CC BY
9кийской. URL: http://www.orthlib.ru/Gregory_ Nazianzen/basil.html
5. Флоренский П. Сочинения: в 4 т. Т. 3 (2). М., 1999. С. 145-146.
6. Moutsopoulos N. Platon et la philosophie byzantine // EEBS (Ensxnpiç Exaipsiaç BuZavxivœv InouSœv). 1969-1970. Vol. 37. P. 77. Ср.: Медведев И. П. Византийский гуманизм XIV-XV веков. Л., 1976. С. 60.
7. Цит. по: Медведев И. П. Византийский гуманизм ... С. 71.
8. Флоренский П. Сочинения: в 4 т. Т. 3 (2) ... С. 147.
9. Медведев И. П. Византийский гуманизм ... С. 70.
10. Там же. С. 78.
11. Там же. С. 78.
12. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М., 1989. С. 111.
m. a. shakhbazyan. transformation of a communication standard during the crisis phase of the empire: religious aspect
The article deals with the problems of transformation of the communication space. The process of destruction of the communicative standard through the ritual and mythological structure is considered using late Byzantine literature and literature of the Silver Age as a basis. Key words: communicative space, communicative standard, ritual, myth.
А. Л.ЗОРИН
МЕТАМОРФОЗЫ КАНТОВСКИХ ЭТИЧЕСКИХ ИДЕЙ В ЭКЗИСТЕНЦИАЛИСТСКОЙ ФИЛОСОФИИ МОРАЛИ ПЬЕТРО ПЬОВАНИ
Раскрывая влияние этических идей И. Канта на философию морали П. Пьовани, автор статьи проводит сопоставительный анализ концепций этих двух философов.
Ключевые слова: этика И. Канта, философия морали П. Пьовани, этический формализм, ассенциализм, релятивизм ценностей.
Уже более двух веков этические идеи И. Канта привлекают к себе пристальное внимание философов самых разных направлений. Не являются исключением из их числа и многие представители современной этики стран Западной Европы. «Западная теория морали ХХ века, - справедливо отмечал О. Г. Дробницкий, - нашла в "Критике практического разума" почти все необходимые посылки для создания принципиально иной, "нетрадиционной" этики. Здесь недостаточно будет указать на те школы, которые заняты прямым развитием кантовских идей или их интерпретацией (неокантианство различных направлений). Британский этический интуитивизм, немецкая феноменологическая теория ценностей, неопозитивистская концепция морального языка, этика экзистенциализма и неопротестантизма черпают у Канта, осознавая это порой со значительным запозданием, методологические принципы и исходные постулаты, критические установки и завершающие их антиномии» [1].
Что касается Италии, то здесь идеи Канта получили широкое распространение уже в XIX веке -в работах А. Розмини, К. Кантони и др. В первой половине ХХ столетия, несмотря на безоговорочное господство неогегельянства, представленного Б. Кроче и Дж. Джентиле, кантовская традиция в области теории морали была продолжена и развита в творчестве Э. Ювальты и Л. Лиментани. Во второй половине минувшего столетия идеи этического формализма Канта активно разрабатывали представители позитивного экзистенциализма. В частности, зачинатель и глава этого направления в философии Н. Аббаньяно пытался соединить в
своем учении Канта как «философа позитивной возможности» и Кьеркегора как «философа негативной возможности».
Близкую к позитивному экзистенциализму концепцию морали, известную под названием ассенциализм (итал. аssenzа - 'отсутствие), создал Пьетро Пьовани (1922-1980). Первые его работы появились вскоре после окончания второй мировой войны, а последняя - «Этическая объективация и ассенциализм» - издана посмертно в 1981 году. Своеобразие творчества итальянского философа заключается в том, что он непрерывно обращался к исследованию истории этических учений, начиная с Сократа и Платона и кончая представителями современных этических школ. Разумеется, в своих трудах он не мог обойти стороной этику Канта, не мог не попытаться дать свое решение выдвинутых кенигсбергским мыслителем проблем.
Кантовское учение о морали привлекает внимание П. Пьовани прежде всего потому, что этот немецкий мыслитель ставит вопрос о соотношении универсального нравственного закона и ценности отдельной личности. Говоря о значимости его идей для современности, итальянский философ отмечает следующее. Уже два века европейская мысль вращается вокруг «гносеологической и этической проблемы Канта: найти форму ассоциации, в которой бы каждый, объединяясь со всеми, повиновался, однако, самому себе и поэтому оставался свободным», и, как следствие, «установить критерий нравственности, который бы позволял индивидуальному действию иметь значимость принципа универсального законодательства» [2].
8 "Культурная жизнь Юга России" № 3 (46), 2012
Однако, с точки зрения П. Пьовани, не представляется возможным разрешить эту проблему, исходя из кантовского учения о двойственной природе человека, согласно которому последний относится одновременно к двум мирам - чувственному как природное существо и интеллигибельному как разумное существо, - ибо это порождает разрыв между миром ноуменов (царством целей) и эмпирическим миром реальных отношений, а в области морали - между должным и сущим.
Во избежание этого итальянский философ призывает исходить из непосредственно проживаемого индивидом опыта, который указывает на то, что за мнимой безграничной субъективностью каждого постоянно просвечивает объективность, являющаяся результатом его взаимодействия с другими индивидами. Отсюда следует фундаментальная истина: «Нет экзистенции, которая не была бы коэкзистенцией» [3] - в экзистенциалистских терминах выражено еще в древности сформулированное Аристотелем положение о том, что человек по сути своей есть общественное животное.
Принимая это положение, итальянский философ полемизирует со сторонниками теории общественного договора (которую с определенными оговорками разделял и Кант) относительно того, что в некие давние времена люди существовали в дообщественном состоянии, когда царили произвол и насилие, и лишь потом, осознав преимущества общественной жизни, они заключили договор, определяющий их права и обязанности. Вопреки этому мнению, П. Пьовани считает, что договариваться о коэкзистенции бессмысленно, ибо каждый экзистирующий уже изначально является коэкзистирующим. Более того, итальянский философ подчеркивает: «Факт коэкзистирования становится долгом коэкзистирования. И переход от этого факта к этому долгу есть <...> корень всякой морали» [4]. Так он перебрасывает мостик от сущего к должному, от факта - к ценности.
И поскольку долг выводится из эмпирического факта коэкзистенции, а не постулируется априорно практическим разумом, как у Канта, сакральное значение соответствующей категории утрачивается. В этой связи П. Пьовани иронизирует над «благородной кантовской похвалой долгу», в которой, по его мнению, нашло свое выражение «сверхчеловеческое видение человека». Поскольку долг, основанный на эмпирической фактуальности, не может обладать универсальным содержанием, в действительности вместо него существуют многообразные, часто не сводимые друг к другу, обязанности. В результате этого основным фактором конституирования моральной личности является не строгое подчинение универсальному долгу (так полагал Кант), а конфликт обязанностей как проявление конфликта ценностей. И, стало быть, «наша экзистенция уже изначально вся в себе кон-фликтуальна» [5].
Будучи представителем эпохи Просвещения, Кант верил в разум человека как априорно данную ему способность. П. Пьовани по этому вопросу не соглашается с немецким мыслителем.
Он считает, что вся предшествующая философия рационализировала человека, приписывая ему разум как изначально данный атрибут. Опираясь на теорию психоанализа З. Фрейда и интуитивизм А. Бергсона, Пьовани делает вывод о том, что «в истоке рациональность иррациональна» и что рациональное не находится в основании человеческого существования как его опора. Напротив, оно являет себя как «стремление, программа, завоевание»; сколько бы ни стремился человек к самосовершенствованию, он всегда был и останется единством бессознательных импульсов и порывов, выражающих глубинные слои его экзистенции, и универсальной рациональности. Эти два момента всегда будут присутствовать в экзистенциальной структуре личности, хотя могут быть представлены в разных пропорциях (в зависимости от воспитания и влияния окружающей среды).
С точки зрения П. Пьовани, формирование личности не есть распространение на эмпирическую жизнь некоего разумного начала, заключенного в бытии априорно (в качестве нравственного закона). Да, человек реализует себя как личность на основе должного, но это должное не является запредельным царством целей - ценностей, существующих независимо от его деятельности и довлеющих над ним.
В подтверждение своего тезиса итальянский философ ссылается на этимологию греческого слова 5в1 ('должно', 'следует'), означающего, по его мнению, то, что отсутствует реально, но в чем имеется потребность. Отсюда вытекает следующее: поистине сущностным в человеке является ассенциальное, т. е. отсутствующее. При этом П. Пьовани постоянно подчеркивает специфический характер ассециального, которое не есть одна из рядовых возможностей, основанная на капризном волении мимолетного мгновения, но предстает как то, к чему стремится экзистенциальная воля, которая по сути своей тождественна кантов-ской «доброй воле».
Итак, П. Пьовани, с одной стороны, в своей концепции морали продолжает развивать идеи этического формализма, у истоков которого стоял Кант. Не случайно он отрицает возможность формулирования морального закона, который бы имел универсальное содержание для всех времен и народов. И в этой связи плюрализм ценностей, калейдоскопичность их изменения, равнозначность взаимоисключающих ценностных шкал расценивается им как «окончательное прощание со всякой содержательной этикой» [6]. С другой стороны, ассенциализм итальянского философа противостоит кантовской идее о «царстве целей» и другим концепциям, онтологизирующим ценности.
Никакого априорно данного интеллигибельного мира, по утверждению Пьовани, не существует. Мир ценностей творится человеком в процессе его нравственной деятельности, а значит, последние существенно изменяются в ходе исторического развития человечества. Эту изменчивость Пьетро Пьовани в итоге доводит до крайнего релятивизма, когда сами ценности начинают определяться,
исходя из их адекватности конкретно взятой ситуации, что, в принципе, подрывает эффективность морали как регулятора общественной жизни.
Литература
1. Дробницкий О. Г. Понятие морали. М., 1974. С. 182.
2. Piovani P. Conoscienza storica e coscienza morale. Napoli, 1966. P. 6.
3. Piovani P. Principi di una filosofia della morale. Napoli, 1972. P. 41.
4. Ibid. P. 103.
5. Ibid. P. 268.
6. Ibid. P. 260.
А. L. zoRIN. METAMorphoSES of KANT'S ETHicAL IDEAS IN p. РI0VANI'S EXISTENTIAL MORAL PHILOSOPHY
The author of the article makes the comparative analysis of the two philosophers' conceptions, revealing the influence of Kant's ethical ideas on P. Piovani's moral philosophy.
Key words: I. Kant's ethics, P. Piovani's moral philosophy, ethical formalism, assentialism, relativity of values.
А. Ю. БОЛЬШОВА
МЕСТО ЧЕЛОВЕКА В ПАРАДИГМЕ НАУЧНОГО ЗНАНИЯ
Автор статьи обосновывает актуальные тенденции развития гуманитарной парадигмы лингвистического знания: изучение «субъекта понимающего» с опорой на психический детерминизм (в соответствии с синергетическими принципами интерпретации процессов понимания).
Ключевые слова: гуманитарная парадигма научного знания, сциентизм, коммуникативно-прагматическое языкознание, субъект языкового общения, понимание.
Определение и систематизация важнейших философских категорий в современной научной мысли во многом связаны с попыткой осознать место человека в мире, коренным образом преобразованном за последние полвека. Как неизменный и обязательный атрибут человека, язык, будучи исключительной семиотической системой, «задействованной индивидом в своем самовыражении и кем-то воспринимаемой», в живой практике не существует «самостоятельно», вне общения.
Выдающийся лингвист ХХ столетия И. П. Су-сов, отмечая редукционизм системно-структурного языкознания, соотносил естественнонаучную, сциентистскую ориентацию лингвистики с гуманитарной, человековедческой, шире - культуровед-ческой. Коммуникативно-прагматическое языкознание с его ориентацией на человеческий фактор рассматривает человека как субъекта языкового общения, творца языка и его «пользователя». Будучи частью гуманитаристики или культуроведе-ния, лингвистика с человеком в центре предстает как сфера общественного сознания, предполагающая не столько познание (когницию ради производства знания), сколько постижение (когницию ради понимания). Опираясь на это противопоставление, И. П. Сусов постулирует: научное знание может быть отвлечено от субъекта, получившего его в качестве продукта своей познавательной деятельности, от способа и методов его производства, условий, в которых оно добывалось. Деперсонализированное знание может «храниться вне человека».
Классическая, или сайентистская, парадигма использует стереотипно представленное научное видение мира, не признавая роль человека в его осмыслении. «Объективизм в науке - это пони-
мание Мира не через Человека, а через объективно существующую логику» [1]. Понимание, напротив, «сугубо субъективно» и «не может быть представлено отвлеченно от субъекта понимания, вырвано из определенного личностного и культурного контекста. Оно есть процесс и результат процесса, предполагая опору и на знания, и на интуицию, на анализ объекта и на его непосредственное, прямое постижение» [2]. Таким образом, у естествоведения и гуманитаристики разные идеалы истины. Объектом понимания «оказываются прежде всего явления ноосферы как осваиваемой человеком природы и культуры, как непрерывно создаваемой и воссоздаваемой обществом, передаваемой во времени и пространстве от человека к человеку искусственной предметной среды, предназначение которой как раз и заключается в регулировании взаимоотношений между людьми в рамках того или иного социума, этноса и т. п.» [3]. Понимание необходимо предшествует предметно-практическому освоению действительности и обязательно выступает его компонентом - придает гуманитарный смысл любой человеческой деятельности, в том числе и сциентистике, ориентированной, естественнонаучной или технической. Понимание, как многомерный феномен, определяется контекстом различных научных парадигм. Человек проявляется в науке через процесс понимания.
В исследованиях С. А. Сухих общая тенденция научного познания метафорически представлена как «маятник гуманитарного поиска», динамика колебаний которого - на примере научной школы проф. И. П. Сусова - соответствует движению от классической (сайентистской) парадигмы знания к романтической (гуманистической) системе представлений, на которые, в частности, опирает-
