CC BY
64
литературоведение
УДК 82.312.9
DOI 10.52070/2542-2197_2021_8_850_177 Е. А. Макуни
преподаватель кафедры второго иностранного языка Института иностранных языков им. М. Тореза Московского государственного лингвистического университета mak.evgenja@gmail.com
МЕТАПРОЗА И МЕТАПОВЕСТВОВАНИЕ В ФАНТАСТИЧЕСКИХ РОМАНАХ С АВТОРСКИМ КОММЕНТАРИЕМ СЭНДИ МИТЧЕЯЯА
В статье рассматриваются различные подходы к определению терминов «мета-проза» и «метаповествование», а также описывается фикциональный авторский комментарий в качестве метатекста. На примере романов Сэнди Митчелла автор анализирует, как метатекст, вынесенный за пределы основного текста, влияет на восприятие художественного произведения, и приходит к выводу, что иногда можно говорить не о чистом метаповествовании или чистой метапрозе, а о смешанном варианте.
Ключевые слова: метатекст; метапроза; метаповествование; авторский комментарий; фикциональный комментарий.
E. A. Makuni
Lecturer, Department of the Second Foreign Language, The Maurice Thorez Institute of Foreign Languages, Moscow State Linguistic University mak.evgenja@gmail.com
METAFICTION AND METANARRATION IN THE SCIENCE FICTION NOVELS WITH FICTIONAL COMMENTARIES BY SANDY MITCHELL
The article focuses on the different approaches to the definition of the concepts «metafiction» and «metanarration» and examines the use of fictional commentaries as a phenomenon of metatext. Analyzing the science-fiction novels by Sandy Mitchell, the author shows how such commentaries, which are situated outside the frame of the
main text, influence the perception of the fiction and comes to the conclusion that sometimes we could observe the mixed variant of metafiction and metanarration. Key words: metafiction; metanarration; fictional commentary.
Введение
Понятия «метатекста», «метапрозы» и «метаповествования» много раз были описаны и исследованы в отечественном и зарубежном литературоведении, нарратологии и лингвистике текста. Но, несмотря на то что эта тема хорошо разработана, нам кажется, что современные романы с авторскими комментариями в плане метатекста и метапове-ствования были рассмотрены недостаточно подробно. Много работ посвящено анализу произведений Е. Попова, В. Набокова, Д. Галков-ского, но и есть представляющие интерес для филологов произведения, которые не были исследованы.
Мы бы хотели продемонстрировать на примере романов Сэнди Митчелла, как использование метатекста влияет на метаповествова-ние и какую роль здесь играют «изображенные» авторские комментарии, вынесенные за пределы текста. Мы выбрали для этой цели именно произведения Сэнди Митчелла, потому что это современный автор, который пишет фантастические романы, и, как нам кажется, именно этому жанру романов было уделено не так много внимания при изучении метатекстов и вариантов метапрозы.
Метапроза, метаповествование, метароман
Понятие «метапрозы» вошло в современное литературоведение сравнительно недавно. И хоть различные термины с приставкой мета- использовались и ранее, в зарубежном литературоведении его появление связывают с Уильямом Гэссом и его эссе «Philosophy and the Form of Fiction», в котором он пишет о том, что по аналогии с метатеоремами в математике и логике существуют и произведения, где различные жанры художественной литературы служат материалом для введения новых жанров. Иными словами, многие из «так называемых антироманов являются на самом деле метароманами или метапрозой»1 [Gass 1970, с. 24-25].
1 Здесь и далее перевод наш. - Е. А. 178
Патрисия Во определяет метапрозу как вид художественной литературы, которая постоянно и сознательно привлекает внимание к тому, что является продуктом вымысла, чтобы поставить вопросы о соотношении вымысла и реальности. Главной задачей метапрозы Во считает изучение последствий перехода от контекста «реальности» к контексту «художественного вымысла» и их сложное взаимопроникновение [Waugh 1984, с. 36]. Но, по Во, метапроза занимается не только изучением мира реального и мира вымышленного, но еще и взаимоотношением языка и мира, который этот язык описывает.
Линда Хатчен определяет метапрозу как художественное произведение, которое включает в себя комментарий о своем собственном повествовании и / или языковой личности. Произведения с метапрозой, по мнению Хатчен, по-прежнему остаются художественной литературой, хоть и фокус повествования смещается с результата, который оно представляет, на процесс, коим является. Роман сам по себе больше не пытается облегчить жизнь читателю и обеспечить его структурой и смыслом. Читатель должен принять на себя ответственность за акт декодирования, за акт чтения. Акт чтения, как и акт написания произведения, является творчеством, и к этому пытаются привлечь внимание читателя произведения с метапрозой [Hutcheon 1977].
Дэвид Лодж в своем эссе, посвященном Джону Барту, пишет, что метапроза - это художественное произведение о художественном произведении или художественный вымысел о художественном вымысле. Он иронично замечает, что хоть метапроза - изобретение не новое, она привлекает современных авторов, потому что они находятся под гнетом своих писателей-предшественников, они одержимы страхом, что всё, что они могут сказать, было сказано ранее, и современная культура попросту вынуждает их обратиться к саморефлексии [Lodge 1993]. Авторы сознательно включают в свои произведения критику своих же работ, фикционализируя ее, и используют пародию, чтобы подорвать доверие к классическим художественным произведениям. Реализм становится для них источником вдохновения, а не первоочередной задачей.
Ансгар Нюннинг проводит границу между метапрозой и мета-повествованием: метанарративные комментарии связаны с актом и/ или процессом повествования, а не с его вымышленной природой. Таким образом, метаповествование может проявляться не только
в художественной литературе, а и во всевозможных произведениях документальной прозы и других средствах информации [прив. по: Nünning, Neumann 2019]. Чтобы точнее отделить метапрозу от метапо-вествования, он выделяет «чистый метанарратив» (pure metanarrative), который не производит метафикциональный эффект, «метафикцио-нальное метаповествование» (metafictional metanarrative), которое его производит, и «чистую метапрозу» (pure metaprose).
Вернер Вольф разработал градацию типов метаповествования по нескольким критериям. Первый критерий - это форма передачи, то, как метаповествование выражено в романе. Выражается ли оно через слова персонажа или размышления рассказчика о вымышленной природе текста или же оно демонстрируется имплицитно, через противоречащие друг другу или невероятные детали обстановки. Второй критерий - это взаимоотношение метаповествования с текстом: насколько оно переплетено с основным сюжетом, занимает ли оно центральную роль или нет. Третий критерий - это значимость содержания: содержит ли метаповествование комментарии к части текста или ко всему тексту, комментирует ли только этот текст или литературу вообще или содержит отсылки к другому тексту [прив. по: Nünning, Neumann 2019].
Если говорить про отечественные исследования, то во многом они основываются на работе М. Ю. Лотмана «Текст в тексте». М. Ю. Лот-ман не использует в этой работе понятие «метапроза», но он говорит
0 метатекстовых элементах. «Знаковая природа художественного текста двойственна в своей основе: с одной стороны, текст прикидывается самой реальностью, прикидывается имеющим самостоятельное бытие, независимое от автора, вещью среди вещей реального мира; с другой стороны, он постоянно напоминает, что он чье-то создание и нечто значит» [Лотман 2014, с. 41]. Он же обращает внимание на весьма специфические виды «текста в тексте», где сам текст и его «рамка», та, которая условно отделяет реальность от вымысла, переплетаются и «...каждая часть является в определенном отношении и обрамляющим, и обрамленным текстом» [там же].
М. Н. Липовецкий в своей монографии «Русский постмодернизм (Очерки исторической поэтики)» пишет об отличительных чертах метапрозы:
1 Термины [прив. по: Gregori 2019, с. 29]. Перевод наш. - Е. А.
• «тематизация процесса творчества;
• высокая степень репрезентативности «вненаходимого» автора-творца, находящего своего текстового двойника в образе персонажа-писателя;
• зеркальность повествования, позволяющая постоянно соотносить героя-писателя и автора-творца, «текст в тексте» и «рамочный текст»;
• «обнажение приема», переносящее акцент с целостного образа мира, создаваемого текстом, на сам процесс конструирования и реконструирования этого еще не завершенного образа;
• пространственно-временная свобода» [Липовецкий 1997, с. 45-46].
В статье З. М. Чемодуровой «Рефлексивная авторская игра в мета-прозе» исследовательница рассуждает об игровом механизме «авторской маски» как о неотделимой характеристике метапрозы. «Маска» является результатом рефлексивной игры и позволяет «реальному творческому субъекту интимизировать общение с реальным адресатом, вовлекать его в активную игру в моделирование вымышленного мира» [Чемодурова 2013, с. 169-170].
В. Б. Зусева-Озкан говорит о важности разграничения метаромана и традиционного романа и о выделении метаромана в отдельный вариант метапрозы со своими строгими характеристиками. Она определяет метароман как «двуплановую художественную структуру», где перед читателем разворачивается не только сам «роман героев», но и процесс создания этого романа. Роман можно определить как мета-роман только в том случае, если произведение в нем «обсуждается как целое, как особый мир» [Зусева-Озкан 2007, с. 36].
Таким образом, не каждый роман с метатекстом является мета-прозой, и тем более не всегда является метароманом. Многие исследователи, в том числе и Е. Е. Баринова, говорят о том, что понятие метапрозы шире и глубже понятия метатекста [Баринова 2008, с. 10].
На наш взгляд, важным отличием метатекста (и метапрозы) от, например, интертекста или интертекстовых вкраплений в текст является то, что для интертекста наличие претекста обязательно, тогда как в метапрозе претекста может и не быть или он может существовать в очень урезанном варианте, как в книге Петера Корнеля «Пути к раю. Комментарий к потерянной рукописи» (первый вариант) или
как в книге «Подлинная история "Зеленых музыкантов"» Евгения Попова (второй вариант). Читатель сам достраивает претекст.
Подчеркнем, что в данной статье мы хотели рассмотреть (и будем упоминать) метатекст только с литературоведческой точки зрения. Метатекст лингвистический не является целью рассмотрения данной статьи, а потому мы бы хотели от него дистанцироваться, чтобы не вызывать спутанности в терминологии.
Если подвести краткий итог определениям, то художественный метатекст - это текст, осознающий, что он текст, и рефлексирующий над этим. Читатель напрямую вовлечен в игру с автором и помогает ему достраивать мир произведения, участвует в процессе создания текста. Внетекстовая и текстовая реальности при этом часто начинают проникать друг в друга или переплетаться, а сам автор появляется в произведении в лице фикционального автора или находит своего двойника в виде героя-рассказчика или героя-писателя.
Авторский комментарий
Часто в качестве текста-рамки, текста, обрамляющего основной текст в метапрозе или в метаповествовании, выступают слова и комментарии автора. Поэтому, прежде чем мы приступим к обсуждению произведений, в которых используется этот прием, нам важно определить: что же такое авторский комментарий?
И. В. Арнольд определяет авторский комментарий следующим образом: «это коммуникативная единица, восстанавливающая первоначальную коммуникативную ситуацию непосредственного общения автора с читателем» [Арнольд 2014, с. 263]. Непосредственная функция такого комментария - это «управление восприятием читателя» [там же, с. 272]. Авторские комментарии могут быть как внетекстовыми, так и внутритекстовыми, прямыми, если автор говорит с читателем от своего лица, и изображенными, если авторский комментарий передается из уст персонажа. То есть повествование передается «герою-рассказчику или подставному стилизованному рассказчику» [там же, с. 272].
Предметом нашего научного интереса стали именно внетекстовые изображенные авторские комментарии. Их еще иногда называют «фикциональными», по аналогии с фикциональными текстами, как,
например, у В. Шмида [Шмид 2003]. М. Ю. Лотман писал о вариантах текста в тексте, где «один текст дается как непрерывное повествование, а другие вводятся в него в нарочито фрагментарном виде (цитаты, отсылки, эпиграфы и т. п.)» [Лотман 2014, с. 42]. И читатель сам должен создать из этих отрывков полноценные тексты.
Но если эти отрывки тоже были придуманы автором, то они не являются интертекстовыми элементами, а только составляют метатекст, то есть отсылки к претексту, который никогда не существовал нигде, кроме как в сознании автора и читателя.
На наш взгляд, авторский комментарий, расположенный за пределами основного текста, воспринимается читателем иначе, чем когда он играет роль авторского отступления. Нам думается, что подобный комментарий и становится метатекстом во многом и потому, что выносится за рамки текста: с одной стороны, такой комментарий пытается убедить читателя в своей правдоподобности и похожести на настоящий текст, а с другой стороны, читатель становится участником игры с автором, ибо это правдоподобие не должно обмануть читателя, а, наоборот, помочь ему больше проникнуться авторским замыслом. Иными словами, в художественном произведении появляется метатекст, фикциональный текст, вынесенный за рамки основного текста, а сам основной текст становится претекстом, что свойственно метапрозе. Но становится ли такое художественное произведение метапрозой? Мы рассмотрим этот вопрос на материале романов Сэнди Митчелла.
Цикл о Кайафасе Каине
Сэнди Митчелл (Sandy Mitchell) - это псевдоним современного британского писателя Алекса Стюарта. Больше всего он известен своими романами по вымышленной вселенной «Warhammer 40000» о комиссаре Кайафасе Каине. Эти романы богаты изображенными авторскими комментариями: на каждую книгу приходится от ста до двухсот и более таких комментариев в виде примечаний, а многим главам еще и предшествует комментарий редактора, но не от настоящего, а фиктивного, так что это тоже авторский комментарий.
Главы основного повествования перемежаются вставками из других книг, которые подаются как информационные материалы из сторонних источников, но при этом, опять же, являются авторским
комментарием, потому что представлены со ссылками на несуществующих авторов и книг. То есть количество метатекста в романах Сэнди Митчелла сопоставимо с размерами основного текста.
Материалом для исследования данной статьи послужили романы «For the Emperor!», «The Traitor's Hand» и «Death or Glory». Мы выбрали эти романы по нескольким причинам: во-первых, это ранние романы цикла, когда Сэнди Митчелл еще только создавал структуру своего повествования о Кайафасе Каине; во-вторых, именно в этих романах наиболее ярко видно переплетение метатекста с основным текстом, поскольку именно в первых романах цикла автору требовалось ввести в текст гораздо больше сторонней информации о мире произведений, биографии Каина и его взаимоотношениях с остальными персонажами.
В основе сквозного сюжета, объединяющего все романы, лежит история о Кайафасе Каине, комиссаре в фантастическом мире далекого будущего, и его мемуарах, написанных им от первого лица. В ходе повествования Каин вспоминает, уже будучи в отставке, свою долгую службу и рассказывает о своих приключениях, рефлексируя время от времени по поводу произошедших с ним событий. Но этими вставками метаповествования своеобразие романов не ограничивается. Его мемуары - как это следует из самой истории - были обнаружены и прокомментированы инквизитором Эмберли Вейл, которая упорядочила их, отредактировала и дополнила цитатами из других книг там, где, на ее взгляд, Каин был слишком сосредоточен на себе, а не на общей картине событий. Этот подсюжет вносит второй уровень метаповествования: комментарии Эмберли Вейл к словам Каина - второй слой метатекста по отношению к претексту, к основному тексту самих мемуаров.
Метатекст обрамляет основной текст и выступает его рамкой, а также переплетается с ним. Книги начинаются с Editorial Note от имени Эмберли Вейл:
Editorial Note:
What, for want of a better phrase, I will henceforth be referring to as the 'Cain Archive' is, in truth, barely deserving of so grandiloquent a title. It consists merely of a single dataslate, stuffed full of files arranged with a cavalier disregard for chronology, and to no scheme of indexing that I've been able, to determine despite prolonged examination of the contents. What can be stated with absolute certainty, however, is that the author was none other than
the celebrated Commissar Ciaphas Cain, and that the archive was written by him during his retirement while serving as a tutor at the Schola Progenium
(Mitchell, For the Emperor!).
И книги заканчиваются ее же словами, вынесенными в квадратные скобки:
[At which somewhat self-satisfied juncture, Cain's account of the Adumbria incident comes to a natural end.] (Mitchell, The Traitor's Hand).
Заметки Эмберли одновременно и сообщают читателю, что здесь начинается текст романа, и в то же время запутывают его: обычно, если книга начинается заметками редактора, то это заметки настоящего, реального редактора книги, а не вымышленного.
Многие комментарии Эмберли оформлены как примечания - это всё те же авторские комментарии, которые вынесены за пределы текста. Они не играют роль привычных нам примечаний: они дают некоторую информацию, поясняющую основной текст книги, но при этом не являются выдержкой из других источников или прямыми словами настоящего автора. Это всё то же метаповествование: один персонаж комментирует слова другого, причем комментирует обычно не с целью что-то пояснить, а, скорее, выразить свое отношение к происходящему. Это новый пласт в романах, неразрывно переплетающийся с основным. Такой подсюжет достаточно самостоятелен - это мнение инквизитора Эмберли Вейл о действиях Комиссара Каина и даже ее мнение о его мнении относительно каких-то его поступков:
The nearer we got to safety, the more concerned I seemed to feel that we wouldn't make it after all, that my luck was running out, and disaster was waiting just around the corner. (A state of mind the next hundred years or so didn't exactly do a lot to alleviate, come to think of it. At least these days the worst I have to worry about is keeping my cadets up to the mark, and the petty-minded idiocy of some of my colleagues).96
96Somewhat ironic given that, as I mentioned in my preliminary remarks, this portion of his memoirs was recorded shortly before he was to be swept up in the momentous events of the Black Crusade (Mitchell, Death of Glory).
Получается, что мнение Каина о его собственных действиях, вынесенное в круглые скобки, является метатекстом по отношению
к основному тексту художественного произведения, тогда как слова Эмберли, оформленные как примечания, комментируют уже этот метатекст. Таким образом, один метатекст наслаивается на другой. Мы видим, как рамка повествования (а комментарий, выраженный примечанием, вне всякого сомнения, выступает такой рамкой) начинает переплетаться с основным текстом. Более того, по мере развития сюжета, Эмберли начинает комментировать не только заметки самого Каина, но и отрывки из книг, на которые она же ссылается, чтобы пояснить происходящее в тексте:
Given Cain's complete, and typical, lack of interest in anything that doesn't concern him directly, the following extract may prove useful in placing the rest of his narrative in a wider context. It must be said that the book from which it comes isn t the most reliable of guides to the campaign as a whole, but it does, unlike most studies of the Gravalax incident, at least attempt to sketch in the historical background to the conflict. Despite the author's obvious limitations as a chronicler of events, his summing up of the causus belli is substantially correct (Mitchell, For the Emperor!).
В романах Сэнди Митчелла присутствует некая «зеркальность», двойственность повествования. Из слов Эмберли мы узнаем, что записки и книги были написаны уже после того, как мемуары Каина были опубликованы в вымышленной вселенной:
This would pin the date of composition to some time after his appointment to the faculty in 993 .M41, from occasional references to his published memoirs (To Serve the Emperor: A Commissar's Life), which first saw the fight of day in 005.MAZ, we can. safely conclude that he was inspired by the process of writing them to embark on a fuller account of his experiences, and that the bulk of the archive was composed no earlier than this (там же).
Первая книга цикла, в которой и приводится эта цитата, книга, уже действительно изданная и напечатанная, называется «For the Emperor!» и таким образом отсылает к упоминаемым в самом романе мемуарам Каина, т. е. мемуары, которые мы читаем, - это расширенная версия уже существующего в реальности произведения. И книги Сэнди Митчелла становятся неким отражением архивных материалов, которые были отредактированы самой Эмберли, и опубликованной книги самого Каина.
И раз этот архив был упорядочен, отредактирован и прокомментирован Эмберли Вейл, то все вставки и эпиграфы были сделаны автором
изображенным, т. е. это не те вставки и эпиграфы, которые мог бы сделать реальный автор, а те, которые могли бы сделать персонажи книги.
Более того, книга адресована не реальному читателю, а читателю фиктивному. В. Шмид в своей книге «Нарратология» проводит четкое различие между читателем абстрактным и фиктивным: «абстрактный читатель - это предполагаемый адресат или идеальный реципиент автора, фиктивный читатель - адресат или идеальный реципиент (читатель или слушатель) нарратора» [Шмид 2003, с. 34].
На протяжении книг Эмберли периодически обращается к читателю напрямую, из заметок или примечаний, однако, становится понятно, что это обращение именно к фиктивному читателю, как, например:
Despite my misgivings about the style, or, more accurately lack of it, I feel it would be helpful to insert the only eyewitness account of the mobilisation of the 597th. I've been able to locate at this point. Readers with a refined appreciation for the Gothic language may prefer to skip this section. For those of you who wish to persevere, my apologies (Mitchell. For the Emperor!).
Эмберли приводит отрывок из воспоминаний Дженит Суллы, генерала в отставке, чей специфический стиль и велеречивость постоянно высмеиваются в романах. Понятно, что настоящий читатель не владеет готиком, поскольку готик - это язык вселенной Warhammer, но читатель фиктивный, к которому и обращается Эмберли, читал бы воспоминания Каина именно на нем.
Фиктивному читателю адресованы и многочисленные эпиграфы, которые тоже являются отрывками из вымышленных произведений, а потому они не интертекстуальные, а метатекстуальные. Абстрактный читатель сам может достроить некоторые претексты, тогда как читатель фиктивный мог бы ознакомиться с ними сам:
Paranoia is a very comforting state of mind.
If you think they're out to get you, it means you think you matter.
- Gilbran Quail. Collected Essays
"The question is," I said, "what were they doing out there in the first place?"
(Mitchell. The Traitor's Hand)
Довольно интересной особенностью романов Сэнди Митчелла является еще и то, что при многочисленных метатекстовых вставках и метаповествовательных элементах в них нет главной особенности
метароманов - «тематизации процесса творчества», нет «романа о романе» или «романа о создании романа», нет конструирования и декон-струирования создаваемого мира. Ни Сэнди Митчелл, ни Каин ничего не пишут о процессе создания мемуаров, более того, причины, побудившие Каина написать эти мемуары, приводятся весьма размыто:
Not that posterity will ever actually read them [memoirs], of course, Amberley or someone like her will male damn sure of that, so Emperor knows why I'm even bothering; but since I've not been near a confessional since the schola turned me loose on the galaxy all those years ago, and entering one now would probably give Nute an embolism, it's one way of trying to make sense of it all I suppose (Mitchell, Death of Glory).
Каину мемуары нужны больше для саморефлексии, чем в качестве мемуаров, это, по сути, его исповедь перед самим собой, ему не важен сам процесс их написания, и самому автору важно не то, как Каин их пишет, а, собственно, то, что он пишет. Прием с написанием мемуаров здесь нужен только затем, чтобы можно было ввести в повествование авторские комментарии и вставки.
Для чего же Сэнди Митчелл их вводит? Образ Эмберли нужен, чтобы пояснить некоторые детали происходящего, добавить подробности, которые иначе было бы невозможно вписать в текст без длинных авторских отступлений, «оживить» придуманный мир. С одной стороны, читатель полностью отдает себе отчет, что читает художественное произведение, фантастику, и все эти вставки являются литературной игрой, с другой стороны, они придают книге правдоподобие и сходство с реальными мемуарами. Сэнди Митчелл в своем фантастическом романе копирует стиль повествования в мемуарах, со всеми примечаниями и замечаниями редактора, чтобы привлечь читателя к со-творчеству и с помощью метатекстовых вставок позволить ему создать более объемную картину вымышленного мира.
Заключение
Исходя из вышесказанного, мы не можем говорить о романах Сэнди Митчелла как полностью о метапрозе, хотя мы действительно видим в них метатекстовые вставки и наличие «текста в тексте». Читатель действительно вовлечен во взаимодействие с произведением и в реконструирование многочисленных претекстов, к которым
отсылают метатекстовые вставки в виде изображенных внетекстовых авторских комментариев.
Такие комментарии создают «рамку произведения», а также по ходу повествования начинают переплетаться с текстом, размывая границу между вымыслом и реальностью. Все эти редакторские статьи, цитаты и вставки из других произведений, перемежающих основной текст, и примечания, вынесенные за пределы основного текста произведения, но при этом составляющие с ним единый текст, начинают играть двойственную роль. Они являются сразу и художественном текстом, и элементами, которые воспринимаются как часть технического аппарата издания, элементами, которые в текст привносит уже не автор, а издатель. Таким образом, они одновременно и усиливают ощущение правдоподобия, и акцентируют вымышленную природу.
Сами вставки порождают темпоральные смещения в сюжете книги, поскольку читателю понятно, что событие в основном тексте и события в этих комментариях происходят в разных временных линиях, которые могут пересекаться весьма условно.
В тексте мы видим присутствие персонажа-писателя и его некоторую рефлексию на тему событий, которые он описывает в своих мемуарах, а также рефлексию другого персонажа по поводу событий и реакций первого. Более того, в романах имплицитно выражен и образ фиктивного читателя, которому адресуются эти книги.
Но, на наш взгляд, мы все-таки не можем говорить об этих романах как о метапрозе, потому что в них отсутствует важный элемент -сам процесс творчества, собственно, «роман о романе». При всех метатекстовых и метанарративных элементах метапрозы как таковой там нет, автор ничего не пишет о самом акте написания произведения или о соотношении искусства и действительности. Каин не размышляет в своих мемуарах о процессе творчества. Комментарии Эмберли ничего не сообщают о процессе написания или процессе редактирования мемуаров. Своими вставками она только дает представление о тех событиях, о которых Каин не упоминает или не знает, или же дает нам взглянуть на те стороны личности Каина, которые остаются за рамками его собственного повествования. За счет метаповествова-ния образ Каина получается более объемным.
По нашему мнению, в данном случае мы можем говорить о ме-тафикциональном метаповествовании, а не о чистой метапрозе. Элементы метапрозы присутствуют в романе, но они скорее выражены
имплицитно, а потому мы не можем говорить об этих романах как о метароманах. Изображенные авторские комментарии хоть и характерные для метапрозы, могут выполнять и метанарративную, а не ме-тафикциональную функцию.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ / REFERENCES
Арнольд И. В. Семантика. Стилистика. Интертекстуальность. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2014. [Arnol'd, I. V. (2014). Semantika. Stilistika. Intertekstual'nost' (Semantics. Stylistics. Intertextuality). Moscow: LIBRO-KOM. (In Russ.)].
Баринова Е. Е. Метатекст в постмодернистском литературном нарративе: А. Битов, С. Довлатов, Е. Попов, Н. Байтов: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Тверь, 2008. [Barinova, E. E. (2008). Metatekst v postmodernistskom literaturnom narrative: A. Bitov, S. Dovlatov, E. Popov, N. Baitov (Metatext in the Narrative of the Postmodern Literature: A. Bitov, S. Dovlatov, E. Popov, N. Baitov): abstract of PhD in Philology. Tver. (In Russ.)]. Зусева-Озкан В. Б. Инвариантная структура и типология метаромана // Вестник РГГУ Серия «Литература. Фольклористика». 2007. № 7/07. С. 35-44. [Zuseva-Ozkan, V B. (2007). An Invariant Structure and Meta-Novel Typology. Vestnik RGGU. Literature. Folklore Studies, № 7/07, 35-44. (In Russ.)]. Липовецкий М. Н. Русский постмодернизм. (Очерки исторической поэтики): Монография / Уральский государственный педагогический университет. Екатеринбург, 1997. [Lipovetsky, M. N. (1997). Russian Postmodernism: The Essays of Historic Poetics: monograph. Ural State Pedagogical University. Yekaterinburg. (In Russ.)]. Лотман Ю. М. Текст в тексте // Образовательные технологии. 2014. № 1. С. 30-42. [Lotman, Y. M. (2014). The Text within the Text. Obrazovatel'nye tekhnologii (Educational Technologies), 1, 30-42. (In Russ.)]. Чемодурова З. М. Рефлексивная авторская игра в метапрозе // Вестник ЛГУ им. А. С. Пушкина. 2013. №2. С. 160-171. URL: https://cyberleninka. ru/article/n/refleksivnaya-avtorskaya-igra-v-metaproze (дата обращения: 15.04.2021). [Chemodurova, Z. M. (2013). The Authorial Reflexive Play in Metafiction. Vestnik leningradskogo gosudarstvennogo universiteta im. A. S. Pushkina, 2, 160-171. (In Russ.)]. Шмид В. Нарратология. М.: Языки славянской культуры, 2003. (Studia philologica). [Schmid, W. (2003). Narratologiya (Narratology). Moscow: Yazyki slavyanskoi kul'tury. (In Russ.)]. Gass W. H. Fiction and the Figures of Life. New York: Knopf, 1977. Gregori J. B. Metanarration and Bildungsroman in Virginia Woolf's Orlando and Sally Potter's Cinematic Adaptation. MA Literary Studies. University
of Alicante, 2019. URL: https://rua.ua.es/dspace/bitstream/10045/96610/1/
Metanarration_and_Bildungsroman_in__Virginia_Woolfs_Orla_Baeza_
Gregori_Jesus.pdf (дата обращения: 10.04.21).
Hutcheon L. Narcissistic Narrative: The Metafictional Paradox. Dissertation Abstracts International 38, 1977. URL: http://hdl.handle.net/1807/9456. (дата обращения: 30.03.2021).
Lodge D. The Art of Fiction. New York: VIKING, 1993.
Neumann B., Nünning A. Metanarration and Metafiction. In: Hühn, Peter et al. (eds.): the living handbook of narratology. Hamburg: Hamburg University, 2014. URL: http://www.lhn.uni-hamburg.de/article/metanarration-and-metafiction (дата обращения: 12.04.2021).
Waugh P. Metafiction. The Theory and Practice of Self-Conscious Fiction. London. N.Y.: Methuen, 1984.
