CC BY
174
ФИЛОСОФИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ НАУКИ
Е. М. Вечтомоб МЕТАФИЗИКА или ПОСТМОДЕРНИЗМ?
Метафизика представляет собой основополагающее течение философско-методологической мысли, берущее начало у Аристотеля и продолжающее успешно развиваться. Постмодернизм же оценивается нами как модное преходящее мировоззрение, альтернативное и враждебное здравому смыслу, метафизике и науке.
Научный вывод для установления своей правильности требует принципов, которым опыт не может сообщить даже вероятности.
Бертран Рассел
Призрак бродит по Европе -призрак популизма.
Из популярной газеты
Метафизика
Метафизика (буквально «после физики», «над физикой») определяется как учение о первоначалах бытия, постигаемых умозрительно. Метафизика ориентирована на поиск единства мира -единства сущности, происхождения и оснований Мироздания. По Расселу, цель метафизики есть «попытка охватить мир как целое посредством мышления».
Основоположником метафизики считается Аристотель, называвший ее наукой наук, ядром философии. В своей книге «Метафизика» [1] он так отзывается о метафизике: «Все науки более необходимы, нежели она, но лучше нет ни одной». Согласно Аристотелю, метафизика есть учение о первых причинах всего существующего, это первая мудрость, предметом которой является «сущее вообще», или «сущее как таковое». При этом сущее означает сверхчувственное. Ста-гирит (так еще называют Аристотеля, поскольку он родился в Стагире, что во Фракии) считает метафизику наукой о бытии, тем самым отождествляет ее с онтологией.
ВЕЧТОМОВ Евгений Михайлович - доктор физико-математических наук, профессор, заведующий кафедрой алгебры, геометрии и методики их преподавания ВятГГУ, академик РАЕН © Вечтомов Е. М., 2006
Как показано в [2], в Средние века метафизика претерпела заметную трансформацию от науки к спекулятивному знанию. Под влиянием богословия метафизика стала пониматься как учение о принципиально ненаблюдаемом бытии и перешла в лоно веры. Иммануил Кант обосновал, что трансформированная метафизика не является наукой. Но даже при таком понимании метафизики нельзя отрицать метафизический способ мышления, его позитивную роль в духовной жизни человека. В начале своего главного труда «Критика чистого разума» [3] Кант указывает, что метафизика существует в двух ипостасях - как природная склонность и как наука. Метафизика в модусе природной склонности означает спекулятивную потребность человеческого разума разрешать вопросы, выходящие за пределы его эмпирического использования.
Новый вариант научной метафизики можно было возводить на основе нового учения о трансцендентальном субъекте. «Воскрешение метафизики» шло разными путями: индуктивная метафизика В. Вундта, философия жизни А. Бергсона, феноменологический подход М. Шелера, критическая онтология Н. Гартмана. Серьезное исследование метафизики осуществил М. Хайдег-гер. Краткому изложению его трудов, в которых осмысливается и раскрывается феномен метафизики, посвящена публикация Н. 3. Бросовой [4]. По Хайдеггеру, метафизика едина и нерасчлени-ма, имеет множество проявлений, особенно в науке, политике и религии, причем в рамках или на фоне философии. «В феномене метафизики сплетаются воедино мыслительная традиция, жизненный уклад, социально-политическая структура, и такая интегральность не поддается формально-логической дефинитивности». У Хайдег-гера история Бытия - это человеческие поиски подлинной бытийной основы (метафизики) с неизбежными заблуждениями. Далее автор пишет: «Современность есть высший этап развития метафизики именно потому, что все ее характерные черты выявились теперь с предельной ясностью... Однако подобная кульминация не означает завершения метафизики». Метафизика ориентирована только на сущее. Ее методом познания и применения выступает последовательное расчленение сущего. «И этот метод действий становится собственной и единственной целью метафизики».
Близкое нам понимание метафизики дал в 1890 г. известный американский философ и психолог У. Джемс [5, эпилог]: «Метафизика - необычайно упорное стремление к ясности и последовательности в мышлении. Отдельные науки руководствуются принципами, крайне неясными и полными противоречий, но несовершенство принципов может быть оставлено ими без внимания для специальных целей. Этим объясняется то презрительное отношение к метафизике, которое так часто можно наблюдать. Для человека, преследующего ограниченные цели, слишком утонченное, не имеющее значения для его цели обсуждение принципов представляется "метафизикой"... Но, без сомнения, проблемы, не имеющие никакого значения с одной точки зрения, могут быть очень важными с другой. Для того, кто задается целью уяснить наивозможно глубже значение мира как целого, проблемы метафизики должны стать важнейшим объектом исследования».
В классической философской традиции метафизика часто отождествлялась с онтологией, то есть учением о бытии как таковом, а также со всей философией. Метафизика включает в себя и основы науки. На наш взгляд, метафизику нужно считать собственной частью философии, а методологию - частью метафизики. Если философия означает мировоззрение, метафизика -умозрение, то методология есть научное воззрение. Стало быть, имеет место соотношение:
философия е метафизика е методология.
В работах советских философов было принято с термином «метафизика» связывать метафизический способ познания (как односторонний, плоский, примитивный) в противовес диалектическому методу (как всестороннему и всеохватному, отвечающему развитию и прогрессу). «Метафизика» употреблялась и как ругательное слово, созвучное слову «спекуляция». Хотелось бы реабилитировать метафизику. В нашем понимании метафизика - как целостный охват мира -включает в себя и идею развития, и фундаментальные постулаты диалектики как наиболее общие и универсальные законы Мироздания и его познания человеком.
Как и в любой философии, в метафизике присутствуют элементы веры, определенный угол восприятия реальности, свой мировоззренческий ракурс. Эти вещи не могут принадлежать науке целиком. Они над наукой и вне искусства. Они суть определенные впечатления разума, результаты размышления и рефлексии.
Все универсальные философские системы, созданные великими мыслителями прошлого, являются метафизическими учениями. К их числу относятся пифагореизм и платонизм, учение Аристотеля о форме, атомизм Демокрита, мона-
дология Лейбница, картезианство, философия Канта, механицизм Дидро, диалектика Гегеля, материализм Маркса и т. д. Метафизический характер имеет и модная ныне синергетика.
В статье С. Л. Катречко «Как возможна метафизика?» [6] четко сформулирован предмет метафизики, показан ее многоуровневый характер. Согласно автору статьи, «метафизика исследует предельные (философские) концепты, имеющие идеальный статус. В отличие от теоретических конструктов науки они являются не результатом многоступенчатой абстракции, а начальным условием существования объектов другого рода. Тем самым критерий метафизического состоит в том, что оно выступает как трансцендентальное условие существующего.». Предметом метафизики как области знания служат трансцендентальные концепты-сущности, выходящие за пределы опыта, но делающие такой опыт возможным. Подводя итоги своих размышлений, С. Л. Катречко отмечает, что возможность метафизики как рациональной деятельности вызвана спекулятивным мышлением человека, основанным на познавательных актах анализа и синтеза.
Он выделяет и анализирует четыре модуса метафизики:
1) общая метафизика (или аналитическая онтология), изучающая сущее как таковое;
2) частная метафизика (мета-физика), обеспечивающая работу с метафизическими целост-ностями. Она связана с синтетической деятельностью разума, основанной на способности человека к схватыванию идей;
3) натуральная метафизика исходит из концептуальной деятельности разума в ходе научного познания и проявляется в неустранимом холизме науки;
4) гносеологическая метафизика есть критика метафизики, анализ самого познавательного процесса и того языка, на котором «изъясняется» познание. Такая критика нужна для рационального самоограничения чрезмерных притязаний спекулятивного мышления.
Работа физика В. Д. Захарова [7] посвящена выяснению и обоснованию важной (а порой решающей) роли метафизики в естественных науках, особенно в физике. Господствующая в физике с XVII по XIX в. ньютоновская научная парадигма держится на следующих четырех «фундаментальных метафизических постулатах: 1) мгновенного дальнодействия, 2) абсолютных пространства и времени, 3) концепции материальной точки, 4) принципа инерции. Ни один из них не только не является экспериментальным фактом, но и не диктуется разумом, т. е. не может быть отнесен к синтетическим априорным принципам Канта».
На примере физических теорий А. Пуанкаре показал, что нельзя построить теорию познания без метафизики. Основополагающие физические понятия силы, массы, энергии носят метафизический характер. «Принцип инерции делает пространство метафизическим понятием, не обна-ружимым на опыте». Автор отмечает, что только благодаря метафизике механика Ньютона до сих пор сохраняет познавательное значение.
Далее В. Д. Захаров пишет: «Кризис ньютоновской физической парадигмы на рубеже XIX-XX вв. привел к отказу от ряда метафизических постулатов Ньютона, но не к отказу от метафизики. Вместо прежних метафизических постулатов в физику вошли другие, благодаря чему физика освободилась от феноменологизма, вернув себе прежний (ньютоновский) онтологический характер». Теория тяготения Эйнштейна строилась от метафизики к физике, шла не от опыта и не по пути его обобщения. «Общая теория относительности - в равной мере и физическая теория, и метафизическая концепция. Объектом физической теории стала совсем другая реальность - не "природная", но метафизическая», которая в работе В. Д. Захарова удачно названа «невидимой онтологией». Без метафизических допущений и принципов не обошлись ни атомная физика, ни квантовая динамика, ни современная космология. Так, физический вакуум служит основным метафизическим понятием квантовой космологии. Наряду с естественной причинностью понадобилось введение в научный обиход так называемой свободной причинности (Дирак говорил о «свободе воли электрона»).
В конце своей статьи В. Д. Захаров заключает, что сегодня метафизика прекрасно приспособлена для физической апологетики. «Впервые стало возможно определить физику так же, как в Библии определена религия, - а именно как обличение вещей невидимых. Впервые стало возможно разрушить роковую перегородку между естественной и свободной причинами, а тем самым уничтожить почву для противопоставления научного и религиозного типов понимания».
Аналогичных взглядов на метафизику придерживается М. Вартофский в работе «Эвристическая модель метафизики в науке» [8], считая, что метафизические понятия имеют такую же ценность, как и научные понятия. Он отмечает, что «в истории науки "метафизические модели" играли важную роль при построении научных теорий и в научных спорах по поводу альтернативных теорий. Достаточно сослаться на понятия материи, движения, силы, поля, элементарной частицы и на концептуальные структуры атомизма, механицизма, прерывности и непрерывности, эволюции и скачка, целого и части, неизменности в изменении, пространства, време-
ни, причинности, которые первоначально имели "метафизическую" природу и оказали громадное влияние на важнейшие построения науки и на ее теоретические понятия». Тем самым мы еще раз убеждаемся в том, что философские идеи и принципы служат необходимой составной частью научного познания.
Сюда же примыкает работа А. Ю. Грязнова «Абсолютное пространство как идея чистого разума», который относит пространство к метафизическим категориям. Он пишет: «История науки свидетельствует о единстве теоретического (раз речь идет о физической теории) разума, который на различных исторических этапах решает разные задачи и, соответственно, получает разные результаты, но трансцендентально остается одним и тем же» [9].
Аристотель в трактате «О душе» [10] различает физический, математический и метафизический виды познания. По Аристотелю, физика изучает состояния физических тел (материю сущего), математика изучает абстрактные свойства сущего (неотделимые от тел), а метафизика изучает сущее как таковое (абстрагированное и отделенное от любой телесности). В соответствии с этим можно выделить три типа абстракций:
1) минимальная качественная абстракция физической материи;
2) промежуточная количественная абстракция в математике;
3) максимальная абстракция метафизического сущего как такового. И мы видим, что математика и метафизика изучают абстрактные формы, в то время как физика исследует конкретную материю.
В [11] утверждается, что отличие математики от метафизики состоит в том, что первая рассматривает отвлеченные, но неотделимые от тел свойства - абстрактное в собственном смысле слова, а вторая рассматривает отделенное от всего телесного сущее, т. е. идеальное.
Не будем спорить с тем, что понятие идеального является универсалией более высокого логико-категориального уровня по сравнению с понятием абстрактного. Однако математика сама изучает идеальное - идеальные математические объекты, не только абстрагированные от материи, но и максимально отделенные от нее. Тем самым математика и метафизика, во-первых, изучают не просто абстрактные, но идеальные формы. Это роднит математику с метафизикой. Во-вторых, если математика имеет дело только с некоторыми идеальными сущностями (универсалии количества, формы, структуры), то метафизика охватывает «своим взором» вообще все идеальные категории, все сущее. Математика, другие науки и наука в целом сами являются идеальными областями - конкретными объектами
для метафизики. Именно поэтому метафизика по отношению к математике и выступает в качестве философской метанауки.
Отметим также статью Л. Е. Яковлевой [12], посвященную творчеству испанского философа Хавьера Субири. Он считал, что благодаря феноменологии в философии XX в. произошел возврат от психологизма к метафизике. Феноменология Гуссерля вдохновила Субири на поиск «логики реальности», или новой метафизики.
A. А. Ивин, говоря о природе человека, пишет: «Человек является не только биологическим и психологическим, но и метафизическим существом: он становится человеком, когда открывает в себе метафизическое, т. е. надприрод-ное, не объяснимое естественными причинами измерение» [13]. Далее он указывает, что, согласно К. Ясперсу, метафизическая сущность человека заключается в следующих проявлениях: в неудовлетворенности своим знанием, духовным миром, социальным положением; в стремлении к безусловному, к Богу, к некоей поддерживающей его трансцендентной силе; в неутомимом стремлении к единому, вечному бытию; в сознании непостижимого воспоминания, когда душа человека как будто жила до его рождения; в понимании бессмертия как необходимости «оставить свой след на земле».
Следует отметить интересный доклад ректора МГУ академика В. А. Садовничего «Знание и мудрость в глобализирующемся мире», сделанный им на пленарном заседании проходившего в мае 2005 г. в Москве IV Российского философского конгресса [14]. Доклад был посвящен актуальной проблеме соотношения рациональности и мудрости. Показано, как философия и наука могут позитивно влиять друг на друга. По Садовничему, научное знание интернационально и принадлежит всеобщей культуре, а мудрость глубоко национальна и относится соответственно к национальным культурам. На вопрос «Что же такое человеческая мудрость?» автор отвечает следующим образом: «В отличие от знания, образованности, информированности мудрость в моем понимании - это способность принимать и усваивать опыт жизни предыдущих поколений. Без этого невозможно развитие науки и культуры, а значит, и цивилизации. Но прошлый опыт мы не должны принимать как догму, как безжизненный абсолют. Его нужно усваивать творчески и критически. Только так и можно развиваться».
B. А. Садовничий предупреждает об идущем в мире пагубном процессе нарастания и легитимизации «опасного знания» и отклонений от естественных норм и ценностей. В XXI в. общество «все в большей степени будет сталкиваться с запретами и ценностями морально-этичес-
кого характера. именно эти ценности определят дальнейший выбор пути цивилизационного развития. Либо человечество выберет концепцию развития, основанную на всевозрастающем росте потребления, которая до сих пор является доминирующей. Это старая система этических норм и ценностей. Либо люди вступят на путь самоограничения и согласия с природой и жизнью. 3аставить сделать такой выбор нельзя будет ни военным могуществом, ни материальным богатством».
Постмодернизм
В сегодняшней культуре остается весьма модным и деятельным постмодернизм. Философия постмодернизма - это постнеклассическая философия, отрицающая даже неклассическую традицию и провозглашающая постметафизическое мышление, которое не допускает возможности построения никакой единой научной картины мира. Постмодернизм пришел на смену модернизму как явлению и философии, порожденным результатами научно-технической революции XX в. Человек почувствовал себя всесильным, этаким пупом Вселенной. В этом заключается пафос модернизма. Но последовавшие техногенный и экологический вызовы привели к пересмотру идеологии. Так возникли постмодернистские настроения и воззрения: всеобщий нигилизм, крайний индивидуализм, уход от реальности в виртуальные игры, сугубо эгоистические интересы, сиюминутное удовлетворение любых потребностей во что бы то ни стало, саморазрушение. Отрицание абсолютной истины подвигло постмодернистов к выводу о всеобщей плюралистич-ности, о полной свободе мнений, интерпретаций и свободе их выражения. Постмодернистская действительность, если говорить жестко, напоминает «пир во время чумы».
Применительно к науке, особенно к математике, постмодернистский подход совершенно неправомерен.
И действительно, как пишет в своей монографии [15] 3. А. Сокулер, главная функция науки теперь - чисто прагматическая: служить руководством для технологических, экономических, политических и прочих решений. Ей отведена роль ориентира для социальных действий, но не для решения кардинальных проблем человеческого существования и не для восстановления связи индивида с истинным бытием. В обществе постмодерна истина как сверхценность исчезла из научного обихода.
Следование постмодернизму в жизни человечества может привести к гибели цивилизации. На новом витке познания и осознания себя человечество обязано преодолеть постмодернизм.
Рассмотрим публикации о постмодернизме последних лет.
В своей глубокой статье о роли постмодернизма и глобализации в современном мире философ и политолог А. С. Панарин [16] выдвигает гипотезу о том, что «реальный переворот в рамках современного символического производства связан не с либерализмом, а с постмодернизмом». Автор замечает, что «скорость приращения денежной, "знаковой" массы сегодня в 80 раз опережает скорость приращения реальной товарной массы - соответствующая разница указывает на масштабы чисто спекулятивного капитала, захватывающего командные позиции в экономике и обществе». Для современных приватизаторов постмодернизм стал теоретическим и практическим проектом обоснования нового буржуазного освобождения от всяческих социальных обязательств перед обществом и государством, проектом сохранения так быстро и легко приватизированной всенародной собственности.
Ключевое понятие постмодернизма - деконструкция. Мир уже целиком развеществлен, проявляется только в тексте культуры. «Все, абсолютно все искажено волюнтаризмом культуры, все объекты мира представляют наслоившиеся друг на друга культурные тексты, в которых выпирает фатальная рассогласованность смыслов и замыслов». А. С. Панарин продолжает: «Интенция деконструктивизма состоит в том, чтобы буквально во всем разглядеть этот самозваный произвол, ибо если ничего первично-подлинного не просматривается, то в культуре все - самозванцы, все узурпаторы. Наше дело - узурпировать в свою очередь». Другим мотивом деконструкции автор считает дискредитацию целого. «Все целостное, гармоничное, системное в данной картине мира выступает всего лишь как замаскированный хаос элементов». Если прежняя философия утверждала преимущественный статус добра, красоты, истины и порядка перед злом, безобразным, ложью и беспорядком, то «постмодернизм исходит из прямо противоположной презумпции: если порядок, целостность, гармония изначально оказываются неоправданными конформистскими допущениями, то философии пристало больше прислушиваться к голосам и свидетельствам, за которыми стоит энергия зла, беспорядка, безобразного и т. п.».
Постмодернистский деконструктивизм связан с практикой глобализации, в основе которой лежат реальные мировые интеграционные процессы. Но «глобализованные» ресурсы и энергия изымаются из ведения национальных государств, «деконструируя» национальное. Глобализация идет неравномерно и противоречиво. В России дилемма «демократия-тоталитаризм» трансформируется в дилемму «демократия-глобализм». Мировая финансовая элита, реально наживающаяся на спекулятивном капитале, является ли-
дирующей силой глобализации. И она заинтересована в постмодернизме как своей философ-ско-идеологической надстройке, воюющей с «метафизикой наличия» и оправдывающей ее декон-структивную деятельность.
Постмодернизм и глобализация высвобождают человеческие инстинкты из плена разума и нравственности и дают алиби «телу» в самых низменных его проявлениях.
«Опыт постмодернистской деконструкции, сегодня акцентированный в мироощущении привилегированных групп, как оказывается, прямо касается и непривилегированных. Но если для первых деконструкция оказывается освобождением - разумеется, классово-эгоистическим, выступающим как расставание со всеми социальными и национальными обязательствами - то для вторых она означает перспективу отлучения -от всех прежних социальных и культурных завоеваний цивилизованности».
Но практика деконструктивизма противоречива. Привилегированная национальная элита при вхождении ее в процессы глобализации или в нарождающееся гражданское общество может сама оказаться непривилегированной. «Верхи, ставшие адептами чувственности, автоматически перемещаются вниз согласно логике культуры, установленной христианством и другими монотеистическими традициями». Кроме того, оружием деконструктивизма могут воспользоваться оппоненты, как это уже осуществляется в критике тупого и воинствующего американского глобализма.
Подводя итоги своей работы, профессор А. С. Панарин заключает: «И для "новых богатых", и для "новых бедных" жить одним днем разрушительно и опасно. Необходимо нарастить символический капитал, в недрах которого созидаются более масштабные синтезы и открываются долгосрочные перспективы. Сориентированные на долгосрочную перспективу люди, даже разделенные высокими социальными барьерами, вынуждены задумываться об искусстве жить вместе. Вот почему для культуры гражданского консенсуса, о которой столько говорят либералы, необходимо преодолеть нынешнюю либеральную аллергию на "большие идеи". Школа "больших идей" - вот школа, которую предстоит пройти новому поколению интеллектуалов в фазе, следующей за нынешней, либерально-постмодернистской».
Автор работы «Экономика постмодерна и отношения собственности» [17] Л. А. Мясникова завершает свою статью словами: «Философия экономики постмодерна с ее изощренной "электронной практикой" технологий присвоения не выступает как антитеза модерна. Их внешнее парадигматическое различие скрывает глубинный вектор - новый опасный стратегический ход гло-
бального капитализма. Путь этот для общества проходит по краю глубокой пропасти».
Д. Деннет в [18] резко отделяет понятие истины от философии постмодернизма, повторяя: «Ученые, считающиеся ответственными за свои слова, не видят пользы в постмодернизме». Преходящие фантазии не составляют истины. «Параллельно с нашими орудиями для сельского хозяйства и транспорта нами создана технология истины - наука. .Для предотвращения человеческих ошибок созданы системы, не ограничивающиеся только применением физических инструментов. Организация методологических средств тоже находится под влиянием жесткого селективного отбора, подтверждающего их надежность и объективность. Непревзойденную объективность можно обнаружить и в геометрии, и в других областях математики, служащих со времени античности моделью достоверного знания в отличие от знания мира текучести и противоречий».
В заключение своей статьи Деннет отвечает на вопрос: как доминирует наука? Хотя наука не застрахована от глупости, но методы науки подвержены дотошному анализу и критике. В результате традиции усовершенствования науки метод становится методологией. А сама «методология попадает в сферу внимания эпистемологии, исследования самого исследования, и вне сферы научного вопрошания не остается ничего». В поисках истины наука занимает лидирующее положение. «Где вы найдете образцы религиозной ортодоксии, легко отброшенной перед лицом неопровержимой очевидности? В науке же вчерашние ереси снова и снова становятся сегодняшними новыми ортодоксиями. Ни в одной религии и ее истории вы не найдете примера такой модели».
Рассмотрим содержательную работу Д. И. Дубровского «Постмодернистская мода» [19]. Внешне постмодернизм привлекателен и даже респектабелен. Но за камуфляжем метафор скрываются истинные интенции постмодерна: «Сокрушающая критика традиционных ценностей, рационализма, гуманизма, историзма, радикальное неприятие современной социальной самоорганизации, отрицание возможностей отдельной личности быть ответственной за свои решения и действия.». Дискурсы постмодернистов есть механизм властвования и порабощения человека, они иллюзорны и противны истине. Имея широкий доступ к СМИ, постмодернисты умело пропагандируют свои взгляды в качестве доминирующей духовной реальности. Вслед за Западом, где пик популярности постмодернизма уже миновал, в России он быстро набирает силу.
Характерными чертами постмодернистской идеологии являются скептицизм, нигилизм, ре-
лятивизм, иррационализм, анархия, абсурд. Психология постмодернизма - успех любой ценой. На телевидении безраздельно властвует его величество Интерес, чуть прикрытый видимостью благообразия.
Автор пишет: «Подмена общественного личным, высокого низменным, правды интересом и т. п. - типичный путь абсурда». И далее: «Информационная атмосфера нагнетается постоянным акцентированием в изображаемом событийном ряду порочного, ужасного, беспросветного, отвратительного. На первом месте и со всеми деталями - катастрофы, убийства, преступления, скандалы, аферы, разносортный негатив». «Борцы за свободу своего слова практически реализуют постмодернистский тезис безразмерной свободы... Такая свобода - путь оргии, хаоса, вакханалии ничтожеств».
Д. И. Дубровский указывает на то, что постмодернизм есть знамение начавшейся информационной эпохи и трансформации культуры, вызванных бурным развитием информационных и коммуникационных технологий. Журналистика проникла во все сферы культуры. Появился «журнализм» как особая форма мышления, определенный способ запечатления, истолкования и имитации любых явлений действительности. «Журнализм» характеризуется своей всеядностью, мобильностью и быстротой реагирования, беспринципностью, поверхностным и предвзятым изображением событий.
Противовесом «журнализму» и постмодернистской моде может служить только научное мышление. Авторитет науки должен поддерживаться не только научным сообществом, интеллигенцией, но и государством.
Однако наблюдается принижение роли науки в культуре и обществе, расцветает иррационализм, размываются границы между наукой, с одной стороны, и паранаукой и псевдонаукой, с другой стороны.
Постмодернистские рассуждения нелогичны, часто содержат порочный круг. Зачастую то, что отвергается явно, протаскивается и используется неявно.
Категориальная структура философии имеет четыре измерения: 1) онтологическое (бытийное), 2) гносеологическое (познавательное), 3) аксиологическое (ценностное, оценочное) и 4) праксе-ологическое (практическое). Они не сводимы друг к другу, но серьезное исследование одной из четырех проблем предполагает некоторое прохождение через остальные измерения. Постмодернистская же философия ограничивается двумя измерениями - праксеологическим в форме прагматизма и аксиологическим в урезанном виде. Поэтому постмодернизм не может быть полнокровной научной философией.
Постмодернизм разрушает Культуру, унижает разум и интеллигентность. «Но что здесь слишком нового?» - задается вопросом автор. «Вся история культуры - сплошное, временами непомерно тяжелое, испытание подлинного творческого духа. А он до сих пор жив! Это внушает оптимизм, твердую веру, что и в нашу переломную эпоху творческий дух сохранит силу и достоинство, создаст преграду нарастающему абсурду, найдет новые пути сохранения целостности и жизнестойкости земной цивилизации, возвышения человечности» [20].
Г. С. Киселев вопрошает [21]: «В чем же может заключаться прогресс истории в эру Постмодерна, в которой мы живем?». Предшествовавшее постмодерну Новое время (эпоха Модерна) возвысило самомнение человека, неограниченные способности его разума и воздействия на мир. Но человек не осознал необходимости самоограничения, свою двумирную природу. Про-фанный гуманизм (выражение Франкла) центром ценностей сделал реалии самого грешного мира. В результате чего наступил кризис религиозного сознания. 3атем появились новые опасности, связанные с глобализацией. И потерявших веру людей поглотил Постмодерн, явившийся, по словам Е. Б. Рашковского, дурным продолжением Модерна, его похмельем.
«Начинающееся» вновь христианство, настоящая религиозность должны поменять ценностные ориентиры человека. «Ложное сознание может быть преодолено только одним способом -одухотворенным мышлением; иными словами, человек обязан осуществлять интеллектуальное усилие согласно моральному закону. Все это возможно лишь творческим преодолением самого мира и выходом за его пределы, т. е. трансцен-денцией, соединением с Божественным. Только в этом случае человеку не грозит кошмар воплощения в жизнь химер его ложного сознания» [22].
Посмотрим на проявления постмодернизма в науке и образовании. Исследователь постмодерна профессор РГГУ Г. С. Кнабе [23] примерно так описывает защиту одной диссертации на соискание ученой степени доктора культурологии. Первый оппонент «зачитал» в своем отзыве, что диссертация слабая, но поскольку все диссертационные диспуты приобрели совершенно условный и искусственный характер, то не приходится возражать против присуждения искомой степени. Второй оппонент выявил много недостатков в диссертации, но отметил, что они суть общие недостатки культурологической науки и не должны препятствовать присуждению данной степени. Третий оппонент подчеркивал одаренность диссертанта, которая, согласитесь, важнее отдельных частных особенностей работы. В результате диссертационный Совет отказал в при-
своении ученой степени - большинством в 10 голосов против 9. При этом никто из 9 членов Совета, проголосовавших за диссертанта, не имел никакой личной выгоды, но, по-видимому, на истину им было просто наплевать.
3аметна постмодернистская переоценка ценностей у молодежи (не хватает желания и времени на учебу, много невиданных ранее соблазнов) и устранение государства от реальных нужд образования и воспитания (якобы нет средств). Часто мы делаем вид, что учим, они - что учатся, оно - что заинтересовано в образованности своих граждан.
Философ Ф. Т. Михайлов в статье «Образование и власть» [24] анализирует отношение наших чиновников к образованию, замечая, что «образование давно уже не столько культура, сколько структура». Ученые и преподаватели высшей школы определяются государством как служащие. Формализм царит как в системе образования, так и в работе ВАКа. Автор пишет: «И вот уже многие сотни полуграмотных доцентов и профессоров философии, этики, эстетики, культурологии, политологии, современных проблем науки и т. п. пишут статьи, книги (сейчас это просто), выступают на конференциях, в том числе и международных, консультируют диссертации и. образуют послушный научный актив при образовательных государственных управах всех ступеней и уровней. Так и образуется союз власти и ее ученых».
Ф. Т. Михайлов указывает также на отношение власти и ее адептов к философскому образованию в стране. Уже 20 лет предпринимаются попытки отменить преподавание философии в вузах. Как известно, отменены аспирантский курс и кандидатский экзамен по философии, который заменен на кандидатский экзамен по истории и философии науки.
В экономике, политике, культуре и образовании правит бал своекорыстный государственный интерес бюрократов и олигархов, «увлеченных идолами стихийного рынка и политического театра». Необходимо «вернуть все высшее образование - философское в первую голову, к статусу государственно-гражданских институтов». Экспертами образовательных программ и инициатив должно выступить все образовательное сообщество. И это есть путь к «государству гражданского общества».
В октябре 2005 г. в Государственной Думе РФ прошла конференция по проблемам современного отечественного образования. Проведенное на ней сплошное анкетирование участников конференции, являющихся экспертами по образованию, позволяет уверенно сделать следующие выводы [25]. 1. Политика нашего правительства в области образования неудовлетворительна, а сама си-
стема образования не выполняет своих функций. 2. Модернизация образования вредит народному образованию, в сфере образования наблюдаются регресс и нарастание энтропии. 3. Интересы и законные права родителей учащихся на практике не реализуются.
Статья Н. В. Громыко [26] посвящена анализу роли Интернета и постмодернистских воззрений на современное образование. Выясняется, в какой мере на разрешение существующего острого конфликта между знанием и информацией влияют Интернет и постмодернизм. Автор приходит к выводу: «Теоретическое мышление возможно и перспективно, если сделать интернет не средством информатизации и "постмодернизации" общества, но средством его, если можно так выразиться, эпистемологизации». Для этого должны быть разработаны новые образовательные компьютерные программы.
В идеале постмодернистский тип личности -«космополит, свободный от догмата любых культурных традиций и норм, прекрасно понимающий всю их условность; это абсолютно искренний по отношению к своим природным инстинктам "шизоид" (термин взят у Ж. Делеза и Ф. Гваттари), ценящий прежде всего потребление, в том числе потребление информации; это интеллектуал, владеющий правилами любой языковой игры и столь же легко освобождающийся от них». Основным процессом в Интернете является языковая игра, заменяющая и отторгающая мышление.
Происходит информатизация и постмодернизация современной школы, влекущая за собой «отказ от ценностей теоретического мышления и целевого проектного мышления». Сознание учащихся необходимо регулярно очищать от мусора и наслоений массовой культуры. «Интернет, выводящий за пределы постмодернистской моды, может выступить средством развития как практико-ориентированной науки, так и практи-ко-ориентированного образования одновременно».
Заметим, что идейные истоки, происхождение, история и эволюция постмодернизма тщательно прослежены и исследованы в обстоятельных трудах И. П. Ильина [27, 28].
Обратимся к работе А. В. Бузгалина с характерным названием «Постмодернизм устарел.» [29]. Автор показывает, что социальной причиной заката постмодернизма является кризис неолиберализма, вытекающий из двух качественных изменений мирового сообщества. Это доминирующая роль транснационального корпоративного капитала и выход на мировую арену сверх-госу-дарства (протоимперии) США. «Транснациональные корпорации превратились в силу, сравнимую с силой государства, и, по сути дела, начали освобождаться из-под господства последнего в
экономической сфере». А США ведет самостоятельную, никем не контролируемую геополитику. При этом на смену неолиберализму может прийти ультраимпериализм с порабощающей идеологией глобализма. С другой стороны, в мире активизируется мощное социальное движение антиглобалистов.
Постмодернистская концепция, отрицающая системный подход, не способна объяснить сегодняшние мировые процессы и дать ответы на реальные вызовы времени. Поэтому она оказывается ненужной ни власти, ни оппозиции.
В заключение статьи автор указывает на вероятность того, «что в недалеком будущем, даже если мы оставим в стороне социально-экономические и общественно-политические столкновения, в идейно-духовной сфере столкнется новая вульгарно-апологетическая глобальная идеология, адекватная эпохе рождающегося ультраимпериализма, с одной стороны, и новая открытая диалогичная методология рождающихся альтернативных социальных движений - с другой. И в этом столкновении нам придется занять ту или иную позицию, ибо здесь, в отличие от "плюралистичного" постмодернистского мира, "воздержавшихся" не будет».
В. А. Кутырев [30] также утверждает, что деконструкция есть генеральная линия и классика постмодернизма в философии. Она являет собой первый этап «бури и натиска» нигилистической революции в отношении существующего Гомо сапиенс, его вещно-событийного мира, телесного бытия и словесно-теоретического мышления. Но уже наступает этап реставрации. Многие заговорили о необходимости «возврата к метафизике».
Укажем еще статью М. Е. Соболевой [31], в которой на примере философии трансцендентального прагматизма Карла-Отто Апеля показано, что и в эпоху постмодернизма возможно и даже необходимо развитие серьезных метафизических концепций. Постмодернистами метафизика давно объявлена анахронизмом. Как пишет автор, «концепция Апеля является одной из многочисленных попыток ответить на вопрос о том, существует ли единый фундамент, обосновывающий все бытие и все человеческое знание о нем». Метафизика Апеля, являясь философско-линг-вистической теорией, основанной на универсальной языковой практике, показывает объективную значимость человеческого познания.
Завершая рассмотрение постмодернизма, оценивая его в целом крайне отрицательно, нельзя не отметить его живучесть и определенную пользу в качестве альтернативно-оппозиционного философствования. Обратимся к последним страницам работы В. В. Миронова [32]. Здесь отмечается важность анализа постмодернизма как фи-
лософской концепции и современной культурной стилистики. При этом постмодернизм понимается в широком смысле, включая деконструк-тивизм и постструктурализм. Автор замечает, что постмодернистская критика классически понимаемых рациональности и метафизики не заслуживает серьезного внимания. Он подчеркивает, что «постоянные попытки разрушения философии в силу их нереализуемости не столько вредны, сколько полезны, ибо цементируют само здание философии, вырабатывая в ней иммунитет, заставляя формулировать новые фундаментальные аргументы, оправдывающие необходимость ее существования». В частности, постмодернизм заостряет проблему философской интерпретации текстов. И в этой роли он конструктивен.
В. В. Миронов пишет, что массовая культура и Интернет весьма способствовали раскрутке постмодерна. Она была необходима постмодернизму для «защиты от академической среды, после чего он стал почти неуязвимым, как раскрученная поп-звезда. Клиповое сознание - это умонастроение эпохи, когда человек устал читать толстые тексты - будь то образцы литературы или философии; он объективно не имеет для этого времени, которое заполнено фрагментами новообразованных культурных феноменов, и одновременно стал более свободен в собственном мыслеизъявлении». Автор продолжает: «Популярность постмодернизма заключается в том, что он оказался на стыке тектонических сдвигов, происходящих в человеческой культуре, и, как это ни парадоксально, может стать тем мостиком, который будет нас связывать со старой традиционной культурой. Это типичный пример альтернативной концепции, которая вполне адекватна современному состоянию развития культуры, в каком-то смысле является "душой", самовыражением этого периода ее развития, а значит, вариантом философствования. Постмодерн провоцирует философские размышления, заставляя нас вновь и вновь задумываться о сущности философии и о философствовании, которое необходимо сопряжено с интерпретацией смыслов».
Подведем итоги. Метафизика и постмодернизм стоят на противоположных позициях по следующим основным мировоззренческим вопросам.
1. Отношение к бытию. Бытие - главная используемая и исследуемая метафизикой категория. Бытие как таковое имеет умопостигаемые основания, такие, например, как принцип единства мира. Любая бытийность подчинена вполне определенным законам. Постмодерн разрушает бытие, заменяя его потоком сознания, виртуальным или сугубо прагматически направленным, т. е. деструктивным изначально или финально. Объективный характер бытия постмодерниста-
ми отрицается, поскольку, по их мнению, бытие произвольно конструируется субъектом.
2. Отношение к истине. Целью метафизического познания является поиск истины. Истину можно понимать как сущность бытия. 3начит, истина в метафизике вполне определенна. Но возможны различные пути ее познания. Постмодернистская «истина» прячется за абсолютной плю-ралистичностью мнений, служащей неким всеобщим принципом. Сколько мнений, столько и истин. Но в постмодернизме за неограниченной свободой мнений скрывается корыстный интерес.
3. Здравый смысл. Метафизика опирается на здравый смысл и реализм. Постмодернизм есть идеология абсурда. Приведем пример. Россия строит капитализм. И в то же время капитал (деньги Стабфонда) лежит без движения в зарубежных банках, обесцениваясь и работая на 3а-пад. Что это? Если не полный абсурд, то прямое вредительство!
4. Отношение к человеку. Метафизика показывает реальное место человека в природе, воздает должное его познавательным способностям и возможностям. Человек силен, но не всемогущ. Свобода человека ограничена естественной необходимостью. Постмодерн же навязывает человеку пагубные поведенческие штампы, атрофирует его волю, подавляет разум. Белое становится черным, черное - белым.
5. Отношение к обществу. Метафизическое воззрение на общество в принципе социально, поскольку стремится к объективности в познании и понимании жизни. Постмодернистская идеология ориентирована на подрыв общественного здоровья, превознося успех любой ценой, будь то власть, деньги или слава (лучше все вместе). Поэтому постмодернизм асоциален, опасен для каждого человека, для общества в целом и для государства.
6. Отношение к культуре. Постмодернизм проповедует культ поверхностности в противоположность к существующему в человеке и культуре трансцендентному, на признании чего и возможна метафизика. Подлинно высокую культуру постмодернисты заменяют массовой культурой, не требующей творческих свершений.
7. Отношение к нравственности. Метафизика понимает нравственность подобно Канту - это «категорический императив», «моральный закон внутри нас», который вместе «со звездным небом над головой» образует стержень человеческого бытия. Тем самым нравственность для человечества носит всеобщий характер, она объективна. Мораль постмодерна заключается в неограниченной личной свободе, в признании главенства либеральных прав индивида - в ущерб обществу и, в конечном счете, самому человеку. На проходившем в Москве в начале апреля 2006 г. X Всемир-
ном русском народном соборе было подчеркнуто, что нравственность едина и неделима для всех. Нравственность базируется на десяти заповедях Христовых. И никакие либеральные лозунги не могут цениться выше этих заповедей.
Отметим, что ведутся ожесточенные научные, философские и культурологические споры о статусе метафизики. Фундаменталисты считают метафизику важной частью философии, способной рационально обосновать возможность и само построение целостной научной картины мира. См. [33]. Жесткие представители социокультурного направления скорее отрицают такую возможность, делая акцент на принципиально субъективном характере знания. Как мы видели выше, постмодернизм есть непримиримая оппозиция метафизике.
Проблемы метафизики и постмодернизма продолжают волновать исследователей. Это подтверждают глубокие публикации [34, 35] в журнале «Вопросы философии», вышедшие в самое последнее время.
Примечания
1. Аристотель. Метафизика. Сочинения [Текст]: в 4 т. Т. 1 / Аристотель. М.: Мысль, 1975.
2. Авалиани, С. Ш. Трансформация метафизики [Текст] / С. Ш. Авалиани // Вопросы философии. 2005. № 11. С. 48-53.
3. Кант, И. Критика чистого разума. Сочинения [Текст]: в 6 т. Т. 3 / И. Кант. М.: Мысль, 1964.
4. Бросова, Н. 3. Судьба метафизики и судьба человека [Текст] / Н. 3. Бросова // Вопросы философии. 2005. № 9. С. 54-65.
5. Джемс, У. Психология [Текст] / У. Джемс. М.: Педагогика, 1991.
6. Катречко, С. Л. Как возможна метафизика? [Текст] / С. Л. Катречко // Вопросы философии. 2005. № 9. С. 83-94.
7. Захаров, В. Д. Метафизика в науках о природе [Текст] / В. Д. Захаров // Вопросы философии. 1999. № 3. С. 97-111.
8. Структура и развитие науки [Текст]. М., 1978. С. 63.
9. Грязнов, А. Ю. Абсолютное пространство как идея чистого разума [Текст] / А. Ю. Грязнов // Вопросы философии. 2004. № 2. С. 146.
10. Аристотель. О душе. Сочинения [Текст]: в 4 т. Т. 1 / Аристотель. М.: Мысль, 1975.
11. Катречко, С. Л. Как возможна метафизика? [Текст] / С. Л. Катречко // Вопросы философии. 2005. № 9. С. 83-94.
12. Яковлева, Л. Е. От феноменологии Гуссерля к метафизическому реализму X. Субири [Текст] / Л. Е. Яковлева // Вопросы философии. 2002. № 5. С. 153-156.
13. Ивин, А. А. Современная философия науки [Текст] / А. А. Ивин. М.: Высш. шк., 2005. С. 509.
14. Садовничий, В. А. Знание и мудрость в глобализирующемся мире [Текст] / В. А. Садовничий // Вопросы философии. 2006. № 2. С. 3-15.
15. Сокулер, 3. А. Знание и власть: наука в обществе модерна [Текст] / 3. А. Сокулер. СПб.: РХГИ, 2001.
16. Панарин, А. С. Постмодернизм и глобализация: проект освобождения собственников от социальных и национальных обязательств [Текст] / А. С. Панарин // Вопросы философии. 2003. № 6. С. 16-36.
17.Мясникова, Л. А. Экономика постмодерна и отношения собственности [Текст] / Л. А. Мясникова // Вопросы философии. 2002. № 7. С. 5-16.
18. Деннет, Д. Постмодернизм и истина. Почему нам важно понимать это правильно [Текст] / Д. Деннет // Вопросы философии. 2001. № 8. С. 93-100.
19. Дубровский, Д. И. Постмодернистская мода [Текст] / Д. И. Дубровский // Вопросы философии. 2001. № 8. С. 42-55.
20. Там же. С. 54-55.
21. Киселев, Г. С. Постмодернизм и христианство [Текст] / Г. С. Киселев // Вопросы философии. 2001. № 12. С. 3-15.
22. Там же. С. 14.
23. Кнабе, Г. С. Местоимения постмодерна (обзор некоторых событий, фактов и текстов) [Текст] / Г. С. Кнабе // Сквозь границы: культурологический альманах. Вып. 3. Киров: Изд-во ВятГГУ, 2004. С. 111143.
24. Михайлов, Ф. Т. Образование и власть [Текст] / Ф. Т. Михайлов // Вопросы философии. 2003. № 4. С. 31-47.
25. Краткий отчет о социологическом исследовании, посвященном современному состоянию отечественного образования [Текст] // Философские науки. 2006. № 1. С. 153-155.
26. Громыко, Н. В. Интернет и постмодернизм -их значение для современного образования [Текст] / Н. В. Громыко // Вопросы философии. 2002. № 2. С. 175-180.
27. Ильин, И. П. Постструктурализм. Деконструк-тивизм. Постмодернизм [Текст] / И. П. Ильин. М., 1996.
28. Ильин, И. П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа [Текст] / И. П. Ильин. М., 1998.
29. Бузгалин, А. В. Постмодернизм устарел. (Закат неолиберализма чреват угрозой «протоимперии») [Текст] / А. В. Бузгалин // Вопросы философии. 2004. № 2. С. 3-15.
30. Кутырев, В. А. Философия иного, или Небытийный смысл трансмодернизма [Текст] / В. А. Ку-тырев // Вопросы философии. 2005. № 7. С. 21-33; № 12. С. 3-19.
31. Соболева, M. E. Возможна ли метафизика в эпоху постмодерна? К концепции трансцендентального прагматизма Карла-Отто Апеля [Текст] / М. Е. Соболева // Вопросы философии. 2002. № 7. С. 143-154.
32. Миронов, В. В. Коммуникационное пространство как фактор трансформации современной культуры и философии [Текст] / В. В. Миронов // Вопросы философии. 2006. № 2. С. 40-43.
33. Вечтомов, E. М. Математика и научная картина мира [Текст] / Е. М. Вечтомов // Сборник статей Всерос. науч.-практ. конф. Т. 2. Москва-Коряжма: Изд-во «Старая Вятка», 2005. С. 91-101.
34. Селиванов, А. И. Метафизика в культурологическом измерении [Текст] / А. И. Селиванов // Вопросы философии. 2006. № 3. С. 49-63.
35. Кеглер, Г. Г. Этика после постмодернизма [Текст] / Г. Г. Кеглер // Вопросы философии. 2006. № 3. С. 111-117.
