CC BY
128
МЕТАМОРФОЗА ПРАГМАТИЗМА
Н.В. Медведев
В статье исследуется эволюция прагматизма с целью идентификации его основополагающих принципов и границ, выявляются негативные последствия постмодернистской трансформации прагматизма.
Ключевые слова: классический прагматизм, постмодернистский прагматизм, объективность, истина, научный метод, научное знание, успех, практика, инструментализм.
Примечательный аспект современной философии связан с судьбой прагматизма -теоретическим движением, претерпевшим значительные изменения за годы своего существования с конца Х1Х-ХХ вв. Сегодня многие философы рассматривают прагматизм как нечто радикально отличное по сравнению с тем, что первоначально пробле-матизировалось в данной концепции. Уже в начале ХХ в. А. Лавджой в статье «Тринадцать прагматизмов» (1908) выразил недовольство относительно трудности установления теоретических пределов данного течения [1]. Странным выглядит то обстоятельство, что современная форма прагматизма - это не новая, улучшенная версия, а заметно худшее по качеству изделие. Далеко не случайно, видный представитель американской философии Н. Решер определил нынешнее состояние прагматизма как кризисное [2]. В предлагаемой статье исследуется эволюция прагматизма с целью идентификации его основополагающих принципов и границ, а также выявления негативных последствий постмодернистской трансформации.
1. Руководящая идея прагматической программы
Классический прагматизм, каким он представлен у его официального основателя Ч.С. Пирса, призван обеспечить стандарт объективности, проверку пригодности наших верований. Американский философ стремился обосновать наиболее адекватный и приемлемый метод их закрепления. Таковым, по убеждению Пирса, является метод науки, который способен разрешить наши сомнения, установить мнение, а также позволяет объективно судить о том, каковы вещи на самом деле. Научный метод дает нам способ различения правильного и неправильного путей исследования; он «выступает как внешний постоянный фактор», «приводит к
единому решению для всех тех, кто им пользуется» [3]. Мотивирующая рациональность прагматизма заключена в вопросе: Как следует говорить, что наши мнения о мире, наши научные утверждения об окружающих вещах являются объективно истинными и, что более существенно, фактуально значимыми в их способности адекватно описывать действительность? Истина, в ее традиционном понимании, есть вопрос о согласовании с действительностью. По Пирсу, наши верования должны испытывать влияние всего того, что мы можем осуществить, поэтому нам необходимо принимать в расчет результаты практических действий. То есть мы можем обеспечивать исполнение наших верований применительно к определенным условиям реального мира, отрегулировав опыт обыденной жизни или научного наблюдения и эксперимента, установив, дает ли это успешное предсказание и эффективный контроль над наблюдаемыми событиями. Способ ратификации наших верований в отношении осмысленных, истинных высказываний заключается в возможности научного сообщества убедить нас в их неоспоримости. И применяемая эффективность - наилучшее и доступное средство для осуществления этого. Так рассуждал Ч.С. Пирс.
На этом основании знаменитый отец ведущей американской интеллектуальной традиции считал, что прагматизм предоставляет людям бесспорный стандарт оценки достоинств их когнитивных инструментов (идей, теорий, методов, процедур) - стандарт, доказательный базис которого простирается от сферы чистой теории к области реального мира. Соответственно прагматизм на стадии его становления представлялся Пирсу как учение о методах рационального обоснования знания, прежде всего, эмпирического знания. Ключевая идея прагматизма заклю-
чалась в том, чтобы продемонстрировать способ конструирования значения термина (или понятия) через его употребление в наших повседневных практиках. Суждение является релевантным и обоснованным в зависимости от успешного и эффективного применения таких терминов и понятий (как истинных) при реализации конкретных целей и намерений. Для Пирса как естествоиспытателя прагматически важные факторы - «успешное применение» и «предсказуемая эффективность» - приспособлены к физическим действиям в естественном мире и связаны с деятельностью научных лабораторий, обеспечивающих принципиальную модель. Поэтому для него имело значение все то, что служит залогом прагматического «успеха», представленного как эффективность в науке, а именно успеха в предсказании и контроле. Таким образом, философское творчество Пирса делает понятным то, что окончательная проверка наших интеллектуальных артефактов связана с определением их функции -быть посредником в эффективно применяемых практиках и служить определенным целям. Для этого и были установлены социально доступные средства коллективного исследования, особенно такие, как эффективность предсказания и контроль. В результате практика (praxis) должна выступать арбитром теории (theoria).
По Пирсу, прагматизм не отказывается от принципов; напротив, его задача состоит в том, чтобы обеспечить надежный путь основанному на опыте доказательству, а также консолидировать принципы по эффективности их практического применения. Определяющая идея прагматизма заключалась в выявлении тех принципов, которые являются наиболее плодотворными в применении, поэтому они должны оцениваться как наиболее оптимальные. Теория может считаться доказанной в зависимости от ее способности обеспечивать практический успех. Людям нет нужды отказываться от принципов ради целесообразности в духе так называемого «прагматического» политического деятеля, скорее, мы должны настаивать на принципах, которые подтверждаются систематической эффективностью их применения в определенных процессах.
Однако с течением времени многие прагматисты стали рассматривать обсуждае-
мый предмет под иным углом зрения. Целью теоретических исследований они признавали не объективно детерминированную функциональную эффективность, а, скорее, субъективное удовлетворение. В таком случае для нас важным и поучительным является прояснение того, когда и как осуществлялась деконструктивная трансформация прагматизма.
2. Преобразование прагматизма У. Джеймсом
У. Джеймс, один из основоположников американского прагматизма, принципиально изменил ту проблематику, которую изначально сформулировал Ч. Пирс. Джеймс заострил внимание не на загадках природы, а на особенностях человеческой психологии. Интересы этого мыслителя были сосредоточены на вопросах эффективности и религии, а не на событиях и закономерностях естественного мира. В характерно изящной для него манере он говорил: «Мысль, которая успешно ведет нас от какой-нибудь одной части опыта к любой другой, которая целесообразно связывает между собой вещи, работает надежно, упрощает, экономит труд, такая мысль истинна ровно постольку, поскольку она все это делает» [4].
При артикуляции своей прагматической установки Джеймс акцентирует наше внимание на жизненном «успехе», условиях реализации благополучной жизни, описываемой в терминах личного счастья и удовлетворения. Джеймс придал этой идее отчетливо субъективистский оттенок: то, что делает счастливым тебя, может абсолютно отличаться от того, что делает счастливым меня. На этой основе прагматизм делает все наши теории менее тугими, придает им гибкость, к каждой подходит с утилитаристской меркой. В то время как прагматизм Пирса обращен к необходимости реализации общественного проекта естественных наук по рациональному изучению объективных фактов, прагматизм Джеймса насаждает и всячески поощряет пер-соналистский, субъективистский подход, поставленный в зависимость от индивидуального психологического удовлетворения.
Если прагматизм Пирса обращен к опытной эффективности как источнику им-персональной адекватности, способной компенсировать превратности личных реакций, то многие «прагматисты» вслед за Джеймсом
повернулись спиной к верованию в существование универсальной объективности. Они заменили проблему пирсовского прагматизма об имперсональных стандартах, приемлемых для всех людей, субъективистским эгоцентризмом, принципом «что работает на нас». В результате определяющая цель прагматической традиции, служащая мощным стимулом к поискам объективных, безличных стандартов, была сведена к постановке ограниченного круга вопросов, что вело к фрагментации деятельности научного сообщества.
Когда Ч. Пирс увидел, что У. Джеймс в своих работах исказил его прагматические идеи, то он решил дистанцироваться от подхода своего коллеги, предложив использовать новый термин «прагматицизм» [5], который не прижился в философии.
3. Посмодернистский прагматизм и его оборотная сторона
В последние десятилетия ХХ в. прагматизм был кардинально трансформирован его теоретиками. В результате он стал совершенно отличаться от оригинальной версии Пирса. Сегодня прагматизм предстает не как инструмент для достижения объективной достоверности, а скорее как средство развенчания самой этой идеи. Так, постепенно, шаг за шагом прагматизм под влиянием постмодернистских теоретиков от У. Джеймса до Р. Рорти был превращен в орудие оправдания узко ограниченных индивидуальных интересов, а сама идея объективности была пущена под откос [6]. Здесь мы имеем дело с полным разрушением или «деконструкцией» подхода Пирса, который усматривал рациональную обоснованность интеллектуальных артефактов в нашей способности обеспечить эффективность в вопросах предсказания, планирования и вмешательства в ход природных процессов.
Как было отмечено выше, основное положение прагматизма Пирса сводится к идее, что успех в реализации поставленных целей служит пробным камнем рациональной адекватности. Данная перспектива является по существу инструменталистской и телеологической. Следует сказать, что имеются разные варианты прагматизма, которые соответствуют различным подходам относительно определяемого вида «успеха». На этом основании прагматизм может быть или когнитив-
ным (познавательным), или эмоциональным. Кроме того, прагматизм может развиваться в положительном или отрицательном ключе: он может служить положительным посредником в решении задачи оправдания практически приоритетной позиции или же оказывать негативное содействие в обсуждении чисто теоретического подхода, выходящего за пределы действительной практики. Таким образом, прагматизм представляет собой не определенную концепцию, а скорее универсальное средство, которое можно прилагать к различным областям человеческой деятельности [7].
Для всех представителей прагматизма центральной является идея действия, или практики. Они вдохновляются этой идеей, надеясь приблизиться к правильному (или истинному) верованию через эффективное действие. Главное расхождение среди прагматистов возникает по следующему вопросу: «Эффективное действие - да, но в каком направлении?» При ответе на него одни исследователи склоняются к персоналистскому или гуманистическому прагматизму У. Джеймса и Ф. Шиллера «в направлении собственных индивидуальных целей», другие - к социальному прагматизму Дж. Дьюи «в направлении общепризнанных целей» [8], третьи хотят вернуться к объективистскому прагматизму
Ч. Пирса «в направлении соответствующих и действительных целей» [2, с. 31-33].
В настоящее время можно с уверенностью утверждать, что развитие прагматизма шло в сторону увеличения раскола между тем, что можно назвать прагматизмом «слева», ведущему к когнитивному релятивизму и плюрализму, и прагматизмом «справа», который расценивает свою позицию как источник стабильности, как путь к когнитивной безопасности и единообразию. «Правый» прагматизм - это прагматизм Ч. С. Пирса, К.И. Льюиса, а среди современников -Х. Патнэма, Н. Решера; «левый» прагматизм -это прагматизм У. Джеймса, Ф.К.С. Шиллера, среди современных философов - Р. Рор-ти. Хотя эти два вида прагматизма имеют общее название, в сущности, они содержат диаметрально противоположные тенденции мышления.
«Левый» прагматизм неуклонно придерживается линии Джеймса, связан с выявлением того, «что работает на удовлетворение
индивидуальных желаний и предпочтений». «Правый» прагматизм, напротив, заинтересован поисками того, что является эффективным для удовлетворения универсальных потребностей, общечеловеческих стремлений. Первый прагматизм видит свою цель в преодолении рациональных ограничений, второй - в обеспечении и реализации рационально приемлемых стандартов имперсо-нальной обоснованности и уместности.
Для прагматистов слева характерен следующий способ мышления. Ядром прагматизма является применение стандарта - «что работает». Но данный стандарт особенно расшатывается, когда мы задаемся вопросом «работает для кого?». Разные личности имеют разные намерения, потребности, предпочтения, жизненные цели, убеждения, имеют разную структуру индивидуальности. То же самое относится и к различным сообществам. Соответственно прагматизм морально одобряет все жизненное. Широкий диапазон человеческих особенностей и культурной изменчивости служит основанием для принятия идеи о широте и гибкости разнообразных людских представлений.
«Левый» прагматизм рассматривает свое учение как способ введения гибкости в наше мышление. Он стремится устранить импер-сональные ограничения в интересах достижения результата, приемлемость которого является субъективистской, персоналистской и релятивистской. Недостаток такого «постмодернистского» прагматизма заключается в его отказе от идеала объективности. Этот вид прагматизма заменяет проблему эффективности при реализации универсального проекта достижения объективной истины и всеобщего стандарта рациональности достижением особых удовлетворений личности или социальной группы. Редуцированная к неопределенности индивидуального вкуса прагматическая эффективность стала рассматриваться теперь как предмет личного предпочтения, индивидуального вкуса [9].
«Правый» прагматизм противостоит этой дезинтегрирующей тенденции в мышлении. Для него проблема прагматизма об эффективности есть средство обоснования ссылки на объективные причины и упрочения когнитивной позиции. Прагматисты справа строго придерживаются следующей установки. Прагматизм связывает проблему
«что работает» с эффективной реализацией цели. Обсуждаемая цель не зависит от индивидуальных особенностей, а скорее связана с универсальными условиями бытия человека в целом. Наше эмпирическое знание касается, в частности, вопроса достижения активного или пассивного (прогнозирующего) контроля над явлениями природы. Те способы проверки, которые показали свою эффективность, являются обоснованными в той мере, в какой участвующие в проекте люди готовы их рационально принять. Человек полагает, а природа располагает. Именно реальность, а не мы - люди, непосредственно оказывается арбитром того, «что работает», точнее, наших действий в мире. В таком случае прагматизм - это дорога, ведущая не к релятивистской изменчивости, а к имперсо-нальной однородности; и прагматизм в таком случае артикулирует не в пользу субъективного предпочтения, а в пользу объективных причин.
Такой подход к прагматизму как «принципу реальности» налагает, а вовсе не отменяет ограничения и обязательства. Что действительно работает при реализации человеком своих потребностей, в конце концов, зависит не от наших особых предпочтений и желаний. Именно данная имперсональная установка имеет значение для универсалистского прагматизма справа.
Если «левый» прагматизм акцентирует локальные, индивидуальные особенности, то в противоположность ему «правый» прагматизм склонен подчеркивать глобальную, универсальную сторону, стремится вырваться за узкие пределы и обратиться к рациональному человеческому сообществу в целом. Последний настаивает на том, что целесообразность науки - объяснение, предсказание, контроль - конституирует наш лучший операциональный критерий правильного верования. «Правый» прагматизм заявляет, что природа не знает «фаворитов», что решение вопросов верования и действия, приспособленных к имперсональному стандарту успешных применений, обеспечивает объективная достоверность.
На этом основании «правые» прагматисты склонны идти за Пирсом в своей приверженности метафизическому реализму, полагая, что действительность есть то, чем она на самом деле является, независимо от
того, что могут о ней думать люди [10]. Таким образом, «правые» прагматисты в эпистемологии, как правило, заявляют, что существование (экзистенция) предшествует знанию: научное исследование не порождает действительность, а скорее приводит к результатам, которые кардинально обусловлены ее независимыми действиями. Верования, порождаемые должным образом скоординированным исследованием, оказываются в существенной мере продуктом состояний и обстоятельств, которые сами по себе не зависят от верований.
4. Точка расхождения двух прагматизмов
«Левый» и «правый» прагматизм - это два противоположных вида прагматизма, которые являются несовместимыми. Один («левый») может быть охарактеризован как консенсуалистский и релятивистский, другой («правый») как объективистский и универсалистский. «Левый» прагматизм предстает как релятивистский прагматизм персонифицированных желаний и склонностей, «правый» -как объективистский прагматизм общих потребностей и имперсональных стандартов. Объективистский прагматизм рассматривает прагматический успех в качестве арбитра, который контролирует наши истинные утверждения, а релятивистский прагматизм смотрит на это как на доказательство истинных утверждений и возможности оправдать отказ от них.
Постмодернистская версия прагматизма Р. Рорти особенно радикальна в этом отношении. В книге «Случайность, ирония и солидарность» он пишет следующее: «Для моей позиции существенно то, что у нас нет никакого долингвистического сознания, к которому должен приспосабливаться язык...» [11]. Это может быть вполне справедливо, но лишь потому, что устремлено к заманчиво доступной цели. Однако разговорный язык должен быть адекватным чему-то экстралин-гвистическому, что позволяет нам получить адекватную познавательную власть над определенными естественными процессами и явлениями, удостоверяемыми посредством предсказания и контроля. Здесь мы сталкиваемся с трудностями традиционного прагматизма справа, а именно с тем, что существует область экстралингвистической действительности, познавательный и физический контроль над которой обеспечивается стан-
дартом адекватности, независимым от языка, наших лингвистических практик. Реалистический прагматизм осознает, что наш язык и наше мышление действительно являются нашими, но это не есть своего рода свободное плавание или нечто самодостаточное, а скорее предмет для строгого (т. е. прагматического) контроля.
Именно в данном пункте расходятся пути двух прагматизмов - «правого» и «левого». «Левый» прагматизм представляет научное знание как изобретение человека, задуманное им для реализации практических целей и служащее ему вполне успешно. Оно должно, таким образом, полностью рассматриваться в инструменталистских терминах, как свободное от любого носителя информации и тем самым от любых требований фактической или предполагаемой истины. «Правый» прагматизм, наоборот, отклоняет подобный скептический инструментализм и на его место воздвигает фаллибилизм, который обращается к научному знанию для представления лучшей в настоящее время и доступной оценки фактической истины вещей. «Правый» прагматизм не отбрасывает понятие «истины» как бесполезную фикцию, но принимает его в качестве регулятивного идеала, контрастного понятия, которое демонстрирует разрыв между тем, что мы реально имеем, и тем, что идеально хотим.
Объективистский прагматизм с готовностью признает моральную неустойчивость людей, разнообразие их целей и намерений. Он может действительно настаивать на том, что борьба за рациональное поведение остается открытым выбором для нас. Работают ли определенные идеи, верования фактически или нет - это вопрос не столько социальной традиции, сколько универсальных, безличных, методов познания. Данный вид реалистического прагматизма возвращает нас к мысли Ч.С. Пирса, в соответствии с которой наши интеллектуальные механизмы есть неотъемлемая часть нашего эволюционного наследия, и главная функция мышления состоит в том, чтобы способствовать эффективному действию в реализации наших естественно сформированных желаний и потребностей.
5. Заключение
Подведем некоторые итоги. Нет никакого сомнения в том, что прагматизм - это не
одна теория, а скорее семейство позиций, что он охватывает спектр разных, подчас крайне различающихся, подходов. Например, субъективистский прагматизм У. Джеймса и Ф.К.С. Шиллера, социальный прагматизм Д. Дьюи, функционалистский (объективистский) прагматизм Ч. Пирса, Н. Решера, Х. Патмена. Идентифицировать прагматизм как теоретическое движение помогает его главный тезис: истина или оправданность наших верований и производящих эти верования методов должна определяться не как некоторое соответствие с предполагаемым внешним миром, а в терминах успешного действия на основе верований, относимых к определенному набору практических или, по меньшей мере, конкретных целей [7, р. 39]. В представленном контексте обсуждения эволюции прагматизма следует признать наличие существенных расхождений между релятивистским («левым») и объективистским («правым») прагматизмом. Первый ставит под сомнение какие-либо стандарты и пренебрегает теорией в пользу практики, последний, напротив, признает стандарт и усматривает в практике, прежде всего в научной, непосредственный источник и основание для проверки обоснованности теорий. Сегодня перед теоретиками стоит нелегкая задача предотвратить постмодернистскую дезинтеграцию прагматизма, превращающую его в релятивистское пустословие, и вернуться к истокам оригинальной версии прагматизма Чарльза Пирса. Насколько успешными окажутся предпринимаемые усилия, покажет время.
5. Lovejoy A.O. The Thirteen Pragmatisms // The Journal of Philosophy, Psychology, and Scientific Methods. 1908. V. 5. P. 5-12.
6. Rescher N. Pragmatism in Crisis // The Role of Pragmatics in Contemporary Philosophy. Vienna, 1998. P. 24-38.
7. Пирс Ч.С. Закрепление верования // Вопр. философии. 1996. № 12. С. 113-114.
8. Джеймс У. Прагматизм. СПб., 1910. С. 58.
9. Грязнов А.Ф. У истоков прагматизма // Вопр. философии. 1996. № 12. С. 103.
10. Труитт У.Г. Предшественники постмодернизма и его связь с классическим прагматизмом // Вопр. философии. 2003. № 3.
11. Schurz G. Kinds of Pragmatisms and Pragmatic Components of Knowledge // The Role of Pragmatics in Contemporary Philosophy. Vienna, 1998. P. 40.
12. Дьюи Д. Школа и общество. М., 1922.
13. Юлина Н.С. Философия Джона Дьюи и постмодернистский прагматизм Ричарда Рорти // Философский прагматизм Ричарда Рорти и российский контекст. М., 1997.
14. Пирс Ч.С. Как сделать наши идеи ясными // Вопр. философии. 1996. № 12. С. 130.
15. Рорти Р. Случайность, ирония и солидарность. М., 1996. С. 45.
Поступила в редакцию 17.01.2008 г.
Medvedev N.V. Metamorphosis of pragmatism. In the article evolution of the pragmatism is investigated with the purpose of identification of its basic principles and borders, negative consequences of postmodernist transformation of the pragmatism come to light.
Key words: classical pragmatism, postmodernist pragmatism, objectivity, true, scientific method, scientific knowledge, success, practice, instrumentalism.
