CC BY
161УДК 800.86/87; 003
МЕТАФОРИЧЕСКОЕ МОДЕЛИРОВАНИЕ ОБЪЕКТОВ МИРА ПРИРОДЫ
В ДИАЛЕКТНОМ ДИСКУРСЕ
ГалимоваДарья Николаевна канд. филол. н.,
доцент кафедры русского языка Амурского государственного университета,
г.Благовегценск
daría [email protected]
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: когнитивная лингвистика, амурские говоры, диалектная метафора, миромоделирование, диалектный дискурс, языковая картина мира
АННОТАЦИЯ: В статье предпринят опыт лингвокогнитивного моделирования концептуальной сферы «Мир природы» на материале метафорических наименовании явлении природы в русских говорах Приамурья.
При метафорическом моделировании фрагмента действительности человек использует образы из хорошо знакомых ему сфер, простые и конкретные, либо такие, в которых существенный в именуемом предмете признак выражен, по мнению называющего, явно. Характер используемых образов дает основания для того, чтобы делать выводы об эмоциональном и ценностном отношении говорящего к объекту метафоризации, об особенностях мировосприятия конкретного фрагмента действительности. Выбор источника для метафорического переосмысления обусловлен психическими и физиологическими особенностями восприятия, а также этнокультурными особенностями, стереотипными шаблонами мышления, бытовыми условиями, социально-историческими событиями и ситуациями и т.д.
Исследование диалектной метафорической лексики говоров Амурской области выполнено с опорой на теорию концептуальной метафоры Дж. Лакоффа и М. Джонсона [1], в рамках которой метафора рассматривается как как когнитивная операция над знаниями, способ отображения полученных знаний и объяснения действительности. Метафора связывает две понятийные сферы, создавая возможность использовать потенции структурирования сферы-источника при концептуализации новой сферы. Представители когнитивной лингвистики в метафоре видят «основную когнитивную операцию», «важнейший способ познания и рубрикации мира» [2].
Наравне с метафорами в узком смысле слова в настоящем исследовании рассмотрены образные сравнения, метонимии, фразеологизмы, составные наименования как единицы, имеющие общую с лексической метафорой когнитивную основу и построенные на соотнесении разных концептуальных областей.
Метафорические модели, по которым организуются метафоры понятийной сферы «природа» в диалектном дискурсе, реконструированы на основе соотнесения исходного значения (далее - ИЗ) и результативного значения (далее - РЗ) метафор и, при наличии оценочной коннотации, на основе анализа выражаемых ими оценочных смыслов. Частные модели сгруппированы на основании общности сферы-мишени.
Как показывает проведенный анализ диалектной метафорической картины мира, реконструированной по записям речи жителей Амурской области, в сознании диалектоносителей понятия, входящие в сферу «природа», метафорическому переосмыслению подвергаются регулярно. В картине мира диалектоносителей природные объекты и явления являются самостоятельными, одушевленными сущностями, способными воздействовать на человека, что может быть расценено им как помощь либо как негативное воздействие. Фрагмент диалектной метафорической картины мира, отражающий представления диалектоносителей о природе, заполнен неравномерно: основное количество метафорических номинаций натурфактов относится к классу «Растительный организм», что обусловлено практическими интересами информантов (82 % которых - женщины), значимостью объектов данного класса как продуктов питания и лекарственных средств. Концептуальная сфера «Мир природы» может быть представлена в виде схемы, отражающей основные ее составляющие:
1. Растительный мир
Метафоры, являющиеся собственно названиями объектов растительного мира, в диалектном дискурсе относятся прежде всего к комнатным и садовым растениям, а также называют дикорастущие растения. Метафорическая номинация отражает особенности внешнего вида, вегетативного цикла и лечебные свойства растений.
Метафорические названия растительных организмов образованы по одной из трех метафорических моделей: «Растение - это человек», «Растение - это животное», «Растение - это артефакт».
В метафорах, организованных по модели «Растение - это человек», основанием метафоризации может выступать ассоциативное сходство окраски растения с цветом какого-либо объекта действительности. Например, в метафоре цыганка ассоциативно соотнесены окраска соцветия и цвета одежды цыганок: Сорняки тут <...> у нас на Западе называется секор, а тут называют цыуанка Ну, вот, может, када видели, как растет манка, такая высокая, красная. И эта такая большая, выулядит, как манка (цыганка, РЗ - ‘Растение (какое?) с зонтикообразным ярко-красным соцветием’). Метафора может основываться на сходном впечатлении, создающемся при восприятии объектов: растение кампанула
равнолистная (лат. - Campanula isophylla), пышно цветущее белым цветом и оттого кажущееся особенно нарядным, в диалектном дискурсе получает название невеста. А это невеста, говорятъ. Она, видишь, коуда расцветется вся, так она вся белая-белая, вон как невеста. Вероятно, бравый вид, являющийся с точки зрения народного сознания необходимым признаком человека, который носит высокое воинское звание, ассоциативно соотносим с впечатлением, производимым пышно цветущим садовым растением с длинным прямым стеблем - циннией: Не расцвели у ней цветочки. Я у нее прошлый уод майоры брала, а розочка цветет моя одна.
Признаки, приписываемые человеку, также могут выступить основанием метафоризации для имени цветка, который получает в метафоре и оценочную характеристику: составляющие ИЗ принц (‘Титул члена царствующего дома или владетельного князя в Западной Европе, а также лицо, носящее этот титул’) - «занимающий высокое положение», «отличающийся от большинства», «такой, к которому нельзя прикоснуться» - метафорически переосмысляются в названии комнатного цветка черный принц\ А вот это черный принц. Цветет раз в пять лет, тоже такой гордый. (РЗ - ‘Дельфиниум многолетний (лат. - Delphinium cultorum tall)’). В качестве названия может использоваться имя собственное в сочетании с указанием характерного признака метафоризируемого объекта. Растение бальзамин (лат. - Impatiens) получает название Ванька Мокрый, потому что перед дождем его листья покрываются каплями растительной жидкости: Ванька Мокрый если плачет, это к дождю. Данное растение имеет и другое наименование, похожее на собственно человеческую характеристику, - плакун. В метафорическом имени цветка может отражаться субъективная (женская) оценка человека: садовое растение Гибискус тройчатый (лат. - Hibiscus trionum), цветущее ярко-желтыми цветами с черной сердцевиной, называется мужским сердцем, что мотивируется формой сердцевины цветка (подобной стилизованной форме сердца) и символическим значением черного и желтого цвета: - А вот этот цветок называется «мужское сердце». - Почему? - Когда он цветет, то цветы сверху желтые, а внутри черные. Желтые - измена, а черная - душа у мужчин такая.
Отмечены в диалектном дискурсе также названия растений, в основание метафорического имени которых положено их функциональное назначение: У мене здесь два цветка лечебные. Ето индийская луковина, а то хирурх. Этот любую ранку заживае, а та от ридихулита {хирург, ИЗ - ‘Врач - специалист по хирургии’, РЗ - ‘Комнатное лекарственное растение каланхоэ перистое (Kalanchoe pinnatum)’).
Источником метафорического переосмысления может выступать часть человеческого тела, в том числе его скелет. Например, комнатное растение (какое?), листья которого по форме и способу соединения со стеблем напоминают трубчатые кости пальцев руки, получило название кисти скелета. Я вообще цветы люблю, у меня их много. Вот это у меня кисти скелета. Ну смотрите, похоже ведь. Как скелет (ИЗ кисть - ‘Часть руки от запястья до конца пальцев’). Растение календула (‘Травянистое растение сем. сложноцветных, с оранжевожелтыми соцветиями (лат. Calendula)’) на основании внешнего сходства по форме лепестков соцветия с человеческими ногтями получило название ноготки (ИЗ ноготь - ‘Роговой защитный покров, роговая пластинка на концах пальцев человека’): Вот эти, что ты пьешь, -ноготки, вот лечебные очень цветки. <... > Календула она no-медицински, а по-нашему -ноготки.
Ассоциативное сходство по форме лежит в основании метафорических названий частей растительных организмов. Эти метафоры в большинстве своем являются характеризующими и могут быть отнесены к части любого растения при возможности установления подобия с каким-либо объектом действительности. Растительный организм или его часть могут быть внешне похожи на часть человеческого тела, что дает основание для метафорического переноса имени: длинные стебли огурца называются косами, лекарственное растение, корни которого напоминают ладонь, - пятипальником, семянная коробочка растения - головочкой, корнеплод - головешкой. Отдельный корнеплод может напоминать внешним видом человека: Картошке уже пора, а коуда? А дожей и не было-то, так были (картофелины) как
солдатики такие, с ручками, с ножками, с уоловешкой Отростки растения, из которых может развиться новый растительный организм, называются детками. Вот как у него (цветка) детки появятся - я тебе дам посадить. При этом одна часть метафор выступает в номинативной функции (косы, пятипалъник, головочка, деткь/), другая часть метафор выполняет характеризующую функцию (с головешкой, с ручками, с ножками, как солдатики). В целом значительное количество диалектных метафор выявляет антропоморфность как способ образной интерпретации метафоризируемых объектов.
Объект животного мира выступает источником метафоризации на основании сходства внешнего вида или формы части своего тела и формы листа или соцветия растительного организма (метафорическая модель «Растение - это животное»):
- барашки, ИЗ баран - ‘Самец овцы’, РЗ барашки - ‘Лилия карликовая, узколистная, саранка красная - Lilium pumilum Delile’ (А здесь у нас барашкирастут - саранки мелкие},
- петушок, ИЗ - ‘Самец курицы’, РЗ - ‘Иридодиктиум (ирис) (лат. Iridodictyum) {А мама моя, ей солдат принес табак - куль, она там еще разрезала, и на речке цветочки синенькие, там вот, коло речки Она этими цветочками покрасила и ходила - юбка была. - А что за цветочки? - Петушки такие синенькиё)\
- курочки, ИЗ курица - ‘Домашняя птица, разводимая для получения яиц и мяса; самка петуха’, РЗ курочки - ‘Трава бубенчик четырехлистный - Adenophora thunbergiana Kudo’ (Варили курочек Я их теперь, курочек этих, и не найду, я и не знаю, что они за курочки эти, трава такая. Она высокая, по-моему, и листики такие. - А какие у нее листочки? - По-моему зубчиками ли че ли они вот такие вот зубчикамгг) \
- гусиные лапки, ИЗ лапа - ‘Ступня или вся нога у животных и птиц (обычно крупных)’, РЗ гусиные лапки - ‘Лапчатка гусиная -Potentilla anserina L.’ (Вот есть еще лечебная (трава) -спорыше к. Он еще называется «гусиные лапки»),
Метафоризация основывается на признаке, характеризующем форму отдельной части животного. Например, слегка закрученные лепестки соцветия ириса напоминают свисающие перья петушиного хвоста. Перенос в данном случае может быть основан и на сходстве цветовых характеристик: темные с синим отливом перья на хвосте петуха близки по цвету темно-синим у основания лепесткам ириса. Для меньшего по размеру, чем соцветие ириса, соцветия дикой саранки, лепестки которой также словно вывернуты наружу, в качестве источника метафорического имени выбран иной объект - баранья шерсть, причем метафора барашки призвана также отличать цветки лилии карликовой (саранки красной) от цветков лилии кудреватой (саранки обыкновенной, Li Hum martagón L.), возможное метафорическое название которой нами в диалектном дискурсе не зафиксировано. Зубчатая форма листьев растения курочки напоминает форму куриного гребня, но для метафорического именования самого растения, как и в приведенных выше примерах, используется имя самой птицы. Поскольку перечисленные метафоры относятся к объектам растительного мира, являющимся «уменьшенным подобием» каких-либо реалий, в них присутствуют уменьшительные суффиксы: -ик- (-ек-J, -к- -ок-.
Соотносимость места расположения части относительно целого (шкура у животного и лыко на стволе дерева) также обусловливает возможность метафорического переноса: В лаптях ходили. Лапти так вот сплетены. С дуба. Вот этот шкурка срывается, под низом котора, белая. И вот с этой шкурки плели лапти.
Номинативные метафоры, организованные по модели «Растение - это артефакт», источником для которых выступают артефакты, отражают какие-либо особенности внешнего вида растения, например, особенности формы соцветия или листа:
- калачик, ИЗ - ‘Пшеничный хлебец, выпеченный в форме замка с дужкой’, РЗ -‘Пеларгония зональная (Pelargonium zonale)’ (Это вот алойлечебнай. А это вот калачик),
- калачик; РЗ - ‘Просвирник низкий - Malva pusilla Smith’ (- Какие сорняки на огороде? -Калачик есть. Вот, гад, противный! Такие у него листочки, как калачики. Он к осени обычно растет).
Нередко метафора, называющая цветущее растение, основывается на цветовом подобии двух объектов действительности, на их форме и на производимом ими впечатлении. Это отражено, например, в метафоре свечка, выступающей названием растения (Пахистахис желтый (Pachystachys lutea)), имеющего бело-желтые соцветия вытянутой формы, напоминающие свечки и выделяющиеся яркими пятнами на темном фоне листьев (- А это что у вас за цветок стоит на окне? - Это свечка называется. - Почему свечка? - Да потому шо, видишь, вроде желтая свечка, как свечка).
В основание метафорического переноса может быть положено функциональное назначение растения. Комнатное растение с оранжевыми ягодами, используемыми для лечения простудных заболеваний, получает название аспиринка, поскольку способно выполнять функции лекарственного средства - аспирина. Вот это у меня аспиринка, ну, или ангинка Кто-нибудь из детей заболеет, я запарю ягодки, и все как рукой снимает (аспирин, ИЗ - ‘Лекарственный препарат, употребляемый как жаропонижающее и болеутоляющее средство’); аспиринка, РЗ - ‘Паслен ложноперечный Solanum pseudocapsicum’). Второе название этого растения имеет метонимические основания: ситуация, в которой заболевший ангиной человек пользуется лекарственным растением, метонимически переносится и на название самого растения - ангинка.
Основанием метафорического переноса может выступить форма артефакта: на
основании признака «округлая форма» картофель сопоставляется с хлебобулочным изделием: Вот у нас на Западе была картошка, вот такая круулая, вот как пышка, и рябая-рябая. Внешнее подобие формы, цвета и сходство тактильных ощущений при прикосновении к объекту лежат в основании метафорического сравнения как мочалка., характеризующего отростки картофелины: Вот и картошка портится, ростки вот такие, и она как мочалка, мягкая такая.
Вид территории, полностью покрытой однородными растениями, вызывает ассоциации с гладким предметом, поэтому метафорическую интерпретацию получает огород - по внешнему виду и производимому впечатлению он соотносится с зеркалом. У меня чистый оуород. Мужик один уоворитъ: «Ну ни у кого нету такого оуорода, как у тебя. Зеркало!» (РЗ - ‘Об отсутствии сорных растений на огороде’). Выделяемые в значении слова зеркало (ИЗ - ‘Гладкая, отшлифованная поверхность, отражающая находящиеся перед ней предметы, а также специально изготовленное стекло для рассматривания своего отражения, для украшения стен и т.п.’) дескриптивные компоненты «гладкий», «ровный» и периферийный компонент «чистый» связывают источник и объект метафоризации.
Метафорический перенос возможен и внутри одной понятийной группы (метафорическая модель «Растение - это другое растение>>). Например, соцветие одного растения может быть сопоставимо по внешнему виду с плодом другого растения: Где голубица
растет, там они растут. Она (трава) небольшая, и на ней вот такие шишки. Вот идешь -она за платье цепляется, эти шишки. Метафоризация основывается на таких признаках ИЗ как «шарообразная форма» и «поверхность с выступающими частями».
В целом в метафорах, называющих объекты растительного мира, отражаются основные закономерности метафоризации - это стремление сделать объяснение наглядным (головешка, как мочалка, шишки) и обращение к хорошо знакомым, освоенным понятиям других понятийных сфер при назывании или характеристике малознакомых или неосвоенных понятий (пятипальник; шкурка).
В метафорических названиях периодов, составляющих вегетативный цикл растения, обозначении способов распространения, лечебного воздействия чаще всего подчеркивается антропоморфность растительных организмов: их «действия» и «состояния» соотносимы с разнообразными действиями и состояниями человека. Эти метафоры реализуют метафорическую модель «Растение - это человек».
Начало роста растения связывается с началом пешего перемещения человека и интерпретируется через глаголы направленного движения: И травичка посохла. Нету дождика. Ой ты, дождик, дождик. Тогда б пошла картошка (ИЗ идти - ‘Направляться, отправляться куда-л. с какой-л. целью’, РЗ - ‘Начать рост (о растительном организме)’). Сорные растения, распространяющиеся по какой-либо территории, в представлении диалектоносителя действуют как существа, ползущие или пролезающие тайком куда-либо: Вот есть трава мокрец, такой, по оуородам он ползет; Крапивой заросли вот мы. И сюды попролазила. Поскольку скорость разрастания для растения по сравнению со скоростью перемещения человека невелика, говорящий выбирает глаголы движения, в ИЗ которых содержится признак «медленно». Отсутствие роста и развития (плодов) аналогично отсутствию двигательной деятельности сидящего человека: У меня была клубника, хорошая была, а потом че-то пропала. <... > Посадила, года два она у меня или три сидела, цвела белым-белешенька, а ни одной ягодки не было {сидеть, ИЗ - ‘Занимать положение, при котором туловище поддерживается вертикально, опираясь на ягодицы’, РЗ - ‘Не
плодоносить’). Период, когда дерево покрывается листвой, интерпретируется как процесс одевания растительного организма, что является результатом сопоставления человека
и растения: Ой, прошлый год было груш - боже мой! А нонче покупать надо будет на базаре на варенье. Да хоть бы не засохли, маленько они стали одеваться ведь, а то вообще (РЗ одеться - ‘Облечься в какую-л. одежду’, ИЗ одеваться - ‘Покрываться листвой’). Быстрый рост и распространение сорных растений обозначается глаголом буянить: Щас в огороде работать надо: вон как трава буянит {буянить, ИЗ - ‘Буйно вести себя, бесчинствовать’, РЗ - ‘Бурно разрастаться (о траве)’). Активное распространение сорной травы по территории может быть интерпретировано и через глагол деструктивного воздействия на объект задавить (ИЗ - ‘Придавив собой (о чем-л. тяжелом, упавшем), умертвить’, РЗ - ‘Распространиться по большой территории (о растении)’): Сорняки нас совсем задавили. Хотя непосредственным объектом в данной ситуации выступает территория, засаженная культурными растениями,
человек метонимически переносит результат негативного воздействия на себя.
Распространение растительного организма, портящего поверхность, которую он покрывает, интерпретируется через глагол съесть (ИЗ - ‘Принять какую-л. пищу, уничтожить, поедая’): Подоконники меняли, рамы меняли <... >, видно, поставили такие, они, их гриб быстро съел. Так как объект, поверхность которого покрыта грибком, становится непригодным для
использования, говорящий интерпретирует действие грибка как уничтожение объекта (РЗ -‘Покрыть что-л. (о спорах растительного организма)’). Звуки, которые возникают при ударе по дереву, интерпретируются как звуки, которые издает человек: Посмотрели (дерево), нет ли гнили, не бубнит ли оно. <...> Дуто есть внутри - глухо (бубнить, ИЗ - ‘Монотонно повторять, твердить’, РЗ - ‘Издавать глухой звук при ударе (о полом стволе дерева’). Годовой цикл дерева соотносим с жизненным циклом человека: в конце лета - начале осени, когда дерево получает все меньше питательных веществ из земли, его листья становятся более мягкими, вялыми, что в представлении диалектоносителя близко состоянию стареющего человека: На зиму уотовят (веники). Вот как бярезаужо начинае(т) старэть, уотовят, на вышку заносятъ, вешаютъ их.
Растение для диалектоносителей не просто объект мира природы, оно - живой организм, и человек интерпретирует возможность использовать свойства растительных организмов как их помощь людям. Говорящий использует глаголы воздействия на объект, при этом субъектом действия выступает растительный организм или природа в целом. Например, о том, что еще в первой трети XX в. в деревне практически все носили одежду, изготовленную изо льна или конопли, говорящий сообщает как о помощи, которую оказывало человеку растение: Раньше лен всех одевал. Все, что растет на огороде, кормит сельского жителя (- В войну что вы ели? -А вот так же, как сейчас, оуород кормил) и потому человек не может не заниматься им, не может заставить его ждать себя: Я тебе рассказал бы, да некогда: огород ждет.
Сельский житель, пожалуй, лучше городского понимает, что находится с природой в потребительских отношениях: Вот есть трава мокрец, такой, по оуородам он ползет. Это очень хорошее лекарство. <... > Еловые шишки, их засыпать сахаром, поставить на все лето на окошко. В чай добавляете, когда кашель сильный Это очень хорошо. Вот это все
ж... природа дает Природа дает При этом человек, живущий в окружении природы, осознает, что она обладает властью над ним. Например, тайга, самый густой лесной массив, в представлении говорящего наделяется силой (В Белоруссии детей живых наших гонят, ну, там остановились, там тайуа сильная, там еще, наверно, месяц были) и может проявлять свое отношение к человеку и выражать власть над ним, даже лишая его жизни, забирая к себе: Тайга любит смелых, серьезных, нетрусливых. И здоровых. Нездоровых тайга не любит, забирает
2. Неживая природа
Объекты неживой природы интерпретируются диалектоносителем в первую очередь как живые существа; основная метафорическая модель, реализуемая метафорами этой группы: «Объект неживой природы - это человек». Помимо этого, нами отмечены метафоры, отражающие метафорические модели: «Объект неживой природы - это живое существо» и «Объект неживой природы - это артефакт», но количество их незначительно, и можно предположить, что подобное соотношение будет сохраняться и при анализе большего объема метафорических единиц.
Как активный субъект интерпретируется земля - она дает урожай: Раньше сеяли и все было. А гцас, конечно, посеяли - ни удобрения, ничего. Ну какая земля будет давать? (ИЗ дать - ‘Передать из рук в руки, вручить’, РЗ давать - ‘Быть плодородным (о земле)’). Как человек, она способна забрать какой-либо объект: У окно улетел шар (шаровая молния), и дуух деучонок как будто поубивало. А их узяли да у эту, у землю, ямы сразу выкопали, и, уоворят, надо сразу <...> в яму надо закапывать и в землю, земля забирает уот это все (ИЗ -
‘Взять, захватив или охватив рукой (руками и т.п.)’, РЗ - ‘Устранять негативные последствия чего-либо’). Как и у человека, у земли есть срок «активной», плодородной жизни; по окончании его земля становится старой. Грубая может быть земля. То када старые земли, затянутые дождями (ИЗ - ‘Проживший много лет, достигший старости’, РЗ - ‘Не пригодный к использованию’).
Стремление говорящего очеловечить природу проявляется и в том, как характеризуется, например, высыхание озера или болота: Речка прибывала часто. Щас она уже вся пересохла, все озера умирают (ИЗ умереть - ‘Перестать жить’, умирать - ‘Высыхать (о реке, озере)’).
Текущая вода, способная менять скорость и направление течения, метафорически сопоставляется с живым существом, перемещающимся в пространстве, что передается через глаголы движения: Идет... как вам? Ключ с села, да, Красноярова идет ключ; Она, вот примерно пейсят шестой, пейсят седьмой уода, вода еще ходила, а после семьдесят второго уода воды той не стало. Около деревни ходила Томь (река), а гцас она там, наверху. Бурлящие звуки, сопровождающие быстрый подъем уровня воды в реке, сравниваются с бурчанием: Тогда речка разливалася. Тут вода шла, (в)от бурчит. Черная, страшно было {бурчать, ИЗ - ‘Невнятно говорить; бормотать, ворчать’, РЗ - ‘Издавать глухой звук (о воде)’).
Передвижение небесных светил, представления о которых идут из первых мифов об устройстве мира, диалектоноситель непосредственно связывает со своей жизнью, моделируя их суточный цикл по подобию своих ежедневных действий: Не слезали с поля. Солнце спит, мы в поле, солнце уснуло, мы ще в поле, вот так работали, старалися, шоб война кончилася. Месяц в метафорической интерпретации, скорее, анималистичен (имеетрога, брюхо), но также оживлен: В народе молодой месяц молодик называют. Вот как он стоит? Нароуу стоит -это дождливый (день). Если вот, как уоворят, на брюхе лежит, можно ведро повесить, то сухой (день). Приведенные метафоры организованы по модели «Объект неживой природы -это человек».
Диалектная метафора выявляет также сходство внешнего вида природных объектов с одной стороны и артефактов или натурфактов - с другой (модели «Объект неживой природы - это живое существо» и «Объект неживой природы - это артефакт»)', куски льда, выталкиваемые течением на берег во время ледохода, ассоциируются говорящим с крыльями птицы {Он сильно разливается, Амур. И (в)от если пойдет весной лед, аж на берегах (в)от такие крылины, (в)от такие, одна на одной, выталкивает и лежат, таят). Ледяные наросты, образующиеся на реке во время ледостава, похожи на толстые полы шубы: Остановилась река. <... > (Лед) дыбом становится и так замерзает, не гладко, значит. Это озеро может гладко, а быстрая река, это, напирает, сдавливает, и получается такие шубы. Торосы они называются. Прозрачная, незамутненная вода чиста, как поверхность зеркала, хорошо отражающего находящееся перед ним, поэтому вода сравнима с зеркалом'. Вода два дня если постояла, уже у ей запах какой-то и уже осадок какой-то становится, а ета (святая) как зеркало (РЗ - ‘О чистой, прозрачной воде’).
3. Природные явления
Явления природы выступают как действующие с определенной силой и/или интенсивностью, поэтому естественным образом интерпретируются в диалектном дискурсе как активный субъект (модель «Явление природы - это человек>>). Поскольку жизнь сельского человека напрямую зависит от погодных условий, а нежелательные, несвоевременные изменения, возникающие в результате некоторых природных явлений,
мешают ему, то в метафорической интерпретации жара, мороз, туман, дождь в основном совершают разрушительные по отношению к человеку действия, обозначаемые глаголами физического воздействия на объект захватить, ударить, бить, убить\ туман захватил; жара ударила; помидоры убьет мороз. Богато представленная сфера физических действий человека выступает источником для метафорического переосмысления глаголов воздействия на предмет. Силу природного явления, например, дождя, передает глагол, связанный с физическим воздействием на объект, - влупитъ'. Сначала сидели у невесты, потом пошли к жениху, а дождь влупил! Метафора влупитъ образована в два «этапа»: на первом от прямого значения глагола лупить (Очищать от коры, кожуры, скорлупы || Сдирать, отдирать (кору, кожуру, скорлупу)) образовалось производное ‘Сильно бить, колотить, сечь кого-л.’; основанием для такого переноса, по-видимому, явился деструктивный характер воздействия на объект, при котором требуется применение физической силы, а также (в первом случае обязательно, во втором вероятно) повреждается верхний «слой» объекта. Второй метафорический перенос, уже от производного значения глагола лупить, основан на актуализации признака «сильно»: РЗ лупить - ‘О проливном дожде’.
Резкое снижение температуры в представлении говорящего равно по силе удару: Сою-то сушить не надо. Мороз ударил - она все, можно убирать (ИЗ - ‘Произвести удар (удары)’, РЗ - ‘Проявиться изменением температуры (о природном явлении)’). Поскольку такая смена температур влияет, в частности, на плоды садовых растений, делая их более мягкими, оказываемое воздействие метафорически передается через глагол придавить: И смородина, и калина, все росло. Тоже рвали по осени, як уже мороз придавит, она (калина) мягкою делается и сладкой, а так кислые (ИЗ - ‘Своей тяжестью или чем-л. тяжелым прижать’, РЗ -‘Воздействовать на что-либо изменением температуры (о природном явлении)’). Вспышки молнии в темном грозовом небе похожи на удары веревкой - и по резкости действия, и по внешнему виду: А молния веревками так бьет! (ИЗ - ‘Ударять, колотить’, РЗ - ‘Ударять разрядом электричества’). Наводнение, в результате которого человек может остаться буквально без хозяйства и без дома, забирает все, что оказывается в зоне распространения воды: Жили все в достатках, а потом это все водой забрало у нас, и нас сдали в Мазановский район, поселение, и мы переехали (ИЗ - ‘Взять, захватив или охватив рукой (руками)’, РЗ -‘Унести нахлынувшей водой’).
4. Животный мир
Малое количество зафиксированных метафор, представляющих объекты животного мира (3,8 % от количества метафор данной сферы), не позволяет делать выводы о специфике метафорической интерпретации объектов этой сферы. Можно лишь отметить, что название живому существу диалектоноситель дает чаще всего на основании особенностей его внешнего вида: конь (конек) (ИЗ - ‘Лошадь’, РЗ - ‘Рыба (какая?)’), плеть (плетка) (ИЗ - ‘Кнут из перевитых ремней или веревок’, РЗ - ‘Касатка’), на основании сходства части тела с каким-либо объектом: перышко (ИЗ перо - ‘Роговое накожное образование у птиц, представляющее собой полый стерженек с пушистыми отростками по бокам’, РЗ - ‘Плавник’). Названные метафоры являются номинативными и содержат объективную характеристику предметов, не включая их оценку.
Если относящаяся к живому существу метафора выполняет характеризующую функцию, она может быть отнесена к любому животному, обладающему определенным набором характеристик. Например, животное, которое может поместиться на ладони человека, представляется ему очень маленьким, поэтому метафорическая характеристика его может
быть выражена лексемой рукавица - размеры животного соотносимы с предметом, имеющим длину, равную длине человеческой ладони: А щас взяли вот Зюзю (щенка). Он еще молодой еще был. Принесли его, таку рукавицу, а он так, шерсть эта большая, длинная, а у него это, в сосульках вся. Помимо ассоциативного сходства двух названных объектов по размеру, они могут быть сопоставимы и по внешним признакам: ИЗ рукавица включает признаки «мягкий» и «пушистый», которые являются также периферийными компонентами ИЗ щенок; в описываемой ситуации длинная шерсть животного была покрыта сосульками, точно так же, как поверхность рукавицы может быть покрыта ледяными наростами. На тех же основаниях метафора рукавица может быть отнесена к любому живому существу аналогичного внешнего вида.
Подобным образом характеризующая метафора бродяга (‘Животное, которое выходит за пределы отведенной ему территории’), в зафиксированном контексте относящаяся к кабану, называет любое животное, чье поведение может быть охарактеризовано как поведение бродяги. Ой, у меня вчера кабан натворил!Я ... только калиткой зван... бац! и в оуородчик сюда! А-а-ах! Только калитку открываю - он шмыг и сюда! Елки-палки-и-и! Вот такой бродяуа. Метафора в данном случае имеет двойственную мотивацию: она образована от метафорической же номинации бродяга (‘О любителе странствовать, менять местожительство’), которая является производной от лексемы со значением ‘Обнищавший человек, не имеющий постоянной работы и постоянного местожительства’. На первом этапе метафоризации основанием выступили признаки «непостоянный», «незакрепленный», на втором этапе был актуализован признак «перемещающийся».
В основе метафор, интерпретирующих явления и объекты мира природы, лежат сформировавшиеся в сознании человека концепты, содержащие его представления о свойствах его самого и окружающего мира. В качестве когнитивных источников смыслов для метафоризации артефактов и натурфактов используются концепты понятийных сфер «человек» («анатомия», «физиология», «семья» и др.), «артефакты» («домашняя утварь», «инструменты», «постройки» и др.) и «природа» («животный мир», «растительный мир», «мир неживой природы»), т.е. можно выделить антропоморфные метафоры (моделирование объектов метафоризации по подобию человека) - 64,4%, артефактные метафоры
(интерпретация реалий как предметов, созданных трудом человека) - 18,3% и натуроморфные метафоры (реалии осознаются в концептах мира окружающей человека природы) - 17,3%.
Объект природного мира, имеющий набор определенных параметрических сущностных и структурных характеристик, может быть представлен как своего рода двойник человека. В основном в объектное поле метафоризации попадает внешний вид растительного организма и его жизненный цикл. Антропоморфными в восприятии диалектоносителя оказываются также природные явления, явления неживой природы. Все частные модели («Явление природы - это человек», «Растение - это человек» и т.п.) являются реализацией базовой метафорической модели «Природа - это человек». Антропоморфизм по отношению к объектам мира природы объясняется, скорее всего, не столько необходимостью концептуализировать объект или явление этого мира, сколько отражением восприятия всего без исключения природного как живого, способного чувствовать и действовать, как и человек.
Количество метафор, в которых в источником метафоризации выступает артефакт, незначительно. Объект мира природы, интерпретированный как артефакт, охарактеризован с точки зрения его внешнего вида. Метафорическая модель «Растение - это артефакт», конструируемая на основе рассматриваемых метафор, подтверждает стремление
диалектоносителя выбирать для характеристики какого-либо объекта близкий, хорошо знакомый образ.
Объекты мира природы используются для метафорического переосмысления при
именовании объектов той же понятийной сферы в основном с целью назвать конкретный растительный организм по какой-либо особенности его внешнего вида, выделяемой также и у объекта-источника. Метафора, использующая наглядный образ, оказывается более удобным для диалектоносителя обозначением объекта растительного мира. Но в целом метафорическая модель «Растение - это натурфакт» малопродуктивна в диалектном дискурсе, количество метафор, реализующих ее, незначительно.
Анализируемые метафоры отражают специфику миромоделирования в диалектной
языковой картине мира. Одной из значимых особенностей восприятия мира природы диалектоносителями является идея одушевленности объектов этого мира. Их антропоморфизм объясняется и принципом антропоцентризма по отношению к объекту именования (мир, определенный человеческими «параметрами», становится более понятным, его элементами проще оперировать), и отголосками мифологического мышления, что «подпитывается» реальным положением дел: выжить в современном мире сельскому жителю помогает прежде всего земля и то, что на ней растет и живет.
ЛИТЕРАТУРА
1. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. С.387-416.
2. Чудинов А.П. Метафорическая мозаика в современной политической коммуникации (Глава 12). Екатеринбург, 2003. 248 с. // Русский филологический портал // 1ЖЬ:
http://www.philologv.ru/linguistics2/chudinov-03a.htm
