CC BY
39
ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
29
УДК 101.1 В.А. Колчина
МЕТАМОРФОЗЫ СОЦИАЛЬНОГО ДИСКУРСА В «ТОЧКЕ» СОЦИАЛЬНОГО СУБЪЕКТА
Анализируется проблема преобразования социального дискурса в «точке» социального субъекта. Рассматривается принцип организации дискурса и возможности его преобразований. Предлагается вариант решения проблемы методом субъект-объектного тождества Шеллинга.
Ключевые слова: метаморфоза, нарратор, точка, точка зрения, дискурс, социальное поле, конструктор.
Проблема метаморфоз социального дискурса в «точке» социального субъекта может решаться исходя из разных позиций. В своих рассуждениях мы будем придерживаться шеллингианского метода субъект-объектного тождества, а также герменевтического подхода к языку, при котором философия может рассматриваться как процесс «саморазворачивания» смысла в точке «говорения» субъекта как его «точке зрения». При этом метаморфозы социального дискурса всякий раз осуществляются сообразно преображениям «точки зрения» социального субъекта, в которой присутствует базисный образ «Я» как гарантия смысла.
А. Данто рассматривает философско-исторический дискурс в границах аналитической философии истории. Анализируя работу А. Данто «Аналитическая философия истории», позицию социального субъекта можно представить как позицию нарратора (термин В. Шмида), организующего повествование. Однако в данном случае очень мало внимания уделяется самому повествователю. Основной акцент А. Данто делает на способе организации исторического материала [2. С.194].
Проводя аналогию между историко-философским текстом и художественным произведением, исследователь подчеркивает, что только ретроспективно можно говорить, что некоторый эпизод имеет определенное значение и только относительно всего произведения в целом. В этом смысле понятие «значение» используется также и в истории. Философы истории пытаются понять значение событий в контексте исторического целого, напоминающего художественную целостность, но в этом случае речь идет о целостности истории, охватывающей прошлое, настоящее и будущее. Философ истории рассуждает в терминах всей истории и, опираясь только на известный ему фрагмент, пытается, с одной стороны, открыть структуру всей исторической целостности, которую он экстраполирует в будущее, а с другой стороны, в свете этой целостной структуры установить значение событий прошлого.
А. Данто подчеркивает, что одно и то же событие будет приобретать различные значения в соответствии с тем рассказом (story), в который оно включается, или в соответствии с разными множествами более поздних событий, с которыми его можно связать. Рассказ образует тот естественный контекст, в котором события приобретают историческое значение. Рассказывать историю - значит исключать какие-то события, пользуясь критериями, которые определяет историк. Полное описание прошлого предполагало бы полное описание будущего, поэтому нельзя получить полного исторического описания, не создав, вместе с тем, некую философию истории. Исследователь отмечает, что в повествовании упоминаются только важные события. Иногда выбор историком определенного исторического события обусловливается тем, что данный предмет истории представляет для него моральный интерес. Выбор значимого события, с точки зрения историка, определяется, в частности, его последствиями. Под полным описанием события «Е» А. Данто понимает множество нарративных предложений, которые, вместе взятые, излагают абсолютно все, что происходило во время события «Е». Поскольку важна последовательность, в которой все происходило, ему нужно тем или иным способом отобразить этот порядок в полном описании. Исследователь проводит аналогию между полным описанием и картой: полное описание находится в отношении изоморфизма к тому событию, относительно которого оно истинно.
Итак, А. Данто рассматривает историко-философский дискурс в аспекте рассуждения о способе построения исторического текста. «Точка зрения» социального субъекта здесь определяется как позиция исторического нарратора. По А. Данто, исторические события интерпретируются и описываются исходя из понимания исследователем степени важности происходящего или из его «точки зрения». Од-
нако полное описание события А. Данто сравнивает с картой. Карта события предполагает наблюдателя (субъекта), находящегося вне системы изложения, что представляется нам недопустимым.
В концепции Ж. Делеза представлен философский дискурс, который производится независимо от субъекта и его «точки зрения». Здесь можно говорить не о «точке зрения», а о «точке зияния». Будучи постмодернистом, Ж. Делез квалифицирует субъекта как «пустое место», придерживаясь метода объективации. Он изымает его из философского дискурса, лишая тем самым смысла свою концепцию. В связи с указанной проблемой любопытно определение понятий «философия» и «концептуальный персонаж» в книге «Что такое философия?», написанной им совместно с Ф. Гваттари.
Исследователи говорят о том, что «философия - это искусство формировать, изобретать, изготавливать концепты» [3. С. 10]. Они полагают, что философия не есть ни созерцание, ни рефлексия, ни коммуникация. Тем самым она максимально удаляется от субъекта. Завися от вольной творческой деятельности, концепт сам в себе себя полагает; самое субъективное оказывается и самым объективным.
Что касается временных составляющих, то Ж. Делез и Ф. Гваттари утверждают, что «философия - это всегда межвременье» [3. С. 203]. Это мертвое время, в котором не происходит ничего. Такое состояние философского дискурса, как нам кажется, является следствием трансцендирования субъекта за его пределы. Субъект становится «пустым местом» в «пустом времени».
Исследователи описывают отношения между концептами, давая их пространственные характеристики. Так, концепты пригнаны друг к другу, пересекаются друг с другом, взаимно координируют свои очертания, составляют в композицию соответствующие им проблемы. Любой концепт с конечным числом составляющих разветвляется на другие концепты, иначе составленные, но образующие разные зоны одного и того же плана, отвечающие на взаимно совместимые проблемы, участвующие в сотворчестве. Автономность концепта от создающего его субъекта подчеркивается и тем, что в нем акцентируется множественность, абсолютная автореференциальная поверхность.
Аналогом субъекта у Ж. Делеза и Ф. Гваттари является концептуальный персонаж. Он присутствует, оставаясь неназванным, подспудным. Концептуальный персонаж иногда наделен личным именем (Сократ - главный концептуальный персонаж платонизма). Концептуальные персонажи осуществляют те движения, которыми описывается авторский план имманенции, и принимают участие непосредственно в творчестве его концептов. Исследователи полагают, что концептуальные персонажи представляют собой философские sensibilia, восприятия и переживания самих фрагментарных концептов; благодаря им, концепты не только мыслимы, но и воспринимаемы и ощутимы.
Итак, Ж. Делез доводит научный метод структурализма до предела, делая явными недостатки объективации. В его концепции отсутствует субъект как «точка зрения» исследователя и как гарантия смысла философского дискурса. Вследствие этого он абсолютизирует пространственные составляющие своей философии. Понятие «субъект» распадается здесь на множество концептуальных персонажей, которые не созерцают, не рефлексируют, не участвуют в коммуникации. Данный метод, на наш взгляд, является не достаточно продуктивным для решения проблемы метаморфоз социального дискурса в «точке» социального субъекта.
П. Бурдье рассматривает социальный дискурс, воспроизводимый социальным субъектом, в аспекте рассуждения о полевых структурах. Исследователь говорит о том, что социальное поле - это особый универсум, наделенный своими законами. В то же время он не имеет абсолютной независимости от внешних законов. Социальное поле есть игра, имеющая свои собственные правила. Предполагается существование разных полей, то есть социальное целое структурируется через взаимосвязь различных игровых пространств. Чем более автономно поле, тем большее количество событий может быть объяснено в его логике.
Например, поле политики является наиболее независимым от внешних требований, и оно предрасположено замыкаться на своих интересах. На пределе своих возможностей оно может существовать почти полностью автономно. Для понимания событий этого универсума достаточно будет знать ставки, которые там зарождаются. П. Бурдье характеризует поле как ансамбль точек зрения в двух смыслах: как взглядов, усваиваемых, исходя из определенной «точки» поля, и как совокупность позиций поля, с которых принимаются эти заинтересованные взгляды. Поле политики, поле науки, поле журналистики вместе образуют структуру социального поля. Всякое поле характеризуется смысловой напряженностью. Мы полагаем, что социальный дискурс как поле есть развернутая «точка зрения» социального субъекта, которая взаимодействует с другими дискурсами и несет на себе особенности этого взаимодействия.
Таким образом, в дискурсе отражаются различные позиции «точки зрения», и через одну «точку» может быть выражено поле в целом. То есть «точка» выражает поле и через «поле» можно выразить «точку». П. Бурдье говорит о том, что социальное поле вписано одновременно в объективные и в субъективные пространственные структуры. Субъективная сторона структуры социального пространства проявляется, по мнению исследователя, как его спонтанная метафора. П. Бурдье рассматривает человека также с объективной и с субъективной позиций. Он считает, что социология должна действовать исходя из того, что человеческие существа являются в одно и то же время биологическими индивидами и социальными агентами, конституированными как таковые в отношении и через отношение с полями.
Мы видим, что у П. Бурдье социальный дискурс конструируется как социальное поле, имеющее особую структуру. Поле как социальный универсум наделено своими законами, но в то же время оно не имеет полной независимости от внешних закономерностей. Поле политики, поле социальных наук и поле журналистики, по П. Бурдье, составляют структуру социального поля. Социальный субъект присутствует здесь как его конструктор. Социальное поле как конструкт (социальное пространство) представляет его объективацию, или объективацию «точки зрения».
Ж.-Л. Нанси рассматривает философский дискурс, организуемый в «точке» мыслящего субъекта. Исследователь считает присутствие субъекта гарантией наличия смысла. Он полагает, что смысл, применяемый абсолютно, стал просто другим названием бытия друг-с-другом: «Мы не «имеем» больше смысла потому, что мы сами являемся смыслом» [4. С. 15].
Ж.-Л. Нанси считает, что бытие как смысл дано через «Я». «Мы» «являемся» смыслом как элементом, в котором могут производиться и циркулировать сигнификации. Всякая сигнификация существует и обладает смыслом только в той мере, в какой она сообщается. Сообщение может осуществляться от «меня» ко «мне» самому. Смысл - это его собственное сообщение или его собственная циркуляция. Бытие как смысл проговаривается «нами». Бытие есть бытие вместе. Философ считает, что сосуществующий - это другой человек (тот, та), который бесконечно удален в «себе». Он не доступен «мне» еще и по причине существования себя-вне-себя. Он является другим вообще, имеющим в божественном «Другом» момент собственной идентичности, который также является моментом всеобщей идентичности. «Другой» - это место сообщества как единения, то есть место бытия-себя-в-другом, который уже не был бы чуждым, чья инаковость была бы идентификацией. Ж.-Л. Нанси полагает, что онтология события - это онтология тел. «Тело», прежде всего, означает то, что находится вовне как «наружа», рядом с другим телом. Тело является разделением и отправной точкой от «себя» к «себе». Всякий находится рядом с собой как находящийся рядом с другими. Следовательно, «мы» есть друг с другом как бытие друг с другом. Исследователь подчеркивает, что мысль есть событие: то, что она мыслит, случается с ней там, где ее нет. В этом ключе «быть и мыслить одно и то же» [4. С. 259].
Итак, Ж.-Л. Нанси рассматривает философский дискурс в «точке» мыслящего субъекта. В его концепции выдерживается хайдеггеровское тождество бытия, языка и мышления. Он полагает, что «мы» сами являемся смыслом. Ж.-Л. Нанси рассматривает субъективацию и объективацию со-бытия «Я» (субъекта). Субъективация события представлена местоименной формой «мы», когда происходит сосуществование «Я» с собой как с «ближним». Объективация же задана в отношении «Я-Другой», когда мыслящий субъект «смотрит» на себя со стороны, самоотчуждаясь.
Мы, основываясь на методе субъект-объектного тождества и на герменевтическом подходе к языку, полагаем, что осмысленный дискурс организуется социальным субъектом. Его присутствие всякий раз обозначается как «точка зрения», через которую происходит череда метаморфоз дискурса. Рассмотрим этот процесс в историко-философском дискурсе.
В случае субъективации социальный субъект самореализуется как нарратор, организующий историческое повествование. Он создает текст, сообразуясь со своей «точкой зрения». На этом основании выстраивается событийный ряд и обосновывается мотивация выбора определенной «конструкции». Исторический нарратор является автором историко-философского «произведения». Оно «производится» из «точки зрения» и выстраивается как череда преобразований базисного образа «Я». Всякое произведение имеет заглавие («имя» текста) и подпись, завершающую текст. Название текста есть метафора, которая в состоянии субъективации является именем субъекта (о метафоричности терминов см. [1]). «Саморазворачиваясь» на протяжении повествования, она принимает форму «подписи», завершающей текст.
В случае объективации историко-философский дискурс возможно рассмотреть как завершенную данность, готовый «продукт». В этом состоянии он напоминает карту, на которой обозначены следы прошлых метаморфоз «точки зрения» исследователя. В данном случае актуализируется пространственная составляющая дискурса.
На объективацию работает и фиксация прошедшего времени как доминирующего в историческом дискурсе. Однако восприятие текста как прошедшего в настоящем, «проживание» заново как новое прочтение приводят к субъективации историко-философского дискурса, к последующему «са-моразворачиванию» его смысла.
Философский дискурс организуется социальным субъектом, находящимся в процессе самореф-лексии. Его субъективное существование («Я существую») раскрывается в «точке» тождества субъекта и объекта как в тавтологии «Я=Я». На данном этапе можно говорить о сосуществовании или событии. Если Я воспринимает себя как ближайшего, то оно относится к себе как к «Ты». Со-бытие в данном случае самоопределяется в местоименной форме «Мы». Со-существование предполагает сообщение, или коммуникацию, имеющую диалогический характер. Проговаривание собственного бытия субъектом как его саморефлексия осуществляется посредством языка. Так раскрывается хайдег-геровское тождество бытия, языка и мышления. Если же «Я» самоотчуждается и воспринимает себя со стороны, то оно относится к себе как к «Другому», происходит объективация. Так возникает пространство «других» или социальное пространство.
Дискурс может становиться социальным, это происходит в «точке зрения» социального субъекта, который самоопределяется как его конструктор. Субъективируясь, социальный дискурс самораскрыва-ется в «точке» конструирующего субъекта как социальное поле. В границах шеллингианского принципа тодждества поле социального мышления может быть представлено как система социальнофилософского знания. Оно актуализируется как мыслительное пространство направленной субъективности, которое осуществляется при условии присутствия субъекта в пределах поля. В структурах конструирования социального поля как пространства мышления присутствие субъекта предъявляется через конструкт «точка зрения», который является имманентным социальной реальности как позиция исследователя, через которую осуществляется движение смыслов социального дискурса.
Социальный дискурс через «точку» конструирующего субъекта (в определенном смысле) может «перестраиваться» в философский или в историко-философский, в зависимости от задач, поставленных исследователем. В «точке» языка, тождественного мышлению и бытию, социальный дискурс может быть переструктурирован в языковой дискурс. В состоянии объективации социальный дискурс разворачивается как пространство социума, которое раскрывается как текст (пространство «других»).
Заканчивая статью, подведем итоги. А. Данто рассматривает существование историкофилософского дискурса в «точке» субъекта в аспекте рассуждения о способе построения исторического текста. Его работа «Аналитическая философия истории» содержит важную мысль о том, что исторические события интерпретируются исходя из понимания исследователем степени важности происходящего, или из его «точки зрения». Полное описание события А. Данто сравнивает с картой, что предполагает наблюдателя (субъекта), находящегося вне системы изложения, а следовательно, отсутствие в ней смысла. На этом основании мы считаем метод А. Данто не достаточно продуктивным для решения заявленной проблемы.
Ж. Делез доводит научный метод объективации до предела, делая очевидным его недостатки. В его концепции отсутствует социальный субъект как «точка зрения» исследователя и как гарантия смысла дискурса. Он объективирует субъекта, абсолютизируя пространственные составляющие своей концепции. Понятие «субъект» заменяется им множеством концептуальных персонажей, которые не созерцают, не рефлексируют и не участвуют в коммуникации. Данный метод, на наш взгляд, является малопродуктивным.
Ж.-Л. Нанси рассматривает философский дискурс в «точке» мыслящего субъекта. Исследователь, придерживаясь целостного подхода, полагает, что «мы сами» являемся смыслом. Субъектива-ция события осуществляется в его концепции в местоименной форме «мы»: происходит сосуществование «Я» (субъекта) с собой как с «ближним». Объективация же задана в отношении «Я-Другой», когда мыслящий субъект «смотрит» на себя со стороны, самоотчуждаясь. Так возникает пространство «других».
П. Бурдье характеризует социальный дискурс как социальное поле, имеющее свою структуру. Данный социальный универсум имеет собственные законы и относительную независимость. Соци-
альное поле структурируется через взаимосвязь различных игровых пространств: поля политики, поля социальных наук и поля журналистики. «Точка зрения» социального субъекта - это «точка зрения» конструктора социального поля и «точка зрения» представителя социума.
Мы полагаем, что проблему метаморфоз социального дискурса в «точке» социального субъекта следует рассматривать в ключе шеллингианского метода субъект-объектного тождества и герменевтического подхода. Смысл социального дискурса обеспечивается присутствием в нем социального субъекта как «точки зрения». С позиции субъективации социальный дискурс есть поле смысла. С позиции объективации субъективности он является социумом, пространством «других». В «точке» субъекта как его «точке зрения» социальный дискурс может перестраиваться в философский, в языковой и в исторический дискурсы, существующие в тождестве субъективного и объективного.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Алексеева Л.М. Термин и метафора. Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 1998.
2. Данто А. Аналитическая философия истории. М.: Идея-Пресс, 2005.
3. Делез Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? М.: Ин-т экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 2004.
4. Нанси Ж.-Л. Бытие единичное и множественное. Минск: Логвинов, 2004.
Поступила в редакцию 20.09.10
V.A. Kolchina
The metamorphoses of social discourse at the «point» of a social subject
The article covers the problem of transformation of social discourse at the “point” of a social subject. The author considers the principle of discourse organization and possibilities of its transformations and suggests solving the problem by the subject-object Schelling identity.
Keywords: metamorphosis, narrator, point, point of view, discourse, social field, constructor.
Колчина Валентина Аркадьевна, зав. кафедрой ГОУВПО «Российский государственный социальный университет» 426500, Россия, г. Павловский Посад, ул. Кирова, 67 E-mail: mgcupp@mail.ru
Kolchina V.A., holder of the chair
Russian State Social University
67, Kirova str., Pavlovsky Posad, Russia, 426500
E-mail: mgcupp@mail.ru
