CC BY
361
ЭТНОПСИХОЛИНГВИСТИКА
И.Ю. Марковина
МЕТОД УСТАНОВЛЕНИЯ ЛАКУН В ИССЛЕДОВАНИИ
ЭТНОПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКОИ СПЕЦИФИКИ КУЛЬТУР
Межкультурное общение
и
проблема различной степени непонимание. Непонимание
понимания. Этнокультурная специфика
в
таком
случае
является
следствием
языкового сознания.
Межкультурное общение,
как
следует
из
несовпадения образов сознания коммуникантов, ситуации межкультурного общения основное
самого термина, это общение представителей препятствие в достижении взаимопонимания разных лингвокультурных общностей. Сознание это разница образов национальных сознаний каждого из участников межкультурного общения коммуникантов [10].
формируется
в
процессе
«присвоения»
Вербальный эквивалент национального
определенной
представляет
национальной собой
культуры
и
набор
сознания
языковое сознание
существует в
знаний, форме таких семиотических продуктов как язык
подразделяемых в когнитивной психологии на и текст. Национальные языки и особенно тексты,
перцептивные, концептуальные,
(Подр. см.: [10]).
процедурные
созданные носителями этих языков, могут рассматриваться как формы существования не
Благодаря этим знаниям, существующим как только
языкового
сознания,
но
и
представления и образы сознания и имеющим соответствующей национальной культуры.
эквиваленты в виде слов языка и их значений, Следовательно, сопоставительное изучение
оказывается возможным общение между людьми, различных национальных языков и
текстов,
в первую очередь, в рамках одной культуры, созданных в различных культурах, может быть
в
на
Взаимопонимание основываться коммуникантов.
Современная
этнопсихолингвистика
такой ситуации
будет
общности
психолингвистика
использовано для получения научных данных о
сознаний специфике языкового сознания (и, в известной
степени, сознания
в
целом)
и
культуры
реальных
или
же
потенциальных участников
оперирует термином межкультурного общения. Исследуя специфику
языковое сознание, под которым понимается языкового сознания носителей различных
использует
этнопсихолингвистика
комплекс вербально овнешненных (психических) культур, образов сознания, фиксирующих представления межкультурное общение носителей той или иной культуры об объектах и средство научного анализа.
явлениях окружающего мира, о самом человеке,
как
объект
и
как
2. Феномен лакунизации. Основные признаки
его
У
ействиях и состояниях. Общаясь, носители лакун. Классификационная сетка лакун.
Межкультурное общение рассматривается в
каждой отдельно взятой культуры достигают той
или инои степени взаимопонимания в результате
этнопсихолингвистике
как в высшей степени
использования
единого/общего
лексикона оппозитивный диалог сознании, оспаривающих
(закрепляющего языковые эквиваленты
за
«чужие»
когнитивные,
эмотивные
и
образами
национального сознания),
а
также аксиологические установки, защищающих свои
правил грамматики сообщений [10].
Следовательно,
для
построения речевых «точки зрения», пытающихся совместить
и
для
согласовать «свое» и «чужое», зачастую исходя организации из недооценки «чужого» и переоценки «своего»
эффективного межкультурного диалога (т.е. для
с. 3-9]. Культурная константа (термин Ю.С
і
остижения
взаимопонимания
между
Степанова,
см
с.84-851 «свой-чужой»
инокультурными коммуникантами), необходимо занимает особое место
знание не только языка, но и того психического оппозиций, лежащей
в
в системе бинарных основе модели мира.
содержания, которое овнешнено словами
т.е
Модель
мира
необходима общность знаний и представлений об «первичной»
складывается
классификации
в
результате
окружающей
окружающем
мире
необходима общность действительности
на
основе архетипических
сознании
Поскольку
участников представлений
прежде
всего,
о
структуре
межкультурного
диалога такой общности
как
пространства (оппозиции «верх-низ», «правый
правило, нет (или она лишь частична), возникает левый», «близкий-далекий» и т.п.), а также на
основе представлений о других характеристиках природного и «человеческого» мира (оппозиции «жизнь-смерть», «природа-культура», « муже ко й-женский», «старший-младший» и т.п.) (подр. см.: [12; 14]. Оппозиция «свой-чужой» является парой противопоставленных признаков, формирующих коллективное, массовое, народное
мироощущение. Как постоянный принцип
культуры, она лежит в основе этнического
самосознания (8,с. 84, 126-143].
«Свое» — значит хорошее, правильное,
естественное, необходимое, «чужое» —
наоборот. Именно разница, несовпадения в языковом сознании (и в сознании в целом)
носителей общающихся культур является
причиной непонимания., а, следовательно,
нарушения коммуникации. То, что не совпадает, различается, воспринимается как странное, чужое/чуждое, неестественное, неправильное. Элементы вербального и невербального аспектов «чужой» культуры, вызывающие реакцию
недооценки, неприятия, несогласия,
непонимания, обозначаются в
этнопсихолингвистике термином «лакуна» [4; 5].
Выявленные нами основные оппозиционные признаки лакун фиксируют отличия «своего» от «чужого» в восприятии психологически,
лингвистически и культурологически иного мира: естественное — чуждое, привычное — экзотичное, знакомое — незнакомое/новое, понятное — непонятое, верное — ошибочное. Дополнительные признаки лакунарности,
маркирующие разницу между «своим» от «чужим» — (хорошее) — плохое, (необходимое)
— избыточное, (предсказуемое) — неожиданное — можно рассматривать как части бинарных оппозиций, отражающих проекцию постоянного принципа культуры «свой-чужой» на аксиологическую ось модели мира [6; 7; II; 14].
Перефразируя определение, принадлежащее акад. ЮС. Степанову [9], можно сказать, что лакуны это пробелы, «белые пятна» на семантической карте языка, текста или культуры в целом, незаметные изнутри, при рассмотрении одного языка текста или культуры, но выявляющиеся при их сопоставлении. Такое сопоставление, как правило, имеет место в условиях диалога, а точнее, межкультурного общения. Отсюда ясно, каким образом, межкультурное общение является, с одной стороны, объектом этнопсихолигвисгики, а с другой — средством научного анализа.
Метод установления лакун широко используется для выявления и описания
этнокультурной специфики (см. работы Ю.А. Сорокина, И.Ю. Марковиной, В.И. Жельвиса, И.А. Стернина, Г.В. Быковой, а также таких авторов, как Н. Schroder, A. Ertelt-Vieth, I. Panasiuk, E.Grodzki). Лакуны, выявленные при сопоставлении некоторых двух культур, являются сигналами их специфики и позволяют вполне обоснованно судить о мере
совместимости одной культуры с другой, о характере и степени различий, указывающих на дистанцию, которая будет разделять
потенциальных субъектов общения, принадлежащих этим двум культурам.
Обнаруживаются такие различия как факты/случаи непонимания, неполного или неадекватного понимания (1) участниками коммуникации друг друга или же (2) фрагментов текста инокультурным реципиентом.
Все выявляемые лакуны принято делить на две основные группы: лингвистические и культурологические лакуны. Лингвистические лакуны возникают, во-первых, при сопоставлении языков как систем — языковые лакуны; во-вторых, при сопоставлении текстов (например, оригинала и перевода) — речевые лакуны. Культурологические лакуны являются сигналами специфики (1) участников коммуникации — субъектные лакуны; (2) деятельности, осуществляемой коммуникантами в «родной» культуре — деятельностно-коммуникативные лакуны, а также (3) культурного контекста, в котором существуют субъекты общения, и на фоне которого происходит восприятие, как партнера, так и содержания самого межкультурного диалога — лакуны культурного пространства (подр. см.: [и«.
3. Опыт описания лингвистических лакун. Языковые лакуны.
Языковые лакуны, как уже отмечалось, выявляются при сопоставлении языков как систем и фиксируют разниц>' на лексическом, грамматическом и стилистическом уровнях. Лексические лакуны могут возникать по разным
причинам. Одной из причин является
несовпадение в национальном объеме понятий. Любопытным примером может служить
сравнение объемов русского понятия «масло» и его английских эквивалентов «butter» и «oil». Несвязанные между собой английские понятия «oil» и «butter» объединяются в русском понятии «масло», а английское «oil» объединяет
некоторое семантическое множество, элементы которого не имеют компактного объединяющего понятия в русском языке:
butter масло (сливочное)
vegetable oil масло (растительное
lubricating oil масло (машинное)
oil нефть
drying oil олифа
cod liver oil рыбий жир
whale oil ворвань
blasting oil нитроглицерин [1].
Примером грамматической англо-русской лакуны может служить отсутствие родовой категоризации существительных в английском языке. Благодаря этой грамматической особенности, род может приписываться английским
существительным произвольно, что грамматическая система русского языка сделать не позволяет. Данная специфическая черта английского языка (по сравнению с русским) нередко используется в литературе с целью создания определенного художественного эффекта.
Так в романе Э. Хемингуэя «Старик и море» рыба, с которой борется главный герой — мужского рода. Таким образом, в оригинальной версии борьба, и физическая, и духовная, (буквально, не на жизнь, а насмерть) происходит между двумя сильными мужчинами (напр.: “God let him jump” — букв. «Господи, пусть он вынырнет!). В русской же версии произведения рыба, как и предписывает грамматическая система языка, женского рода, а, следовательно, и авторский художественный прием оказывается утраченным: “Господи! Заставь ее
вынырнуть!!
Полученные в последнее время сопоставительные данные английских и русских ассоциативных норм иллюстрируют
лакунизированный характер психологического содержания понятий, представленных в качестве эквивалентных в двуязычных словарях. Знание таких расхождений необходимо всем специалистам, профессионально организующим или опосредующим межкультурный диалог, от переводчика, преподавателя иностранного языка до политолога-консультанта.
Понятие друг в сознании русских представлено такими определениями, как верный, надежный, настоящий, старый, преданный, закадычный любимый, сердечный, лучший, единственный; друг ассоциируется с понятиями детство, верность, защита, помощь, mémo, счастье, брат. Английский словарь ассоциативных норм представляет во многом иную картину. Во-первых, слово friend занимает
лишь 73-ю позицию в ядре языкового сознания англичан, в отличие от 8-й позиции слова друг в сознании русских. Во-вторых, количество ассоциативных связей у слова friend в английском языковом сознании значительно меньше, чем в русском у слова друг. В-третьих, ассоциативное поле английского friend существенным образом отличается от его русского эквивалента: враг (enemy), противник (foe), девушка (girl), хороший (good), данное слово чаще всего встречается в качестве реакции на такие стимулы, как знакомство (acquaintance), товарищ (companion), коллега (colleague), дружище (buddy), сосед (neighbour), союзник (ally){ 13].
Таким образом, слова друг и friend в строгом смысле эквивалентами не являются и должны использоваться в ситуации межкультурного общения с поправкой на описанную выше разницу, с учетом их лакунизированного характера. Данный вывод очень важен, если помнить о том, что сопоставление и изучение специфики языков и культур ведется с целью оптимизировать межкультурный диалог, устранить препятствия для субъектов такой коммуникации на пути к взаимопониманию.
4. Опыт описания культурологических лакун.
Как уже отмечалось, культурологические лакуны, представляющие экстралингвистические проблемы межкультурного общения, мы подразделяем на три большие группы: субъектные лакуны (наиионально-
психологические или характерологические, эмотивные, «карнавальные»); деятельностно-коммуникативные лакуны (ментальные, поведенческие, коммуникативные,
конфликтологические и др.), лакуны культурного пространства (перцептивные, этнографические, лакуны культурного фонда и др.) (подробнее см.: [11].
Лакуны этой группы выявляются при непосредственном общении представителей разных культур, либо при восприятии инокультурного текста. Особый интерес представляют лакуны, причина возникновения которых — специфика различных видов деятельности, осуществляемой коммуникантами (реальными или потенциальными) в «родной» культуре. Так ментальные лакуны отражают особенности мыслительных стратегий (thought patterns), свойственных носителям разных культур.
Вот, к примеру, к каким выводам пришли ученые, сопоставляя традиционные
мыслительные стратегии американцев и японцев.
Американцы мыслят, прежде всего, абстрактно и аналитически, структурируя материал и затем соединяя составляющие на основе причинно-следственной взаимосвязи. Для них типичен количественный подход и индуктивная стратегия мышления.
Японцы мыслят ассоциативно и являются «релятивистами» и «холнстами», рассматривая материал в целом, соотнося его с другим материалом на основе аналогии. Для них типичен качественный подход и дедуктивная стратегия мышления [11].
Этнокультурную окраску может иметь и восприятие и интерпретация конфликтной ситуации. Для описания таких расхождений в культурах выделяются конфликтологические деятельностно-коммуникативные лакуны.
Противоположные подходы к интерпретации одной и той же спорной ситуации, характерные для американцев и арабов, иллюстрирует следующий пример.
Менеджер-американец, проходя мимо своих энергично спорящих сотрудников-арабов. понимает, что конфликт вызван столкновением личных интересов участников, в результате ссоры позиция одного нз них окажется сильнее и потому он докажет свою правоту, а уважение личной/частной жизни других людей предписывает менеджеру не вмешиваться в спор.
Спорящие арабы «видят» ситуацию принципиально иначе. Для них причиной любого конфликта является нарушение групповой гармонии. Для ее восстановления необходимо констатировать правоту обоих (всех) участников спора. При этом они нуждаются в участии посредника, ждут вмешательства со стороны [22; 23].
Совершенно очевидно, что в условиях межнационального спора использование каждой из сторон культурно-специфических подходов в интерпретации причин конфликта и способов его разрешения в лучшем случае оставит проблему неразрешенной, в худшем — еще больше обострит конфликтную ситуацию.
5. Оптимизация межкупьтурного общения. Способы элиминирования лакун.
Межкультурное общение, как указывалось выше, это, прежде всего, диалог сознаний, и трудности в достижении взаимопонимания никак не могут сводиться к узко языковым
проблемам. Основная причина непонимания, неполного понимания, неадекватного понимания — это различной степени несовпадения в сознании коммуникантов, принадлежащих к разным культурам.
Таким образом, диалог культур реально протекает только в сознании носителя конкретной культуры и представляет собой попытку постигнуть образы сознания носителя другой («чужой») культуры, используя образы собственного сознания (как носителя «родной» культуры). Иными словами, понять «чужое» можно только через «свое», устанавливая сходство и различия между ними. Точнее говоря, познание «чужого» может осуществляться, по-видимому, двумя основными путями (подр. см.: [10]).
Первый путь — это поиск квази-эквивалента, некоей параллели в своей культуре (или подбор сходного образа в своем сознании). При этом происходит элиминирование (ликвидация) существующей лакуны путем компенсации.
Данный прием рекомендуется использовать, к примеру, в такой ситуации межкультурного общения как рекламная деятельность, а также в любой другой ситуации, когда цель общения — не столько познакомить реципиента с «чужой» культурой, сколько вызвать у него реакцию на инокультурное явление, аналогичную той, которую оно вызывает у реципиентов в «родной» культуре. В таком случае важно не раскрыть суть специфического инокультурного понятия, а представить «чужое» на, так сказать, функциональном уровне (т.е., побудить к действию вообще или вызвать у реципиента желание приобрести тот или иной товар, в частности). Поэтому и возникает необходимость поиска'подбора эквивалента в «своей» культуре. Иными словами, компенсация лакун при создании рекламы одного и того же товара для различной в этнокультурном отношении аудитории будет выражаться в использовании характерных для данной национальной культуры стратегий убеждения, которые будут варьировать в зависимости от специфики объекта воздействия.
Вот известный пример: в северных странах апельсиновый сок рекламируют как «концентрированную мощь южного солнца», а в южных странах данная символика неубедительна, так что в Италии в рекламе этого вида товара указывается на пользу содержащихся в апельсиновом соке витаминов [2].
При переводе (который по существу является процессом межкультурного общения) такой способ элиминирования лакун нередко оказывается эффективным в решении задачи максимального облегчения восприятия «чуждого», непонятного (т.е., в значительной степени лакунизированного) фрагмента текста (культуры) инокультурным
реципиентом/читателем.
При переводе Библии для индейцев Северной Мексики в тексте истории о путешествии за море был использован близкий им образ болота: без такой замены текст не оказал бы нужного убеждающего воздействия на живущих в пустыне индейцев, не имеющих представления о море [2].
Компенсация абсолютно неизбежна при переводе на арабский язык 18-го сонета Шекспира «Сравню ли с летним днем твои черты...», поскольку образ знойного летнего дня вряд ли вызовет у арабского читателя те же положительные и поэтические ассоциации, что и у англичанина Г16].
Отметим, однако, важную деталь: компенсация как путь к пониманию и познанию иной культуры, имеет существенные ограничения, т.к. не ведет к выработке нового знания, а лишь подменяет «чужое» «своим», непонятное — понятным. Тем не менее, при общении существенно различных (дистантных) культур компенсация нередко является единственно приемлемым (хотя и небезупречным) способом элиминирования лакун.
При переводе «Войны и мира» Л.Н. Толстого на бирманский язык внешность Наташи Ростовой («Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, во живая девочка...») претерпевает принципиальные изменения: «... сияющие, как драгоценные камни, черные глаза и красивые, словно бутон лотоса, губы...». Русская девушка превратилась в бирманку и приобрела внешность местной красавицы. Переводчики «подчинились» национальной бирманской традиции. в соответствии с которой положительная героиня классического романа «по определению» должна быть красивой — иначе она не героиня и не положительная. Если инокультурному читателю не подсказать таким способом, как относиться к Наташе Ростовой, он попросту окажется дезориентированным, не сможет в дальнейшем разобраться в «русских» поступках персонажей романа Л.Н. Толстого [ 15].
Второй способ — это поиск различий в образах своей и чужой культуры и размышление
над найденным различием, причем «предмет чужой культуры при знакомстве с ним не должен терять чуждости, т.е. образ своей культуры не должен заслонять образ чужой культуры, а побуждать к выработке нового знания» [10, с.19].Этот способ элиминирования лакун получил название заполнение.
Примером заполнения лакуны могут служить различного рода сноски, комментарии, с той или иной степенью подробности разъясняющие элемент «чужой» специфики. Приведем типичный случай заполнения лакуны, являющейся, одновременно и лексической (из группы языковых), и этнографической (из группы культурологических):
«Когда говорят о маме, вспоминают детство, родной очаг, отчий край Все это связано у меня с материнским керчэхом. Керчэх — это якутское блюдо, приготавливаемое из сливок, взбитых до такой степени, что можно есть вилкой» ('из периодической печати).
Как видно из примера, для более полного понимания русскоязычным читателем якутской реалии в текст вводится не только описание способа приготовления национального блюда, но и определяется его место в системе ценностей носителя национальной культуры.
Заполнение лакуны «ожет бьгть различной «глубины» — от поверхностного (самые общие сведения об инокультурном явлении), до глубокого (детальная информация, подробные разъяснения), в зависимости от целей автора текста или специфики участников коммуникации. Так известны случаи, когда переводчики (которых мы рассматриваем как профессиональных посредников в
межкультурном диалоге) включают собственные разъяснения поведения персонажей в авторский текст, созданный в дистантной культуре, элиминируя лакуну путем заполнения.
Эпизод из романа ЛН. Толстого «Война и мир», когда Анатоль и Дол охов похищают Наташу Ростову «Нет, стой! — сказал Анатоль.
— Затвори дверь, сесть надо. Вот так...» в переводе на бирманский язык (или точнее, при переорие»лгации его на бирманского читателя) содержит переводческую адаптацию: «Нет, стой! Затвори, чтобы все было хорошо, помолимся,
— сказал Анатоль. Закрыли двери, все сели, помолились» [15].
Ради своего читателя бирманский переводчик «дописал» текст Л.Н. Толстого, включив в него
разъяснения непонятного поведения
инокультурных персонажей.
Как видно из примера, приём заполнения лакун лишен недостатков, свойственных
компенсации, т.к. ведет к выработке нового
знания о «чужой» культуре, способствует ее пониманию. Хотя использование этого приема также может иметь ряд ограничений в силу, прежде всего, его «громоздкости», а также неизбежного в таком случае искажения
авторского текста.
6. Заключение
Разработанная в отечественной
этнопсихолингвистике теория лакун в настоящее время широко используется в исследованиях,
посвященных изучению этнокультурной
специфики, где инструментом служит метод установления лакун, а классификационная сетка лакун применяется в качестве
терминологической номенклатуры для описания
и «квалификации» выявляемых расхождений, как в языках, так и в культурах в целом. Исследования такого характера имеют широкомасштабную цель оптимизации
межкулътурного общения, а именно
• изучают (в сопоставительном аспекте)
различные культуры, выявляя сходство и
различия между ними (т.е. описывают новые разновидности лакун);
• разрабатывают стратегии прогнозирования
«зон коллизий сознания» или «зон
непонимания», возникающих в условиях диалога культур;
• предлагают специалистам эффективные
приемы элиминирования лакун в качестве
способов достижения взаимопонимания между партнерами по межкультурной коммуникации.
ЛИТЕРАТУРА
1. Жельвис В.И. О некоторых национальных особенностях взаимоотношения языка и мышления // Сборник научных трудов ЯГПИ. — Ярославль. — 1976. —Вып. 146.
2. Райс К. Классификация текстов и методы перевода И Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. — М., 1978.
3. Сорокин Ю.А. Этническая конфликтология. — Самара, 1994.
4. Сорокин Ю.А., Марковина И.Ю. Культура и ее
этнопсихолингвистнческая ценность //
Этнопсихолннгвистмка. — М., 1988.
5. Сорокин Ю.А., Марковина И.Ю. Опыт классификации лакун как один из способов описания национальной специфики // Теория лингвистических классификаций. — М., 1987.
6. Сорокин Ю.А., Марковина И.Ю. Понятие «чужой» в языковом и культурном контексте // Язык: этнокультурный и прагматический аспекты. — Днепропетровск, 1988.
7. Сорокин Ю.А., Марковина И.Ю. Социоментальные картины мира: опыт моделирования коллизий сознания // Язык и сознание. Парадоксальная рационатьность. — М., 1993.
8. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. — М., 2001.
9. Степанов Ю.С. Французская стилистика. — М., 1965.
10. Тарасов Е.Ф. Межкультурное общение — новая онтология анализа языкового сознания // Этнокультурная специфика языкового сознания. — М., 1996.
11. Текст как явление культуры. — Новосибирск. 1989.
12. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. — М., 2001.
13. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. — М., 2001.
14. Степанов Ю.С. Французская стилистика. — М., 1965.
15. Тарасов Е.Ф. Межкультурное общение — новая онтология анализа языкового сознания // Этнокультурная специфика языкового сознания. — М., 1996.
16. Текст как явление культуры. — Новосибирск, 1989.
17. Топоров В.Н. Модель мира Н Мифы народов мира. —Т. П. —М., 1988.
18. Уфимцсва Н.В. Русские: опыт еще одного самопознания // Этнокультурная специфика языкового сознания. — М., 1996.
19. Цивьян Т.В. Модель мира и (аван) текст // Slavic Almanach. The South African Year Book For Slavic. Central And East European Studies. Vol 7/10,2001.
20. Черкасский Jl.E. Русская классика на Востоке. Экстра* и социолингвистические аспекты перевода // Взаимодействие культур Востока и Запада. — М., 1987.
21 Швейцер А.Д. Некоторые аспекты проблемы «язык и культура» в освещении зарубежных лингвистов и социологов // Национальный язык и национальная культура. — М., 1978.
22. Ertelt-Vieth, A. Culture and “Hidden Culture” in Moscow: A Contrastive Analysis of West German and Soviet Perceptions // Mediating Languages and Cultures/ Buttjes, D., Byram, M. (Eds). Multilingual Matters. — Clevedon, Philadelphia, 1990.
23. Grodzki, Erika. Using Lacuna Theory to Detect Cultural Differences in American and German Automotive Advertising — Peter Lang GmbH, 2003.
24. Hall E., The Hidden Dimension. — N.Y., 1966.
25. Panasiuk. Igor. Methoden interkulturcller Forschung: Lakunen-Theorie und Optimierung interkultureller Kommunikation // Medientransformationsprozesse, Gesellschaftlicher Wandel und Demokratisierung in
Sudosteuropa. Peter Lang GmbH. — Frankfurt am Main, 2003.
26. Schroder, H. “Lacunae” and the Covert Problems of Understanding Texts From Foreign Cultures // Hartmut Schroder/Jerry Schuchalter/Brett Dellinger: Lacunaology. Studies in Intercultural Communication. — Vaasa, 1995.
27. Weaver Gary R., Culture, Communication, and Conflict. Needham Heights, MA, 1994.
28. Weaver Gary R., Understanding the Influence of Culture. Japan Related. — 1995. — Jfel2.
Т.Б. Резникова
РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ КУЛЬТУРНЫХ НОРМ ОБЩЕНИЯ В ОЦЕНКЕ ЯПОНЦАМИ ЭЛЕМЕНТОВ СВОЕЙ КИНЕСИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ
Материалом для написания данной статьи послужили результаты анкетирования и интервью, проведенных в Японии в 2002 году с преподавателями, студентами, сотрудниками Университета г. Сидзуока и жителями г. Токио, а также с японскими студентами и стажерами в Москве (общая численность информантов составляет 75 человек). Поскольку в данном исследовании невозможно было охватить весь корпус описанных в литературе японских жестов, огёюр их производился в основном с точки зрения эмблематичности жестов, их этнической специфичности, с учетом предварительных данных о варьировании употребления жестов мужчинами и женщинами и т.д. В анкету были включены вопросы по 39 жестам; количество обсуждаемых на устных интервью жестов (от 15 до 53) варьировалось в зависимости от обстоятельств — наличия времени, интереса к теме у интервьюируемых и т.д. Анкета содержала вопросы по номинациям и семантике жестов, их физическому выполнению, условиям употребления. частоте использования, вербальному сопровождению, половозрастным различиям и др.
При сборе и анализе сведений о японских жестах внимание уделялось не только этим общепринятым характеристикам кинем, но и оценке самими японцами жестовых форм (по этическому, эстетическому и др. критериям). Такой подход позволяет, на наш взгляд, понять «культурную логику'» кинесического поведения японцев и восприятия ими кинесического поведения представителей иных
лингвокультурных общностей, что может способствовать оптимизации межкультурной коммуникации.
При предварительной обработке анкет и интервью мы сводили вместе все данные по каждому жесту с указанием возраста и пола интервьюируемых, что позволило проследить половозрастные различия в нюансах выполнения жестов, в частоте употребления, в отношении к жестам.
По замечаниям наших респондентов, заметная доля описанных в литературе (см., напр., [9]) японских жестов в повседневной жизни не используется или используется очень редко, и этот факт представляется нам заслуживающим специального анализа. Мы попытались структурировать жесты, по поводу которых было высказано такое мнение, и проанализировать причины их редкого использования, опираясь на оценки самих респондентов.
Существует группа жестов, значения которых большинство респондентов (особенно молодых) не понимает. В основном это так называемые «уходящие» традиционные жесты, исчезновение которых связано с постепенным исчезновением реалий, которых эти жесты касаются, в частности, адалторов): соробан о хадзику
«подсчитывать» (соробан — японские счеты); хидариутива (букв, «веер в левой руке») «вести праздную жизнь»); содэ но сита (букв, «низ рукава кимоно», который образует нечто вроде кармана) «взятка»; буракумин («представитель касты париев», является жестом-табу) и некоторые другие жесты. В эту группу входит также небольшое количество жестов, которые функционировали в кинесической системе японцев недолгое время, их можно назвать «жестами одного поколения» (ии ко «пай-дсвочка», сэккусу «сексуальные отношения» и др.).
