CC BY
99
Ф.Н.Юсупова
— старший преподаватель ИБП (филиал в г.Нижневартовске)
«МЕТАФИЗИКА СЕРДЦА» В ЕВРОПЕЙСКОЙ МЫСЛИ:
ОТ ВИЗАНТИЙСКОГО ИСИХАЗМА ДО ФИЛОСОФИИ БЛЕЗА ПАСКАЛЯ
АННОТАЦИЯ. Статья посвящена анализу «метафизики сердца» в европейской философской мысли от византийского исихазма до учения выдающегося французского мыслителя Б.Паскаля.
The article analyzes the «metaphysics of heart» in European philosophical thought from Byzantine he-sychasm to outstanding French thinker B.Pascal.
«Метафизика сердца» — духовное видение феномена сердца и последующие размышления о нем в своеобразной метафизической форме [См.: 1. С. 435] — опирается на многовековую европейскую христианскую философскую традицию, где одно понятие — «метафизика» углубляет другое понятие — «сердце», создавая содержательный горизонт для умозрительного проникновения в суть экзистенциально-чувственной сферы. «Сердце есть нечто более непонятное, непроницаемое, таинственное, скрытое, чем душа, чем сознание, чем дух.., тайный центр человека; оно “безмолвствует”, апофатически утверждает свою глубину; в нем скрыта нетленная красота духа, подлинная красота; и этот нетленный духовный центр есть абсолютная ценность...» [2. С. 274—275], — пишет русский православный мыслитель Б.П.Вышеславцев.
О значении сердца как символа христианства говорит хотя бы тот факт, что в Библии это слово встречается почти тысячу раз [См.: 3. С. 28]. В сердце помещается такая интимная скрытая функция сознания, как совесть, ему приписываются самые разнообразные чувства, проносящиеся в душе: оно «смущается», «устрашается», «печалится», «радуется», «веселится», «сокрушается», «мучается», «скорбит», «питается наслаждением», «расслабляется», «содрогается». Поэтому в Священном Писании понятия «сердце» и «душа» иногда заменяют друг друга, точно так же, как понятие «сердца» и понятие «духа» [См.: 2. С. 271].
В древнецерковной христианской антропологии сердце выступает центральным органом триединства духа—души—тела, их интеграции, гармонии и иерархии. Истинная ортодоксальная христианская мистика — это мистика «сердца», энергетического источника духовной жизни, символа центральности, середины1, триединого средоточия жизненной силы, в противовес мистике «головы» (сугубо интеллектуального спиритуализма) и мистике «живота» (оргиастического телесного культа).
Во-первых, в христианстве сердце есть центр духовный, душевный и телесный . По мнению автора «Шестоднева» Василия Великого, сердце — это седалище, корень, источник, начало всех естественных сил тела, вечный двигатель, наполняющий жизнью все тело. Во-вторых, сердце есть центр, связующий все члены триединства между собой3. Так, Макарий Великий называл сердце «первым плотским органом» и утверждал, что «ум и все помыслы души заключены в сердце», ум же «связан с телом и непостижимо управляет ... сердцем» [4. С. 187]. Сердце центрирует все жизненное в его интимном, внеразумном и сверхразумном смысле. В-третьих, познание истины осуществляется сердцем и в сердце. Это обусловлено особым гносеологическим статусом сердца, ибо Бог — всегда в сердце человеческом4.
В византийском исихазме особую роль играет «сведение ума в сердце», которое является загадочной сверхрациональной процедурой подготовки человеческой души к восприятию небесной благодати. Михаил Псёлл и Григорий Палама рассматривали сердце как центр интимно-мистического приближения к Богу. «.Зачав (в сердце твоем) слово (или мысль), без боли породи его (в делах и поведении твоей жизни), — писал Псёлл. — Потому что таким
1 «Из сердца исходят помыслы» (Мф. 15: 11).
2 «Сердце правое, — говорит Соломон, — ищет чувства» (Притч. 27: 21).
3 «Глубоко сердце человека...» (Иер. 17: 9).
4 «Господь испытует все сердца и знает все движения мыслей» (1 Пар. 28: 9).
образом ты безупречно зачнешь Бога (в твоем сердце), и воскормишь его в уме, и. ты будешь с рассудительностью обладать Словом, Которое станет обитать в тебе, — сам Христос, Господь наш.» [5. С. 64—65].
Сердце есть «орган органов» в теле, «ум через сердце пользуется телом как своим органом, — пишет Палама. — Мы ... вводим ум не только внутрь тела и сердца, но даже еще и внутрь его самого» [4. С. 45, 186]. Но сердце понимается византийским мыслителем вовсе не как физиологический орган, это символ, знаменующий собой нечто еще более глубокое, а именно, сосредоточенность ума в самом себе. Ум выше, чем чувство, утверждает Палама, а сердце выше, чем ум; соответственно, и созерцание сердца выше, чем познание ума и чувственное познание. «А я и святую нашу веру полагал бы неким превосходящим любое чувство и любое разумение созерцанием нашего сердца, поскольку она превосходит все умственные способности нашей души, — восклицает философ. — Стало быть, и видение и понимание сердечные выше всех умственных действований» [4. С. 227—228].
Истинно верующий, считал святой Григорий, отрешившись от мира, в состоянии религиозного экстаза способен воспринять исходящий от Бога Фаворский свет Преображения Спасителя, т.е. тот свет при нисхождении Святого Духа, который, согласно Евангелию, видели апостолы на горе Фавор. Этот свет — «энергия Бога», он «чувствен и сверхчувствен.., неприступный, невещественный, нетварный, боготворящий, вечный, сияние божественной природы, слова божества, благолепие Царства Небесного» [4. С. 285—286, 295]. Его «видят сердечные очи», поскольку «он не чувствами воспринимаем», ибо «через свет даруется и духовная премудрость» [4. С. 286, 295, 302]. В то же время вполне в духе учения Аристотеля о сущности и существовании Григорий Палама утверждал, что Бог как сущность пребывает в себе и недоступен людям, но «Божественные энергии», являющиеся формами проявления Бога, пронизывают мир и могут восприниматься человеком.
Учение об энергийной «метафизике света» и «сердечном созерцании» осмысливается в трудах Аврелия Августина, одного из основателей средневековой философии. Обращенный «внешними» чувствами вовне себя, человек видит творение Божие, прекрасный мир, но видит его потому, что уже «просвещен» светом Божественного Ума, учит Августин Блаженный. Ибо истина — не во внешних вещах, она внутри человека, узреваемая сердцем именно как образ Божий1.
Мудрость человеческая, замечает христианский мыслитель, состоит в том, чтобы «. познакомиться с тем, о чем мы узнаем не через образы, доставляемые органами чувств, а без образов, через внутреннее созерцание, представляющее нам созерцаемое в подлинном виде.» [6. С. 136], дабы узреть Бога невидимого и неслышимого: «.“Не видел того глаз, не слышало ухо и не приходило то на сердце человеку”, — но устами сердца жаждали мы приникнуть к струям Твоего Небесного источника.., чтобы обрызганные его водой, в меру нашего постижения, могли бы как-нибудь обнять мыслью ее величие» [6. С. 123].
Позднесредневековая «мистика сердца» Якова Бёме, изложенная в его труде «Аврора», родилась из отождествления «любви», «ипостаси Сына» (Христа) и «логоса» с «сердцем Отчим». По мнению философа, «.пять чувств по полномочию целого тела непрестанно держат совет, и когда решение принято, составленный из них судия изрекает его как слово в свое средоточие, или в средину тела, в сердце: ибо сердце есть родник всех сил, откуда они и берут свое восхождение» [7. С. 181—182]. Мистик Мейстер Экхарт утверждал, что в сердце горит великое «ничто», и «.лишь то сердце чисто, которое все созданное превратило в “ничто”» [8. С. 36]. Душа в его представлении — это огонь, искорка небесной природы, свет.
В Новое время философ и ученый Блез Паскаль создал метафизику, в которой человек предстал как существо греховное и спасаемое, ничтожное и великое, отчаявшееся и обретшее надежду [9. С. 18—27]. Знаменитый образ «мыслящего тростника» призван передать трагически парадоксальное бытие человека: «Величие человека в том, что он сознает себя несча-
1 «...Я искал Тебя... и не находил “Бога сердца моего”...», «Я верил всем сердцем...», «В глубине сердца моего жили слова Твои. и следовало очистить сердце мое.» [6. С. 67, 82, 98].
стным; дерево себя несчастным не сознает. Сознавать себя несчастным — это несчастье; но сознавать, что ты несчастен, — это величие» [10. С. 105].
«Уразумение» небытия, как и «уразумение» всего сущего, требует беспредельности разума, возможной только у Бога, в котором эти крайности только и могут соприкасаться и сливаться. В человеке же сочетаются неоднородные и противоположные субстанции — душа и тело, поэтому он в состоянии познать до конца только однородные явления — телесные или духовные.
Тайна двойственной природы человека, считает Паскаль, заключена в его грехопадении, которое лишило его силы, извратило разум и волю. Необходимо обуздать гордыню, смирить немощный разум и слушать Бога. Истинная религия должна открывать величие и ничтожество, внушать к самим себе уважение и презрение, любовь и ненависть. «Вот почему блаженны и тверды в убеждении те, кому Бог дал веру через сердечное чувство; но тем, кто ее не имеет, мы можем ее дать лишь через рассуждение, пока Бог не даст им ее через сердечное чувство, без чего вера остается делом всего лишь человеческим и бесполезным для спасения души» [10. С. 105]. Сердечное чувство как особое достоверное орудие постижения реальности дает человеку возможность постичь первоначала бытия, но при этом оставляет его в неведении относительно всей полноты мироздания.
Сила «сердца» означает у Паскаля не слабость разума, но отрицание его всесилия [См.: 11. С. 200—202]. Во всевластие разума, замечает философ, могут верить только те, кто недооценивает силу страстей. Внутренняя борьба между разумом и страстями составляет драматизм всей человеческой жизни и происходит с переменным успехом, иногда (в порядке исключения) уступая место их гармонии. «Сердце», порывы которого зачастую носят безотчетный и бессознательный характер, может увлечь за собой разум, поставив себе на службу его доказательства. «У сердца свой рассудок, который рассудку недоступен; это видно по множеству вещей» [10. С. 189].
В ситуации выбора инструментов человеческого постижения мира французский мыслитель безоговорочно склоняется к «логике сердца», а не к «логике разума». Рациональные аргументы могут лишь подготовить человека к принятию религии, ведь вся суть веры состоит в том, что Бог постигается сердцем, а не разумом. «Логика чувства» названа Паскалем именно «логикой сердца», поскольку чувство, созерцающее ценности, имеет свою собственную логику. «Сердце» у Паскаля выступает инструментом познания, этического различения, экзистенциального проникновения в сущность человеческого существования.
В итоге получается, что «метафизика сердца» Паскаля интенцирована к Богу. «Бога познают сердцем, а не рассудком, — пишет он. — Бог является сердцу, а не рассудку» [10. С. 190]. Центральной фигурой и главным персонифицированным аргументом «логики сердца» выступает Иисус Христос как Сын Человеческий. Паскаль указывает, что Христос есть предмет и средоточие всего: кто не знает Иисуса, не знает ничего ни в порядке мира, ни в себе самом. Но кто знает Иисуса, тому ясны причины и значение всех вещей. Познание Бога без познания своего ничтожества приводит к гордыне, а познание своего ничтожества без познания Бога приводит к отчаянию. «Познайте же истинность религии даже в темноте ее, в сумерках, нас окружающих, в нашем равнодушии к познанию ее» [10. С. 199], — в отчаянии восклицает философ.
«Метафизика сердца» Паскаля оказала огромное влияние на европейскую философию, в частности, на учения русских религиозных мыслителей второй половины XIX—XX в.
ЛИТЕРАТУРА
1. Стрельцова Г.Я. Сердца метафизика // Русская философия: Словарь / Под общ. ред. М.А.Маслина. М.,
1995.
2. Вышеславцев Б.П. Этика преображенного Эроса. М., 1994.
3. Евдокимов М. Сердце в восточной традиции и в «Мыслях» Паскаля // Страницы. 1996. № 1.
4. Григорий Палама. Триады в защиту священно-безмолствующих / Пер., послесл. и ком. В.Вениаминова.
М., 2003.
5. Михаил Псёлл. Слово Михаила Псёлла на Благовещение Пресвятыя Богородицы // Михаил Псёлл. Богословские сочинения / Пер. с греч., предисл. и примеч. архим. Амвросия. СПб., 1998.
6. Августин Аврелий. Исповедь // Августин Аврелий. Исповедь; Абеляр П. История моих бедствий / Пер. с лат. М., 1992.
7. Бёме Я. Аврора, или Утренняя заря в восхождении // Экхарт М. Духовные проповеди и рассуждения. Бёме Я. Аврора, или Утренняя заря / Пер. с нем. Киев, 1998.
8. Экхарт М. Духовные проповеди и рассуждения // Там же.
9. Гагарин А.С. Блез Паскаль: человек «как мыслящий тростник» // Западная философия: история, проблемы, перспективы развития: Материалы регион. науч.-теор. конф. (Нижневартовск, 11 января 2005 г.) / Отв. ред. Р.А.Бурханов. Екатеринбург, 2005.
10. Паскаль Б. Мысли / Пер. с фр. Ю.А.Гинзбург. М., 1999.
11. Стрельцова Г.Я. Паскаль и европейская культура. М., 1994.
