CC BY
0УДК 811.161.1
МЕТАФОРА ЕДЫ В СОСТАВЕ ФРАЗЕОЛОГИЗМОВ С СЕМАНТИКОЙ НАКАЗАНИЯ В РУССКОМ ДИСКУРСЕ
© 2024
М.С. Агафонцев, аспирант кафедры русского языка, культуры речи и методики их преподавания
Самарский государственный социально-педагогический университет, г. Самара (Россия)
Ключевые слова: фразеология; фразеологизмы; функционально-семантическое поле; метафора еды; семантика наказания.
Аннотация. В статье рассматривается вопрос функционирования фразеологизмов, а также метафорических выражений, содержащих лексику еды. Цель статьи - дать характеристику метафоры еды в составе выявленных конституентов с семантикой наказания (избиения). К задачам статьи отнесем следующие: кратко охарактеризовать функционально-семантическое поле наказания на основе научных и лексикографических источников; классифицировать анализируемые выражения по характеру действий при реализации субъектно-объектных отношений; рассмотреть этимологию выявленных конституентов с их функциональным назначением. Материалы исследования: конституенты из фразеологических словарей, примеры употребления из национального корпуса русского языка. Проведенный анализ научных и лексикографических источников позволяет сделать вывод о значимости пищи и процесса ее приготовления для человека, что находит свое отражение в языке, образуя определенный культурный код. Выбор того или иного блюда в качестве результата процесса наказания обусловлен ассоциативными связями жертвы после физического воздействия с тем или иным продуктом / блюдом.
Изучение вопроса человеческих взаимоотношений в различных сферах деятельности является одним из актуальных направлений как научного познания в целом, так и языкознания в частности. Об этом свидетельствует возросшая роль антропоцентрических исследований в области лингвистики [1]. К таковым можем отнести и изучение темы морального и физического наказания, которая в настоящее время имеет междисциплинарный характер, поскольку неразрывно связана с такими областями науки, как психолингвистика [2-4], юридическая лингвистика [5-7] и лексическая семантика [8-11].
Эмоциональный компонент человеческой речи играет значительную роль в ее репрезентации реципиентом. По словам П.Л. Горелик, М.М. Русаковой и Л.В. Куценко, «коммуникация в современном нам обществе характеризуется высоким уровнем кон-фликтогенности» [4, с. 1242]. Этому способствует ряд причин, связанных с нестабильностью в социальной, политической, межконфессиональной, экономической сферах.
Русский язык включает в себя колоссальное множество номинаций, которые своей семантикой отражают эмоциональный компонент речи, к которому мы отнесем процесс угрозы и наказания человека. Многие языковые единицы могут иметь в своем непрямом значении семантику физического воздействия на человека, что побуждает нас углубиться в их функциональные свойства. Изучая лексику наказания, мы опираемся на полевой подход к организации всей лексической системы языка, что основано на исследованиях как зарубежных [12-13] и др., так и отечественных ученых-языковедов [14-19] и др. Современное языкознание опирается на то положение, что всю лексику языка представляется возможным разделить на определенные семантические единства, которые называются семантическими полями, состоящими из ядра, центра и периферии.
Исследуя вопрос организации семантического поля наказания, мы опираемся на работу Е.П. Иванян [8], которая отмечает, что периферия поля наказания состоит из фразеологизмов, метафор, различного рода переносных выражений, эвфемистических номинаций, выражающих в определенном контексте угрозу или наказание. Остановимся на характеристике конституентов периферийной зоны поля наказания, имеющих в своей структуре метафору еды.
Методом сплошной выборки в настоящем исследовании были проанализированы следующие источники: «Фразеологический словарь русского литературного языка» под редакцией А.И. Федорова [20], «Большой толково-фразеологический словарь русского языка» М.И. Михельсона [21], повесть Н.Г. Помяловского «Очерки бурсы» [22], Национальный корпус русского языка (НКРЯ). По результатам исследования было выявлено 24 конституента, содержащих в своем составе метафору с семантикой еды.
Метафора еды, или пищевая метафора, представляет собой слова и выражения, семантика которых восходит к образу процесса приготовления, употребления человеком пищи, а также непосредственно наименование этой пищи. Как отмечает российский исследователь Е.А. Юрина, «пищевая метафора находится на пересечении культурных кодов, посредством которых осуществляется образное отражение мира в языке» [23, с. 207]. Это означает, что с помощью метафоры еды человек закладывает в языке информацию о культуре народа в определенный период его развития. По словам Е.П. Иванян, еда для человека «более чем удовлетворение физиологической потребности» [24, с. 795].
Проведенный анализ фразеологических словарей, а также художественной и публицистической литературы, в которых зафиксированы конституенты, содержащие метафору еды, позволил нам сгруппировать
выявленные единицы в две группы, различающиеся характером действий при реализации субъектно-объ-ектных отношений:
- конституенты с семантикой «давать / принимать пищу»: дать березовой каши; дать киселя; задать перцу; закуску получить; киселя дать; дать такого хлебца, что не съесть; откушать похлебки; с пылу горячих; рябчика съесть;
- конституенты с семантикой «приготавливать пищу»: сделать котлету; в муку стереть; допекать (распекать); испечь лепешку во всю щечку; окрошку сделать; под орех разделать; растворожить; масло жать; жарить; солить; фарш сделать; разделать на гуляш; [сделать] бифштекс; сделать свиную отбивную.
С точки зрения функционально-семантического поля наказания, рассмотрение представленных метафор следует осуществлять с позиций агрессора и жертвы, которые выступают в качестве субъекта и объекта физического или устного наказания соответственно. Первая группа конституентов описывает результат применения физической силы агрессором для жертвы, который выражается с помощью образа пищи, ее свойств. Объект воздействия в данном случае представляется «поглотителем» той «пищи», которую «преподносит» субъект. В качестве еды выступает та или иная форма физического или устного наказания, реализуемая субъектом. Например, фразеологическая единица (ФЕ) дать березовой каши означает «выпороть, наказать розгами» [20, с. 171]. Напр.: Пил ужасно, разговаривать ни с кем не любил, а князя своего хоть и обожал всей душою, но был с ним груб и заносчив, за что иногда свою порцию березовой каши и получал (А. Куприн - «Картина», 1895). «Березовая каша» представляет собой пучок березовых веток, используемый в воспитательных целях при сечении в качестве наказания за проступок. Количество веток в пучке определяло их название «каша», поскольку от силы, применяемой к наказуемому, зависела степень воздействия, перцептивное восприятие инструмента наказания, который вызывал в теле объекта жар. Подобная мера воздействия была популярна в учебных заведениях дореволюционной России, когда физическое наказание было неотъемлемой частью образовательного процесса.
Тактильный компонент ФЕ прослеживается и в выражении задать перцу, означающем жесткую брань кого-либо [20]. Перец в данном случае выступает в качестве продукта с характерным свойством жгучести, что сравнимо с коммуникативной ситуацией, в которой имеет место устное наказание объекта. Употребление определенной лексики, сопровождающей ругань, ее воздействие на реципиента сравнивается с остротой перца и характерными ощущениями человека при употреблении его в пищу. Напр.: На мой характер, я бы ей задала перцу, нахалке этакой! (Ю. Трифонов - «Голубиная гибель», 1968).
Обратим внимание на выражение дам такого хлебца, что не съешь, употребленного в повести Н.Г. Помяловского «Очерки бурсы» одним из воспитанников бурсы Цепой в ответ на попытку Аксютки проникнуть в хлебную. Фраза, произнесенная Цепой, является окказиональным фразеологизмом, строящимся по речевой модели угрозы я тебе + глагол воздействия + что мало не покажется. Как отмечает российский исследователь И.Ю. Третьякова, носитель язы-
ка, порождающий речевое высказывание, использует устойчивое сочетание слов, трансформируя его в новое высказывание путем добавления или изменения существующих лексических компонентов [25]. Подобная схема построения высказывания рассчитана на воспринятие и точную интерпретацию адресатом информации в соответствии с тем содержанием, которое автор вложил в высказывание. Использование в речи персонажа данного выражения нацелено на побуждение адресата прекратить попытки проникнуть в хлебную, что в противном случае будет подвергнуто наказанию. Вместе с тем использование компонентов пищевой метафоры хлеб, не съешь продиктовано экстралингвистическими факторами, повлиявшими на порождение высказывания, к которым можем отнести нахождение в хлебной и вследствие этого использование соответствующей месту лексики.
Рассмотрим группу конституентов, семантически относящихся к процессу приготовления пищи. В ходе анализа лексикографических источников, а также основываясь на данных НКРЯ, отметим, что внутри данной группы представляется возможным выделение микрогруппы «Приготовление пищи из мяса», к которым отнесем следующие выражения: сделать котлету, фарш сделать, разделать на гуляш, [сделать] бифштекс; сделать свиную отбивную. В каждом из представленных выражений находим один компонент, обозначающий мясное изделие. Так, фра-зема сделать котлету выступает в качестве узуальной ФЕ, закрепленной в словаре, и обозначает «избить кого-либо очень сильно, до крови; изувечить» [20, с. 605]. Отметим, что место физического воздействия на жертву в данном случае сравнивается с блюдом из фарша, представляющего собой измельченное мясо животного. С позиции агрессора, метафорически, именно блюдо из фарша является результатом физического наказания за отказ жертвы выполнять требования.
Перенос физических свойств мясных изделий на человека является популярным средством языковой реализации процесса физического наказания. Однако фиксация во фразеологических словарях большинства выражений данной микрогруппы не происходит, поскольку многие из выявленных конституентов являются окказиональными. Ср.: А здесь они из нас фарш сделают! (В. Ремизов. Воля вольная // «Новый мир», 2013); В морду, чтобы из морды — бифштекс, — вот какой с ними разговор (А. Толстой - «Похождения Невзорова, или Ибикус», 1924); Он обещал сделать из меня «свиную отбивную» и сказал, что ему в этом патриоты помогут...» (Ю. Дом-бровский - «Факультет ненужных вещей», 1978). В качестве результата физического наказания может выступать метафора, обозначающая различное мясное блюдо, которое подверглось определенной обработке и семантически соотносится с физическим воздействием на тело жертвы с помощью предмета действия или без него.
Выявленные метафорические выражения зачастую содержат тактильный компонент: с пылу горячих, допекать (распекать), испечь лепешку во всю щечку, жарить. Наличие подобных подчеркивает силу физического воздействия агрессора на жертву, сравнивая место воздействия на теле объекта с термической обработкой еды в процессе ее приготовле-
ния, что усиливает эффект наказания за счет интерпретации жертвой речевых намерений говорящего. Напр.: ...(нечего сказать, изобретательно было начальство), жарили его линейкой по ладони, били по щекам... [22].
Таким образом, метафора еды в составе фразеологизмов семантического поля наказания отражает культурный уровень развития носителей современного русского языка. Употребление подобных выражений свойственно в ситуации, сопровождающейся достаточным эмоциональным накалом, о чем свидетельствуют стилистические пометы в словарях: экспресс, презр. Соотнесение тела человека с продуктом, подвергающимся обработке в процессе приготовления, и наличие значительного числа ФЕ, выражений, содержащих наименование этих продуктов, свидетельствует о наличии определенного культурного кода, отражающемся в языке и формируемого в течение продолжительного периода исторического развития русской языковой личности. Ассоциативная связь с продуктом гастрономической деятельности и процессом физического наказания объекта определяет, какой компонент пищевой метафоры будет использован в процессе порождения высказывания. В связи с этим изучение вопроса функционирования метафоры еды в различных аспектах русского языка является перспективным для дальнейшего исследования.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Абрамовских Е.В., Иванян Е.П., Кальнова О.И. Антропоцентризм в языке и литературе (по итогам научно-методологических конференций и семинаров) // Научный диалог. 2016. № 6(54). С. 264-267.
2. Князева Е.Г., Тихонова Е.В., Курбаков И. А. Психолингвистическое исследование конфликтогенных языковых единиц в современном медийном дискурсе // Вопросы психолингвистики, 2019. № 1. С. 102-117.
3. Седов К.Ф. Дискурс как суггестия: иррациональное воздействие в межличностном общении. М.: Лабиринт, 2011. 332 с.
4. Горелик П.Л., Русакова М.М., Куценко Л.В. Речевая агрессия как стратегическая коммуникация // Филологические науки. Вопросы теории и практики, 2022. № 4. С.1242-1246.
5. Балова И.М., Будаева Л.А., Щербань Г.Е. Речевой акт угрозы как объект лингвистической экспертизы // Язык и право: актуальные проблемы взаимодействия: V Международная научно-практическая конференция «Язык и право: актуальные проблемы взаимодействия». Ростов-на-Дону, 2015. С. 340-345.
6. Каримова Т.С. Вербальная угроза как объект лингвистической экспертизы // Полицейская деятельность, 2022. № 6. С. 20-30.
7. Шахматова Т. С. Речевой акт косвенной угрозы в практике судебной лингвистической экспертизы // Ученые записки Казанского университета, 2015.
№ 5. С.286-294.
8. Иванян Е.П. Лексика и фразеология наказания в русском дискурсе: к постановке вопроса // Балтийский гуманитарный журнал. 2018. Т. 7. № 4 (25). С. 59-62.
9. Исаченко О. М. Фразеология русского языка как игровое пространство // Сибирский филологический журнал.2011.№ 4. С. 63-69.
10.Колесникова О.В. Лингвокультурологическое описание фразеологизмов тематической группы «Социальные действия человека» // Научный диалог. 2016. № 11. С. 40-53.
11.Климович О.В., Фаткуллина Ф.Г. Фразеологизмы со значением «преступление» и «наказание» в русской языковой картине мира // Фундаментальные исследования. 2015. № 2. С. 5963-5967.
12.Вайсгербер Й.Л. Родной язык и формирование духа / пер. с нем., вступ. ст. и комм. О.А. Радченко. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2009. 232 с.
13.Косериу Э. Лексические солидарности // Вопросы учебной лексикографии: сб. статей; под ред. П.Я. Денисова и Л.А. Новикова. М.: Изд-во Московского университета, 1969. С. 95-108.
14.Абрамов В.П. Синтагматика семантического поля. Ростов-на-Дону, 1992. 108 с.
15.Адмони В.Г. Грамматический строй как система построения и общая теория грамматики. Л.: Наука, 1988. 239 с.
16.Апресян Ю.Д. Избранные труды. М.: Шк. «Языки рус. культуры»: Изд. Фирма «Вост. лит.». Т. 1: Лексическая семантика: Синоним. средства яз., 1995. 472 с.
17.Бондарко А.В. Основы функциональной грамматики: Языковая интерпретация идеи времени. СПб: Изд-во СПбГУ, 2001. 260 с.
18.Новиков Л.А. Семантика русского языка. М.: Высш. школа, 1982. 272 с.
19.Покровский М.М. Семасиологические исследования в области древних языков // Избр. работы по языкознанию. М.: Изд-во АН СССР, 1959. 124 с.
20.Федоров А.И. Фразеологический словарь русского литературного языка. М. Астрель: АСТ, 2008. 878 с.
21.Михельсон М.И. Большой толково-фразеологический словарь русского языка. М.: ЭТС, 2005. 2208 с.
22.Помяловский Н. Г. Очерки бурсы // Lib.Ru: Библиотека Максима Мошкова. URL: http://az.lib.ru/p/ pomjalowskij_n_g/text_0030.shtml (дата обращения: 25.10.23)
23.Юрина Е.А. «Пищевая метафора»: объем и границы понятия // СибСкрипт, 2015. № 3. С. 207-212.
24.Иванян Е.П. Семантика еды в лингвистических изысканиях: результаты и перспективы // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. 2015. Т. 17. № 1(4). С. 795-797.
25.Третьякова И.Ю. Окказиональные фразеологизмы и контекст // Ярославский педагогический вестник. 2011. № 2. С. 161-163.
METAPHOR OF FOOD AS PART OF IDIOMS WITH SEMANTICS OF PUNISHMENT IN RUSSIAN DISCOURSE
© 2024
M.S. Agafontsev, postgraduate student of the Department of Russian Language, Culture of Speech and Methods
Samara State University of Social Sciences and Education, Samara (Russia)
Keywords: phraseology; phraseological units; functional semantic field; metaphor of food; semantics of punishment.
Abstract. The article deals with the question of the functioning of phraseological units, as well as metaphorical expressions containing the vocabulary of food. The purpose of the article is to characterize the metaphor of food as part of the identified constituents with the semantics of punishment (beating). The objectives of the article include the following: to briefly characterize the functional and semantic field of punishment based on scientific and lexicographic sources; to classify the analyzed expressions by the nature of actions in the implementation of subject-object relations; to consider the etymology of the identified constituents with their functional purpose. Research materials: constituents from phraseological dictionaries, usage examples from the national corpus of the Russian language. The analysis of scientific and lexicographic sources allows us to conclude about the importance of food and the process of its preparation for humans, which is reflected in the language, forming a certain cultural code. The choice of a particular dish because of the punishment process is due to the associative connections of the victim after physical impact with a particular product / dish.
