CC BY
74
1 Groves et al. 2009; Groves, Lyberg 2010; Lavrakas 2013.
лржтпжш counoAom
Д.М.Рогозин, Н.И.Галиева
МЕТОДИЧЕСКАЯ (НЕ)УСТОЙЧИВОСТЬ МАССОВОГО ОПРОСА
Ключевые слова: массовый опрос, методология социальных обследований, стандартизированное интервью, фабрикация данных,
этнография опроса
Масштабные количественные опросы проводятся с установкой на стабильность и устойчивость замеряемых мнений, поведения и социально-демографических характеристик респондентов. Предполагается, что многие из регистрируемых в интервью переменных не зависят от ситуации опроса. При этом любые корреляции ответов с контекстом, интервьюером или анкетой трактуются как смещения и подлежат детальному анализу с последующей коррекцией и редактированием данных1. Обычно исследователи опираются на распределения ответов на анкетные вопросы; проблема неответов и систематических ошибок выборки интересует их гораздо реже — во всяком случае, в России. Более того, мы не знаем ни одного отечественного исследования, посвященного устойчивости условий проведения опроса, выявлению расхождений между опросной ситуацией, зарегистрированной в отчетной документации, и ситуацией вторичного посещения мест, в которых проходил опрос. Как правило, повторное обращение к респондентам используется для проверки качества работы интервьюеров и закладывается в обязательные процедуры исследования.
В настоящей статье мы рассматриваем результаты эмпирического обследования, в котором, согласно отчетности осуществлявшей его организации (входящей в топ исследовательских компаний, действующих на российском рынке), были выполнены все необходимые мероприятия по контролю качества полевых работ. Задача нашего этнографического проекта — не анализ качества интервьюирования, а проблематиза-ция устойчивости и надежности собранных материалов. И хотя в ходе включенных наблюдений мы обнаружили очевидные приписки и фабрикации данных, допущенные случайно отобранным интервьюером, это лишь побочный результат проделанной нами работы. Основной вопрос предпринятого исследования: насколько устойчивы методические данные, связанные со сбором социальной информации? Можем ли мы обнаружить референты социальной реальности, некие реалии, которые зафиксированы в отчетной документации интервьюера (анкетах и маршрутных листах)? Насколько воспроизводимы результаты опроса при полном воссоздании запротоколированной интервьюером процедуры интервьюирования?
ТОЛПГЛТ № 3 (74) 2014
169
Методика
2 При рассмотрении маршрутов остальных московских интервьюеров были получены примерно те же результаты. И поскольку в наши задачи не входило обоснование распространенности зафиксированного явления, мы сочли возможным ограничиться разбором одного случая. Этот частный эпизод вскрывает основные методические проблемы, на которые хотелось бы обратить внимание полстерского сообщества.
3 См., напр. Iversen, Furstenberg, Belzer 1999.
4 Zimmerman, Wieder 1977: 493.
_________________ПРШ1ЖШ СОИЮАОПН_________________________
В качестве объекта исследования нами была рассмотрена работа одного из московских интервьюеров, задействованных в масштабном общероссийском опросе (9 тыс. респондентов), выполненном в августе 2013 г. по заказу Института социального анализа и прогнозирования РАНХиГС2. Через четыре месяца после проведения интервью мы прошли по двум маршрутам этого интервьюера, использовав заполненный им маршрутный лист с указанием адресов и имен респондентов. Столь продолжительная пауза перед вторичным посещением типична для исследований, направленных на анализ устойчивости и надежности собранных данных3.
В повторном прохождении по упомянутым маршрутам участвовали тридцатилетняя женщина (соавтор настоящей статьи) с большим опытом проведения интервью разной сложности и мужчина сорока лет, не обладавший опытом интервьюирования. Она, опрятно и нейтрально одетая, держала в руках твердую папку, позволяющую писать, не прислоняясь к какой-либо поверхности. Поверх был прикреплен пропуск в РАНХиГС, имелись и визитные карточки. Он время от времени вступал в разговор, комментируя и поясняя цель визита, задавая дополнительные вопросы. Кроме того, заполнялся бланк регистрации, а также небольшие анкеты, что, помимо возможности подробно фиксировать и систематизировать происходившее, создавало рабочий вид, снимало напряженность у собеседников. Все разговоры строились вокруг имен, запротоколированных в опросном листе интервьюера, поэтому на них уходило не более 5—6 минут.
По результатам прохождения маршрута заполнялся маршрутный лист и велся дневник, в котором регистрировались наблюдения, впечатления, отмечались и комментировались особенности разговора. Все разговоры записывались на диктофон, что позволяло в случае необходимости еще раз обратиться к деталям коммуникации. В свою очередь дневник обеспечил рамку для объединения разнородной информации об изучаемом объекте и впечатлений исследователя во время сбора данных. Давно замечено, что совмещение интервью с дневниковыми записями дает кумулятивный эффект по систематизации и структурированию собираемой информации4, тем самым открывая дополнительные возможности для учета разнообразных факторов и выделения неожиданных сюжетов и непредвиденных обстоятельств. Ведение дневника — один из основных методических атрибутов «этнографичности» нашего проекта.
Маршрут по улицам Кубинке и Вяземской
Начальная точка маршрута была определена домом 4 по улице Кубинке. Интервьюер прошел последовательно четыре дома по четной стороне улице, затем, перейдя Можайское шоссе, зашел в три дома по улице Вяземской (см. рис. 1).
Фактически интервьюер разбил маршрут на два, самостоятельно определив исходную точку второго маршрута в рассматриваемом
170
110ЛПГЛГ № 3 (74) 2014
лржижш counoAom
Рисунок 1 Схема маршрута по улицам Кубинке и Вяземской (Москва)
районе. Судя по данным, зафиксированным самим интервьюером в маршрутном листе, им было осуществлено 275 обращений в квартиры семи домов. Из них результативными оказались 11 (полностью взятые интервью). Соответственно, в грубом приближении коэффициент ответов составил 4%. И хотя на практике значение коэффициента может быть выше — в каких-то из квартир, в которые обращался интервьюер, могли проживать лица, не соответствующие условиям отбора (не граждане РФ), а какие-то могли просто пустовать, — поправочный коэффициент едва ли кардинальным образом изменит ситуацию (чрезвычайно низкий уровень достижимости).
Интервьюер опрашивал респондентов согласно квотному заданию, самостоятельно принимая решение о том, кого опросить в конкретном домохозяйстве. Поскольку протокол отбора внутри домохозяйства не ведется, мы не можем восстановить стратегию отбора, которой придерживался интервьюер. Однако по заполненным анкетам видно, что даже на малой группе из 11 респондентов примерно соблюдены пропорции по полу и возрасту, декларируемые в квотном задании (см. табл. 1).
ТОАП1Г № 3 (74) 2014
171
ЛРШПЧКММ С01Ш0А0Ш
Таблица 1 Список интервью, взятых по маршруту «Кубинка-Вяземская»
№ дома на маршруте Имя респон- дента Адрес Воз- раст Наличие квартиры в доме
1 Олег Кубинка, д. 4, кв. 8 22 да
1 Андрей Кубинка, д. 4, кв. 56 49 да
2 Людмила* Кубинка, д. 6, кв. 27 26 да
2 Леонид Кубинка, д. 6, кв. 42 27 нет
3 Анна Кубинка, д. 8, кв. 12 56 да
3 Елена Викторовна Кубинка, д. 8, кв. 37 67 нет
4 Алексей Кубинка, д. 10, кв. 19 41 да
4 Ксения Кубинка, д. 10, кв. 51 39 да
5 Вероника** Вяземская, д. 1, корп. 1, кв. 18 48 да
6 Илья Николаевич** Вяземская, д. 1, корп. 2, кв. 39 78 да
7 Софья Борисовна** Вяземская, д. 1, корп. 3, кв. 27 75 да
* Имя респондентки подтвердила соседка, указав при этом на несоответствие возраста.
** По свидетельству жильцов квартиры или их ближайших соседей, людей с таким именем по данному адресу не проживает.
Дома по улице Кубинке, в которых проводился опрос, имеют разную этажность: № 4 и 10 — пятиэтажные, № 6 и 8 — четырехэтажные. Соответственно, в последних двух квартир меньше, нежели в первых. Указанные интервьюером квартиры 42 (по адресу: Кубинка, 6) и 37 (по адресу: Кубинка, 8) в домах отсутствуют.
Придомовая территория пустынна (мы были там в период от часа до двух дня). Нет ни детских площадок, ни какой-либо придомовой инфраструктуры (скамеек, спортивных сооружений, приспособлений для выбивания ковров и т.д.). В целом дома выглядят опрятно, в подъезде (единственном, в который удалось попасть) чисто и ухожено. Это позволяет предположить, что дома заселены в основном занятыми и социально активными людьми. Именно в этих домах интервьюер опросил молодежь и людей среднего возраста (см. табл. 1).
Только в одном доме (№ 4) установлен домофон, по которому можно позвонить в квартиру. В остальных на подъездах закреплены электронные кодовые замки, которые не позволяют войти чужаку, пред-
172
ТШГЛТ № 3 (74) 2014
__________________ПРШШКММ С0Ш10А0ГПЯ___________________________
варительно не узнавшему код. Ни одного из респондентов, опрошенных в августе 2013 г. в доме 4, не оказалось на месте. Случайно удалось попасть в подъезд дома 6 (когда из него выходил человек). В квартире 27 никого не было. У соседей в квартире 26 кто-то был, но дверь не открыл и никак не прореагировал на звонок. В квартире 25 открыла женщина лет 65-и. Она охотно ответила на все вопросы и рассказала о соседке, которую действительно зовут Людмила, но которой намного больше 26 лет (разговор 1).
Разговор 1 (у входной двери в квартиру с соседкой)
И: В 27 квартире мы проводили опрос. Там просто сейчас никого нет. Вы не знаете, там живет Людмила 26 лет?
Р: Людмила в квартире 27? Живет Люда, но вот сколько ей лет, я точно не знаю.
И: А молодая она или не молодая?
Р: Я бы не сказала, что она молодая, уж точно не 20 или 30 лет. Но Людка здесь живет. Для нас она — Людка (смех).
Дома по улице Вяземской пятиэтажные, кирпичные, весьма опрятные и ухоженные. В подъездах чисто, уютно и как-то по-домашнему. Вокруг домов кипит жизнь: гуляют дети, много пожилых. В подъезды постоянно кто-то входит и выходит, попасть внутрь не проблема. Сразу возникает желание задавать вопросы прямо во дворе, входящим и выходящим, а не ходить по квартирам. При отсутствии инструкции с жестким определением процедуры отбора квартир интервьюер вполне может использовать эту тактику. На улице люди охотно идут на контакт, рассказывают о себе и соседях. Нам удалось поговорить (у подъезда первого корпуса) с жильцом из квартиры 18 (см. табл. 1). В ней проживает семья из 4 человек, из которых никого не зовут Вероникой. Кроме того, информант утверждал, что никакого опроса летом не было. Аналогично ответили соседи и о респонденте, якобы живущем в квартире 39 второго корпуса (см. разговор 2).
Разговор 2 (на улице около подъезда с соседом, мужчиной средних лет)
И1: Скажите, а вы не из 39 квартиры?
Р: Нет, но сосед.
И1: Сосед.
И2: А скажите, а там есть кто-нибудь? Вы не знаете, там проживает Илья Николаевич, в 39 квартире?
Р: Илья Николаевич? Я не знаю (задумчиво).
И1: Просто полгода назад проводился социологический опрос. Тут во многие дома заходили, информацию разную получали, обрабатывали, и сейчас контроль вот делается.
Р: Нет, там Максим. Это дети. Максим и Дмитрий.
И2: Ну вот Илье Николаевичу у нас стоит 78 лет.
ТОЛП1Г № 3 (74) 2014
173
_________________ПРШШКММ С0Ш10А0ГПЯ_________________________
Р: Нет, там таких нет.
И2: Точно нет?
Р: Однозначно.
Потом удалось поговорить и непосредственно с хозяйкой 39 квартиры, которая подтвердила, что среди ее домочадцев нет никого старшего возраста.
Около подъезда третьего корпуса стояла женщина (около 60 лет), которая сказала, что в квартире 27 раньше проживала Софья Борисовна, но она умерла года два назад и сейчас там живет ее дочь (Инесса или Инна). Она открыла подъезд своим ключом, позволив нам зайти, однако дочери дома не оказалось. Не исключено, что умершую хозяйку квартиры звали и не Софьей Борисовной; во всяком случае, старшая по дому, с которой мы пообщались чуть раньше, заявила, что таких там нет и не было. Вполне возможно, что информантка просто не знает, как звали ее бывшую соседку, но поскольку мы назвали примерно подходящий возраст, она подумала, что и имя должно быть правильным.
Обход 11 квартир, из которых по пяти ничего узнать не удалось (невозможно было попасть в подъезд или никого не было дома, а соседи не открыли), занял один час. Лишь по одному респонденту установлено (со слов соседки) совпадение имени, но одновременно — существенное расхождение в возрасте. Применительно к пяти интервью (из 11) можно однозначно утверждать, что опрос не проводился, причем в двух случаях обозначенных интервьюером квартир в домах не оказалось. При этом все, с кем мы говорили, охотно шли на контакт и в короткой беседе были предельно открыты и доброжелательны, всячески старались помочь, подсказывали, к кому еще можно обратиться.
Маршрут по улицам Молодогвардейской и Партизанской
На этот раз в качестве начальной точки маршрута фигурировал дом 47, корп. 1 по Молодогвардейской улице (см. рис. 2). Следующим оказался дом 51 по той же улице. Интервьюер не стал следовать нумерации и пропустил дома 47, корп. 3, 47 и 49, расположенные во втором ряду. Поскольку у нас нет задания на маршрут, остается предположить, что маршрут строился визуально в сторону увеличения номеров домов. Затем интервьюер перешел на другую сторону улицы к дому 48. Опять же можно предположить, что участок был ограничен улицами Боженко и Ярцевской и интервьюеру потребовалось изменить направление движения. Однако не ясен переход к четвертому дому, расположенному по адресу: Партизанская, 27. Интервьюер вновь самостоятельно создал второй маршрут в обследуемом районе. Однако теперь он изменил правила его прохождения, выбрав следующий дом на другой стороне улицы.
В данном случае результативность опроса оказалась несколько выше, чем в первом. Согласно заполненному интервьюером маршрутному листу, для получения 11 интервью ему потребовалось 184 обраще-
174
ТШГЛТ № 3 (74) 2014
ЛРШПЧКММ СОИЮАОГПа
Рисунок 2
Схема маршрута по улицам Молодогвардейской и Партизанской (Москва)
ния в квартиры; соответственно, коэффициент ответов, посчитанный по сопоставимой с предыдущим маршрутом формуле, составил 6%.
На этом маршруте интервьюер не занимался припиской отсутствующих в домах квартир, однако указал на нежилое помещение по адресу Партизанская, 27 (магазин мебели и офисы) как на жилой дом и отметил там одно полностью взятое интервью с номером квартиры 23 (см. табл. 2).
Все указанные интервьюером дома представляют собой пятиэтажные кирпичные строения. Везде есть домофон, по которому можно позвонить в квартиру. Однако общая атмосфера в районе менее доброжелательная, скорее ее можно назвать отчужденной, а местами — и агрессивной. Люди во дворах неразговорчивы, с подозрением относятся к интервьюеру, неохотно дают информацию о своих соседях. Дом 47, корп. 1 с виду ухоженный, хороший чистый двор — но абсолютно пустой (в течение часа там не было ни человека). Даже складывается
ТОЛП1Г № 3 (74) 2014
175
ЛРШПЧКММ С01Ш0А0Ш
Таблица 2 Список интервью, взятых по маршруту «Молодогвардейская-Партизанская»
№ дома на маршруте Имя респондента Адрес Воз- раст Наличие квартиры в доме
i Нина* Молодогвардейская, д. 47, корп. 1, кв. 4 21 да
1 Семен Молодогвардейская, д. 47, корп. 1, кв. 19 38 да
1 Софья Молодогвардейская, д. 47, корп. 1, кв. 34 30 да
2 Ольга Дмитриевна Молодогвардейская, д. 51, кв. 8 64 да
2 Сергей* Молодогвардейская, д. 51, кв. 38 27 да
3 Серафима Игоревна* Молодогвардейская, д. 48, кв. 10 75 да
3 Олег Молодогвардейская, д. 48, кв. 23 48 да
3 Егор Молодогвардейская, д. 48, кв. 59 56 да
4 Валентина Партизанская, д. 27, кв. 23 46 нет
5 Никита Евгеньевич Партизанская, д. 30, кв. 11 67 да
5 Лариса Партизанская, д. 30, кв. 43 41 да
* По свидетельству жильцов квартиры или их ближайших соседей, людей с таким именем по данному адресу не проживает.
впечатление, что в доме мало кто живет: наглухо зашторенные окна, старые, потрескавшиеся рамы, облупленные подъездные двери. Если на сигнал домофона никто не отвечает, попасть в подъезд сложно.
В первый подъезд нас пустил работник ЖКХ. Внутри все чисто, но возникает ощущение запустения: очень сумрачно, пахнет затхлостью, двери квартир в основном очень старые. В квартире 4 нам не открыли. Женщина через дверь сказала (с акцентом), что никакого опроса у них не было и людей с запротоколированным в опросном листе именем здесь не живет. В остальных двух квартирах дома жильцов застать не удалось, не было на месте и их соседей.
Дом 51 почти ничем не отличался от предыдущего. Рядом со вторым подъездом стоял и курил жилец. Он сказал, что не знает, кто живет
176
ТШГЛТ № 3 (74) 2014
_________________ПРШШКММ С0Ш10А0ГПЯ_________________________
в 38 квартире, но по нашей просьбе спокойно впустил нас в подъезд. Дверь в саму квартиру открыл мужчина, который тоже ничего не слышал об опросе и о человеке по имени Сергей, указанном интервьюером в качестве респондента, однако поговорить с ним и выяснить какие-либо детали о членах его семьи не удалось. Первый подъезд так и остался недоступным, по домофону никто не отвечал.
В дом 48 попасть мы не смогли. Но поговорили по домофону с жильцом из квартиры 10, который сообщил, что никого с интересующими нас именами в ней не проживает и опрос у них не проводился. В остальных квартирах на сигнал домофона никто не прореагировал. Отметим, что при общении через домофон трудно получить детальную информацию. Собеседник не видит говорящего, и мы не можем предъявить ему атрибуты своей «благонадежности», поэтому для точного выяснения ситуации желателен личный контакт.
В доме 30 по Партизанской улице в квартире 11 дверь открыли сразу три человека неславянской внешности. Они недавно сняли квартиру, подрабатывают в Москве и ничего не знают о предыдущих жильцах. Подъезд также произвел гнетущее впечатление. Перед домом есть площадка, есть лавочки, но полное ощущение заброшенности.
Обход маршрута вновь занял около часа. Однако уровень достижимости оказался гораздо ниже, чем в рассмотренном выше случае (что диссонирует с показаниями интервьюера), и мы смогли получить информацию только по четырем зарегистрированным интервью. По одному фигурирующему в отчете адресу расположено нежилое помещение, по трем другим, согласно утверждению жильцов, люди с указанными именами не проживают и опрос летом не проводился.
Проблема в интервьюере?
5 См. Schreiber 1976: 494, 498.
Итак, нам не удалось найти ни одного полного подтверждения приводимых интервьюером сведений. Лишь в одной квартире обнаружился человек с фигурирующим в опросном листе именем, однако другого возраста. В трех случаях указаны несуществующие адреса, в семи жильцы или соседи сообщили, что людей с предлагаемыми именами по данным адресам не проживает. В международных методических исследованиях, посвященных надежности социально-демографических признаков (возраст, образование, уровень доходов), совпадение ответов одних и тех же респондентов, опрошенных в разное время, составляет от 50% до 98%5. В нашем исследовании мы пытались найти самих респондентов — и потерпели полное фиаско.
Как уже отмечалось, повторное прохождение маршрута было предпринято нами отнюдь не для контроля интервьюера. Если отсутствуют жесткие регламенты прохождения маршрута и четкое определение включаемых в выборку единиц наблюдения, если на откуп интервьюеру отдан отбор внутри домохозяйства, а регулирование идет лишь на уровне общих квот по маршруту, говорить о каком-либо контроле не приходится. Всегда можно привести веские причины того или иного
ТОЛП1Г № 3 (74) 2014
177
ЛРШПЧКММ С01Ш0А0Ш
6 Kiecker, Nelson 1996; Рогозин, Ипатова [Rogozin, Ipatova] 2012.
7 Рогозин, Ипатова [Rogozin, Ipatova] 2012.
решения или сослаться на забывчивость респондентов, давность событий или неискренность собеседников во втором разговоре. Безусловным остается лишь факт явных приписок несуществующих квартир, по которым заполнены анкеты. Но в рассматриваемом случае нас в первую очередь заинтересовала тотальная неустойчивость данных. Анализ полученных распределений продолжается, позднее будут представлены и опубликованы результаты опроса, однако по прошествии четырех месяцев оказалось невозможно получить ни одного устойчивого референта к той ситуации обследования, в которой были сформированы обрабатываемые данные. Сколько бы времени ни прошло с зафиксированных дат проведения интервью, отсутствие каких-либо следов работы интервьюера, кроме заполненных анкет и маршрутных листов, свидетельствует о весьма низкой надежности собранного материала, а значит — и сомнительности генерируемых на его основе выводов.
Сложившаяся практика проведения личных стандартизированных интервью по месту жительства, без жесткого определения маршрута, с использованием бумажных форм отчетности, формальным контролем по предоставляемым самим же интервьюером телефонам респондентов и отсутствием культуры регистрации параданных, сопутствующих отражаемой в анкете информации, приводит к формированию особой профессиональной этики интервьюера, построенной на фабрикации собранного материала. Если в компьютеризированных телефонных опросах исследователи фиксируют постоянные отклонения коммуникативных стратегий интервьюера от регламентируемых инструкциями способов и приемов речевого поведения6, то в личных интервью, осуществляемых посредством заполнения бумажных анкет, отклонения выходят за рамки речевого взаимодействия, порождая все теоретически возможные смещения — покрытия, неответов, измерений. Логика наиболее эффективного выполнения поставленного задания (скорость и соответствие квотам) вызывает к жизни и закрепляет нелегитимные способы заполнения анкет. Критерием успеха становится их беспроблемная сдача супервайзеру и получение оговоренного вознаграждения. В такой ситуации любые формы контроля с самыми жесткими санкциями по выявленным нарушениям лишь поддерживают культуру фабрикаций7, выступая ее оборотной стороной.
NB! В 1960-х годах ярким представителем второго поколения чикагской школы, учеником Эверетта Хьюза и Дэвида Райсмена Юлием Альфредом Ротом (1926—2002) было проведено, по-видимому, первое этнографическое исследование работы интервьюера. Устроившись в одну из опросных компаний, Рот лишь непродолжительное время смог удерживаться от фабрикаций, к которым подталкивали и умудренные опытом коллеги, и условия работы, и утвердившиеся представления о результативности интервью. Тщательно регистрируя и описывая происходящее, ученый постепенно пришел к неутешительному выводу об институциональной предопределенности
178
ТШГЛТ № 3 (74) 2014
ЛРШПЧКММ С01Ш0А0Ш
8 Roth 1966: 195. Хотя работа Рота не осталась незамеченной (согласно ISI Web of Science, по состоянию на январь 2014 г. число ссылок на нее превышает 50), уже в начале 1970-х годов сам автор объявил представленные в ней результаты маргинальными для методологических изысканий (Roth 1973). Исследователи предпочитают игнорировать скандальную и подрывающую основы количественной методологии информацию, придерживаясь традиционных статистических способов оценки смещений.
фабрикаций, заложенной в культуре отчужденной интервьюерской работы: «Любой читатель с опытом исследовательской работы, скорее всего, вспомнит несколько случаев, когда он наблюдал либо подозревал надувательство, неряшливость или недоработку в сборе либо анализе данных или непосредственно участвовал в них. Возможно, он подумает, что эти случаи — исключение, неудачные отклонения от этических норм либо последствия неадекватного контроля над исполнением работы. Я же считаю, что такое поведение при сборе и обработке данных типично и ожидается от наемного персонала» .
В результате главной задачей исследователя становится обнаружение умышленных сокращений, фальсификаций времени опроса, нарушений квот, игнорирования инструкций и маневров по уклонению от проверки. В свою очередь, интервьюер подстраивается под коммуникативные особенности респондента и исследователя, научается уклоняться от неадекватных текущей коммуникативной ситуации методических требований. Угроза поимки с поличным, «сыскные мероприятия» по допущенным в ходе интервьюирования отклонениям повышают ставки в игре, создают ситуацию риска, окружая изначально неэтическое поведение интервьюера романтической аурой. Так формируется профессиональная этика интервьюера-в-законе, полностью отдающего себе отчет в возможных последствиях нарушений и осознанно идущего на них.
В рассмотренной выше ситуации проще всего переложить ответственность на интервьюера, обвинив его в профессиональной непригодности. Однако за описанным нами кейсом, как и за тысячами аналогичных, скрываются институциональные основания опросной машины, воспроизводящей профессионально и этически непригодных интервьюеров. Невключенность последних в осмысленное производство социального знания (игра в отчетность) при низком уровне стандартизации процедур получения конечного результата (анкеты) ведет к появлению теневой стороны опросной технологии, в которой действуют иные, замалчиваемые исследовательским сообществом нормы профессиональной этики.
* * *
В последнее время все чаще вспыхивают скандалы, связанные с плохим качеством опросных данных. Неточность прогнозов обычно объясняют ангажированностью исследователей, а те, в свою очередь, ссылаются на слишком динамичную социальную реальность. Однако гораздо продуктивнее обратиться непосредственно к опросной технологии, посмотреть, как конструируется реальность, которой придается статус социальной. Забывая о том, что интервью — это прежде всего разговор, ведущийся конкретными людьми с их представлениями о должном и допустимом и ограниченный складывающимися культурными
ГОЛПГЛТ № 3 (74) 2014
179
Библиография
лржижш counoAom
и экономическими рамками, исследователь сначала создает, а потом защищает сферу артефактов и вымышленных описаний. Об адекватности столь жесткого диагноза говорит методическая ненадежность получаемых данных, которая, ко всему прочему, никак не регистрируется в большинстве опросных компаний.
Рогозин Д.М., Ипатова А.А. 2012. Как быстро, эффективно и безопасно сфабриковать телефонный опрос // Социологический журнал. № 2 [Rogozin D.M., Ipatova A.A. 2012. Kak bystro, ehffektivno i bezopasno sfabrikovat’ telefonnyjj opros // Sociologicheskijj zhurnal. № 2].
Groves R.M., Fowler F.J. Jr., Couper M.P., Lepkowski J.M., Singer E., Tourangeau R. 2009. Survey Methodology. — N.Y.
Groves R.M., Lyberg L. 2010. Total Survey Error: Past, Present, and Future // Public Opinion Quarterly. Vol. 74. № 5.
Iversen R.R., Furstenberg F.F., Belzer A.A. 1999. How Much Do We Count? Interpretation and Error-making in the Decennial Census // Demography. Vol. 36. № 1.
Kiecker P., Nelson J.E. 1996. Do Interviewers Follow Telephone Survey Instructions? // Journal of the Market Research Society. Vol. 38. № 2.
Lavrakas P.J. 2013. Presidential Address: Applying a Total Error Perspective for Improving Research Quality in the Social, Behavioral, and Marketing Sciences // Public Opinion Quarterly. Vol. 77. № 3.
Roth J.A. 1966. Hired Hand Research // American Sociologist. Vol. 1. № 4.
Roth J.A. 1973. Dissident Views of Sociological Craft // Australian and New Zealand Journal of Sociology. Vol. 9. № 3.
Schreiber E.M. 1976. Dirty Data in Britain and USA: Reliability of Invariant Characteristics Reported in Surveys // Public Opinion Quarterly. Vol. 39. № 4.
Zimmerman D.H., Wieder D.L. 1977. The Diary: Diary-interview Method // Journal of Contemporary Ethnography. Vol. 5. № 4.
180
ЮЖ” № 3 (74) 2014
