CC BY
37
the truth, the first way is the most active, compare: банк, маржа, ипотека, аккредитив [6]. The most regular way of financial credit system enlargement of the Kazakh language is replication of morphological structure of Russian substantive terms, for example, тексе^с, мндеттеме, нарык,, несие.
So, the analysis of lingual structure of financial credit terminological system of three analysed languages in the aspect of lexical and phraseological nomination, derivation and in verbal substantive opposition showed that there are more general features in three languages than differences. It is evidence that phraseological notional space of analyzed terminological system of three languages has more similarities than differences in all parameters of research of that terminological system. Coincidence or similarity is available on the size and content of that notional space, on main ways of terminological system enrichment, on main lexical and phraseological ways of nominated concepts of the terminological system, on asymmetry character in verbal and substantive lexical and phraseological nomination and derivation. Differences occur only in some cases, in particular, absence of prefix way of lingual derivation, absence of prepositions, therefore, prepositional substantive structures in the Kazakh language. In other words, asymmetry and differences in lexico-phraseological assimilation and presentation of financial credit terminological system of three analyzed languages is defined mainly by differences in the language type and system -structural peculiarities in initial systems in all three languages, in particular, in word formative, lexical and syntactic systems of the German, Russian and Kazakh languages.
Language is a particular human category and the main power of any nation. Communication is an important part of human life and language meets all demands of people in verbal communication. Another prominent function of a language is cumulative that is to accumulate knowledge about the world. The information obtained by a man is kept in the main lingual units such as words, word-combinations phraseological units, sentences and texts. Objective world knowledge exists in various forms. Scientific knowledge takes place among all kinds of knowledge. It's concentrated in special categories of lingual units such as terms and terminological system. It also indicates the level of science, society and industry development. Terms and terminological system reflect the only moment in gnoseology of an ethnos, in particular, what scientific knowledge this or that ethnos has. The process of globalization, the introduction of world states into the market economy, their cooperation in various fields of science, industry and culture may contribute to the inter-penetration and mutual enrichment of terminological systems of different nations and languages. The exceptional significance of the scientific and other special terms, scientific information in the development of science, economy and culture of people determines the need for a special collaboration between researchers and exports in the field of terminology. It also actualize the adoption of a variety of activities in this area, in particular, the systematization and standardization of terms , creation of
Bibliography
ideographic, explanatory, and translation dictionaries text books and teaching aids in industry terminology. Any scientific, industrial professional or other kinds of special notions in any special sphere of ethnic knowledge and human activities obtain its lingual objectification and representation through certain language categories in particular, nominative, lexical and phraseological meaning, borrowing, calking. In categorical relation the scientific and specific notion of terminological systems are presented in two categories: objective or objectified and action process or procedural. This is the reason that in terminological system including finance and credit there are two types of category concepts of terminology systems: substantive and verbal. They, in their turn are not homogeneous that is, there are it is own different types and subtypes and they all have their own semantic nomination, referential characteristics and preferences. It is specified by means and models of word of phrase formation. Word and phrase forming systems, loan translation and borrowing on one hand and lexical, phraseological system which is the basis of any terminology system, including finance and credit one. But different languages have their own ideo-ethnic features. They cannot help reflecting the national thinking and the nature of linguistic structure of terminological system. The analysis of linguistic structure of financial and credit system of German, Russian, Kazakh languages clearly confirmed this regularity. Especially bright diamorphism of the given language categories is observed at the level of substantive and verbal lexical and phraseological nomination and derivation. Any kind of asymmetry in all of these and other categories is predetermined by peculiarities of language type. That is why there are more similarities, analogies, coincidences in lexical and phraseological nomination in Russian and German than in Kazakh, German and Russian [7].
It is indicated on the level of structural semantic word formation and phrase formation, as well as on verbal and substantive word and phrase formation level, notional lacoons, borrowings and calkings.
On the other hand the Kazakh language being of agglutinative type possesses quiet different word and phrase formation system, yet reveals more structural similarities with Russian than with German. This is due to the significant reason: all the close contacts between Russian and Kazakh people, between Kazakh and Russian language, the presence of borrowings in Kazakh terminology including financial and credit terminology of the Kazakh language as well as the tracing the morphological structure of the terms of the Russian language. This is the reason that the same terminology concept of finance and credit system is expressed in the researched languages by different forms and ways, what is more, the method and form of expression in Kazakh and Russian languages are often the same. This study represents one of the first applications of the integrated studies of the finance and credit system of terminology in three languages. The progress and results of research reveal a lot of problems and it determines the great perspective of this research topic.
1. Nassyrova, М. Aleumettik-ekonomikalyk terminderdin kyskasha oryssha-kazaksha tusinderme sozdigi. / М. Nassyrova. - А., 1990.
2. Aldasheva, А. Zhana ataular (Kazak leksikasyndagy zhana koldanystar) / А. Aldasheva, Sh. Sarybayev, N.Ualiyev. - А., 1992.
3. Kenesbayev I. Kazak tilinyn phraseologiyalyk sozdigi. / I. Kenesbayeva. - А., 1977.
4. Dal, V.I. Tolkovy slovar russkogo yazyka sovremennaya versiya / V.I. Dal. - М., 2001.
5. Anglo-russkiy slovar bankovskikh i finansovykh terminov. - М., 1992. - Т.1.
6. Volkova, Т. Universalniy slovar inostrannikh slov russkogo yazyka / T.Volkova. - М., 2000.
7. Vechkanov, G.S. Kratkaya ekonomicheskaya entsiklopedia / G.S. Vechkanov, G.R. Vechkanova, V.T. Pulyayev. - Sankt-Peterburg, 1998. Статья поступила в редакцию 15.07.12
УДК 802.0+801.6 Kravtsova T.A. METALINGUISTIC STRATEGY FOR PROVIDING EFFECTIVE TEXT COMMUNICATION. The article deals with peculiarities in realization of metalinguistic strategy in the text communication, it describes some types of metacommentary speech tactics, their contents and functions, illustrated with examples taken from English fiction.
Key words: metalinguistic strategy, metalinguistic tactics, metalinguistic commentary, communication tension, language ego.
Т.А. Кравцова, аспирант каф. перевода и межкультурной коммуникации Алтайской гос. педагогической академии, г. Барнаул, E-mail: [email protected]
МЕТАЯЗЫКОВАЯ СТРАТЕГИЯ ОБЕСПЕЧЕНИЯ ЭФФЕКТИВНОЙ ТЕКСТОВОЙ КОММУНИКАЦИИ
В статье рассматриваются особенности реализации стратегии метакомментирования в художественном тексте, предлагается типология речевых тактик, выявляется их содержательный и функциональный потенциал.
Ключевые слова: метаязыковая стратегия, метаязыковая тактика, метаязыковой комментарий, коммуникативное напряжение, языковая личность.
Одна из основных задач продуцента устной и/или письменной речи в процессе коммуникации заключается в реализации его коммуникативной интенции. Результат эффективности коммуникативного поведения во многом достигается благодаря адекватным и эффективно подобранным коммуникативным стратегиям. Среди них существуют и такие, которые ориентируются на язык не как на простой инструмент осуществления речевой деятельности, а как на специфический объект, который помогает понять, что представляет собой язык в плане механизма, направленного на осуществление этой деятельности. Метаязыковой комментарий - вербальное замечание по поводу разнообразных аспектов функционирования языковых единиц в речи. Он является проявлением метаязыкового сознания коммуникантов в тех случаях, когда оно из латентного (скорее глубинного состояния) выходит на поверхность в форме осознанной рефлективной деятельности рядовых носителей языка об этом языке во всех его ипостасях (см. об этом [1]).
Известно, что языковая рефлексия как неотъемлемая часть мыслительного процесса протекает непрерывно, отвечая за контроль порождения речи и обеспечивая ее автоматизм. Однако любое отступление от норм речи приводит к возникновению «очагов» речевого или коммуникативного напряжения и, как следствие, к «растормаживанию автоматизма речи» [2, с. 74], то есть выходу языковой рефлексии на уровень сознания и развертыванию метаязыкового потенциала речи, включающего суждения и мнения говорящего о своем речевом поведении.
Степень развернутости метатекстового потенциала (которым в той или иной мере обладает любой текст) - полная, частичная, нулевая - зависит от нескольких факторов: 1) от языковой и речевой компетенции продуцента; 2) от его способности к рефлексии над языком и речью, от склонности к диалогу со своим вторым «я»; 3) от степени ориентированности на реципиента (явного/непосредственного или потенциального), склонности к заботе об интересах адресата и желания пригласить его к совместному диалогу. Перечисленные факторы согласуются с мнением Н.П. Перфильевой, которая отмечает: «Вариант поведения адресанта обусловлен не только особенностями языковой личности Говорящего, экстралингвистическими параметрами коммуникативной ситуации, но и образом адресата (фактор Адресата) в сознании Говорящего, присутствием и прогнозируемой реакцией наблюдателей как участников коммуникации» [3, с. 12].
Продуцент, заинтересованный в наиболее эффективной коммуникации, в значительной мере ориентирован на адресата. Однако это стремление учесть интересы собеседника (создать максимально понятное для него речевое произведение) может идти в разрез с собственными интенциями по реализации своих творческих возможностей. В такой противоположности, и подчас противоречивости, интересов автора текста и его реципиента заключается одна из основных коммуникативных антиномий, иллюстрирующая внутреннюю противоречивость естественного языка [4]: говорящий, с одной стороны, склонен к нарушению норм языка в своих интересах, к бесконечной вариативности знаков языка, которым он мог бы приписывать любые необходимые ему смыслы, наконец, к созданию новых языковых знаков, дающих ему полную свободу в выражении своего творческого начала. Однако, с другой стороны, такая абсолютная свобода творческого использования языка естественно ограничивается и удерживается в разумных границах необходимостью осуществления его важнейшей функции - коммуникативной. Такая необходимость выдвигается, прежде всего, адресатом, который стремится к адекватному пониманию речи адресанта и, в силу объективных причин, заинтересован в консервативном отношении продуцента к языковым нормам. Если говорящий желает быть понятым, он должен придерживаться общего с адресатом, «подходящего» коммуникативного кода. Сам язык вынуждает говорящего делать выбор, согласованный с языковыми нормами. В связи с этим уместно вспомнить идею Ф. де Соссюра, перефразированную Б.Ю. Норманом: язык говорит человеку «Выбирай!», но при этом добавляет: «Ты выберешь вот этот знак, а не другой» [5, с. 53]. Таким образом, в сознании адресанта происходит непрекращающееся противоборство вариативности и нормы, творческого и обыденного, индивидуального и универсального, заставляющее его постоянно балансировать на грани между удовлетворением собственных интересов и интересов адресата.
Рефлексия говорящего над его прошлым речекоммуникативным поведением выявляет как условия успешной коммуникации, так и причины негативного опыта общения и заставляет его искать продуктивные пути гармоничной коммуникации, то есть такой, которая не только представляет собой трансляцию определенной информации, но и «сопровождается интеллектуальным, эмоциональным и эстетическим сопереживанием коммуникантов» и предполагает их творческую активность [6, с. 138]. Таким образом, адресант, используя свой прежний опыт продуктивного общения, думая об адресате, создавая его образ, прогнозируя его когнитивные состояния в момент восприятия текста, предвосхищает коммуникативное напряжение и старается элиминировать или минимизировать его за счет различных стратегий и тактик, одна из них - метаязыковой комментарий.
На основе анализа имеющегося в нашем распоряжении эмпирического материала выделим несколько наиболее частотных в художественном произведении речевых тактик метаязы-кового комментирования.
I. Речевые тактики метаязыкового комментирования стилистически маркированных слов и словосочетаний.
1) тактика извинения при употреблении сниженной языковой единицы.
Употребление сниженной лексики связано с определенной ответственностью по отношению к адресату. Поэтому, отдавая предпочтение сниженной лексике в обход нейтральной, носитель нормативного литературного языка может испытывать «языковой дискомфорт» [2, с. 76]. Выбор подобного слова заставляет Говорящего чувствовать нравственную вину [7, с. 9]. Отсюда и речевые формулы извинения:
The fourth thing was that he had to, you should pardon the expression, piss like a racehorse (King S. The Stand).
Появление в тексте подобной сниженной лексики и, обусловленных ею формул извинения определяется таким субъективным фактором стилистической нормы, как языковой вкус (чувство меры, целесообразности), который проявляется в ощущении Говорящим границ «дозволенного» в рамках определенной коммуникативной ситуации, в обладании им речевой смелостью, подталкивающей его к введению стилистически «сильной» лексики в текст.
Лексическая единица, причиняющая продуценту речевые «неудобства» своей стилистической неуместностью и несоответствием ситуации (тексту), не обязательно побуждает его применять тактику извинения за неподходящее слово: продуценту может представляться достаточным простое указание на стилистически сниженное слово или выражение и классифицирование его в плане принадлежности тому или иному стилистическому регистру:
“He said the fuel pump was all shot to shit." “Don’t say that, Danny."... “Why?" “It’s vulgar." “What’s vulgar, Mom?” “Like when you pick your nose at the table or pee with the bathroom door open. Or saying things like 'All shot to shit.’ Shit is a vulgar word. Nice people don’t say it.” (King S. The Shining).
Стилистически маркированная единица всегда находится в фокусе внимания говорящего/пишущего и под контролем его сознания. Метаязыковая стратегия в подобном случае выступает как средство координации (регулирования) речевого взаимодействия отправителя и получателя текста. Персонаж как бы дает понять собеседнику, что остается в общей для них двоих социально-культурной области, хотя и задействует единицы иного субязыка.
Причиной коммуникативного напряжения может стать лексема, не соответствующая установленным в обществе правилам политкорректности. Это относится к практике прямого или опосредованного запрета на употребление слов и выражений, считающихся оскорбительными для определенных социальных групп, выделяемых по признаку расы, пола, возраста, вероисповедания, сексуальной ориентации и т.д. В случае появления подобной лексики в речи,включается механизм метаязыкового комментирования, и данная единица получает пояснение:
“Do you defend niggers, Atticus?” I asked him that evening. “Of course I do. Don’t say nigger, Scout. That’s common (Lee H. To Kill a Mocking Bird).
Приведенные примеры иллюстрируют то, как при выражении своих мыслей продуцент проявляет творческую свободу, стремится «не быть вполне нормативным» и, в то же самое время, старается «не быть неправильным» [8, с. 718]. Прибегая к помощи метаязыковых вставок, он сглаживает «острые
углы» стилистически сниженной лексики, которая может показаться адресату неожиданной, нескромной, безапелляционной или даже шокирующей, тем самым, оставаясь «при своем мнении», говорящий компенсирует нежелательный коммуникативный эффект.
2) тактика извинения при использовании единицы высокого стиля.
В области стилистических норм действует еще один процесс - «вымывание высокого стилистического яруса» [2, с. 76], при котором происходит усиление «разговорности» языка, ироническое отношение к высокому стилю. Адресанту представляется неуместным употребление высокой лексики или образных средств, характерных для высокого стиля (например, терминологии, ассоциирующейся с высоким стилем, как в следующем примере), что заставляет его приносить извинения либо «объясняться» другим способом:
As for Detterick, all the fight went out of him when he was finally pulled off - as if some strange galvanizing current had been running through the huge black man (I still have a tendency to think in electrical metaphors: you’ll have to pardon me), and when Detterick’s contact with that power source was finally broken, he went as limp as a man flung back from a live wire (King S. The Green Mile).
3) тактика извинения при употреблении клише.
Клише - часто употребляемое и стершееся, лишенное коммуникативной значимости языковое выражение. Оно свидетельствует о минимальных ментальных усилиях его продуцента и вызывает определенное чувство неловкости своим появлением в речи, как, например, в случае с фразеологическим выражением «найти ахиллесову пяту» в следующем примере:
Well, sorry to use a cliche, but I discovered his Achilles’ heel (Fielding H. Bridget Jones’s Diary).
Вышеприведенные примеры метаязыкового комментария выполняют роль своеобразных коммуникативных «амортизаторов», которые «под давлением эгоцентрического фактора (забота о собственном имидже) Говорящий употребляет, чтобы избежать коммуникативного или коммуникативно-мировоззренческого конфликта» [3, с. 29]. В этом плане, автора высказываний можно сравнить с редактором, который «обрабатывает» исходный текст, подвергает его сознательному контролю, внося в него свои ремарки, адаптирующие текст для читателя.
II. Речевые тактики ссылки на чужую речь
Желание снять с себя ответственность за избранную форму высказывания может реализоваться с помощью тактики ссылок на чужую речь. Продуцент как бы «прячется» за чужие слова, создавая следующий подтекст: «Я прекрасно знаю, что применяя данное языковое средство, я рискую подвергнуться осуждению за то, что употребил данное выражение. Учитывая это, я принимаю меры предосторожности, предупреждаю критику в свой адрес, ввожу формулу: «как говорят». Теперь всем ясно, что это выражение не свойственно моему лексикону, а если я и употребляю его, то только потому, что оно весьма выразительно и подходит к тому, что я хотел сказать, но при этом я отдаю себе полный отчет в характере данного выражения, если хотите, я его цитирую» [9, с. 293].
Здесь можно выделить несколько тактик:
1) тактика введения метапоказателей со значением коллективной ответственности за использование речевого материала, в этом случае широко используются такие клишированные выражения, как so-called, what they call, what anyone would call, you’d say, as they say и другие:
“Where’s Professor Snape?” shouted a girl from the Slytherin table. “He has, to use the common phrase, done a bunk.” replied Professor McGonagall and a great cheer erupted from the Gryffindors, Hufflepuffs, and Ravenclaws (Rowling J.K. Harry Potter and the Deathly Hallows):
2) тактика введения авторизирующих высказываний, принадлежащих:
а) лексикону конкретной языковой личности
They’re intrigued: they truly don’t want to destroy him -‘wasteful,’ that’s the word Aro will use - and that may be enough to force him to get creative (Meyer S. New Moon).
Метакомментарии такого типа относятся к лексическим номинациям, принадлежащим определенной языковой личности, и, по сути, представляющим собой прецедентные высказывания, которые характеризуют особенности речевого поведения их автора. Продуцент, вводящий в текст метаязыковой комментарий, маркирующий определенное выражение как языковую единицу, свойственную другому человеку, таким образом отмечает элементы своего речевого произведения в плане «свое -чужое». Такой тип метакомментирования достаточно частотен
в корпусе выделенных нами метаязыковых комментариев, поскольку в своей речемыслительной деятельности рассказчик часто отдает предпочтение чужому слову, как более точному, убедительному, уместному, нестандартному, оригинальному, но, в то же время, непривычному и чуждому. В основе такого выбора лежит психологический мотив «чужое слово лучше моего». Н.П. Перфильева утверждает, что речевая деятельность индивида - это «непрерывный поток цитат, извлекаемый из нашей памяти: и в ней есть место и бережному, иногда почтительному, отношению к «чужому голосу», чужому мнению, и снятию ответственности за чужое слово» [3, с. 23].
б) тактика введения авторизирующих высказываний, принадлежащих лексикону представителя определенного профессионального сообщества или социальной группы:
As Poke understood it (and Poke’s understanding never got much beyond what the movie people call “soft focus”), these Sicilian-type people sometimes sold iron to independent thieves (King S. The Stand).
3) тактика введения замечаний по поводу употребления единиц языка, характерных для языковой личности с определенным уровнем развитости коммуникативной компетенции.
Нижеприведенные примеры содержат метакомментарии, касающиеся употребления слов и речевых формул, характерных для носителей языка с низким уровнем развитости языковой компетенции, использующих, главным образом, разговорные и нейтральные языковые средства:
But having - as the simple say - “learned” his boy to draw pigs and other animals, he knew that Jon would never be a painter, and inclined to the conclusion that his aversion from everything else meant that he was going to be a writer (Galsworthy J. To Let).
4) тактика введения помет, предупреждающих о времени употребления лексической или фразеологической единицы (хронологический аспект):
а) указание на современные языковые средства:
Do you mind calling me M.M. and letting me call you F.F.? It’s in the spirit of the age (Galsworthy J. To Let).
Метакомментирование в подобных случаях касается временных языковых пристрастий носителей языка, то есть отражает «вкус» времени. Принадлежность лексемы или фразеологизма к «популярным» у носителей языка в определенном хронологическом периоде языковым средствам эксплицируется при помощи словосочетаний, вводных элементов, вставок, содержащих такие лексические единицы, как: language, slang, jargon и других. Такой тип метаязыкового комментария характерен для отдельных писателей, способных хорошо «слышать» новое время и новое поколение. Несомненно, к ним принадлежит английский писатель конца XIX - начала ХХ века Дж. Голсуорси:
Of all those radiant forms which emblazon with their windows the West End of London, Gaves and Cortegal were considered by Soames the most “attractive” - word just coming into fashion (Galsworthy J. In Chancery).
б) указание на средства, употребление которых ассоциируется с временными рамками прошлого:
It made him think of Connecticut again, and the way the fogs came in after dark during the last weeks of March and the first weeks of April. The oldtimers called it strawberry spring, God knew why (King S. Desperation).
5) тактика комментирования процесса вхождения лексических средств в язык.
Ярким примером здесь может служить отрывок из романа Дж. Голсуорси «В петле», где автор маркирует возникновение новой лексической единицы:
“What? Are you a pro-Boer?” (undoubtedly the first use of that expression) (Galsworthy J. In chancery).
6) тактика указания на единицы языка, характерные для определенной местности (территориальный, географический аспект).
She had the big red-and-yellow gelatine capsules that were known as “yellowjackets” on the West Coast (King S. The stand).
Подведем краткие итоги изложенного. Творческая воля продуцента сообщения, контролирующего и комментирующего свое речевое поведение в местах текстового напряжения, обусловливает характер и содержание метаязыкового комментария. Отправитель речевого сообщения прибегает к разнообразным метаязыковым тактикам, связанным с толкованием, указанием на стилистическиую, хронологическую, топонимическую маркированность той или иной единицы языка, таким образом адаптируя текст к коммуникативной ситуации, конкретной или предполагаемой, подвергает его саморедактированию. Продуцент, развертывающий в речевом произведении его метатекстовый потенциал, через метаязыковое комментирование, отражающее
предпочтение тех или иных средств, выражает субъективное, тельности. Метаязыковой комментарий с этой точки зрения пред-
избирательное отношение к языковым ресурсам и, тем самым, ставляет собой единицу речевого взаимодействия адресата и
усиливает личностное начало своей речекоммуникативной дея- адресанта, местом их встречи и осуществления диалога.
Библиографический список
1. Обыденное метаязыковое сознание: онтологические и гносеологические аспекты: коллективная монография / отв. ред. Н.Д. Голев. -Кемерово; Барнаул, 2009. - Ч. I.
2. Вепрева, И.Т. Метаязыковые стратегии в стилистически неоднородных текстах современных СМИ // Современная речевая коммуникация: стратегии и жанры: сб. науч. статей / под ред. О.С. Иссерс. - Омск, 2009. - Вып. 1.
3. Перфильева, Н.П. Метатекст: текстоцентрический и лексикографический аспекты: автореф. дис. ... д-ра филол. наук. - Новосибирск, 2006.
4. Голев, Н.Д. Юридизация естественного языка как юрислингвистическая проблема // Юрислингвистика-2: Русский язык в его естественном и юридическом бытии. - Барнаул, 2000.
5. Норман, Б.Ю. Синтаксис речевой деятельности. - Минск, 1978.
6. Болотнова, Н.С. Лексическая структура художественного текста в ассоциативном аспекте. - Томск, 1994.
7. Верещагин, Е.М. В поисках новых путей развития лингвострановедения: концепция рече-поведенческих тактик / Е.М. Верещагин, В.Г Костомаров. - М., 1999.
8. Степанов, Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. - М., 1997.
9. Шварцкопф, Б.С. Проблема индивидуальных и общественно-групповых оценок речи // Актуальные проблемы культуры речи. -М., 1970.
Bibliography
1. Obihdennoe metayazihkovoe soznanie: ontologicheskie i gnoseologicheskie aspektih: kollektivnaya monografiya / otv. red. N.D. Golev. -Kemerovo; Barnaul, 2009. - Ch. I.
2. Vepreva, I.T. Metayazihkovihe strategii v stilisticheski neodnorodnihkh tekstakh sovremennihkh SMI // Sovremennaya rechevaya kommunikaciya: strategii i zhanrih: sb. nauch. stateyj / pod red. O.S. Issers. - Omsk, 2009. - Vihp. 1.
3. Perfiljeva, N.P Metatekst: tekstocentricheskiyj i leksikograficheskiyj aspektih: avtoref. dis. ... d-ra filol. nauk. - Novosibirsk, 2006.
4. Golev, N.D. Yuridizaciya estestvennogo yazihka kak yurislingvisticheskaya problema // Yurislingvistika-2: Russkiyj yazihk v ego estestvennom i yuridicheskom bihtii. - Barnaul, 2000.
5. Norman, B.Yu. Sintaksis rechevoyj deyateljnosti. - Minsk, 1978.
6. Bolotnova, N.S. Leksicheskaya struktura khudozhestvennogo teksta v associativnom aspekte. - Tomsk, 1994.
7. Verethagin, E.M. V poiskakh novihkh puteyj razvitiya lingvostranovedeniya: koncepciya reche-povedencheskikh taktik / E.M. Verethagin, V.G. Kostomarov. - M., 1999.
8. Stepanov, Yu.S. Konstantih. Slovarj russkoyj kuljturih. - M., 1997.
9. Shvarckopf, B.S. Problema individualjnihkh i obthestvenno-gruppovihkh oce-nok rechi // Aktualjnihe problemih kuljturih rechi. - M., 1970.
Статья поступила в редакцию 15.07.12
УДК 942 3(075.8)
Al-Otaibi Bader Tarakhib.COMMUNICATION OF THE LANGUAGE PICTURE OF THE WORLD WITH PHRASEOLOGICAL UNITS IN THE ARAB LINGVOKULYURA.This article deals with the conception of the“language picture of the world”, how it is reflected in phraseology of the Arabic linguistic culture in the context of language - culture relation.
Key words: language picture of the world, phraseology, Arabic linguistic culture.
Аль-Отаиби Бадер Тарахиб, аспирант МГУ им. М.В. Ломоносова, г. Москва, E-mail: [email protected]
СВЯЗЬ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЫ МИРА С ФРАЗЕОЛОГИЗМАМИ В АРАБСКОЙ ЛИНГВОКУЛЫУРЕ
В данной статье автор исследует понятие языковой картины мира и ее связи с фразеологией в арабской лингвокультуре, рассматривает понятие картины мира в современной науке, говорит о связи языка и культуры в современномлингвострановедении.
Ключевые слова языковая картина мира, фразеология, арабская лингвокультура.
Каждый естественный язык отражает определенный способ восприятия и организации (концептуализации) мира. Выражаемые в нем значения складываются в некую единую систему взглядов, своего, рода коллективную философию, которая навязывается в качестве обязательной всем носителям языка. Свойственный данному языку способ концептуализации действительности отчасти универсален, отчасти национально специфичен, так что носители разных языков могут видеть мир немного по-разному, через призму своих языков. С другой стороны,язы-ковая картина мира является «наивной» в том смысле, что во многих существенных отношениях она отличается от «научной» картины. При этом отраженные в языке наивные представления отнюдь не примитивны: во многих случаях они не менее сложны и интересны, чем научные. Таковы, например, представления о внутреннем мире человека, которые отражают опыт интроспекции десятков поколений на протяжении многих тысячелетий и способны служить надежным проводником в этот мир. В наивной картине мира можно выделить наивную геометрию, наивную физику пространства и времени, наивную этику, психологию и т.д. [1].
Итак, понятие языковой картины мира включает две связанные между собой, но различные идеи: 1) картина мира, пред-
лагаемая языком, отличается от «научной» (в этом смысле употребляется также термин «наивная картина мира») и 2) каждый язык «рисует» свою картину, изображающую действительность несколько иначе, чем это делают другие языки. Реконструкция языковой картины мира составляет одну из важнейших задач современной лингвистической семантики. Исследование языковой картины мира ведется в двух направлениях, в соответствии с названными двумя составляющими этого понятия. С одной стороны, на основании системного семантического анализа лексики определенного языка производится реконструкция цельной системы представлений, отраженной в данном языке, безотносительно к тому, является она специфичной для данного языка или универсальной, отражающей «наивный» взгляд на мир в противоположность «научному». С другой стороны, исследуются отдельные характерные для данного языка (лингвос-пецифичные;концепты, обладающие двумя свойствами: они являются «ключевыми» для данной культуры (в том смысле, что дают «ключ» к ее пониманию) и одновременно соответствующие слова плохо переводятся на другие языки: переводной эквивалент либо вообще отсутствует (как, например, для русских слов тоска, надрыв, авось, удаль, воля, неприкаянный, задушевность, совестно, обидно, неудобно), либо такой эк-
