Научная статья на тему 'Метаструктура обращения в автобиографии кардинала Ньюмена'

Метаструктура обращения в автобиографии кардинала Ньюмена Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

CC BY
121
75
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Аннотация научной статьи по философии, этике, религиоведению, автор научной работы — Караева Л. Б.

В статье рассматриваются вопросы эволюции жанра английской литературной автобиографии в историческом и религиозном контексте XIX века. Автобиография Кардинала Ньюмена, являющаяся объектом анализа, рассматривается в русле традиционной духовной автобиографии как возрождающая и продолжающая ее канон. Содержание автобиографии, названной Ньюменом «история моих религиозных воззрений», является ключом к ее форме, воспроизводя метаструктуру обращения, берущую свое начало в «Исповеди» Августина. Эта метаструктура в свою очередь реализуется в тексте через использование Ньюменом как классических принципов риторики, так и ее конкретных приемов.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Metastructure of Conversation in Cardinal Newman's Autobiography

The article deals with the evolution of English literary autobiography genre in the historical and religious context of the 19th century England. Cardinal Newman's autobiography is considered within the tradition of spiritual autobiography. New man's subject the development of his own mind is the key to the "Apologia" structure reproducing metastructure of conversion originating from Augustine's "Confessions". The latter is realized in the text through Newman's use of classical principles of rhetoric.

Текст научной работы на тему «Метаструктура обращения в автобиографии кардинала Ньюмена»

Л. Б. Караева

МЕТАСТРУКТУРА ОБРАЩЕНИЯ В АВТОБИОГРАФИИ КАРДИНАЛА НЬЮМЕНА

Джон Генри Ньюмен (Newman, John Henry) (1801-1890), английский кардинал, выдающийся религиозный мыслитель, лидер Оксфордского движения, вошел в историю мировой литературы как автор одной из самых замечательных автобиографий, стоящей в одном ряду с автобиографиями Августина и Руссо. Автобиография Ньюмена была одной из последних в череде классических духовных автобиографий и продолжила вторую из двух выделенных Л. Х. Петерсен, моделей духовной автобиографии: «.. .Протестантская традиция, которая воздействует на английскую автобиографию в целом и другая, Августи-нианская или католическая традиция, которую Ньюмен заново открыл викторианцам»1.

Первый вариант автобиографии, рассмотренный в данной работе, выходил еженедельно, по частям, летом 1864 г. под названием: «Апология своей жизни: как Ответ на Памфлет, озаглавленный ,Что же имеет в виду доктор Ньюмен?“» (“Apologia pro Vita Sua: being A Reply to a Pamphlet entitled „What, then, does Dr. Newman Mean?“”). Впервые он был опубликован как единое целое, в форме книги, в критическом издании 1913 года, включавшем также памфлет Ньюмена “Mr. Kingsley and Dr. Newman: A Correspondence on the Question whether Dr. Newman teaches that Truth is no Virtue?”2, ответ Чарльза Кингсли на этот памфлет — “What, then, does Dr. Newman Mean?” и второй, исправленный вариант автобиографии, который известен по всем последующим изданиям, начиная с издания 1865 г., как «История моих религиозных воззрений» (“History of my Religious Opinions”).

«Апология своей жизни» (“Apologia pro Vita Sua”) была написана в ответ на ряд обвинений, выдвинутых в адрес Ньюмена и в адрес католической церкви популярным английским писателем Чарльзом Кингсли. В своей рецензии на «Историю Англии» Дж. А. Фруда, напечатанной в январе 1864 г. в Macmillan’s Magazine, он обвинял католических священников в лицемерии и лжи, идолопоклонничестве и мракобесии, казуистике и прозелитизме, в манипулировании сознанием простых людей и исторических личностей в целях получения теократической выгоды, в неверии в истину ради нее самой. Мимоходом цитируя Ньюмена, Кингсли представляет его воплощением всех этих грехов. Он апеллировал непосредственно к публичным высказываниям, проповедям, прочитанным Ньюменом в период, предшествовавший его переходу в католичество, и представлял его католическим «волком», затесавшимся в англиканское «стадо» в обличье протестантского священника, и отравлявшем свою паству папистскими идеями: «Правда, сама по себе, никогда не входила в число добродетелей Римской католической церкви. Отец Ньюмен сообщает нам, что ей нет нужды, и, в целом, она не должна входить в их число»3.

К моменту выхода этой публикации английская публика почти забыла о существовании Ньюмена. Более того, мало ценили его и собратья по вере, католики: влиятельная группа ярых папистов прилагала все усилия для того, чтобы довести до Рима сомнения Ньюмена в абсолютном авторитете папы, т. н. принципе папской непогрешимости.

© Л. Б. Караева, 2008

Обвинения Кингсли лично в его адрес создавали casus belli — то, что не хватало Ньюмену для начала борьбы за восстановление своего доброго имени, за возможность вернуть свои позиции как среди широкой публики, так и в ближайшем окружении. Атака Кингсли позволяла Ньюмену выступить в защиту католической церкви, и, в случае успеха, рассчитывать на совершенно иное отношение со стороны католиков.

В то же время тяжесть обвинений, их многочисленность и разнородность делали задачу, стоящую перед Ньюменом, очень нелегкой. Он должен был ответить на все пункты обвинения как в свой адрес, так и в адрес церкви; он должен был ответить очень быстро, не теряя времени на долгий процесс создания книги; он должен был ответить так, чтобы ему поверили его современники — читатели-англикане и католическое духовенство; он, наконец, должен был ответить так, чтобы раз и навсегда определить для будущих поколений, кто такой был на самом деле Джон Генри Ньюмен, почему он перешел в католичество; и еще он счел своим долгом подсказать человеку, какие пути ему открыты в его поисках Бога на Земле.

Задача осложнялась сознательным стремлением Кингсли использовать широко распространенное предубеждение современников как против Римской католической церкви в частности и католиков в целом, так и лично против Ньюмена, которого они, современники-англикане, с тех пор как Ньюмен оставил англиканскую церковь и принял католичество, считали предателем.

Незаурядность Ньюмена состоит, прежде всего, в том, что он сумел оценить все преимущества сложившейся ситуации, условия, необходимые для того, чтобы одержать победу, и смог воспользоваться и ситуацией и условиями. Сначала он привлек всеобщее внимание, обратившись за разъяснениями в журнал, опубликовавший статью Кингсли с оскорблениями в его адрес, затем он заинтересовал всю читающую публику остроумным памфлетом, подытожившим переписку с Кингсли по поводу этих оскорблений, а затем ему оставалось воспользоваться плодами неосторожности и глупости Кингсли, немедленно отреагировавшего на памфлет и напечатавшего ответ на него, в котором он, потеряв всякое самообладание и нарушая все приличия, разразился новыми бранью и оскорблениями в адрес Ньюмена.

Ньюмен, наверняка, предвидел такой результат и рассчитывал на него. Необдуманные высказывания Кингсли давали ему возможность продолжить и развернуть свое наступление на противника и одновременно удержать уже завоеванное внимание читателя.

Публикуя ответы еженедельно, по одной части в каждом выпуске, он смог вступить в немедленный и непосредственный контакт с аудиторией и ответить на все пункты обвинения, не утомив при этом читателя. Он обратил против самого Кингсли его расчет на антикатолические настроения основной массы английской публики, обвинив его в «нечестной игре», определяя этот прием как отравление источников — poisoning the well. Одновременно он апеллировал к национальным чертам британского характера и давал им высочайшую оценку, что, конечно же, не могло не найти живейший отклик в сердцах его читателей, будь они хоть трижды протестанты.

Тактика и стратегия ответа на публичные обвинения или защиты от них еще Аристотелем рассматривались как одна из главных функций классической риторики, наряду с совещательной и торжественной, и Ньюмен в своей «Апологии» использовал как ее общие принципы, так и конкретные риторические приемы.

«Апология» написана в соответствии с тремя из пяти канонов риторики, которые систематизировал Квинтилиан: inventio — нахождение или изобретение материала речи или текста, dispositio — расположение или композиция материала, обычно начинающееся

с exordium — введения или предисловия, elocutio — словесное выражение. Оставшиеся два: memoria — память и actio — исполнение, произнесение, — относятся к технике устного публичного выступления.

Логика риторических канонов определяет композицию, линейную хронологию событий, оказывает непосредственное влияние на модус повествования (этос, пафос, логос), на повествовательную структуру и коррелирует с темой автобиографии, которую сам Ньюмен назвал в предисловии «история моих убеждений» (History of my mind).

Канон inventio, который по законам риторики должен охватывать всю совокупность мыслительных операций, связанных с планированием содержания текста находит свое текстуальное выражение во второй части «Апологии»: «Честный способ борьбы с мистером Кингсли» (True mode of meeting Mr. Kingsley). В ней автор уточняет тему, называя ее «история моих убеждений» и обосновывает ее: «Я вынужден из чувства долга перед собой, перед католической верой, перед католическим духовенством, дать отчет о себе без всякого промедления, сейчас, когда меня так грубо, походя обвинили во лжи»4. «Он (Кингсли) спрашивает меня о моем умонастроении, о моих убеждениях и настроениях; и он получит ответ; — не ради него, но ради меня самого, ради той религии, которую я исповедую, и ради духовенства, в ряды которого я незаслуженно включен, и ради моих друзей и ради моих недругов, и ради широкой публики, состоящей из доброжелателей, сторонников честной игры, недоверчивых скептиков, заинтересованных исследователей, любопытствующих наблюдателей и просто чужестранцев, которых эта проблема не касается, но все же она им не безразлична»5.

Затем Ньюмен определяет материал, который будет использоваться для раскрытия темы: кое-какие заметки о прошлом, воспоминания, которые хранит его память, переписка с друзьями, их устные свидетельства; раскрывает метод, заключающийся в том, чтобы просто излагать факты, независимо от того, будут ли они, в конечном счете, свидетельствовать в его пользу или против него; включает способы раскрытия темы и авторскую интенцию, которая обусловила критерии отбора материала: «Я должен показать, что я из себя представляю. <...> Я определю, когда именно у меня появились убеждения, каким внешним влияниям или происшествиям они обязаны своим происхождением, как они развивались, трансформировались, смешивались, входили в противоречие друг с другом и изменялись; кроме того, как я относился к ним, и как, и до какой степени, и как долго я полагал, что я смогу придерживаться их сообразуясь с церковными обетами, которые я принимал и с положением, которое я занимал. Я должен показать, — и это истинная правда, — что догматы, которых я придерживался и защищал на протяжении стольких лет, были усвоены мной частично с помощью моих друзей-протестантов, частично с помощью знаний, усвоенных из книг и частично с помощью собственных размышлений: и таким образом я объясню это событие, которое столь многим представляется столь удивительным, что я покинул свою общину и дом Отца своего ради Церкви, от которой я когда-то отворачивался в страхе». Продолжая этот длинный период, он приводит доводы в пользу заявленного тезиса об универсальном характере католической церкви: «.Столь удивительно для них! как будто Религия, которая процветала на протяжении столь многих сотен лет, у такого множества народов, в таком многообразии общественной жизни, среди таких противоположных категорий людей, находящихся в таких разных условиях, и после такого количества революций, политических и гражданских, не могла без лишних вопросов покорить разум и овладеть сердцем, не прибегая к обману и казуистике средневековых университетов»6.

Композиционная и повествовательная структуры текста определяются требованиями второго канона — dispositio. «Апология» состоит из семи частей и заключения. Первая часть представляет собой язвительный анализ ответа Ч. Кингсли на памфлет Ньюмена. Ньюмен использует эту часть в качестве пролога, в котором он разоблачает недостойные методы ведения спора, взятые на вооружение его оппонентом, блестяще оборачивает личные выпады в свой адрес против самого Кингсли и делает первый шаг к завоеванию читателя, обращаясь к нему с доверием, высоко оценивая его и одновременно напоминая ему о себе, о своей печальной истории и о своих достоинствах: «Какое бы суждение не вынесли читатели из чтения этих страниц, я уверен, что они поверят мне в том, что я расскажу им на этих страницах. Я нисколько не опасаюсь, что они будут неблагородны или грубы с человеком, который так долго находился на глазах у всего мира; вокруг которого столько людей, которые знают его лично; чьим естественным побуждением всегда было высказывать свои мысли вслух; который всегда говорил скорее слишком много, чем слишком мало; который уберег бы себя от многих неприятностей, если бы у него хватало мудрости держать язык за зубами; который всегда был справедлив к взглядам и аргументам своих оппонентов; который никогда не оставлял без внимания факты и доказательства, которые говорили против него; который никогда не давал использовать свое имя и авторитет для подтверждения того, что он считал дурным, или для признания того, что он по крайней мере не считал возможным; который никогда не уклонялся от признания ошибки, когда он чувствовал, что совершил ее; который всегда больше принимал во внимание других, чем себя; который отказался от многого, что он любил и ценил и мог бы сохранить, лишь потому, что он любил честность больше чем имя, а Правду больше чем дорогих друзей»7.

Вторая часть выступает в роли вступления, в котором обосновывается выбор темы, выражается уважение к аудитории, показан общий содержательный фон, на котором будет развертываться тема, непредвзятое отношение к оппоненту: «Я нахожусь в состоянии войны с ним, но я не желаю ему зла — очень трудно питать негодование к людям, которых ты никогда не видел. .Я не испытываю к нему никакой личной неприязни»8.

Основной корпус «Апологии» включает в себя третью, четвертую, пятую и шестую части, в которых в хронологической последовательности излагается собственно история религиозных воззрений Ньюмена. Каждая часть охватывает хронологически фиксированный отрезок жизни и отмечает очередной этап на пути, приведшем Ньюмена в лоно католицизма. Седьмая часть выступает в качестве заключения. Завершает апологию приложение, в котором Ньюмен дает исчерпывающие ответы на тридцать девять пунктов обвинения, содержащиеся в ответе Кингсли на его памфлет, называя их blots, и иронически обыгрывает цифру 39, предлагающую аллюзию с догматами англиканского вероисповедания, насчитывающими такое же количество пунктов.

Следуя канонам классической риторики, Ньюмен одновременно реализует в «Апологии» метаструктуру обращения, неизбежно включающую в себя следующие ступени: невежество (или греховность), период борьбы, пробуждение и обращение. С этими ступенями коррелирует сквозной образ «больного человека». Все этапы болезни: ее причины, развитие, борьба с ней, кризисы, сопровождавшие ее течение, выздоровление соответствуют этапам духовного прозрения личности и в такой же последовательности отражаются в «Апологии».

Первый этап — невежество или греховность — раскрывается в третьей части, с которой начинается собственно автобиография. Заданная во вступлении программа представляет историю воззрений как историю влияния, которое оказало на Ньюмена его

окружение в Ориэле, в Оксфорде. Оказавшись под сильным влиянием коллег-преподава-телей Э. Хокинса и Р. Уэйтли, сторонников либерального направления в церкви, Ньюмен обнаруживает в себе симптомы «болезни», которую он определяет как либерализм: «Я начинал отдавать предпочтение интеллектуальному превосходству над моральным. Я двигался в направлении либерализма, определявшего климат тех дней»9.

Появление духовных колебаний сопровождается физической болезнью — Ньюмен заболевает нервным истощением и уезжает вместе со своим другом Р. Фрудом в путешествие по странам Средиземноморья.

Тяжелая болезнь, опять настигшая его в Сицилии, оборачивается спасительным кризисом; параллельно, на духовном уровне, он преисполняется веры в то, что ему предстоит исполнить некий труд. Проповедь Кебла о «национальном отступничестве», которую он услышал тотчас же по прибытии в Англию, обозначила перспективы этого труда в рамках оксфордского движения и начало нового, трактарианского этапа в его жизни.

Образу «больного человека» соответствует параллельный образ «больной» англокатолической церкви, которую эта же «болезнь» лишает сил сопротивляться стремлению государства реформировать ее и контролировать ее деятельность.

Трактарианская деятельность Ньюмена, направленная прежде всего против церковного либерализма и описанная в четвертой части «Апологии», является отражением второго этапа — этапа борьбы. В ответ на утверждения протестантов, что трактарианство ведет прямиком в Рим, Ньюмен в «Лекциях о пророческом служении» (“Lectures on the Prophetical Office”, 1837) развил теорию via media («промежуточного пути»), согласно которой Англиканская церковь занимает промежуточное положение между крайностями протестантизма и католицизма.

Третий этап метаструктуры — пробуждение, раскрывается в пятой части, ему соответствуют два потрясения, первое из них Ньюмен испытал летом 1839 г. Изучая историю христианской церкви, он обнаружил удивительное сходство между еретическими доктринами христианства V в. и англиканством, протестантизмом и «промежуточным путем» XIX в.: «Я увидел свое лицо в этом зеркале, и это был монофизит. Церковь Via Media занимала позицию азиатской ветви вероучения, Римская церковь была в том же положении, в каком она находится сейчас, а протестанты принадлежали к последователям Евтихия»10.

Второе потрясение произвели в нем слова Августина, процитированные в статье, сравнивающей англиканскую церковь и Донатистских схизматиков Северной Африки: “Securus judicat orbis terrarium”11. «Слова святого Августина поразили меня с такой силой, о которой я не ведал прежде. .Они были как Tolle, lege, — Tolle, lege, которые обратили самого Августина. Securus judicat orbis terrarum! Этими великими словами древнего отца церкви, объясняющего и подводящего итог долгому и изменчивому пути церковной истории, теория Via Media была полностью уничтожена»12.

В «Исповеди» Августина сцена в миланском саду была кульминационной, а слова, произнесенные ребенком, непосредственно привели к обращению Августина, для Ньюмена же это было очередное откровение, которое вело его дальше.

В 1841 г. он написал знаменитый трактат № 90, в котором доказывал, что 39 статей англиканского вероисповедания не противоречат католическому учению. То, как был встречен Трактат 90, дало понять, что руководство Церкви Англии решительно отрицает его положения.

Последним ударом по теории via media и толчком к обращению в католичество послужило дело об Иерусалимском епископстве, когда англикане и протестанты, невзирая

на различия в вере, смешались под юрисдикцией одного англиканского епископа, что Ньюмен расценил как шаг к признанию ересей.

Трактарианское движение, которое началось как борьба с церковным либерализмом и которое, в конечном итоге, не увенчалось успехом, привело Ньюмена к необходимости окончательного выбора между двумя церквями.

Последний этап метаструктуры — обращение — соответствует шестой части «Апологии» и представляет собой описание мучительного состояния уныния и неуверенности: «Печальное угасание, когда временное улучшение опять сменяется упадком сил»13. Состояние душевного беспорядка находит свое выражение во фрагментарной структуре текста, отрывочных воспоминаниях, документальных свидетельствах. Это нисколько не напоминает логическую выверенность и законченность прославленных периодов предыдущих частей «Апологии», но не менее эффективно действует на читателя, вызывая его сочувствие. Эмоциональное воздействие, оказываемое повторяющимся на протяжении всего текста обращением к образу «больного человека», усиливается употреблением его трансформированного, символического варианта — человека, находящегося при смерти. Развивая этот образ, Ньюмен обосновывает документальный характер повествования в этой части автобиографии: «С конца 1841 года я находился на смертном одре в отношении моего пребывания в англиканской церкви. Это период, когда двери закрыты и занавеси задернуты, и когда больной и не хочет и не может фиксировать стадии своего заболевания. .Соответственно, мое повествование должно быть в основном документальным»14.

Решение принять католическую веру тоже описывается со ссылкой на документы. Он приводит текст письма от 8 октября 1845 г., адресованное его друзьям, в котором сообщает, что к нему должен заехать скромный католический священник, к которому он хочет обратиться с просьбой о допущении его к «единой христовой пастве» (“one Fold of Christ”). 9 октября 1845 Ньюмен стал членом того, что он называл «единой церковью Искупителя».

В заключительной главе «болезнь» отступает. Ему больше нет нужды писать о себе: «С того момента как я стал католиком, мне больше нечего сообщить об истории моих религиозных воззрений. <.> Я обрел совершенный покой и удовлетворение. <.> Это было все равно что зайти в порт после бурного моря»15. Но если «больной человек» в лице отдельного представителя англо-католической церкви «выздоровел», обрел душевное спокойствие в лоне римско-католической церкви, то соответствующая этому образу параллель — Англо-католическая церковь — осталась в прежнем, больном, как считает Ньюмен, состоянии. Он заканчивает свою автобиографию утверждением о непогрешимости церкви как условии, необходимом для сохранения религии в мире и, обращаясь к своим друзьям, как католикам, так и англиканам, выражает надежду, что все они когда-нибудь «объединятся по воле Всевышнего в единую паству и с единым Пастырем».

Схема, начало которой положил Августин, получила свое продолжение в XIX в. и была успешно реализована в «Апологии». Но, как отмечает Л. Х. Петерсен: «Для того, чтобы написать автобиографию, автор должен каким-то образом нарушить общую традицию или отклониться от нее и, таким образом, обрести себя»16. Ньюмен использует принципы и приемы классической риторики для реализации метаструктуры обращения и таким образом достигает своей цели — он защищает себя и католическую церковь от клеветы и убеждает читателя в своей правдивости, искренности своих убеждений, последовательно, шаг за шагом, раскрывая читателю историю своего обращения и обретения самого себя.

1 Peterson L. H. Victorian Autobiography. The Tradition of Self-Interpretation. New Haven; London. 1986. P. 94.

2 Newman J. H. Apologia Pro Vita Sua: Being a reply to a pamphlet entitled What, then, does Dr. Newman mean? // Newman’s Apologia Pro Vita Sua. London, 1913.

3 Ibid. P. 6.

4 Ibid. P. 88.

5 Ibid. P. 99.

6 Ibid. P. 100.

7 Ibid. P. 82.

8 Ibid. P. 80.

9 Ibid. P. 116.

10 Ibid. P. 211.

11 Сам Ньюмен переводил эти слова как: «Мудрость всемирной церкви не подлежит сомнению» (“The universal Church is in its judgments secure of truth”).

12 Newman J. H. Op. cit. P. 213.

13 Ibid. P. 245.

14 Ibid. P. 245.

15 Ibid. P. 331.

16 Peterson L. Н. Op. cit. P. 101.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.