CC BY
138
комнат в зависимости от числа человек, их пола (если это не супруги). Необходимо научное обоснование экономическими и социологическими исследованиями того, какие нормативы обеспеченности жильем при современном уровне развития общества считать нормой, а какие явным превышением нормы.
Как вариант, норматив сохраняемой должнику площади может быть близок к верхней границе норм предоставления жилой площади или немного выше. Округленно это 20 кв. м на одного человека. Однако потребность в жилье нельзя определять только как произведение норматива на количество членов семьи. Один человек или небольшая семья из 2—3 человек разумно нуждаются примерно в одинаковых размерах кухни, санузла, коридора. Кроме того, для одинокого человека нормой является проживание в отдельной квартире, а не в комнате в коммунальной квартире. Одинокому должнику должна быть обеспечена возможность остаться жить хотя бы в однокомнатной квартире. Норматив обеспеченности на одного человека можно закрепить на уровне 40 кв. м (что практически полностью исключит двухкомнатные квартиры), на каждого последующего члена семьи дополнительно увеличивать на 20 кв. м (площадь отдельной комнаты с долей в местах общего пользования).
Следующий норматив (излишек площади) можно определить как владение жилищем, которое будет являться объектом налога на роскошь в случае введения такого налога. Понятие «роскошь» в этом случае будет иметь межотраслевое значение. Другой вариант, в большей степени отвечающий интересам кредиторов, — понимать под «излишками жилой площади » определенную площадь, превышающую предыдущий норматив. Например, это могут быть те же 20 кв. м. В таком случае на жилое помещение проживающего в одиночестве должника может быть обращено взыскание, если его площадь превышает 60 кв. м, при этом должнику гарантируется возможность переселиться в квартиру площадью 40 кв. м в такой же благоустроенный дом в этом же микрорайоне. Для семьи из 3 человек площадь явного превышения составит 100 кв. м, а гарантируемая площадь — 80 кв. м.
Вилка из двух нормативных размеров отвечает букве и духу постановления № 11-П, позволяя четко отграничить излишнюю жилую площадь от разумно необходимой.
Вместе с тем данный критерий не должен являться единственным для решения вопроса об освобождении жилья из-под действия исполнительского иммунитета. Необходимо также учитывать соразмерность требований кредитора стоимости имущества, на которое обращается взыс-
кание, а также иные законные интересы гражданина-должника и членов его семьи, проживающих совместно с ним.
Примечания
1. Ярков В. В. Значение Постановления Конституционного Суда РФ от 12.07.2007 № 10-П для исполнительного производства // Практика исполнительного производства. 2007. № 5-6. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
2. Паспорт законопроекта № 175340-6 на официальном сайте Государственной Думы РФ. URL: http:/ /asozd2.duma.gov.ru/main.nsf/(Spravka)? 0penAgent&RN=175340-6&02 (дата обращения - сентябрь 2013 г.)
3. Ярков В. В. Указ. соч.
4. В «Особом мнении судьи Конституционного Суда Н. С. Бондаря» и в «Особом мнении судьи Конституционного Суда Г. А. Жилина», данные судьи высказывают позицию, согласно которой необходимо использовать принцип неприкосновенности лишь минимума имущества должника. Эту же позицию Н. С. Бондарь развивает в своей статье «В поиске баланса конституционных ценностей: еще раз об обращении взыскания на жилые помещения граждан-должников» // Цивилист. 2012. № 4.
5. Пчелинцева А. М. Проблемы исследования природы и содержания конституционного права граждан на жилище // Конституционное и муниципальное право. 2004. № 2. С. 13.
УДК 342.4(73)
Д. К. Ярославцева
МЕТОД ПРЯМОГО, БУКВАЛЬНОГО ТОЛКОВАНИЯ КОНСТИТУЦИИ В ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ВЕРХОВНОГО СУДА США
The article deals with the concept and essence of the plain-meaning method of interpretation of the Unites States Constitution.
В статье анализируются понятие и сущность прямого, буквального метода толкования норм конституции США.
Ключевые слова: конституция США, Верховный суд США, судебный конституционный контроль, конституционное толкование, метод толкования, метод буквального толкования, прямое толкование, текстуализм.
Keywords: the constitution of the USA, the Supreme Court of the USA, judicial review, the constitutional interpretation, method of interpretation, plain-meaning method, ordinar-meaning method, strict construction.
В политико-правовой мысли США и в доктрине, и в судебной практике вопросам толкования конституции уделяется особое внимание. Уяснение смысла и содержания закона начинается с
© Ярославцева Д. К., 2013
прочтения и анализа его текста, что в американской юридической литературе принято называть «прямым» (plain-meaning method или ordinar-meaning method), «буквальным», «очевидным» толкованием (strict construction), осуществляемым в рамках «механистического» подхода [1].
Наиболее полно правила и приемы «буквального» толкования были сформулированы Дж. Стори — американским юристом и политическим деятелем, с 1819 г. членом Верховного суда США, который в одной из работ написал: «При толковании конституции Соединенных Штатов мы должны в первую очередь рассмотреть, каковы ее природа и цели, объем и характер регламентации, определяемые с очевидностью из самого документа, рассматриваемого в целом и постатейно. Если слова просты, ясны и определенны, их не нужно толковать... Если слова допускают два значения, каждое из которых является общеупотребительным, следует использовать то значение, которое не расходится с буквальным смыслом слов, наилучшим образом соответствует природе и целям, объему и характеру регламентации документа» [2].
Необходимо добавить, что никто не ставил правильность буквального метода толкования основного закона США на тот момент под сомнение, так как считалось, что «сами основатели столь тщательно подбирали слова и вводили определенную терминологию, что язык, которым написан текст конституции, имеет вполне конкретный смысл» [3] и суду вполне реально определить, в чем он состоит.
Метод буквального, прямого толкования конституции США в значительной мере характеризуют и слова судьи Верховного суда О. Ро-бертса, который следующим образом определил функцию судов: «Если акт конгресса надлежащим образом оспаривается в судах как не соответствующий его конституционному мандату, то единственная обязанность судебной ветви правительственной власти состоит в следующем: сопоставить статью конституции, на которую делается ссылка, с оспариваемым законом и решить, согласуется ли он с конституцией » [4].
Таким образом, ведущее правило данного метода толкования таково: правом является только то, что содержится в нормативных актах. В связи с этим, как говорит Джон Мэнинг, «выясняется не то, что хотел сказать законодатель, а только то, что он сказал в этом акте» [5]. Следовательно, толкуется не воля законодателя вообще, а воля законодателя, содержащаяся в правовых нормах. Сторонники такой интерпретации конституции настаивают на том, что «толкование не вносит и не может вносить поправок и изменений в действующие нормы. Оно призвано
лишь объяснять и уточнять то, что сформулировано в норме» [6].
Обобщая высказывания верховных судей и зарубежных исследователей, попытаемся сформулировать основные постулаты метода буквального толкования конституции в действиях Верховного суда США: 1) суд, толкуя закон, должен принять во внимание в первую очередь язык самого закона. Значит, словам и выражениям придается тот смысл, в котором они употреблены законодателем в момент издания закона; 2) словам и выражениям закона придается то значение, которое они имеют в литературном языке [7]. Если слова допускают два значения, каждое из которых является общеупотребительным, следует использовать то значение, которое не расходится с буквальным смыслом слов, наилучшим образом соответствует природе и целям, объему и характеру регламентации документа; 3) обязанность суда состоит в следующем: сопоставить статью конституции с оспариваемым законом и решить, согласуется ли он с конституцией; 4) средством исправления ситуации в этом случае являются толкование конституции (например, в случае «широко сформулированных и неопределенных положений конституции») либо внесение поправок в текст конституции; 5) запрет в процессе толкования под предлогом учета изменившихся условий, потребностей политического и экономического развития отходить от точного смысла норм конституции, вкладывать в конституционную норму то содержание, которое расходится со смыслом, вложенным в нее законодателем.
Большая степень привязанности к конституции-документу при осуществлении конституционного толкования ее статей и конституционного контроля была характерна в конце XVIII — сер. XIX в. Основной посылкой была мысль, что конституцию можно постичь разумом — ее реальное значение становится ясным при полном прочтении. Во всех решениях сам текст конституции и намерения ее создателей толковались таким образом, как если бы в ее тексте были заложены ясные и самоочевидные ответы на поставленные проблемы.
В одной из своих публикаций В. В. Лузин утверждает, что в 1928 г. Верховный суд наиболее полно раскрыл сущность буквального толкования основного закона США в деле "Olmstead V. ТО" [8]. Суть дела заключалась в том, что для раскрытия деятельности преступной группы бут-легеров полицией без нарушения права частной собственности к телефонному кабелю были подключены специальные приборы, позволявшие прослушивать переговоры руководителей преступной группировки. Адвокаты обвиняемых посчитали невозможным использование стенограмм
телефонных разговоров в качестве доказательств, поскольку была нарушена IV поправка к конституции США. Полиция прослушивала телефонные переговоры без разрешения судебной власти, т. е. имели место «необоснованные обыски и аресты», «вторжение в бумаги, имущество» обвиняемых. Кроме того, подобные документы не могли быть использованы в качестве процессуальных доказательств, так как это противоречило и V поправке (никто не должен принуждаться свидетельствовать против самого себя).
Кратко позиция Верховного суда в деле "Olmstead V. ТО" может быть сформулирована следующим образом. Лицо, устанавливающее телефон в своем доме, намерен передавать сообщение за его пределы. Поскольку телефонный кабель находится и вне дома, то телефонные послания не защищены IV поправкой. В указанном деле доказательства были получены в соответствии с законом, поэтому нет никаких оснований говорить о нарушении V поправки к конституции. Таким образом, Верховный суд США отверг доводы защиты, используя, по утверждению В. В. Лузина, метод прямого, буквального толкования конституции [9].
В 1980-х гг. обозначилась тенденция к восстановлению конституционно-правового формализма в судебных делах. Решения Верховного суда, основанные на более строгом формально-юридическом подходе, исходили из посылки о том, что и текст конституции, и намерения ее составителей являются основополагающими в процессе принятия судебных решений. Следовательно, изменившиеся социально-политические обстоятельства не должны колебать основы конституционной доктрины США. При этом председатель Верховного суда У. Ренквист считал, что не может быть «первоначального намерения» в отношении тех проблем, которых не предвидели основатели. Ренквист полагается прежде всего на текст конституции, а не на исторические свидетельства. Язык основателей, а не личные предрассудки или социальные ценности толкователей конституции должны быть стандартом для толкования [10].
Не является забытым метод буквального толкования конституции и в наши дни. Так, например, во время дискуссии, которая проходила осенью 2005 г. на юридическом факультете Гарварда, верховный судья А. Скалиа заявил, что «суд ... станет, как и раньше, относительно свободным лишь тогда, когда мы вернемся к утверждению, что конституция означает именно то, что в ней сказано, что в ней подразумевается именно то, что подразумевалось в момент ее принятия» [11].
На сегодняшний день прямое, очевидное толкование конституции США используется по некоторым вопросам, связанным, к примеру, с сис-
темой налогообложения. Согласно судебной доктрине «буквального толкования», право на освобождение от налогообложения религиозных организаций должно рассматриваться судами как выраженное законодателем ясно и недвусмысленно. По мнению бывшего судьи Верховного суда США Кули, данное право в принципе не может быть расплывчатым, напротив, оно должно быть ограничено специальными условиями, предусмотренными в норме закона. Следовательно, если закон прямо не предусматривает освобождение от налогообложения, суд не вправе говорить, что оно существует в норме закона имплицитно. Руководствуясь данной доктриной, в решении по делу «Методическая епископальная церковь святой Троицы против города Сан-Антонио» суд указал, что любые сомнения в вопросе о том, распространяется ли налоговая льгота на налогоплательщика, должны разрешаться в пользу в правительства. По мнению американских специалистов, приоритет буквального толкования над расширительным толкованием в вопросах освобождения от налогообложения является обоснованным, поскольку в противном случае налоговый иммунитет может служить инструментом обмана для недобросовестных организаций, желающих воспользоваться преимуществами своего статуса [12].
Можно сказать, что в современной теории права это, пожалуй, «самый не спорный» вид толкования с точки зрения его названия и допустимости использования. В ряде случаев орган конституционной юстиции обязан прибегнуть именно к подобному толкованию. Речь может идти о ситуациях, когда использование юридического, лингвистического, семантического и других видов анализа позволяет выяснить действительное значение закона [13].
Доводы сторонников метода буквального толкования конституции можно свести к следующему:
1. Данный метод толкования основывается на размышлениях о том, «какую роль играет юриспруденция в демократическом обществе, а не на строгом выведении решения из конституции» [14], в которой могут содержаться внутренние противоречия.
2. Судьи Верховного суда, которым импонирует метод буквального толкования конституции, не склонны отвергать любые аргументы, базирующиеся на учете последствий принятых решений; они «желают лишь свести к минимуму подобные аргументы» [15] при вынесении судебных постановлений.
3. Метод буквального толкования норм конституции вытекает из определенной политической философии. Воспринимая свой подход как средство для достижения таких целей, как юридическое самоограничение и укрепление демократии, буквалист скажет, что благоприятные по-
следствия для демократии наблюдаются именно в тех случаях, когда «судьи воздерживаются от того, чтобы "ставить телегу впереди лошади" — т. е. отдавать приоритет последствиям своих решений, а не императивам законов в том виде, в каком они сформулированы» [16].
4. Правосудие, базирующееся на буквальном толковании норм основного закона, сводит к минимуму опасность судейского произвола — в том числе и искушению интерпретировать сложный юридический язык «в свою пользу» — с тем, чтобы продвинуть свои представления о «должном» или «недолжном». Конечно, спустя столетия жестко проводимый текстуализм может привести к абсурдным результатам. Однако есть резон, вслед за А. Скалиа, делать акцент не столько на различии между жестким и мягким буквальным толкованием, сколько на различии между разумным и неразумным отношением к тексту [17].
5. Буквальное толкование имеет место тогда, когда устанавливается, что содержание нормы полностью соответствует ее словесному смыслу. Это наиболее благоприятный результат, поскольку в идеале предполагается, что закон должен читаться так, как он написан, и «именно на буквальном толковании следует останавливаться правоприменителю, если истинный смысл нормы представляется ему установленным вполне достоверно» [18]. Можно сказать, что буквальное толкование привлекает и тем, что судья стремится сохранить в неприкосновенности первоначальный смысл конституции и оставаться строго в рамках позитивистского мышления.
Таким образом, прямое, буквальное толкование направлено на то, чтобы обосновать интерпретирование нормы в точном соответствии с «буквой закона», и, соответственно, всецело поддержать максимальную стабильность правовой нормы, а тем самым правовую безопасность, от неоправданно широкой трактовки по той причине, что интерпретатор не должен корректировать, изменять смысл закона под каким-либо предлогом.
Вместе с тем следует признать, что буквальное толкование есть и наиболее неустойчивый вид интерпретации правовых норм. Как заметил литовский исследователь В. Павилонис, «механистический» подход направлен на то, чтобы раскрыть неизменную волю законодателя, хотя одновременно возникает множество вопросов: как определить первичную волю законодателя, как она была определена и т. д. [19]
Более того, если в ходе интерпретационной деятельности суд не делает немедленного достоверного вывода, а логическое, систематическое, доктринальное, историческое толкование указывают на другой результат, то именно этим видам должно быть отдано предпочтение.
С. Брейер отмечает и то, что упускают из виду многие критики, а именно: текстуалисты отстаивают свой подход отчасти на том основании, что он служит делу демократии. «Они боятся того, — разъясняет Брейер, — что судьи постепенно привыкнут вырабатывать судебные решения, апеллируя к сложившимся обстоятельствам, с оглядкой на общественное мнение, что приведет к субъективизму и нанесет ущерб демократии, поскольку дух и буква закона будут подменены представлениями элиты о "правильной политике"» [20]. На этот счет судья С. Брейер выдвигает несколько аргументов:
1) текстуализм не может быть оправдан путем апелляции к оригинализму потому, что сами создатели конституции не придерживались ори-гиналистской теории ее интерпретации;
2) Брейер отвергает распространенное среди текстуалистов мнение, что ориентированная на последствия юриспруденция приводит к субъективизму в судебной практике. Сторонники учета последствий никогда не начинают с изучения целей и последствий статьи закона; они обращаются к этому аспекту рассмотрения лишь в трудных случаях, когда анализ текста, истории и прецедентов не приводит к однозначному результату;
3) Брейер напоминает, что сам текстуализм ни в коей мере не исключает судебную субъективность. Текстуалисты могут наложить ограничения на интерпретацию текста и его истории, но им все равно приходится выбирать, на какие прецеденты ориентироваться, а на какие нет; делая подобный выбор, они волей-неволей учитывают возможные последствия того или иного решения [21].;
4) когда дело доходит до действительно сложных, «пограничных» случаев, текстуалист, нацеленный на строгое следование букве закона и выработку четких правил, может принять смехотворное или потенциально опасное решение [22].
Нельзя не отметить ограниченность и непригодность метода буквального толкования для решения целого ряда конституционных проблем. К примеру, в 1973 г. Верховный суд санкционировал дело о легализации абортов. В дальнейшем суд затрагивал эту тему еще не раз. У судьи А. Скалиа не было сомнений, что санкционированный по делу "Roe v. Wade" [23] прецедент надо отбросить, так как в конституции вообще нет упоминаний об абортах [24]. В 1989 г. при рассмотрении дела "Michael H. v. Gerald D.", где обжаловался закон Калифорнии, лишающий отца прав на контакт с ребенком (если в момент рождения этого ребенка его мать оставалась в супружеской связи с другим мужчиной и проживала вместе с ним). Судья А. Скалиа поставил перед судом вопрос: возможно ли на основании текста и современной истории конституции на-
И. H. Гильванова. Субъекты местного самоуправления в законодательстве Российской империи.
личие правил по этому вопросу? В итоге суд вынес решение, в котором отказал внебрачному, но биологическому отцу в каких-либо правах на ребенка [25]. Уже из этих двух высказываний судьи Скалиа можно сделать одно важное заключение: буквальный метод толкования конституции неприемлем в тех ситуациях, когда суд вынужден истолковывать проблемы, прямо не предусмотренные в тексте основного закона страны, какими бы универсальными не казались нормы конституции для сторонников этого подхода. Надо сказать, за последние десятилетия количество конституционных проблем, которые все более затруднительно решать суду с помощью буквального толкования основного закона страны, все больше. Это уже не только и не столько вопрос о легализации гомосексуализма, сколько о признании Верховным судом легитимности однополых браков; толкование VIII поправки к конституции, запрещающей «жестокие и необычные» наказания, нашедшее отражение в, казалось бы, таких разных делах, как вопросы применения смертной казни, с одной стороны, и пыток к заключенным в Гуантаномо — с другой, и т. д.
Как пишет В. И. Лафитский, «прокрустово ложе "механистического" толкования нередко препятствовало проведению необходимых реформ, становилось причиной острых конфликтов, а также сохранения пробелов в конституционной регламентации. Эти факторы в конечном счете и предопределили появление новых, "конструктивных" подходов к конституционному толкованию» [26], в основе которых лежит возможность более широкого толкования конституционных норм, где «буква» конституции служит лишь отправной точкой дальнейших логических построений.
Примечания
1. Bodenheimer E. Jurisprudence. The philosophy and method of law. Cambridge, 19б2. P. 112
2. Аафитский В. И. Основы конституционного строя США. М.: НОPMА, 1998. С. 89-90.
3. Curtis C. The role of the constitutional text // Supreme Court and supreme law. Bloomington, 1954. P. 4.
4. Жидков О. А. Верховный суд США: право и политика. М.: Наука, 1985. С. 11б.
5. Manning John F. Textualism as a Nondelegation Doctrine. - Columbia Law Review (1997) April 24. URL: http:/1 papers.ssrn.com| sol3| papers.cfm?abstract_id= 10408.
6. Bickel A. M. The Supreme Court and the Idea of progress. N. Y., 1970. P. 24.
7. Никифорова M. А. Гражданские права и свободы в США: судебная доктрина и практика. М.: Наука, 1991. С. 54.
8. Olmstcad v. US || United States Reports. 438, 464 (1928)
9. Аузин В. В. Методы толкования Конституции в деятельности Верховного Суда США || Государство и право. 1997. № 10. С. 90-91.
10. Егоров С. А. Конституционализм в США: политико-правовые аспекты. М., 1993. С. 39.
11. Бенфорадо А., Хадсон Джон Д. Плывущие в потоке. Почему членство в Верховном суде толкает судей к большему либерализму?. URL: http://www.ideologiya.ru/ index.php?option=com_content&task=view&id=3408&Itemid=0.
12. Тарибо Е. В. Судебные доктрины и практика Конституционного cуда Российской Федерации // Право и политика. 2005. № 2. С. 118-122.
13. Аузин В. В. Указ. соч.
14. Manning John F. Op. cit.
15. Solum Lawrence B. Semantic Originalism. November 22, 2008. Illinois Public Law Research Paper No. 07-24. URL: http://papers.ssrn.com/sol3/ papers.cfm?abstract_id= 1120244.
16. Breyer S. Active Liberty: Interpreting Our Democratic Constitution. Alfred A. Knopf. 2005. Р. 13.
17. Ibid.
18. Treanor William M. Against Textualism. 4-21-08. Northwestern Conference on Originalism. URL: http:// www.law.northwestern.edu/faculty/conferences/research/ originalismdocs/AgainstTextualism.pdf.
19. Гаджиев Х. Пределы толкования норм Конституции Конституционным судом // Право и политика. 2000. № 12. С. 31-32.
20. Breyer S. Op. cit. Р. 15.
21. Ibid.
22. Хабибулина Н. И. Толкование права: новые подходы к методологии исследования. СПб., 2001. С. 15.
23. Roe v. Wade, 410 U.S. 113 (1973).
24. Жидков О. А. Указ. соч. С. 593.
25. Michael H. v. Gerald D., 491 U.S. 110. (1989).
26. Аафитский В. И. Указ. соч. С. 90.
УДК 352.07:34(470)(091)
И. Н. Гильванова
СУБЪЕКТЫ МЕСТНОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ
В ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ РОССИЙСКОЙ
ИМПЕРИИ (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XIX -НАЧАЛО XX в.)
Статья посвящена анализу формирования основ местного самоуправления в Российской империи во второй половине XIX - начале XX в. Автором предпринята попытка определить круг субъектов местного общественного управления и дать характеристику их правовому статусу на основе анализа взглядов представителей юридической науки второй половины XIX - начала XX в. и современных ученых.
The article deals with the formation of bases of local self-government in the Russian Empire in the second half of XIX - early XX centuries. The author tries to identify the subjects of local public administration and to characterize their legal status based on an analysis of legal norms, as well as on the analysis of the views of jurists of the second half of XIX - early XX centuries and modern scholars.
Ключевые слова: управление, самоуправление, местное управление, общественное управление, местное самоуправление, местное население, мест-
© Гильванова И. Н., 2013
