CC BY
114
УДК 811.351.1
С.М. Магомедова МЕТАФОРИЗАЦИЯ ГНЕВА В АВАРСКОМ ЯЗЫКЕ
В данной статье проводится когнитивный анализ метафор домена-цели, концептуализирующего эмоцию гнева в аварском языке. Изучение концептуальных метафор в аварском языке (которое еще до этого не проводилось) дает возможность проследить способы концептуализации эмоционального мира носителями данной лингвокультуры. При исследовании метафор в представлении эмоции гнева было выявлено, что домен-цель «гнев» проецируется на такие домены-источники, как контейнер, заполнитель контейнера, стихия, жидкость, противник, животное и т.д. Данная метафоризация гнева отражает национальную специфику аварского этномышления.
Ключевые слова: концептуальная метафора, эмоция, аварский язык, домен-цель, домен-источник, национальная специфика мышления, эмоциональная картина мира.
В концептуальной системе человека большинство отвлеченных объектов, в частности эмоции, представляют трудности для описания и представления (репрезентации) их в языковой системе ввиду того, что абстрактные понятия не подвергаются непосредственному наблюдению. Но они могут быть метафорически представлены в виде конкретно-чувственной сущности. При «проецировании» реальной действительности в язык, при «преломлении мира сквозь призму языка» человек сравнивает и отождествляет как конкретные объекты между собой, так и абстрактное понятие с конкретным: проводя аналогию между ними, он наделяет абстрактные сущности признаками, действиями, характеристиками конкретных предметов. Абстрактное понятие «как конструкт невидимый, идеальный» принимает «лики видимого, реально воспринимаемого» и отождествляется с ним. «При этом эксплицированное общее свойство абстрактного и конкретного - основание имплицитной метафоры» [Рад-биль 2010: 209-210].
При интерпретации метафорических структур за основу принимается понимание метафоры как вторичной номинации, сохраняющей двуплановость и образный элемент значения. В последнее время в лингвистике возрос интерес к вопросам, связанным с механизмами порождения метафорических структур, с познавательной их активностью, с преобразованием ментальных категорий в языковые в процессе метафорического отображения действительности.
Метафора представляет собой многогранный, многоаспектный феномен, проявляющийся как в языке, так и в мышлении, ведь концептуальная система человека «по сути своей метафорична» [Лакофф, Джонсон 2004: 25]. Необходимость обращения к метафоре продиктована тем фактом, что «она присуща человеческому мышлению и язы-
ку как таковая» [Гак 1988: 11], что «локус метафоры - в мысли, а не в языке» ^акойГ 1993: 203].
По определению Н.Д. Арутюновой, метафора представляет собой «механизм речи, состоящий в употреблении слова, обозначающего некоторый класс предметов, явлений, для харак-теризации или наименования объекта, входящего в другой класс, либо для наименования другого класса объектов, аналогичного данному в каком-либо отношении» [Арутюнова 1990: 296]. Х. Ор-тега-и-Гассет описывает метафору, рассматривая ее в неразрывной связи с мышлением, как «действие ума», как «незаменимое орудие разума» [Ор-тега-и-Гассет 2003: 217-219]. Метафора выступает не только как средство выражения нашей мысли, делая ее «доступной для других», но и одно из основных орудий познания, которое необходимо, «чтобы объект стал доступней нашей мысли» [Ор-тега-и-Гассет 1990: 71]. «Без метафоры не существовало бы лексики «невидимых миров» (внутренней жизни человека)» [Арутюнова 1990а: 51].
Метафоры, согласно классификации Н.Д. Арутюновой, разделяются на номинативные - состоящие в замене одного дескриптивного значения другим, тем самым представляя большой интерес для омонимического исследования; образные - служащие развитию фигуральных значений и синонимических средств языка; когнитивные (концептуальные) - возникающие в результате сдвига в сочетаемости предикатных слов (переноса значения) и создающие полисемию; генерализирующие - стирающие в лексическом значении слова границы между логическими порядками и стимулирующие возникновение логической полисемии: они представляют собой конечный результат когнитивной метафоры [Арутюнова 1998: 366].
В данной статье интерес представляет концептуально-когнитивная трактовка метафоры как позна-
вательного (когнитивного) процесса, выражающего и формирующего «новые понятия и без которого невозможно получение нового знания» [КСКТ 1996: 55]. Когнитивная лингвистика рассматривает метафору как способ концептуализации абстрактных областей человеческого знания и опыта в нечто знакомое и конкретное. Когнитивное поле одной лексемы взаимодействует с когнитивным полем другой, принадлежащей к иному классу объектов. При этом когнитивная система исходного лексико-семантического варианта формирует основу для создания нового значения, а новый концепт входит в когнитивную систему исходного слова, располагаясь на периферии. При метафорическом переносе появляется новый лексико-семантический вариант на основе неких общих категориальных признаков. В исходном, базисном значении эти признаки располагаются на периферии, а в новом значении они находятся в ядерной зоне. Но так как метафорический перенос есть перенос с одного денотата на другой на базе общих категориальных признаков, то сравниваются категориальные системы не двух слов, а двух денотатов [Боярская 1996: 77-78]. При соотнесении референтов друг с другом, относящихся к двум несовместимым сферам опыта, выявляются как сходные свойства референтов, на которых базируется аналогия, так и различия между ними, создающие семантическую аномалию, своего рода «эмоциональное напряжение», некий парадокс для человеческого разума, сопоставляющий «несопоставимые» объекты. «Степень сходства и несходства определяет истинное значение метафоры» [Бондаренко 1996: 7-8]. Тем самым, порождение метафоры осуществляется при взаимодействии трех уровней иерархически идеальных конструкций когнитивного процесса, таких как язык - поверхностный уровень (словесное обозначение), семантика - глубинный уровень (лексико-смыс-ловое значение) и познание - самый глубинный уровень (сам когнитивный процесс).
Следовательно, образование метафор - не чисто лингвистическое явление, происходящее на поверхностном уровне языка, а концептуальный феномен, берущий начало в более глубоком когнитивном процессе творческого характера, открывающем новые возможности расширения и развития значений [Маккормак 1990: 376-377].
Концептуальные метафоры, существующие в понятийной системе человека, формируются под влиянием культурных представлений, ценностей и установок отдельного лингвосоциума, тем самым отражая национальную специфику созна-
ния и мировосприятия в целом; «наиболее фундаментальные культурные ценности согласованы с метафорической структурой основных понятий данной культуры» [Лакофф, Джонсон 1990: 404]. Таким образом, когнитивный подход расширяет границы изучения метафоры, выходящие за рамки системы языка, и интегрирует в ней лингвистические, когнитивные и экстралингвистические представления.
Американские когнитивисты Дж. Лакофф и М. Джонсон разработали классическую теорию концептуальной метафоры, согласно которой в основе метафоризации лежит процесс взаимодействия между структурами знаний двух концептуальных пространств (доменов) - сферы-источника, пространства-источника (source domain) и сферы-мишени, пространства-цели (target domain) [Lakoff, Johnson 1980: 19-20]. При метафорической проекции (metaphorical mapping) из сферы-источника в сферу-мишень сформировавшиеся в результате опыта взаимодействия человека с окружающим миром элементы сферы-источника структурируют менее понятную концептуальную сферу-мишень, что составляет сущность когнитивного потенциала метафоры [Будаев 2007: 17]. Метафора не столько средство описания пространства-цели в понятиях сферы-источника, сколько устойчивый способ осмысления первого. Иными словами, при интерпретации метафорических выражений типа лопнул авторитет, горе обрушивается в рассмотрение вводятся две ситуации: одна, соответствующая нашей цели (target), «невидимая», «абстрактная», «представление о которой мы хотим передать»; вторая -«конкретная», «сходство с которой является источником (source) информации, средством создания нужного представления» [Зализняк 2000: 84]. Когнитивные метафоры, являясь неотъемлемой частью «культурной парадигмы носителей языка» и «концептуальной системы» [Lakoff 1993: 208, 210], укореняются в сознании людей и становятся настолько привычными, что нередко не осознаются как метафоры.
Дж. Лакофф и М. Джонсон выделяют следующие типы концептуальных или когнитивных метафор:
1) структурные метафоры - «когда одно понятие структурно метафорически упорядочивается в терминах другого» [Лакофф, Джонсон 1990: 396]; когнитивная топология сферы-источника определяет способ осмысления сферы-мишени и служит основой для принятия решений и действия [Будаев 2007: 17];
2) ориентационные метафоры описывают концепты, присваивая им определенную пространственную локализацию; в их основе лежит опыт пространственной ориентации человека в мире, включающий в себя противопоставления типа ««верх - низ», «внутри - снаружи», «перед -зад», «глубокий - мелкий», «центральный - периферийный [Лакофф, Джонсон 1990: 396];
3) онтологические метафоры как способы «трактовки событий, действий, эмоций, идей и т.п. как предметов и веществ» [Лакофф, Джонсон 1990: 407] предполагают обращение к естественному физическому опыту человека для описания абстрактных явлений как материальных субстанций; они позволяют категоризировать абстрактные сущности «путем очерчивания их границ в пространстве (Mind is Machine) или с помощью персонификации (Inflation is eating up our profits)» [Будаев 2007: 17].
Попытки метафоричного описания эмоций в различных языках неоднократно предпринимались исследователями [Успенский 1979; Апресян 1993; Валиулина 2006; Омарова 2010 и др.].
B.А. Успенский раскрывает сущность «вещной» метафоры горя и радости в русской концеп-тосфере [Успенский 1979].
Ю.Д. Апресян уподобляет эмоции (как состояния души) реакциям тела. Посредством «телесной метафоры» отражается концептуализация эмоции как физический симптом чувства [Апресян 1993].
C. Валиулина исследует способы вербальной репрезентации эмоции «страсть» и описывает фреймовую структуру, представляющую ситуацию данного эмоционального состояния, которая хранится в этносознании носителей русского языка [Валиулина 2006].
П.М. Омарова исследует и сопоставляет фреймовую структуру эмоций страха, гнева и радости в английском и даргинском языках [Омаро-ва 2010].
В основе концептуализации эмоций лежат их онтологические характеристики, такие как внешние проявления, интенсивность, продолжительность и др. Возникновение большого количества метафор, посредством которых эмоции концептуализируются в языке, обусловлено невозможностью прямого описания. Когда имена эмоций (эмотивы-номинативы) выступают в предложениях в качестве субъекта, то предикат выражает признаки, свойства и действия этих эмоций, используя прилагательные или глаголы (имеющие в качестве основного «конкретное» значение)
иногда не в их «прямом номинативном значении». Данные предикаты описывают и одновременно «создают» мир эмоций, «невидимый», неосязаемый, «воссоздаваемый», интуитивно ощущаемый [Арутюнова 1998: 280, 387]. Эмоционально-чувственный мир человека воссоздается по образу и подобию материально-физического мира, поскольку именно «образ будит эмоциональное переживание мира» [Телия 1986: 14].
Как лингвистический и когнитивный феномен концептуальная метафора согласована с конкретной лингвокультурой, неся в себе национально-специфический отпечаток концептуальной системы определенного этноса.
Рассмотрим эмоцию гнева и ее метафорическую концептуализацию в аварском языке.
Концепт ГНЕВ включает в себя ядро номинативного поля, вербально репрезентированное лексемой ццим, и периферию, на которой располагаются эмотивные номинанты х1алуцин — цци-дахин - гьалдей [Магомедова 2013: 539].
Гнев концептуализируется в аварском языке с помощью следующих типов метафор: метафоры «контейнер», онтологической метафоры, персонификации и т.д.
Наиболее универсальной выступает метафора «контейнер», которая представляет смыслы как «наполнения контейнеров» - конкретных языковых единиц [КСКТ 1996: 56].
Человек - контейнер для эмоции гнева
Человеческое тело выступает границей между внутренним миром человека и внешней средой, являясь вместилищем для эмоций, которые являются составной частью эмоциональной системы человека. Если человек мыслится как контейнер-вместилище, то эмоция воспринимается как жидкость, заполняющая этот контейнер. В когнитивных метафорах в качестве объекта-вместилища психических (эмоциональных) переживаний выступают в основном сердце, грудь, глаза, горло и все тело в целом.
Гъар-гъар бараб черхги бак1а-бахарун к1удияс къвалакь къана т1ехь ва, ццидал ц1урал бералги гьесда реч1ч1изарун, гьав къват1иве лъугьана (Расулов Г1. Р. Къисматалъул к1улал чидахъ ругони). / Старик посмотрел на капитана глазами, полными гнева, и трясущейся рукой взял документы и ушел (Расулов А.Р. Когда ключи судьбы в чужих руках).
Вас ццидаца ц1ун вуго, Ц1ад банилан къа-сиги - Ясгун киве дандч1валеб (Р.Х1амзатов. Вас ццидаца ц1ун вуго). / Парень полон гнева: как же встретиться с девушкой в такой дождь?
Гнев - жидкость
Когнитивная метафора обеспечивает концептуализацию гнева по аналогии с образом воды, которая широко представлена в аварской концепто-сфере. Обращение к образу так называемых «жидких», «текучих эмоций» [Арутюнова 1998: 390-391] может быть оправдано общеизвестным фактом о том, что человеческий организм на восемьдесят процентов состоит из воды, а также жизненно необходимой значимостью ее для человека. Необходимо отметить, что жидкость (жидкое состояние) в отличие от твердых тел и газов наиболее подвижна, изменчива, легко попадает во власть стихии, имеет «многобалльную шкалу» интенсивности, «градаций разных состояний и температур - от штиля до шторма, от ледяной холодности до кипения - и в то же время лишено дискретности» [Арутюнова 1998: 390]. Концептуальная метафора гнев - жидкость представлена следующими подтипами:
1. Гнев - жидкость в контейнере
Гнев, концептуализируясь в образе воды, может обладать характеристиками жидкости: плескаться, брызгаться, кипеть и т.д.
Гьелъго батила Нажабатил хасияталъулъ раккизе байбихьарал ццидалал къатраби, гьудул-забаздехун х1алхъублъи, ц1акъго т1асан ккараб пахрулъи, цойгиял берзукъго рихьи (Расулов Г1. Р. Рек1ел г1ишкъуялъе г1орхъаби гьеч1о). / Может быть, из-за этого в характер Нажабат стали проникать капли гнева, зависть к подругам, чрезмерная надменность, осознание остальных как жалких и ничтожных.
Маринил каранлъ бухъардулеб бук1араб ццин т1убанго къват1ибе гьелчолеб бук1ана, амма кинабго рагьизе, гьелъул рак1 т1убанго бе-кизеги гьалъие бокьун бук1инч1о (Расулов Г1. Р. Рек1ел г1ишкъуялъе г1орхъаби гьеч1о). / В сердце Марин копался гнев, который выплескивался наружу, но Марин не хотела все выпалить и обидеть Нажабат.
Гьалъул наг1ли лъураб баргъич т1ад бугес-да ццидаллъиялъул къат1ра хъвазе гьеч1о (Расулов Г1. Г1адамалги раг1адалги/ / Но не коснется даже малости гнева (капля гнева) на того, у кого перстень с драгоценной оправой.
Гьелъие рихараб бук1ана херасул гъургъуди-ги, киналдаго гьесул рак1 рекъеч1олъиги, гьесул бадире рехулел ццидал къат1раби г1адал, бак1ал, бадибч1ваялъул раг1абиги (Расулов Г1. Р. Рек1ел г1ишкъуялъе г1орхъаби гьеч1о). / Ей ненавистно было ворчание старика, его недовольство всем, его, как горячие брызги, (букв. словно брызги гнева) увесистые сердитые слова.
2. Гнев - горячая жидкость, кипение в контейнере
Наиболее часто встречаемая в аварской концептосфере когнитивная модель «гнев - горячая жидкость в контейнере» характеризуется реализацией физиологического состояния «внутреннего жара, давления».
- Гражданин Жандаров, - ан, ццидалаб гьалдейги бахчизе х1аракат бахъулаго, сих1ирго т1елхалги рук1к1инарун, байбихьана гьес (Расулов Г1. Г1адамалги раг1адалги). / - Гражданин Жандаров, - начал, было, он, скрывая кипевшую в нем ярость и лукаво хлопая ресницами.
Къадеялдаса хадуб, эбелги х1алт1уде ун, квалквал гьабизе рукъов чи гьеч1еб г1ужги т1аса бищун, гьей столалда нахъа г1одой ч1ана ва жиндирго жанисеб гьалдейги ццинги загьирлъу-ларедухъ, г1одой йиччан гьелъ Элдарихъе кагъат хъвана (Расулов Г1. Р. Узденал). / После обеда, улучив момент, когда мать ушла в магазин, Марин села за стол и в один миг написала Эльдару письмо, едва сдерживаясь, чтобы не выплеснуть на бумаге накопившуюся горечь, всю обиду за одинокого старика (букв. кипение и гнев).
Прямое значение лексемы гьалдей - кипение [АРС 1967: 168], т.е. максимальная степень нагрева.
Благодаря метафорической трансформации основного значения данная лексема применяется для обозначения ярости.
Гьалдана Макъсуд, Назарил бадивеги ва-лагьун, ццидалго цабиги къерщезарулаго (Расулов Г1. Г1адамалги раг1адалги). / Максуд кипел, смотря в глаза Назара, и в ярости скрежетал зубами.
3. Гнев - водная стихия
Амма, пайда щиб, убачалъул бак1алда на-хъойги чияда бахъараб ццидал карачел гьулчула-ан гьелде... (Мух1амадов М. Рокьи ч1ваге). / Но вместо поцелуя вновь в ее глазах наплывала волна злобы (гнева).
Гнев - огонь
Домен-цель «гнев» проецируется на источ-никовый домен «огонь», образуя концептуальную метафору гнев - огонь. Подобно огню гнев может гореть, обжигать, искриться пламенем, тлеть и т.д.
Цинги Айзанатица трубка г1одоб лъейдал ва долъул гьуинаб гьаракьалъул бак1алда г1инда г1адат1е т1енк1олеб ц1адал г1адаб т1инк1-т1инк1и бахъиндал, бач1ана ццин нахъойги рорун (Мух1амадов М. Рокьи ч1ваге). / После разговора с Айзанат, когда сладкий ее голосок прекратил звенеть в его ушах, гнев опять начал тлеть в его душе.
Гьесул хъач1аб, ццидахиндал цидул г1адаб балагьиялъ гьелъул каранда ц1а рек1инабулаан (Расулов Г1. Рек1ел г1ишкъуялъе г1орхъаби гьеч1о). / Его жестокий взгляд, полный ярости, словно взгляд медведя, обжигал ее грудь.
Концептуализация гнева посредством уподобления огню приписывает гневу признаки опасной огненной стихии, которая захватывает и пожирает все на своем пути, нанося вред как самому субъекту эмоции, так и окружающим.
Рек1елъ бугеб гьесие рагьанаг1ан гьев гьал-дезе лъугьана. Ццидалаб ц1аялъ вух1улев г1адин г1одов ч1езе к1оларого рукъов хьвадулев, чара хун лъугьана (Расулов Г1. Г1адамалги раг1адалги). / Когда мастер высказал ему все, что было у него на душе, он начал кипеть от ярости. Словно обжигаемый пламенем гнева он не мог успокоиться и поэтому бесцельно бродил по дому.
Гьес х1алк1ун г1одобцинабулаанила ханасул цойгидазул мац1ица мискинал г1адамазе рорина-бураб ццин (Мух1амадов М. Дир ункъачо). / Он смог усмирить тлеющий гнев хана на бедных людей.
Гнев - явления природы
При выражении эмоции гнева с помощью природных явлений «возникает некий сводный образ чувства, выявляемый в наборе противоречащих друг другу с точки зрения логики предметного мира предикатов», «создается подчиненный особой логике мир души» [Арутюнова 1998: 397].
Дун хьвадана цеве балагьич1ого, Цо гъа-лат1 бихьани ццин гъугъазе тун, Таравщинав ди-ца божарав гьудул? Дунги таравщинав гьудулза-баца (Х1амзатов Р. Гьудулзаби ц1уне!). / Я иных придерживался правил, В слабости усматривая зло. Скольких в жизни я друзей оставил, Сколько от меня друзей ушло (Гамзатов Р. Берегите друзей. Пер. Н. Гребнева) [букв. Чуть заметив ошибку, позволял себе разразиться гневом].
В данном предложении глагол гъугъазе (греметь, прогреметь) описывает гнев как гром, выражая признаки внезапности, интенсивности и неконтролируемости эмоции.
Гнев - желчь/горькое вещество
Связь гнева с желчью обусловлена онтологически (ццин первоначально обозначала «желчь»), и она служит возможностью для концептуализации гнева как горечи. Близость концептов вкуса и эмоций объясняется сходством вызываемых ими реакций. Горькое вещество вызывает у человека усиленное выделение желчи, а впоследствии раздражительность, в то время как аналогичное состояние может быть вызвано эмо-
цией гнева, при которой происходит изменение уровня желчи в организме. В аварском языке неспроста существует выражение ццин бахъине (букв. гнев (желчь) поднимается) для обозначения действия «сердиться, разгневаться» и ццин г1одобе буссине (букв. гнев (желчь) понижается) для - «успокаиваться, усмирить гнев».
Ццин бахъараг1ан, рух1 реч1ч1улеб бук1ана гьасда (Мух1амадов М. Г1аздада бак1араб ц1а). / От гнева у него в глазах все помутнело.
Бихьулеб бук1ана Рамазанил ццим дагьаб г1одобе буссун бук1ин ва гьесул рек1елъ жинцаго гьабураб ишалдаса рек1екълъи бижун бач1ин (Расулов Г1. Нухт1а нахъ вусса). / Видно было, что, когда гнев Рамазана немного стихал, в его сердце вкрадывалось сожаление о содеянном.
Дандиявгун даг1бадиялъго бигьа гьабулаан гьелъул рек1ел кьог1алщинал харбал жанир лъурал хулжал; чуча-хъухъулаан ццин... (Мух1амадов М. Г1аши-баба). / Из-за ссоры с противником в сердце облегчился хурджин с горькими словами, постепенно успокаивался гнев.
Ясалъул гьаракьалъ гьабураб асаралъ гьасда бет1ерай врачалда бахъараб ццинги, гьеб ццидахъе цо-к1иго кьог1аб раг1и абизе бук1араб къасдги к1оченабун батана (Мух1амадов М. Рокьи ч1ваге). / Голос дочки заставил забыть гнев на главного врача и (букв. отпало желание высказать от гнева горькие слова) слова, которыми он хотел украсить доктора.
Гнев - взрыв
Гнев концептуализируется в аварском этно-сознании посредством метафоры взрыва. Когда степень интенсивности гнева слишком высока, гнев трудно скрыть, и он может взорваться. Данная концептуализация подтверждается сочетаемостью субъекта «гнев» с предикатом «бихьизе» (взорваться).
Гьеб гьимиялъ бахчараб, ах1анже кьвагьизе къач1араб яц1г1алалъул ццинги бихьун, сунт1ги къалахъе бан, ургъунго ченхъезеги гьаюн, яхъун инее лъугьана Марям (Мух1амадов М. Г1аши-баба). / Заметив скрывающийся под улыбкой гнев двоюродной сестры, готовый вот-вот взорваться, . Марьям собралась уходить.
Гнев - болезнь, помутнение рассудка
Проецирование домена «гнев» на область «болезнь» дает следующую метафорическую модель: гнев - болезнь, помутнение рассудка, которая мотивирует наличие в аварском языке выражения г1акълу х1абургъунеб ццин (разум помутняющий гнев), г1акълу унеб ццин (разум убивающий гнев). Губительное действие гнева для
субъекта эмоции настолько велико, что может затуманивать разум.
- Амма умумуз абухъе, цциналъ г1акълу уна, г1амал к1одолъиялъ къадру хола, Рамазан (Расу-лов Г1. Нухт1а нахъ вусса). / - Как говорили предки, гнев убивает разум, высокомерие роняет достоинство, Рамазан.
- Мунагьал чураяв дир к1удияв инсуца абулаан, г1акълуги кьеги, дир вас, дуе, г1акълу х1абургъунеб ццин нахъ ч1вазе сабурги кьегиян (Мух1амадов М. Дир ункъачо). / - Покойный мой дедушка, мир и покой ему, говаривал: «Дай Бог тебе разум и терпение отвести угрозу от помутнения его (разума) от гнева».
Рамазанил г1акълуялъ гъанкъун унеб бук1араб ццидаххин ц1и гьабизе лъугьана Суракъат (Расулов Г1. Г1адамалги раг1адалги). / Только разум Рамазана переборол кипевшую в нем ярость (букв. разум душил ярость), как Суракат подогревал ее снова.
Гнев - опасное животное
Опасность гнева при потере контроля над ним выражается концептуальной метафорой гнев -дикое животное: гнев/ярость подобно неконтролируемому животному (сходство поведения) необходимо обуздать во избежание угрозы для окружающих.
Гьалагаб бартилъун ч1олохъжоялда къан ч1езабизе к1олареб ццидахингун вук1ана Зай-нулг1абид (Расулов Г1. Г1адамалги раг1адалги). / Зайнулабид был не в состоянии укротить свою ярость, которая, словно резвый жеребец, не поддавалась обузданию.
- Гьереси! Дуда якъинго лъала киса месед дуе щварабали, - абун ах1дезе жувана Заманов, жанисеб ццидал кверлъенги биччан (Расулов Г1. Г1адамалги раг1адалги). / - Ложь! Ты прекрасно знаешь, откуда тебе досталось золото! - старался перекричать его Заманов, распуская внутренние узды гнева.
- Кват1ун борч1ана дур ццин (Мух1ама-дов М. Г1аздада бак1араб ц1а). / - Поздно проснулся твой гнев.
Гнев - противник
Концептуализация гнева через образ «противник» характеризует гнев как нечто негативное (внутри нас), отрицательное, которое субъект осознает и пытается «преодолеть».
Каранлъ багъулеб гьалдей. Зайнабида бицун гьеч1оян ясалда х1ал гьабун бук1ин (Расулов Г1. Г1адамалги раг1адалги). / В груди кипела ярость (сражающееся кипение). Но, тем не менее, он не рассказал Зайнаб о том, что ее дочь изнасиловали
перед убийством (весть об изнасиловании его невесты вызвала бурю ярости).
Амма радал къирараб нуц1ихъан ваккидал, дагьлъун, дагьаб хадуб т1убан сунн ана доб сордоялда жаниб лъадаги макьилъги дие г1азаб кьураб ццин (Мух1амадов М. Дир ункъачо). / Однако к утру постепенно стихал тот гнев, который так мучил меня как во сне, так и наяву.
Гнев - твердый предмет
Гнев проецируется на область твердых тел, что ведет к образованию метафор гнев - острый предмет и гнев - ком в горле. В первом случае происходит уподобление состояния гнева, при котором субъект эмоции стремиться ранить своего обидчика, острому физическому предмету, который может уколоть.
Вай, мун жужах1алъув ватаяв Гилълъер, г1олохъабазе гуллби т1олеб дур квералде киндай Аллагьасул ццидал ч1ор реч1ч1ич1еб? (Мух1а-мадов М. Г1аши-баба). / Да будь ты проклят, как еще не вонзилась стрела гнева Аллаха в твою руку, которая выплавляет пули для молодых парней.
Концептуализация гнева как кома в горле выражает состояние сдерживания эмоции как нежелательной реакции для носителей аварского этносознания, когда и высказаться невозможно, и проглотить трудно.
Амма ццим къулч1изе гьесие ц1акъ за-хмалъулеб бук1ана (Расулов Г1. Г1адамалги раг1адалги). / Но проглотить гнев ему было слишком тяжело.
Щокъроб хурхараб ццингун Элдар гьесда хадув валагьана (Расулов Г1. Рек1ел г1ишкъуялъе г1орхъаби гьеч1о). / С (букв. застрявшим в горле) гневом Эльдар посмотрел ему вслед.
Взаимодействие с другими чувствами, эмоциями и качествами человека
В аварской концептосфере гнев встречается не только в чистом виде, но и взаимодействует с другими эмоциями, чувствами и характеристиками человека.
Гнев концептуализируется как «детище гордости», как следствие горделивого состояния.
«Дур сурат бокьун гьеч1оха досие!» - абун ах1ана ч1ух1иялъулъ буцараб ццидаца гьалагги гьаюн гьалъ (Мух1амадов М. Г1аздада бак1араб ц1а). / «Твоя фотография не понравилась ему!» -крикнула она, сгораемая от гордости и гнева (букв. гордостью порожденный гнев).
Гнев может быть вызван завистью так же, как и гнев отрицательной эмоцией.
«Дудаго гьасул ясалъул г1адаб куц бихьизе!» -ян, жиндирго къо гьеч1олъиялъ къуватгун вугев
гьесда ккараб жах1даялъ бижулеб бук1ана гьеб, хадув гьав живгоцин нечараб, ццин (Мух1ама-дов М. Г1аздада бак1араб ц1а). / «Если бы ты увидел странное поведение его дочери!» - сказал он, и своя несостоятельность и зависть его силе рождали гнев, которого он сам впоследствии стыдился.
Гнев может возникнуть не только по объективным причинам, но и может быть связан со вспыльчивым, раздражительным характером.
- Гьалеха, дур хехдариялъ дурго г1акълуялда ццидал пардав бигъунеб буго (Расулов Г1. Рек1ел г1ишкъуялъе г1орхъаби гьеч1о). / - Видишь, как твоя вспыльчивость разум окутала гневом.
Изучив концептуальную природу гнева и его окружение (взаимодействие с другими эмоциями и чувствами), мы пришли к выводу о том, что в аварском этносознании гнев выражает отрицательную нежелательную реакцию, которую необходимо избегать, скрывать или подавлять внутри себя (ццим къулч1изе/ проглотить гнев, ццим чучизе/ ослабить гнев, ццим бахчизе/ скрыть гнев).
- Эбел-инсуда ццим бахъине бегьуларо, бах1арчи - гьез мун г1езавун г1умруялде виччан ву-гелъул (Расулов Г1. Рек1ел г1ишкъуялъе г1орхъаби гьеч1о). / На родителей гневаться нельзя - они тебя родили и воспитали.
- Я гьудулха, гьебгощинаб рокьиги жаниб лъун дуца гьеб баргъич нилъер тушманасейищха гьабизехъин бугеб, - ан ццидахиналъул г1аламатги бахчулаго абуна гьес (Расулов Г1. Г1адамалги раг1адалги). / - Эй, друг, вложив столько любви и сил, ты собираешься сделать кольцо нашему врагу? - скрывая свою ярость, спросил он.
Итак, анализ метафорических средств выражения эмоции гнева позволяет выделить в аварской концептосфере следующие модели:
1) гнев - заполнитель контейнера;
2) гнев - жидкость (горячая жидкость, кипение в контейнере, водная стихия);
3) гнев - огонь;
4) гнев - явления природы;
5) гнев - желчь/горькое вещество;
6) гнев - взрыв;
7) гнев - болезнь, помутнение рассудка;
8) гнев - опасное животное;
9) гнев - противник;
10) гнев - твердый предмет (острый предмет/ком в горле).
При исследовании богатого фактического материала из аварских источников было выяснено, что наиболее распространенной моделью вы-
ступает гнев - горячая жидкость, кипение в контейнере.
Метафоризация эмоции позволяет раскрыть способы концептуализации эмоциональной картины мира, отражая национальную специфику мышления аварского народа, согласно которой гнев характеризуется как отрицательная нежелательная эмоция, которую необходимо подавлять для безопасности окружающих и себя, которая иной раз внезапна и неконтролируема, интенсивна и разрушительна, горька и горяча, болезненна и взрывоопасна.
Таким образом, когнитивно-метафорический образ эмоции гнева складывается подобно пазлу (мозаики) из нескольких разнообразных, несовместимых и порой противоречащих друг другу образов («реконструируемых на основе сочетаемости» [Зализняк 2000: 83]), создавая целостную картину, закрепленную в языке и определяемую особенностями конкретного языкового сознания личности как обобщенного образа носителя и проводника культурных, языковых, поведенческих реакций, ценностей, установок и традиций.
Список литературы
Апресян В.Ю., Апресян Ю.Д. Метафора в семантическом представлении эмоций // Вопросы языкознания. 1993. № 3. С. 27-35.
АРС - Аварско-русский словарь / сост. М. Саидов. М., 1967.
Арутюнова Н.Д. Метафора // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. С. 296-297.
Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры. М., 1990а. С. 5-51.
Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1998.
Бондаренко И.В. Исследование метафоры на семантическом и когнитивном уровнях // Проблемы семантики и прагматики. Калининград: Калининградский гос. ун-т, 1996. С. 7-13.
Боярская Е.Л. Взаимодействие когнитивных, семантических и прагматических аспектов явления полисемии // Проблемы семантики и прагматики. Калининград: Калининградский гос. ун-т, 1996. С. 77-83.
Будаев Э. В. Становление когнитивной теории метафоры // Лингвокультурология. Вып. 1. Екатеринбург, 2007. С. 16-32.
Валиулина С.В. Средства репрезентации эмоции «страсть» как фрагмента русской языковой картины мира: дис. ... канд. филол. наук. Иркутск, 2006.
Гак В.Г. Метафора: универсальное и специфическое // Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1988. С. 11-26.
Зализняк А. Заметки о метафоре // Слово в тексте и в словаре: сборник статей к семидесятилетию академика Ю.Д. Апресяна / отв. ред. Л.Л. Иомдин, Л.П. Крысин; сост.: И.М. Богуславский, Л.Л. Иомдин, Л.П. Крысин. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 82-90.
КСКТ - Краткий словарь когнитивных терминов / Е.С. Кубрякова, В.З. Демьянков, Ю.Г. Пан-крац, Л.Г. Лузина / под ред. Е.С. Кубряковой. М., 1996.
Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем // Теория метафоры. М., 1990. С.387-415.
Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем: пер. с англ. / под ред. и с предисл. А.Н. Баранова. М., 2004.
Магомедова С.М. Вербализация гнева в английском и аварском языках // Когнитивные исследования языка. Вып. XIII. Ментальные основы языка как функциональной системы: сборник научных трудов / гл. ред. серии Н.Н. Болдырев. М.: Ин-т языкознания РАН; Тамбов: Изда-
тельский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2013. С. 534-543.
Маккормак Э. Когнитивная теория метафоры // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. С. 358-386.
Омарова П.М. Когнитивная структура базовых эмоциональных концептов гнева, страха и радости в английском и даргинском языках: дис. ... канд. филол. наук. Махачкала, 2010.
Ортега-и-Гассет X. Две главные метафоры // Теория метафоры. М., 1990. С. 68-81.
Ортега-и-Гассет Х. Бесхребетная Испания. М., 2003.
Радбиль Т.Б. Основы изучения языкового менталитета: учебное пособие. М.: Флинта: Наука, 2010.
Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики языковых единиц. М., 1986.
Успенский В.А. О вещных коннотациях абстрактных существительных // Семиотика и информатика. Вып. 11. М., 1979. С. 142-148.
Lakoff G., Johnson M. Metaphors We Live by. Chicago, 1980.
Lakoff G. The Contemporary Theory of Metaphor // Metaphor and Thought / A. Ortony (ed.). Cambridge: Cambridge University Press, 1993. P. 202-251.
S.M. Magomedova
METAPHORIZATION OF ANGER IN THE AVARIAN LANGUAGE
The article is devoted to the cognitive analysis of metaphors representing anger in the Avarian language. The study of conceptual metaphors in Avar (which has not been conducted yet) gives an opportunity to find out the means of conceptualization of emotional world by the representatives of the given linguoculture.
In modern lingustics the emphasis is laid upon studying language facts in close connection with culture and mentality of native speakers. As a linguistic and cognitive phenomenon conceptual metaphor agrees with the concrete linguoculture, bearing the specific impact of conceptual system of a particular ethnos.
The research of metaphors of the field of anger reveals that the target domain «anger» is mapped on such source domains, as a container, a substance, elements, liquid/ hot liquid/ boiling, an enemy, a beast, bitter/bile, fire, a bomb, unhingement of reason, physical thing.
This metaphorization of anger is reflected in the language due to special word compatibility and it exposes the idioethnicity of the Avarian mentality.
The results of the investigation will contribute to the general theory of conceptual metaphor and, futhermore, they can be used in comparative researches.
Keywords: conceptual metaphor, emotion, Avarian language, target domain, source domain, idioethnicity of mentality, emotive world view.
