Метафоры в праве: методологическая опасность и перспективы Текст научной статьи по специальности «Право»

УДК 34

DOI 10.24411/2078-5356-2019-10101

Баранов Владимир Михайлович Vladimir M. Baranov

доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации, почетный работник высшего профессионального образования Российской Федерации, помощник начальника по инновационному развитию научной деятельности

Нижегородская академия МВД России (603950, Нижний Новгород, Анкудиновское шоссе, 3)

doctor of sciences (law), professor, honored scientist of the Russian Federation, honorary worker of higher professional education of the Russian Federation, assistant chief for innovative development of scientific activity

Nizhny Novgorod academy of the Ministry of internal affairs of Russia (3 Ankudinovskoye shosse, Nizhny Novgorod, Russian Federation, 603950)

E-mail: baranov_prof@bk.ru

Власенко Николай Александрович Nikolay A. Vlasenko

доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации, профессор кафедры теории права и государства Российского университета дружбы народов, главный научный сотрудник отдела теории законодательства

Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации (117218, Москва, ул. Большая Черемушкинская, 34)

doctor of sciences (law), professor, honored lawyer of the Russian Federation, professor of the department of theory of law and state of the Peoples' friendship university of Russia, chief researcher of the department of the theory of legislation

Institute of legislation and comparative law under the Government of the Russian Federation (34 Bol-shaya Cheremushkinskaya st., Moscow, Russian Federation, 117218)

E-mail: nikolai_vlasenko@mail.ru

Метафоры в праве: методологическая опасность и перспективы Metaphors in law: methodological hazards and prospects

Рассматриваются сущность и логико-гносеологи- The essence and logical and epistemological capaci-

ческие возможности метафоры в юридической нау- ties of metaphor in legal science and practice are con-

ке и практике. Отмечается, что язык права и язык sidered. It is noted that the language of law and the

юридических документов не относятся к формализо- language of legal documents do not belong to formal-

ванным языкам. Правовые метафоры можно подраз- ized languages. Legal metaphors can be subdivided

делить на научные, профессиональные и норматив- into scientific, professional and regulatory. The meta-

ные. Метафора представлена не только как средство phor is presented not only as a means of visibility, but

наглядности, но и в качестве инструмента научного also as a tool of scientific cognition. In recent years

познания. В правовой науке в последние годы отме- legal science has seen excessive use of legal meta-

чается увлеченность правовой метафоризацией, что phors, which is not always justified and often leads to

не всегда оправданно, нередко ведет к мнимым проб- imaginary problems and unfounded doubling of ter-

лемам, неосновательному удвоению терминологии. minology. Many researchers violate the rules for the

© Баранов В.М., Власенко Н.А., 2019

Многие исследователи нарушают правила использования метафор в научном юридическом познании и правоприменительной практике, что вредит престижу гуманитарной науки и снижает качество доктри-нальных исследований.

Ключевые слова: правовая метафора, аналогия, перенос значения, мнимая проблема, язык права, юридическая техника, стиль нормативных правовых актов, терминология в праве.

use of metaphors in scientific legal knowledge and law enforcement practices, which is detrimental to the prestige of the humanities and the quality of doctrinal research.

Keywords: legal metaphor, analogy, transfer of meaning, imaginary problem, language of law, legal technique, style of regulatory legal acts, legal terminology.

Метафора не есть довод.

И. Бентам

В гуманитарной литературе метафору понимают как употребление слова или оборота речи в переносном значении для определения предмета или явления на основе аналогии или сходства. Метафору характеризуют как важнейшее средство языковой речи, как способ достижения образности языка в целом [1, с. 108]. Именно метафоричность устной речи или текста украшает их, делает богатым, содержательным, ярким. Частое использование отдельных аналогий приводит к появлению общеязыковых устоявшихся метафор. Их иногда называют «окаменевшими» (рукав реки, горлышко бутылки, подножие горы, клапан сердца). В юриспруденции также немало устоявшихся метафорических высказываний (юридическое лицо, источник повышенной опасности).

Феномен метафоры есть проявление закона аналогии при функционировании русского языка. «Действие закона аналогии, - отмечает лингвист К.С. Горбачевич, - выражается в уподоблении одной формы языкового выражения другой, соотносящееся с первой в формальном и в содержательном (смысловом плане)» [2, с. 33-34]. Однако далее автор не без оснований предупреждает, что действие языковой аналогии может «расшатывать традиционно сложившиеся» языковые формы выражения, «одобряемые коллективом носителей языка» [2, с. 34]. Наука лексикология, таким образом, обращает внимание на социальную опасность необоснованного использования приемов аналогии в языковом дискурсе. Юриспруденция в этом смысле не является исключением.

Пожалуй, самое важное в явлении мета-форизации, на что обращают внимание специалисты, это то, что перенос номинативного значения слова или сочетания слов происходит «на основе образной оценки данного предмета или явления в их сопоставлении с исход-

ным фактом» [3, с. 12]. Другие авторы в связи с этим подчеркивают роль «человеческих ассоциаций» [4, с. 22].

Отдельно следует акцентировать внимание на следующем. Лингвисты утверждают, что обязательным условием для появления нового номинативного значения слова или оборота речи выступает «затухание» метафоры, то есть появление так называемой «сухой метафоры» [3, с. 12; 4, с. 23]. Речь идет о том, что систематическое употребление метафоричного выражения помимо того, что наделяет его качеством обыденности, способно придать ему новое номинативное значение. Иначе говоря, метафора становится некой самостоятельной единицей языка (понятием либо категорией).

Некоторые лингвисты рассматривают проблему переноса значения слов и выражений более глобально, выделяя метафорическую, метонимическую и функциональную аналогию. По их убеждению, каждая из этих аналогий имеет специфику. Метафора по существу - логическая замена слова или словосочетания на образную языковую единицу (слово, фигуру речи). Аналогия метонимии лежит в плоскости поиска синонима в устной речи или в тексте. Функциональная аналогия в устной и письменной речи представляет собой сравнение, имеющее прагматическое значение. В любом случае речь идет об аналогии как логическом приеме.

Итак, метафоры (от греч. metaphora -«перенос») и метафоричность как мыслительное действие в языковой коммуникации человека есть величайшее благо, достоинства любого языка, в том числе русского, который, по оценкам специалистов, наиболее богат метафорами. В связи с этим обращаем внимание на то, что и язык правовых документов, юридическая речь не относятся к так называемым формализованным языкам, при построении которых

«устранение метафорических терминов - одно из важнейших требований» [5, с. 140]. Язык права - язык естественный, хотя и с высоким уровнем формализации. Его бумажные носители (документы) отличаются по вполне понятным причинам деловым стилем.

Важно констатировать еще один нюанс. Специалисты в сфере языковой метонимии не отрицают возможности использования метафор в научных исследованиях, возможности «удачных метафор». Между тем предостерегают, что для «научной речи более свойственно сравнение, чем метафора, поскольку оно -одна из форм логического понятийного мышления и способов его выражения» [1, с. 108]. Это положение в полной мере имеет отношение к правовой науке.

Остается сожалеть, что в философской науке, выступающей методологией для юриспруденции, до сих пор не только не разрешены, но даже не поставлены многие проблемы соотношения и взаимодействия метафор в гуманитарном и естественно-техническом знаниях. Например, рассуждая о предмете философии права, А.В. Грибакин излишне категорично «бичует» метафоры. Он пишет: «Предпринимаются попытки придать метафорам значение научных понятий. Так, обычно используются словосочетания «правовая реальность», «правовая действительность», «правовая материя», «правовое пространство» и т. д. С таким же успехом можно говорить о правовой любви, правовом дереве, правовом земельном участке и т. д. Может быть в юридической науке эти метафоры «работают». Однако в философских текстах они бессодержательны» [6, с. 20]. Вряд ли такое положение дел возможно: если метафоры в философских текстах не обладают познавательным содержанием, то за счет каких ресурсов они смогут «работать» в юридической науке и практике?

В юридической науке в настоящее время проблема метафор изучена слабо. Специальных монографических исследований пока нет. Пожалуй, наибольший вклад в исследование данной темы внес А.Ф. Черданцев. В книге «Логико-языковые феномены в юриспруденции» автор посвятил рассматриваемому явлению целый параграф («Метафоры и метонимии»), в начале которого сразу обозначил угол анализа - метафоры как прагматические феномены в праве [7, с. 288]. Лейтмотив док-тринальной позиции А.Ф. Черданцева сводится к двум выводам: метафоры - важный логико-

языковой феномен в праве и юридической науке, выполняющий прагматические функции в юридической технике для понимания сложных правовых вещей. И автор предупреждает: «Метафора в науке должна иметь место исключительно при наличии точных и корректных выражений мысли. Она может их лишь дополнять, создавая образность и наглядность. Принятие метафоры за истину ведет к научному заблуждению» [7, с. 229].

Рассуждая о сущности понятия «человеческий капитал», А.М. Лушников весьма убедительно отмечает: «Для юристов сразу встает вопрос: если «человеческий капитал» - объект, то кто будет субъектом, и на каком праве ему принадлежит капитал? С точки зрения цивилистики собственность может быть только на имущество, а не на капитал, даже материальный или финансовый. Если же это очередная метафора (а это именно метафора), то она достаточно бессодержательна и совсем уж условна именно в правовом смысле, причем крайне двухсмыс-ленна» [8, с. 32].

Хотя проблема метафоры в праве и юридической науке пока не стала предметом повышенного междисциплинарного интереса, в последнее время появился ряд интересных исследований, выполненных, главным образом, специалистами в сфере лингвистики [см., напр.: 9-17].

Метафоры в праве с позиции природы происхождения можно подразделить на научные, нормативные и профессиональные (главным образом, разговорные).

Научные метафоры придают наглядность и образность понятиям, выражениям в юридической науке. Известны, и достаточно широко, такие научные метафоры, как «правовая материя», «правовая ткань», «правовой вакуум», «кочующие правовые семьи», «правовое пространство», «правовой тупик» и многие другие. Такие метафоры призваны выполнять функцию образности и доступности мысли. Прав Г. Клаус, когда отметил, что метафоры при длительном употреблении обретают собственную жизнь [18, с. 187]. Заметим, что отдельные правовые метафоры со временем становятся настолько постоянными и часто употребляемыми, что без них трудно представить научное познание. Напомним, что лингвисты образно их характеризуют как «сухие», «окаменевшие», «бледные». Предположим, этот эффект вызван тем, что некоторые метафоры своей образностью дополняют содержание явления или предмета. Но это лишь наше предположе-

ние, требующее специального исследования. Здесь требуется уточнить мысль А.Ф. Чердан-цева, что научные метафоры только дополняют, создают образность и наглядность в понимании сложных вещей в юридической науке. Силу, устойчивость работающим метафорам, думается, придает не только их образность, но и «обнажение», «высвечивание» новых свойств, черт явления или предмета.

Нормативные метафоры (в большинстве случаев это законодательные) «живут» в текстах законов и иных нормативных правовых актов. Их функции - придать мысли нормоустановите-ля техничность; нередко их задача - экономия нормативного правового текста («каникулярный отпуск», «кадровый состав», «денежное довольствие», «служебный спор», «прекращение контракта», «расторжение контракта», «утрата доверия», «публичное общество», «управление рисками», «влечет предупреждение», «наследственный договор», «отчетный период», «налоговая декларация», «налоговая база» и др.).

Третья группа метафор в праве - это профессиональные, нередко по своей природе представляют профарго («вещдок», «подснежник», «жмурики», «пакуйте» (в смысле - увозите задержанного). Подчеркнем, что здесь метафоричность (перенос значения) сочетается с профессиональным жаргоном. Именно метафоричность в этих ситуациях и придает словам и выражениям статус профарго. К ним можно по-разному относиться, но недооценивать их как своеобразную часть юридического языка нельзя. Более того, в нормативном языке права также встречается арго [19, с. 48, 51].

В юридической науке все чаще происходит использование метафор и метонимии как средств не только достижения образности, наглядности, а и кратности выражения мыслей («правовой модус», «одно окно», «электронная Россия», «сетевое право», «электронное государство», «электронная демократия», «электронное правительство», «правовое общество», «правовой суверенитет», «правовая жизнь», «цифровая экономика», «цифровые права», «цифровой коммунизм», «цифровая платформа», «цифровое сообщество», «живая конституция», «налоговые риски»).

Однако так ли просто обстоит дело с явлением метафоризации в современной юридической науке? О возможных ошибках в деле метафоризации предупреждает логик В.И. Свинцов. «Метафора, - отмечает автор, - считается неудачной, если указанный переход не оправдан

ни сходством объектов, ни какими-либо ассоциациями между понятиями» [20, с. 72-73].

В науке права также можно встретить удачные и не вполне удачные метафоры. Однако когда метафорическое выражение начинают характеризовать как понятие, да еще базовое в юриспруденции, получается, мягко скажем, не только не убедительно, но и где-то комично. И.В. Ростовщиков и Ю.В. Гаврилова пишут следующее: «К числу предельно глубоких базовых понятий правоведения, каждое из которых опирается на определенную философскую или юридическую платформу, выражая, по мысли исследователей, то или иное всеобъемлющее начало юридического бытия, относятся «правовая жизнь», «правовое пространство», «юридическая (правовая) действительность», а также «правовое поле» [21, с. 14]. Не будем спорить в части «правового пространства», «юридической действительности». Формулировка «правовая жизнь», по крайней мере у нас, всегда вызывала сомнение. Но это отдельная тема. А вот «правовое поле»? Неужели авторы всерьез полагают, что это не дежурная метафора, а базовое понятие правоведения, опирающееся на философскую или юридическую платформу? Авторы, подкрепляя свою позицию, делают ссылку на учебник «Теория государства и права» под редакцией Н.И. Матузова и А.В. Малько. Думается, неужели столь опытные ученые «правовое поле» характеризуют как фундаментальное понятие правоведения? Читаем. Автор главы, замечательный ученый, недавно ушедший от нас Н.И. Матузов. Он рассуждает о предмете правового регулирования и, чтобы читателю было понятно (а основной адресат учебника - студент 1-го курса юридического вуза), сравнивает предмет правового регулирования со «сферой» праворегулирования, или «правовым или юридическим полем» [22, с. 315]. И не более того. У Н.И. Матузова отсутствует даже намек на то, что «правовое поле» базовое понятие правоведения. Логико-гносеологическая «натяжка» со стороны И.В. Ростовщикова и Ю.В. Гаврило-вой налицо: просто «притянули» двух мэтров для укрепления своей позиции. Но есть ли весомые аргументы в пользу того, что «правовое поле» не ходовая метафора, а базовое понятие в юриспруденции? И.В. Ростовщиков и Ю.В. Гав-рилова пишут следующее: «введение понятия «правовое поле» стало актуальным на определенном этапе развития общей теории права по следующим причинам: 1) оно определяет сферу действия права; 2) указывает начало неправо-

вого пространства и его общие рамки (границы); 3) констатирует динамику нормативного регулирования, когда правовое и неправовое могут двигаться навстречу друг другу; 4) устанавливает гармоничное взаимодействие права и других социальных норм [21, с. 14]. Полагаем, что новаторского подхода у авторов не получилось. Сфера действия права, его границы, динамика правоотношений, соотношение с иными социальными регуляторами - характерные черты такой фундаментальной категории, как предмет правового регулирования. Словом, «король оказался голый» - выдвинутая метафора «расползлась по швам» и фундаментальной категорией права не стала. Не спасает и суждение авторов о том, что правовое поле «тяготеет к объективному праву» и в нем закономерно основное место занимают права и свободы человека.

Увлечение метафорами усиливается в некоторых отраслевых юридических науках. Так, представляется, что формулировка «верность Конституции», предложенная Н.В. Витруком, также является метафорой. Понятно, что автор имел в виду точность толкования конституционных норм, соответствие правовых позиций Конституционного Суда положениям и нормам Конституции РФ, недопустимость политизированности деятельности конституционного правосудия. Однако вряд ли научно корректно называть метафорическое высказывание Н.В. Витрука научной концепцией, как это предлагает И.А. Умнова [23, с. 99].

Развернувшаяся в настоящее время в конституционном праве дискуссия вокруг понятия «живая конституция» свидетельствует о понимании Конституции, ее норм как постоянно действующих, развивающихся положений. Однако термин «живая конституция» - также метафора [23, с. 98-99].

Несомненно, что указанные выше метафоры продуктивны, нужны и дают возможность выделить главное в обсуждаемой проблеме. Другое дело, что ученые обязаны видеть и оценивать термины как метафоры и, уж конечно, остерегаться характеризовать их как научные концепции, высокоценные правовые идеи, перспективные доктринальные гипотезы. Это иной уровень правовой абстракции.

Перенос значения понятий и юридических конструкций не так безобиден для развития науки и в конечном итоге для решения поставленных перед ней задач, как иногда кажется исследователям, стремящимся искусственно смоделировать «новый» правовой феномен. Во-первых,

аналогия и следующий за ней перенос значения и распространения выработанных наукой выводов и положений ведет к удвоению терминологии и тиражированию одних и тех же выводов. Попросту говоря, происходит «перебирание», «пересортировка» одного и того же эмпирического материала. Во-вторых, в основе такой ситуации - так называемая мнимая проблема. Иначе говоря, это случаи, когда делается попытка восполнить пробел в науке, но при более точном и подробном ее рассмотрении данная проблема оказывается ложной или известной [7, с. 145].

Можно согласиться с тем, что метафора -важное средство осмысления научной деятельности. В этой связи Д.Ю. Жданухин пишет, что «метафору можно включить и в перечень средств мышления, наряду с суждениями, аналогией и др.» [9]. С этим можно согласиться применительно и к современной юриспруденции.

Метафоризация, в том числе нормативная, процесс, как указывалось, динамичный и развивающийся. Например, в Межправительственном соглашении о «сухих портах» (заключено в Бангкоке 1 мая 2013 года и вступило в силу для Российской Федерации 23 апреля 2016 года) появилась эта метафорическая фигура - «сухой порт». В соответствии со статьей 1 соглашения «сухой порт» международного значения означает «место внутри территории страны с логистическим центром, соединенным с одним или более видами транспорта, предназначенным для обработки, временного хранения и предусматриваемого законом осмотра грузов, перевозимых в процессе международной торговли, и совершения применимых таможенных контрольных функций и формальностей». «Сухие порты», как правило, находятся в местах, расположенных вблизи: а) столиц, расположенных внутри территории страны, столиц провинций/ штатов, и/или б) существующих и/или потенциальных центров производства и потребления с надлежащим доступом к шоссейным и железным дорогам, включая в необходимых случаях автомобильные дороги и/или железные дороги. «Сухие порты» находятся в транспортном сообщении с другими «сухими портами», пограничными пунктами/наземными постами таможенного контроля или комплексными контрольно-пропускными пунктами, морскими портами, терминалами внутренних водных путей и/ или аэропортами [24].

Немало инновационных метафор следует ожидать по мере совершенствования энергетического права (кстати, по этой научной специ-

альности пока не состоялось ни одной защиты диссертации).

К сожалению, Л.И. Глухарева, обоснованно привлекая внимание к значению эстетико-правового метода познания права, не упомянула о метафорах [25]. Между тем многое из того, что она характеризует при интерпретации этого малоизученного метода, имеет непосредственное отношение к правовым метафорам. Многие из них вполне можно оценивать с позиции интеллектуальной красоты либо мыслительной небрежности (безобразности). Правовые метафоры, как правило, существуют в форме выразительных образов, которые усиливают их регулятивную мощность. При этом они упрощают, схематизируют, «уплотняют» юридическую информацию, заменяют длинные юридические умозаключения и суждения.

Выше было отмечено, что одной из функций метафоры является познание, то есть исследователь использует данный пункт с тем, чтобы получить новые знания. Известно, что это не самый эффективный способ научной деятельности, тем не менее в полной мере отрицать его нельзя, так же как и приносимую им пользу науке. Классическим примером здесь может выступить такая правовая метафора, как «юридическое лицо». В советский период использовалась метафора «советское юридическое лицо» [26, с. 97]. На природу метафоры «юридическое лицо» обратил внимание Савиньи, называя ее «теорией фикции», в России ее так же характеризовал Г.Ф. Шершеневич. Данная метафора объединила в себе не только составляющие юридического лица, но и их признаки и свойства. Именно это и является ключевым и позволяет судить о метафоре «юридическое лицо» как правовом понятии. Более того, в науке сложилось и существует несколько теорий юридического лица [20, с. 121-125].

В настоящее время метафорический прием исследования особенно заметен при подготовке кандидатских диссертаций (Тимофеев А.В. Юридический опыт. Проблемы теории и практики. Н. Новгород, 2008; Муравьев И.А. Законодательное исключение (теория, практика, техника) Н. Новгород, 2009; Гладышева И.П. Юридический отказ (теория, практика, техника) Н. Новгород, 2010; Жбырь О.Н. Категория «гармония права» и основные формы ее выражения: теоретико-правовой аспект. Краснодар, 2011; Таланов Д.В. Правовая помощь как объект общетеоретического анализа. Н. Новгород, 2011; Муравьев А.М. Право на развитие как явление правовых систем: теоретико-правовой анализ.

М., 2012; Леднева Т.В. Юридический ценз. Н. Новгород, 2012; Критика законотворчества: теория, практика, техника. Н. Новгород, 2012; Таймасханов У.Ш. Государственно-правовой идеал: теоретико-правовой анализ. Краснодар, 2014; Куницина Л.В. Спор в праве и процессуальные способы его разрешения. Саратов, 2014; Миловидова А.С. Юридическое удостоверение (теория, практика, техника). Н. Новгород, 2014; Тарасевич И.Б. Адекватность языка закона. М., 2017; и др.).

Между тем, на наш взгляд, не весь опыт удачен, то есть не все темы диссертаций можно поддержать. Так, И.Б. Тарасевич в своей диссертации «Адекватность языка закона» пишет следующее: «адекватность языка закона -это свойство, существо которого заключено в соответствии реально присущих языку закона характеристик тем требованиям, которые являются существенными и необходимыми условиями оптимальной связи этого языка с каким-либо объектом, явлением или процессом» [27, с. 11]. Между тем проблема «оптимальности связи» языка закона с каким-либо объектом, явлением или процессом уже рассматривается и с помощью таких категорий, как прагматизм языка права [28, с. 14-18], точность и ясность нормативного правового текста [29, с. 61-65], точность выражения формы права [30, с. 11-14]. Термин «адекватность языка» лишь вносит путаницу, удваивая терминологию и создавая мнимую проблему. Далее автор пишет о технико-юридической и функциональной адекватности, ставит вопрос о критериях адекватности [27, с. 14]. Все это давно сформулировано и описано в многочисленной научной и научно-практической литературе по проблемам качества законодательства и юридической техники. Ложная аналогия привела автора к закономерному логическому исходу - дублированию известных науке положений и усложнению терминологии.

Метафорическое высказывание положено и в основу темы диссертации О.Н. Жбырь «Категория «гармония права» и основные формы ее выражения: теоретико-правовой аспект» [31]. Еще Гегель писал, что право должно быть «системой внутри самого себя, и лишь как таковое оно может иметь силу у образованных народов» [32, с. 232]. Вслед за ним Ф. Энгельс прямо указывал на необходимость праву «быть внутренне согласованным выражением» [33, с. 418]. В советский и постсоветский период это качество права исследовалось многими и многи-

ми авторами (А.Т. Баймаханов, Д.А. Керимов, С.С. Алексеев, А.Ф. Черданцев, В.И. Кофман, М.А. Пшеничнов), не говоря уже об авторах этих строк. О.Н. Жбырь определяет гармонию как «соразмерную согласованность целого и частей» [31, с. 9]. Известно, согласованность в научных исследованиях большинством ученых определялась таким метафорическим выражением, как гармония. И здесь О.Н. Жбырь ищет отличие этих понятий, то есть, что называется, «пролагает свой путь», и отсюда в положениях, выносимых на защиту, читаем такое «красивое» высказывание: «Категория «гармония права» - это согласованное единство контрастных начал, определяющее целостность, сбалансированность, упорядоченную организованность в праве» [31, с. 11]. Как очевидно, дается определение метафоры «гармония» через понятие согласованности. Согласованность же определяют как гармонию. Круг замкнулся, новых знаний нет.

Можно привести еще не один пример того, когда молодые ученые в погоне за новизной метафору пытаются превратить или культивировать как самостоятельную научную категорию. Безусловно, большая доля ответственности здесь лежит и на научных руководителях, не считающих в силу разных причин нужным умерить «пыл» ложного новаторства своих учеников, снизить гиперболизацию исследуемых тем.

В заключение отметим следующее. Метафора есть уникальное свойство языка, с помощью которого можно выразить неизвестное, плохо представляемое, сложное для понимания через известное, абстрактное, свести к простому и даже примитивному. Метафора - важный научный инструмент, которым вооружена и юридическая наука. С ее помощью не только придается наглядность абстракциям, скрытым и глубинным явлениям и свойствам, состояниям, процессам, но создаются научные термины. Метафоры помогают уловить новый смысл, а порой и открыть что-то новое, обнаружить недостающие правовые звенья. Юриспруденция богата различными по своей природе метафорами, причем собственного происхождения и «производства» («веские доказательства», «баланс властей», «механизм сдержек и противовесов», «резиновые дома», «выигрыш дела»).

Интересен вопрос о «резервах» появления и формулирования правовых метафор. Правовые метафоры могут «прирастать» весьма неординарными способами и из очень разных сфер. Например, в философской литературе активно об-

суждается тема «чуда», когда это, казалось бы, не академическое понятие употребляется не только в виде лаконичной метафоры, емко выражающей необычайные достижения и успехи. «Непривычность обращения к такому понятию может вызвать в качестве первой реакции недоумение, а, возможно, и неприятие, ибо привычным стало его восприятие лишь как метафоры, а не как философского понятия, и тем более междисциплинарного концепта, содержащего важные эвристики», - пишет Р.И. Соколова и продолжает: «Однако представляется, что именно это понятие применительно к России может закрыть некоторые зияющие объяснительные пробелы» [34, с. 66]. Коль скоро философские категории и понятия играют методологическую роль для юридической науки и практики, то совсем не исключено, что при определенных условиях посредством метафоры «чудо» можно будет объяснить некоторые существенные лакуны законодательства и его реализации.

Метафора может иметь «прописку» в правовой науке и практике исключительно при наличии точности, понятности, образности, безусловности и корректности. Образность и наглядность нельзя безусловно принимать за истину, иногда такой подход ведет к правовому заблуждению.

К метафоре в юриспруденции желательно прибегать лишь тогда, когда не хватает имеющегося технико-юридического арсенала. Она уместна там и тогда, когда без нее невозможно с надлежащей точностью отобразить содержание и формы функционирования юридически значимой деятельности, привлечь внимание к линиям взаимодействия предмета законодательной регламентации со смежными областями, подчеркнуть особую ценность правовой новации, объяснить необходимость изменения правовой политики.

Примечания

1. Кожина М.Н. Стилистика русского языка. М., 1993.

2. Горбачевич К.С. Изменение норм русского литературного языка. Ленинград, 1971.

3. Дудников А.В. Русский язык. М., 1974.

4. Розенталь Д.Э., Голуб И.Б., Таленкова М.А. Современный русский язык. М., 1994.

5. Логический словарь ДЕФОРТ / под ред. А.А. Ивина, В.Н. Переверзева, В.В. Петрова. М.: Мысль, 1994.

6. Грибакин А.В. Предмет и метод философии права // Философия права и закона: учебник для бакалавриата и магистратуры / А.В. Грибакин [и др.]. М.: Издательство Юрайт, 2017.

7. Черданцев А.Ф. Логико-языковые феномены в юриспруденции. М., 2012.

8. Лушников А.М. Право и экономика. М.: Проспект, 2019. Здесь же автор подчеркнул: «Примечательно, что эту метафору вызвал к жизни случайный разговор в американской глубинке, а впоследствии она была развернута в целую исследовательскую программу».

9. Жданухин Д.Ю. Метафора в юридической деятельности: сущность, функции и техника использования. 2006. URL: https://www.intellectpro.ru/press/works/ metafora_v_yuridicheskoy_deyatel_nosti/ (дата обращения: 02.08.2018).

10. Маликов И.Г. Концептуальная метафора в концептуальной системе и культуре европейского права // Вестник МГОУ. Сер. «Лингвистика». 2011. № 4.

11. Константинова М.В. Специфика юридической метафоры в индивидуальном лексиконе (экспериментальное исследование): дис. ... канд. филол. наук. Курск, 2011.

12. Власенко С.В. Метафоры в языке права // Вестник Тверского гос. ун-та. Сер. «Филология». 2014. № 4.

13. Голубева Т.М. Метафора как языковое средство создания и актуализации общественных идеологий // Вестник Нижегородского гос. ун-та им. Н.И. Лобачевского. 2016. № 2. С. 212-216.

14. Акимцева Ю.В. Концептуальная метафора в качественной и популярной прессе Великобритании: автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2018.

15. Антонова Т.Г Метафорическое моделирование социального конфликта в медиадискурсе: факторы и аспекты вариативности: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Кемерово, 2018.

16. Иоанесян Е.Р. Концептуальная метафора: опыт сопоставления метафорических моделей в разных языках. М.: Институт языкознания; Ярославль: Канцлер, 2018.

17. Шадаева Л.И. Когнитивные и дискурсивные особенности использования метафоры в аргументации (на материале текстов речей А. Линкольна). Иркутск: Изд-во Иркутского национального исследовательского технического университета, 2018. 157 с.

18. Клаус Г. Сила слова. М., 1987.

19. Власенко Н.А. Язык права: монография. М.: Норма: Инфра-М, 2018. 176 с.

20. Свинцов В.И. Логика. М., 1987.

21. Ростовщиков И.В., Гаврилова Ю.В. Правовое поле и проблемы прав человека // Правовая политика и правовая жизнь. 2015. № 4.

22. Теория государства и права / под ред. Н.И. Матузова, А.В. Малько. М., 2002.

23. Сизикова Н.М., Волкова Е.И. Научно-практическая конференция «Верность Конституции» (посвящена 80-летию со дня рождения доктора юридических наук, профессора Н.В. Витрука) // Российское правосудие. 2018. № 6.

24. Бюллетень международных договоров. 2018. № 9.

25. Глухарева Л.И. Эстетико-правовой метод познания права // Правоведение. 2018. № 1. С. 187-188. На с. 188 автор резюмирует: «Эстетический метод развивает профессиональный вкус юристов, нацеливает на творчество и мастерство, а правовая система, построенная и действующая по законам красоты, сильнее влияет на чувства и волю людей, получает в глазах населения особую притягательность, способствует авторитету и следованию установке на исполнение правовых предписаний».

26. Советское гражданское право: в 2-х т. / под ред. О.С. Иоффе, Ю.К. Толстого, Б.Б. Черепахина. Т. 1. СПб., 1997.

27. Тарасевич И.Б. Адекватность языка закона: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2017.

28. Черданцев А.Ф. Толкование права и договора. М., 2003.

29. Юридическая техника: в 2-х т. / под ред. В.М. Баранова. М., 2016.

30. Власенко Н.А. Проблема точности выражения формы права (лингво-логический анализ): дис. ... д-ра юрид. наук. Свердловск, 1997.

31. Жбырь О.Н. Категория «гармония права» и основные формы ее выражения: Теоретико-правовой аспект: автореф. дис. . канд. юрид. наук. Краснодар, 2011.

32. Гегель. Философия права. М., 1934.

33. Энгельс Ф. Письмо Конраду Шмидту // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. 2 изд. Т. 37. М., 1965.

34. Соколова РИ. Чудо в российской истории: в поисках теоретического осмысления // Современные проблемы Российского государства. Философские очерки / под ред. В.Н. Шевченко. М.: Прогресс -Традиция, 2015. На с. 390 другого очерка (об идеологии) в этой же книге автор обращается к метафоре «раковая опухоль», привязывая ее к росту чиновничества, жажде коррупционного обогащения.

References

1. Kozhina M.N. Stylistics of the Russian language. Moscow, 1993. (In Russ.)

2. Gorbachevich K.S. Changing in the norms of the Russian literary language. Leningrad, 1971. (In Russ.)

3. Dudnikov A.V. The Russian language. Moscow, 1974. (In Russ.)

4. Rosentаl D.E., Golub I.B., Talenkova M.A. Modern Russian language. Moscow, 1994. (In Russ.)

5. Logical Dictionary DEFORT. Ed. A.A. Ivina et al. Moscow, 1994. (In Russ.)

6. Gribakin A.V. The subject and method of the philosophy of law. Philosophy of law and legislation: textbook for undergraduate and graduate programs / A.V. Gribakin [etal.]. Moscow: Yurait Publishing House, 2017. (In Russ.)

7. Cherdantsev A.F. Logic and linguistic phenomena in jurisprudence. Moscow, 2012. (In Russ.)

8. Lushnikov A.M. Law and economics. Moscow: Prospect Pabl., 2019. On the same page, the author emphasized: "It is noteworthy that this metaphor was brought to life by a random conversation in the American backwoods, and later it was turned into a whole research program". (In Russ.)

9. Zhdanukhin D.Yu. Metaphor in legal activity: essence, functions and technique of use. 2006. URL: https:// www.intellectpro.ru/press/works/metafora_v_yuridiches-koy_deyatel_nosti/ (accessed 02.08.2018). (In Russ.)

10. Malikov I.G. Conceptual metaphor in the conceptual system and culture of European law. Vestnik MGOU. Series. "Linguistics", 2011, no 4. (In Russ.)

11. Konstantinova M.V. The specifics of legal metaphor in the individual lexicon (experimental study). Dissertation... candidate of philological sciences. Kursk, 2011. (In Russ.)

12. Vlasenko S.V. Metaphors in the language of law. Bulletin of the Tver state university. Series "Philology", 2014, no. 4. (In Russ.)

13. Golubeva T.M. Metaphor as a language tool for creating and updating social ideologies. Vestnik of Lobachevsky Nizhny Novgorod state university, 2016, no. 2, pp. 212-216. (In Russ.)

14. Akimtseva Yu.V. Conceptual metaphor in high-quality and popular press of great Britain. Author's abstract... candidate of philological sciences. Moscow, 2018. (In Russ.)

15. Antonova T.G. Metaphorical modeling of social conflict in media discourse: factors and aspects of variability. Author's abstract... candidate of philological sciences. Kemerovo, 2018. (In Russ.)

16. Ioanesan E.R. Conceptual metaphor: mapping experiences of metaphorical models in different languages. Moscow: Institute of linguistics Pabl.; Yaroslavl: Kantsler Pabl., 2018. (In Russ.)

17. Shadaeva L.I. Cognitive and discursive features of the use of metaphor in argumentation (based on the texts of A. Lincoln speeches). Irkutsk: Publishing house of the Irkutsk National research technical university, 2018. 157 p. (In Russ.)

18. Klaus G. The power of words. Moscow, 1987. (In Russ.)

19. Vlasenko N.A. The language of law: monograph. Moscow: Norma: Infra-M Pabl., 2018. 176 p. (In Russ.)

20. Svintsov V.I. Logics. Moscow, 1987. (In Russ.)

21. Rostovshchikov I.V., Gavrilova Yu.V. Legal fold and human rights issues. Legal policy and legal life, 2015, no. 4. (In Russ.)

22. Theory of state and law. Ed. N.I. Matuzov,

A.V. Malko. Moscow, 2002. (In Russ.)

23. Sizikova N.M., Volkova E.I. Scientific conference "Loyalty to the Constitution" (dedicated to the 80th birthday of doctor of law, professor N.V. Vitruk). Russian justice, 2018, no. 6. (In Russ.)

24. Bulletin of international treaties, 2018, no. 9. (In Russ.)

25. Glukhareva L.I. The Aesthetic-legal method of law cognition. Jurisprudence, 2018, no. 1, pp. 187-188. On p. 188, the author summarizes: "The aesthetic method develops the professional taste in lawyers, aims at creativity and excellence, and the legal system built and operating according to the laws of beauty has a greater effect on people's feelings and will, receives special attractiveness in the eyes of the population, contributes to the authority and directions to follow legal regulations". (In Russ.)

26. Soviet civil law: in 2 vol. Ed. O.S. Ioffe, Yu.K. Tolstoy,

B.B. Cherepakhin. Vol. 1. St. Petersburg, 1997. (In Russ.)

27. Tarasevich I.B. The adequacy of the language of law. Author's abstract... candidate of legal sciences. Moscow, 2017. (In Russ.)

28. Cherdantsev A.F. The interpretation of law and contract. Moscow, 2003. (In Russ.)

29. Legal technique: in 2 vol. Ed. V.M. Baranov. Moscow, 2016. (In Russ.)

30. Vlasenko N.A. The problem of the accuracy of the expression of the form of law (linguistic and logical analysis). Dissertation... doctor of legal sciences. Sverdlovsk, 1997. (In Russ.)

31. Zhbyr O.N. The category of "harmony of law" and the main forms of its expression. Author's abstract... candidate of legal sciences. Krasnodar, 2011. (In Russ.)

32. Hegel. Philosophy of law. Moscow, 1934. (In Russ.)

33. Engels F. Letter to Conrad Schmidt. Marks K. and Engels F. Collected works. 2nd ed. Vol. 37. Moscow, 1965. (In Russ.)

34. Sokolova R.I. A miracle in Russian history: in search of theoretical understanding. Modern problems of the Russian state. Philosophical essays. Ed. V.N. Shevchenko. Moscow: Progress - Traditsia Pabl., 2015. On p. 390 of another essay (on ideology), but in the same book the author turns to the metaphor "cancer tumor", linking it to the growth of bureaucracy and the thirst for corruption enrichment. (In Russ.)