями только частичную истинность. Это значит, что научная теория применима к ограниченному кругу явлений при определенных условиях и описывает узкий круг явлений, причем совершенно определенными средствами и методами. Научные теории не универсальны — универсальными бывают только мифы и религиозные учения. Поэтому одним из главных признаков научности ученые считают ограниченность своих теорий.
По идее, научных теорий в любой отрасли знания (физика, социология, математика, экономика) должно быть много (может быть, даже тысячи). Напротив, в религии одно учение, например православие, объясняет все многообразие окружающего мира исходя из одного учения, одной картины мира. Нередко религиозное учение обвиняют в противоречии. Это значит, что средствами единой концепции, созданной несколько веков или тысячелетий назад и позже лишь дополняемой, корректируемой, отчасти видоизменяемой, очень трудно объяснить постоянно изменяющийся мир. Приходится описывать его самыми общими (их называют философскими) суждениями, отвлекаясь от конкретных деталей. Напротив, научные теории должны быть максимально точными, основанными на цифрах и фактах системами знаний, которые легко изменять, опровергать и, если надо, отбрасывать. Научная теория только тогда признается учеными кругами и претворяется на практике, когда соответствует реальности. Далеко не все творения человеческого ума выдерживают экзамен на соответствие фактам, большинство погибает, выживает лишь меньшая часть.
В XIX в. теории противостояли фактам в одиночку. Сегодня настало время групповой борьбы. Некоторые авторы (в частности В.С. Степин, В.Г. Горохов, М.А. Розов) полагают, что неправильно было бы представлять проверку теории фактами, "не учитывая предшествующего влияния теоретических знаний на формирование опытных фактов науки. Но тогда проблема взаимодействия теории с опытом предстает как проблема взаимоотношения с эмпирией системы теорий, образующих научную дисциплину. В этой связи
44 Леонтьев В. Экономические эссе. М., 1991. С. 29.
в качестве единицы методологического анализа уже не может быть взята отдельная теория и ее эмпирический базис. Такой единицей выступает научная дисциплина как сложное взаимодействие знаний эмпирического и теоретического уровня, связанная в своем развитии с интердисциплинарным окружением (другими научными дисциплинами)"45.
Теоретический плюрализм (мультипарадигмальность) сам по себе не является негативным или позитивным фактором в развитии социологической мысли. Марксизм, веберовская или дюркгей-мовская парадигмы, сохраняющие свой познавательный потенциал по сей день, когда социология обогатилась новыми подходами (парсоновская парадигма и неофункционализм, системная и сетевая теории и т.д.), свидетельствуют о том, что а) социологическое сообщество дифференцировано не по научным, а по ценностным критериям; б) социальная реальность сложнее природной среды, изучаемой физикой или биологией, и к тому же постоянно изменяется. В принципе теоретический плюрализм, или "теоретический анархизм", используя термин П. Фейерабенда, неизбежен в социальных науках46. Иначе говоря, «множественность конкурирующих теорий реальности — норма, а не какая-то аномалия, вызванная уловками обществоведов. Не существует единственной истинной теории, и думать иначе означало бы впасть в то, что Д. Чалмерс называет "тоталитарным мышлением". Однако, согласившись с этим утверждением, мы вынуждены будем признать, что нет внутренних теоретических оснований для принятия или непринятия, разработки или отказа от разработки именно этой, а не другой теоретической схемы. Выбор остается за нами, и для того, чтобы сделать его, по всей видимости, требуется сделать шаг, основанный на вере, или, иначе говоря, выбор теорий, интерпретирующих схем, теоретических дискурсов и т.п. зависит от нас: от наших ценностных ориентаций, политических убеждений, исследовательских интересов и институциональных предпочтений»47. Однако многопарадиг-мальность часто дезориентирует социологов: "...никогда прежде не было так много парадигм, стратегий поиска, методов анализа, которые может использовать исследователь"48. Выбор пути развития социологии остается не только за нами, считает А.Н. Малинкин, но прежде всего за национальной культурой. Если национальной специфики в теоретической социологии не существует, методоло-
45 Степин В.С., Горохов В.Г., Розов М.А. Философия науки и техники. URL: http:// philosophy.ru/library/fnt/00.html
46 Feyerabend P. Against method: outline of an anarchistic theory of knowledge. Berkeley, 1975.
47 Мотыль А. Указ. соч. С. 81.
48 Landscape of qualitative research: theories and issues / Ed. by N. Denzin, Y. Linclon. L., 2003. P. 29.
гическо-эклектическое толкование полипарадигмального подхода получает дополнительный аргумент в свою пользу.
В этом случае российские социологи могут «"совмещать" социологические теории любого национального происхождения, зная, что искажающего влияния на результаты и выводы их исследований это не окажет. И, наоборот, если национальная специфика теоретической социологии существует, концепция полипарадигмального подхода лишается важнейшего из оснований. Тогда российские социологи, прежде чем "совмещать" зарубежные теории, обязаны думать, во-первых, над тем, насколько и в чем эти теории согласуются с российской действительностью, стало быть, в какой мере они применимы; во-вторых, — о том, насколько они совместимы с отечественной традицией социально-философской мысли и социологической теории»49.
По убеждению В.А. Ядова, в России нет социологической теории с национальной спецификой и она ей не нужна, поскольку гранд-теории, имеющие интернациональное значение (теории Ве-бера, Дюркгейма, Парсонса), уже созданы, а в России могут развиваться только субтеории. В недавней своей книге50 В.А. Ядов писал, что российские трансформации, будучи направленными в общее русло миросистемных изменений, не могут не иметь национальную специфику и что субтеории именно российских трансформаций скорее нужны, нежели не нужны. «Но именно субтеория, опирающаяся на общую "гранд-теорию". Так, А. Ахиезер опирается на теорию циклизма, Т. Заславская исходит из системного анализа и деятельностного подхода, О. Яницкий — из теории рисков и т.д.»51 И далее: "Нашему обществу предстоит найти органичную
49 Малинкин А.Н. Полипарадигмальный подход и ситуация в российской социологии // Социол. иссл. 2006. № 1. С. 120—121.
50 См.: Ядов В.А. Современная теоретическая социология...
51 Вот лишь некоторые примеры таких работ: Ахиезер A.C. Россия: некоторые черты социокультурной динамики // Мир России. 1995. № 1; Заславская Т.Н. Современное российское общество: социальный механизм трансформации. М., 2004; Ионин Л.Г. Идентификация и инсценировка (к теории социокультурных изменений) // Россия трансформирующаяся / Под ред. Л.М. Дробижевой. М., 2003; Кравченко С.А. Играизация российского общества (к обоснованию новой социологической парадигмы) // Общественные науки и современность. 2002. № 6; Наумова Н.Ф. Рецидивирующая модернизация в России: беда, вина или ресурс человечества. М., 1999; Покровский Н.Е. Глобализационные процессы и возможный сценарий их воздействия на российское общество // Социальные трансформации в России: теории, практики, сравнительный анализ / Под ред. В.А. Ядова. М., 2005; Филиппов А.Ф. Социология пространства как теоретическая альтернатива // Россия: трансформирующееся общество. М., 2001; Черныш М.Ф. Социальные институты и мобильность в трансформирующемся обществе. М., 2005; Шматко H.A. Практические и конструируемые социальные группы: деятельностно-активист-ский подход // Россия: трансформирующееся общество; Яницкий О.Н. Россия как общество риска; контуры теории // Россия: трансформирующееся общество.
стратегию трансформаций, учитывающую и отечественные традиции и миросистемные процессы. Другого пути просто нет"52. А.Г. Здравомыслов, рецензируя книгу "Социология в России", вышедшую в 1998 г. под редакцией В.А. Ядова, пишет, что в ней нет теоретической социологии, которая бы идейно связывала ветви отраслевой социологии. То, что собственной (отечественной) теоретической социологии в России нет, утверждает также А.Ф. Филиппов53. И Здравомыслов и Филиппов настойчиво и справедливо проводят ту мысль, что "попытки имитировать переводами собственную теоретическую деятельность заведомо обречены на неуспех", что развитие социологической теории "в сферах зарубежных и международных" не подменяет развитие "национальной социологии". Филиппов призывает российских социологов создавать собственные социологические теории, которые опирались бы на уникальность отечественного опыта. Ю.Л. Качанов оспаривает тезис отсутствия в России теоретической социологии и считает, что теоретическая социология в нашей стране существует "как социологическое производство", как процесс текущего конструирования.
Дуализм социальной реальности и научная теория
Приемами стихийной социологии мы пользуемся намного чаще, чем нам кажется. Без них мы буквально и шагу ступить не можем. Они определяют наше социологическое видение мира и социологический образ мышления. В самом деле, мир разделен для нас на бедных и богатых, стариков и молодых, начальников и подчиненных и т.п. Недовольные своим социальным положением, мы стараемся поменять свою менее престижную и менее оплачиваемую профессию (предположим, инженера) на более престижную и доходную (предположим, профессию бухгалтера), понимая, однако, что первая значительно опережает вторую по творческому содержанию труда и необходимому образованию. В соответствии с этим изменяется круг знакомых, привычки и стиль жизни, материальные условия, социальный статус и выполняемые роли. Мы взвешиваем, с кем надо поддерживать отношения, а с кем — нет, какую одежду следует предпочесть, чтобы поддержать свой имидж. Вращаясь в социальной среде, мы точно знаем, каких действий следует ожидать от полицейского, продавца или авиадиспетчера. Для этого мы предварительно категоризировали всех людей, составили типологии и, наконец, ранжировали окружающих. За каждой категорией мы закрепили типичный образ действий. Мы в точ-
52 Ядов В.А. По поводу статьи А.Н. Малинкина // Социол. иссл. 2006. № 8. С. 128.
53 См.: ФилипповА.Ф. Понятие теоретической социологии // Социол. журн. 1997. № 1—2.
ности знаем, что врач никогда не позволит себе то, на что способен, скажем, нищий или преступник. Хотя ни с кем из них мы лично не знакомы. Да это и не нужно. Мы заранее составляем типичные социальные портреты для каждой группы людей, в характеристику которой помимо характерной одежды и среды обитания входят свойственные ей манеры поведения. По справедливому и глубокому замечанию одного из ведущих американских социологов, А. Гоулд-нера, социальная теория в скрытом виде часто является теорией политики. Всякая теория, кроме того, в неявном виде представляет собой глубоко личностную точку зрения на мир. Она выражает сумму накопленных жизненных впечатлений автора, его жизненное кредо и повседневный взгляд на мир, который может расходиться с научными представлениями. "Как и всякий иной человек, социолог приписывает реальность определенным вещам в своем окружении. Иначе говоря, они верят в то, что определенные вещи действительно присущи социальному миру. Их концепция того, что есть реальное, по большей части проистекает из того, чему они научились из своей культуры"54.
Социальная теория рождается из глубинной заинтересованности человека в познании закономерностей протекания тех процессов, в которые он лично вовлечен или которые касаются его непосредственно. Данное положение не относится к естественно-научной теории, в ней не нужен личный взгляд на вещи. Но в социальной теории он необходим. Мы описываем, познаем, систематизируем то, что интересно нам самим, что нас взволновало или не оставило равнодушными. Можно сказать, что социальная теория — это научная интерпретация всего того и только того, что лично важно автору.
Как бы ни различались социологи по своим методологическим предпочтениям, они сходятся в том, что изучают в социальном мире только то, что считают значимым. "И какой бы философии науки они ни придерживались, социологи стремятся объяснить только то, что является реально существующим на их взгляд"55. По Гоулднеру, существуют два вида реальности — ролевая и персональная. Ролевая реальность включает профессиональные нормы, приемы, стереотипы, заимствованные из научной литературы или из общения с коллегами. Фактами такой реальности выступают только те события, которые получили научную интерпретацию и выражены через социологические переменные. Что проходит мимо научного сита, не относится к реальности в профессиональном смысле слова.
54 GouldnerA. The coming crisis of western sociology. N.Y., 1970. Р. 41.
55 Ibid.
Персональная реальность состоит из фактов, почерпнутых из повседневного окружения социолога. Как любой простой человек, социолог видит, слышит, чувствует, понимает одни явления и не обращает внимания на другие. Каждый факт получает обыденную интерпретацию в терминах его национальной культуры и тех стереотипов, которые господствуют в его социальном классе.
Оба вида реальности дополняют друг друга, но и соперничают друг с другом. Более того, социолог постоянно перепроверяет одни факты при помощи других. Обыденные факты вызывают его подозрение в силу своей эмпирической неподтвержденности, а научные — в силу абстрактной оторванности от жизни, неаутентичности жизненной реальности. Когда отечественные социологи пишут об актуальности темы исследования, они подразумевают соответствие научных фактов жизненным реалиям. Итак, научное мышление социолога укоренено в той повседневности, в которой живут простые люди — его возможные респонденты и объект наблюдения. Еще не став профессиональным ученым и не получив соответствующего образования, социолог уже рассуждает социологически. Впрочем, как и все другие люди. В связи с этим можно выдвинуть принципиально важный тезис: все люди по своей социальной природе неизбежно являются стихийными социологами. Так было всегда. К примеру, источником теории бюрократии М. Вебера служили факты, заимствованные им из исторической литературы, и "свидетельства из первых рук", полученные им лично при знакомстве с немецкой бюрократией на практике. В случае с М. Вебером персональная реальность получала даже преимущества перед ролевой реальностью: личные впечатления от деятельности неповоротливых госчиновников заложили фундамент его учения, на который позже надстраивались знания, добытые из литературы. В результате получилась самая плодотворная из существующих теория бюрократии.
Продолжая следовать логике Гоулднера, можно отметить, что теория, скроенная только из научных фактов, вряд ли получит широкое признание, поскольку не будет понятна широкой общественности, разговаривающей на языке персональной реальности. Так и произошло с американской академической социологией: увлекшись математизацией и научными терминами, социологи стали недоступны пониманию среднего класса, идеологией которого всю жизнь была социология. Социология превратилась в искусство ради искусства, понятное только избранным. Другой недостаток "однореальной" теории заключается в том, что заказчики социальной теории — предприниматели, госслужащие, частные клиенты, обитающие в персональной реальности, — не только не поймут работы академических социологов, но и не смогут внед-
рить практические рекомендации ученых. В таком случае лишается смысла само существование социологии как науки, призванной не только описывать, но отчасти и изменять общество. Однако теряет смысл и такая социология, которая оперирует только фактами персональной реальности. Составленная из них теория представляет всего лишь перестановку известных всем по жизненному опыту событий и явлений. Она ничему новому не учит. Когда к директору завода, попросившему дать социальный диагноз предприятия, является социолог, оперирующий только фактами обыденной реальности, тот удивляется: ничего нового, чего он не знал бы по собственному опыту, ученый сообщить не может. Оперирование исключительно уровнем персональной реальности чревато гиперболизацией обыденных представлений. Классовым предрассудкам ученый придает статус конечной истины, полагая, к примеру, что социальная закономерность выражается в неуклонном росте бедности, безработицы или преступности. Хотя на самом деле социолог "обнаучил" небольшой исторический промежуток времени и опыт нескольких регионов. Он может заявить о том, что с нарастанием социальной напряженности в обществе неизбежно нарастает революционная ситуация. Но проходит время, и предсказанные события не осуществляются. Оказывается, ученый выявлял свою закономерность на опыте своих близких и знакомых, разговоров с соседями и чтения прессы, но не учел множество других факторов, которые давно уже установила точная наука. Дилетантское теоретизирование неизбежно возникает на том историческом этапе, когда наука не накопила достаточного количества научно обоснованных фактов и соответствующих им теоретических концепций. Учения Маркса, Сен-Симона, Конта, которые мы называем сегодня утопическими, т.е. несбыточными, во многом грешили таким недостатком. Дилетантизм может явиться следствием недостаточной квалификации социолога, незнакомства его с научной литературой, мировым опытом. Полагаясь лишь на свою интуицию, он спешит построить глобальные обобщения, которые часто предлагает в качестве практических рекомендаций.
Как избавиться от дилетантизма в науке и гиперболизации персональной реальности? Только единственным способом — использовать научный метод. И главным среди них является выборочный.
Определив генеральную и выборочную совокупности, построив теоретическую модель предмета исследования, описывающую только этот, конкретно взятый фрагмент реальности, социолог, опросив респондентов, приходит к выводам, которые справедливы только для совокупности опрошенных. Хотя он распространяет свои обобщения на всю генеральную совокупность, которая в свою очередь высвечивает не всю, а лишь часть социальной реальности, его вы-
воды носят вероятностный характер. Они предположительно свидетельствуют о том, что социальный процесс в принципе может протекать указанным способом. Чем хуже поработал социолог с выборкой и инструментарием, тем менее достоверными считаются его обобщения.
Если социолог обследовал рабочих судостроительной промышленности, изучив одно предприятие, а свои выводы распространяет на всех рабочих или на всех занятых в народном хозяйстве, то эти выводы можно сразу выбросить в мусорную корзину. Только выборка, построенная по строго научным критериям, умеряет теоретические амбиции социолога. Однако даже она не в силах предохранить его от ошибки, если социолог при хорошей выборке составляет плохие гипотезы или не умеет их проверить. С каждым шагом в глубь явлений у непрофессионала, подобно снежному кому, нарастают ошибки. Поэтому ученому необходима профессиональная подготовка, чтобы он, использовав в совокупности факты ролевой и персональной реальности, смог квалифицированно их проверить, используя наработанные другими профессионалами научные технологии. При помощи выборочного опроса социологи пытаются проверить следствия из научной теории. Если теория построена преимущественно из суждений о персональной реальности, то она не выдержит объективной проверки. Необходимо также отметить, что индивид верит в коллективную модель даже сильнее, чем в личную теорию. Коллективные суждения — наиболее устойчивые элементы персональной реальности. Понятно, что человек с улицы, оперирующий набором классовых, партийных или национальных стереотипов и строящий из них подходящую к случаю теорию, не способен получить результаты, которые будут полезны другим людям. "Кухонные теории" годятся для личных целей, общения в кругу близких и друзей, в лучшем случае демонстрации своего интеллекта, но не для развития науки. Помимо понятий персональной и ролевой реальности Гоулднер, объясняя природу социальной теории, оперирует терминами "инфраструктура теории" и "субтеоретический контекст". Что скрывается за этими сложными категориями? Исходное пространство для нашего теоретизирования формируется не ближайшим окружением, а обществом и культурой в целом. Они и выступают в роли субтеоретического контекста, который задает тон и направление нашим суждениям вопреки нашей воле и желаниям. Мы пленники общественных заблуждений. Социолог, обращаясь к собственному жизненному опыту за вдохновением, даже не в состоянии проконтролировать влияние окружения, отфильтровать лишнее. Социолог, как и простой смертный, постоянно общается с домашними, коллегами, посторонними, обсуждая с ними свои идеи или выслуши-
вая их точку зрения. Они выступают незримыми помощниками в построении его теории, своеобразными подсказчиками, которым часто доверяют даже больше, чем проверенным научным фактам. На коллегах, друзьях или родственниках ученый в неформальной обстановке проверяет достоверность своих идей. Окружающие подсказывают, что факты не соответствуют реальности. В их число входят те, у кого социолог учился и кого он учит сейчас, с кем соперничал и боролся на научном фронте и кто поддерживал его позицию. Собственное исследование ученого становится частью персональной реальности, хотя таковой не являются исследования его коллег. Теория — это на самом деле групповой продукт, а сам автор лишь его эмблема. Авторство, полагает Гоулднер, в определенной мере всегда условно. За ним скрывается субтеория или инфраструктура теории.
Коснемся теперь проблемы дуализма персональной реальности. Социолог не может избавиться от дуализма реальности, суть которого состоит в том, что собственное поведение социолога отличается от поведения тех, кого он изучает. Когда социолог думает о самом себе, он неявно подразумевает, что человек сам творит свою культуру. Но когда он изучает других людей, то неявно исходит из посылки о том, что человек — продукт культуры и социальной среды общества.
Рабочая посылка социолога, выступающего за автономию своей дисциплины, базируется на его свободе от социального давления, реальность и незыблемость которого он провозглашает, когда говорит о поведении других людей. В конечном итоге он демонстрирует противоречие: они зависят от общества, но я свободен от него.
Социолог, решая дилемму, разрывает обе части и приписывает их разным субъектам — себе и другим. Эти части настолько разные, что объединить их просто невозможно. В результате формируется раздвоенный образ сознания социолога: свободное "Я" неявно подразумевает элиту, к которой социолог незримо относит себя и своих коллег-ученых, а несвободное "Они" ассоциируется у него с массой, которая выражается понятием "другие"56.
Добавим сюда то, о чем умолчал Гоулднер. Социолог посматривает несколько свысока (если уместно здесь подобное сравнение) на других не потому, что он — высокомерный индивид. Будучи обычным человеком, он воспринимает других как обычных людей и солидаризируется с ними в рамках своей персональной реальности. В толпе спешащих на работу и толкающихся людей социолог, как и все мы, вовсе не чувствует своей выделенности, исключительности. Однако его ролевая, или профессиональная, реальность
56 1Ыё. Р. 54—55.
вынуждает оперировать людьми как статистическими величинами. Социолог, в отличие от психолога, не занимается внутренней индивидуальностью человека. Социолога интересуют повторяющиеся, сходные черты в других людях. Через процентные распределения анкетной информации неповторимые черты людей стандартизируются, стираются, превращаясь в средние величины. Поэтому правильнее говорить о дуализме двух типов реальности, а не о противоречии в рамках одной, как можно подумать, читая Гоулднера. Методологический дуализм — причина того, почему издают два вида книг — попроще для обывателей и посложнее для профессионалов. И в этом американский социолог прав. Действительно, социолог рассуждает на непонятном для обывателя языке переменных и вероятностей. Когда же он "опускается" до социологической публицистики, интересующей обывателя, на него начинают "шикать" коллеги. Социолог находится всегда в двойственной позиции: он желает быть понятным одновременно и обывателям и профессионалам, иначе говоря, он хочет быть широко известным и в то же время не потерять уважения коллег-профессионалов. Редко кому удается гармонично сочетать две противоречивые системы требований. В стремлении приобрести популярность социологу приходится отказаться от части научной истины в пользу политических оценок. Но когда он входит в сообщество профессионалов, он обязан отказаться от политических пристрастий ради соблюдения научной истины.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Ахиезер A.C. Россия: некоторые черты социокультурной динамики // Мир России. 1995. № 1.
Балог А. Социология — мультипарадигмальная наука? // Социол. иссл. 2002. № 7. С. 22—31.
Бевзенко Л.Д. Социальная самоорганизация. Синергетическая парадигма: возможности социальных интерпретаций. Киев, 2002.
Василькова В.В. Порядок и хаос в развитии социальных систем: синергетика и теория социальной организации. СПб., 1999.
Гегель Г.В.Ф. Соч. Т. 4. М., 1959.
Гидденс Э. К социологическому сообществу! // Социол. иссл. 2007. № 9.
Григорьев С.И., Растов Ю.Е. Начала современной социологии. URL: http://arw.dcn-asu.ru/~sokol/server/academ/courses/grig/02_04.html
Гроф С. За пределами мозга. URL: http://log.philos.msu.ru/library/txts/ grof.txt
Дудина В.И. Социологический метод: от классической к постнеклас-сической точке зрения // Журн. социологии и социальной антропологии. 1999. Т. II. Вып. 3. С. 57—65.
Ельчанинов М.С. Российская трансформация с точки зрения социальной синергетики // Социол. иссл. 2003. № 8.
Заславская Т.Н. Современное российское общество: социальный механизм трансформации. М., 2004.
Ионин Л.Г. Идентификация и инсценировка (к теории социокультурных изменений) // Россия трансформирующаяся / Под ред. Л.М. Дробижевой. М., 2003.
Кабыща А.В., Тульчинский М.Р. Тенденции изменения социологической парадигмы после 1985 года (наукометрический анализ) // Социология в России. М., 1996.
Кирдина С.Г. Современные социологические теории: актуальное противостояние? // Социол. иссл. 2008. № 8.
Кравченко А.И. История зарубежной социологии труда. Общие принципы. М., 1991.
Кравченко А.И. "Социологическое воображение" Р. Миллса // Социол. иссл. 1994. № 1.
Кравченко С.А. Играизация российского общества (к обоснованию новой социологической парадигмы) // Общественные науки и современность. 2002. № 6.
Кравченко С.А. Социологическая теория: дискурс будущего // Социол. иссл. 2007. № 3.
Култыгин В.П. Теоретическая социология за рубежом накануне прогресса // Социол. иссл. 2005. № 9.
Курбатов В.И. Современная западная социология (аналитический портрет) // Экон. вестн. Ростов. гос. ун-та. 2003. Т. 1. № 1.
Кюэн Ш.-А. В каком состоянии находится социология? // Социол. иссл. 2006. № 8.
Леонтьев В. Экономические эссе. М., 1991.
Малинкин А.Н. Полипарадигмальный подход и ситуация в российской социологии // Социол. иссл. 2006. № 1.
Миллс Ч.Р. Социологическое воображение. М., 1998.
Мотыль А. Лабиринт социальной теории // Общественные науки и современность. 1994. № 1.
Наумова Н.Ф. Рецидивирующая модернизация в России: беда, вина или ресурс человечества. М., 1999.
Покровский Н.Е. Глобализационные процессы и возможный сценарий их воздействия на российское общество // Социальные трансформации в России: теории, практики, сравнительный анализ / Под ред. В.А. Ядова. М., 2005.
Тощенко Ж. Т. Парадигмы, структура и уровни социологического анализа // Социол. иссл. 2007. № 9.
Социальные знания и социальные изменения / Отв. ред. В.Г. Федотова. М., 2001.
Степин В.С., Горохов В.Г., Розов М.А. Философия науки и техники. URL: http:// philosophy.ru/library/fnt/00.html
Теория и методология психологии: постнеклассическая перспектива / Под ред. А.Л. Журавлева, А.В. Юревича. М., 2007.
Три подхода к будущему социологии // Социол. иссл. 2005. № 3.
Филиппов А.Ф. Понятие теоретической социологии // Социол. журн. 1997. № 1—2.
Филиппов А.Ф. Социология пространства как теоретическая альтернатива // Россия: трансформирующееся общество. М., 2001.
Черныш М.Ф. Социальные институты и мобильность в трансформирующемся обществе. М., 2005.
Шматко H.A. Практические и конструируемые социальные группы: деятельностно-активистский подход // Россия: трансформирующееся общество. М., 2001.
Ядов В.А. Возможность совмещения теоретических подходов // Социол. журн. 2003. № 3.
Ядов В.А. По поводу статьи А.Н. Малинкина // Социол. иссл. 2006. № 8.
Ядов В.А. Современная теоретическая социология как концептуальная база исследования российских трансформаций. СПб., 2006.
Яницкий О.Н. Россия как общество риска: контуры теории // Россия: трансформирующееся общество. М., 2001.
Chalmers D.A. Interpretive frameworks: a structure of theory in political science (неопубликованная рукопись).
Coleman J. Foundations of social theory. Cambridge, 1990.
EsserH. Soziologie. Bd 7. Frankfurt am Main; N.Y., 1993—2001.
Feyerabend P. Against method: outline of an anarchistic theory of knowledge. Berkeley, 1975.
GouldnerA. The coming crisis of western sociology. N.Y., 1970.
International handbook of contemporary developments in sociology / Ed. by R. Mohan, A. Wilke. Westport, 1994.
Landscape of qualitative research: theories and issues / Ed. by N. Denzin, Y. Linclon. L., 2003.
Merton R.K. The role-set: problems in sociological theory // Brit. Sociol. Rev. 1957. June. Vol. 8.
Merton R.K. Introduction to Allen Barton "Social organization under stress". Washington, 1963.
Merton R.K. On sociological theories of the middle range // On Theoretical Sociolgy. Five essays, old and new. N.Y; L., 1967.
Mills C.W. The sociological imagination. N.Y, 1959.
Oxford dictionary of sociology / Ed. by G. Marshall. Oxford; N.Y, 1998.
Ritzer G. Paradigm analysis in sociology: clarifying the issues // Amer. Sociol. Rev. 1981. Vol. 46. N 2.
Waters M. Modern sociological theory. L., 1994.
Zito G.V. Methodology and meanings: varieties of sociological inquiry. N.Y.; Washington, 1975.
