CC BY
84
ФИЛОСОФСКИЙ ВЗГЛЯД НА ГЛОБАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОСТИ
3
Вестник Челябинского государственного университета. 2017. № 7 (403).
Философские науки. Вып. 45. С. 6—11.
УДК 111
ББК 87.21
МЕТАФИЗИЧЕСКОЕ ВОПРОШАНИЕ: СПЕЦИФИКА И ПЕРСПЕКТИВЫ
И. В. Черданцева, Ю. САпполонова
Алтайский государственный университет, Барнаул, Россия
Статья посвящена выявлению структуры метафизического вопрошания; авторы выделяют три основные составляющие этого вопрошания: теоретико-дискурсивную, экзистенциальную и трансцендентную. Также авторы устанавливают сложный характер трансцендентной составляющей, определяющийся не только теоретической формой философского дискурса, но и экзистенциальной глубиной вопрошающего присутствия, требующей для своей реализации использования усилий медитативного характера.
Ключевые слова: метафизика, метафизическое вопрошание, бытие человека, экзистенция, трансцендентное, философский дискурс, духовные упражнения, медитативное сосредоточение.
В истории философской мысли представлены разные способы отношения к ценности метафизического знания, начиная от безоговорочного принятия этой ценности и заканчивая ее отрицанием и призывом элиминировать метафизические учения из области философского дискурса. Однако если говорить не о конкретном содержании метафизических теорий, а о метафизическом вопрошании как таковом, то его критика имеет более сдержанный характер, и некоторые антиме-тафизически и постметафизически настроенные мыслители, принимающие в качестве основания философствования принцип непостижимости человеческого бытия, признают право метафизических вопросов на свое существование. Так, например, Хельмут Плеснер, скептически относящийся к метафизике как сфере положительного знания о первопричинах и первоначалах сущего и бытия, считает метафизическое вопрошание неотъемлемой характеристикой человека как эксцентрического существа (эксцентрической позиционально-сти), а Уильям Джеймс, размышляя о дефиниции метафизики, предлагает считать метафизику сферой вопрошания особого рода. В работе «Введе-
ние в философию» американский философ пишет, что, поскольку дать точное определение термина «метафизика» невозможно, для постижения смысла этого слова следует обратиться к перечислению проблем, рассматриваемых метафизикой. «Метафизика — это обсуждение разнообразных темных, абстрактных, универсальных вопросов, которые обыкновенно ставятся, но не решаются науками и жизнью, вопросов, как будто отложенных в сторону, вопросов широких и глубоких, относящихся к целокупности всех вещей или ее первоосновным началам» [2. С. 22].
Развивая тему метафизического вопрошания, У. Джеймс приводит конкретный перечень тех вопросов, которые, по его мнению, могут относиться к метафизическим. В их число входят такие вопросы: «Почему мир существует и нельзя ли предположить столь же разумно, что он мог бы и вовсе не существовать?», «Какого рода реальность надо считать наиреальнейшей?», «Что объединяет все вещи в одну вселенную?», «Конечен или бесконечен мир в своей целокупности?», «Что мы хотим сказать, когда произносим слово "истина"?», «Что такое "мысли" и что такое
"вещи" и как они связаны между собой?», «Все ли в мире предопределено или кое-чему (нашей воле, например) дана свобода?», «Что есть Бог или боги?», «Как связаны между собой дух и тело?», «Можно ли считать пространство и время некоторыми реальностями, а если нет, то что же они такое?», «Как в процессе познания объект проникает в сферу нашего сознания или как сознание улавливает свой объект?», «"Добро", "красота" — есть ли это дело личного взгляда или эти начала имеют объективную значимость? Если да, то что такое объективная значимость?» и т. п. Формулируя эти вопросы, американский философ допускает, что некоторые из них могут быть результатом неправильного применения терминов и их неправильной постановки, но пока ложность этого применения и этой постановки не показана ясно, потребность разобраться в данной метафизической проблеме У. Джеймс признает вполне законной.
Разумеется, У. Джеймс и Х. Плеснер не единственные мыслители, заявляющие о необходимости переключения внимания со сферы метафизического знания на область метафизического вопрошания. В ХХ в. понятие метафизического вопрошания довольно активно разрабатывается и представителями антропологически ориентированного неотомизма (К. Ранер, Э. Корет), и философами феноменологически-экзистенциального плана (М. Хайдеггер, К. Ясперс и др.). Какие же аспекты метафизических вопросов выделяют эти исследователи?
В работе «Что такое метафизика?» М. Хайдег-гер обращает внимание на двойственный характер этих вопросов, понимая метафизику как «вопро-шание сверх сущего, за его пределы, так, что мы получаем после этого сущее для понимания как таковое и в целом» [5. С. 24]. Этот двойственный характер определяется тем, что, с одной стороны, любой метафизический вопрос связан с целым и идет от целого, а с другой стороны, «всякий метафизический вопрос может быть задан только так, что спрашивающий — в качестве спрашивающего — тоже вовлекается в него, то есть тоже попадает под вопрос» [Там же]. Человек как вопрошающее присутствие, по мнению М. Хайдеггера, является неотъемлемой частью метафизического вопрошания, и этот тезис разделяет и Э. Корет.
Размышляя о задаче метафизики, австрийский философ видит эту задачу не только в том, чтобы спрашивать о первых началах сущего как целого, но и в том, чтобы ставить вопрос о бытии, который возникает всегда, когда мы спрашиваем о сущем. Э. Корет пишет: «Каждый вопрос, что и почему нечто "есть", является уже вопросом о бы-
тии. То, что, собственно, составляет вопрос, есть бытие, благодаря которому есть сущее. Так как этот вопрос охватывает все, что вообще есть, то он охватывает также вопрошающего и его самого ставит под вопрос» [4]. Отсюда следует, что метафизическое вопрошание невозможно без включения в его структуру вопроса о бытии самого спрашивающего человека.
Этот же момент, связанный с обязательным включением в метафизическое вопрошание вопроса человека о себе самом и смысле своего собственного существования, проявляется в размышлениях К. Ясперса о пограничных ситуациях, способных вырывать человека из привычного контекста его повседневной жизни и заставлять его задумываться о предельных основаниях своего бытия. «Как возможная экзистенция, я вопрошаю, — не изучая, не определяя действительность, но вновь собирая себя из всякой особенности, — об абсолютной действительности» [6. С. 12].
Мы видим, что и М. Хайдеггер, и Э. Корет, и К. Ясперс рассматривают метафизическое вопро-шание в его нераздельной связанности с бытием вопрошающего человека. Это позволяет нам, анализируя специфику метафизических вопросов, выделить их экзистенциальный уровень, который является более глубоким по сравнению с тем, что мы можем обозначить как отвлеченно-дискурсивное представление метафизических проблем, продемонстрированное в работе У. Джеймса. Когда У. Джеймс формулирует эти проблемы, создается впечатление, что его нисколько не волнует возможное экзистенциальное содержание данных проблем, а также существование конкретной индивидуальности, задающей метафизические вопросы. Глубине экзистенциального переживания, сопровождающей появление метафизического вопроса, да и самому этому переживанию американский философ не уделяет никакого внимания, его интересует, скорее, предмет и рациональная составляющая метафизического вопрошания, вытекающая из понимания человека как мыслящего и говорящего существа. Конечно, нельзя не согласиться с тем, что теоретическое содержание метафизических проблем имеет собственную самостоятельную ценность. Однако нельзя отрицать и то, что человек не только думает и говорит, но и живет, и именно сосредоточение внимания на жизни человека (а не только на его мышлении и дискурсе) и приводит экзистенциально настроенных философов к выделению целостного переживания человеком своего бытия как основы любых метафизических вопросов.
(Кстати, хочется отметить, что требование во-прошания, исходящего из опыта собственного
присутствия, предъявляется экзистенциальными философами в первую очередь к самим себе. В свете сказанного выше также становится понятным, почему достаточно часто экзистенциализм заявляет о себе как об особом типе философствования, опирающемся на личный опыт мыслителя, а работы многих представителей экзистенциального направления выглядят как своеобразные дневники, в которых авторы делятся своими самыми сокровенными чувствами и мыслями. Исследователи творчества С. Кьеркегора, Н. А. Бердяева, М. Хайдеггера, А. Камю, К. Ясперса, Ж.-П. Сартра отмечают, что идеи и взгляды этих экзистенциальных философов невозможно изучать в отрыве от их личных жизненных переживаний и толковать в рамках какой-то объективированной интерпретационной системы. Здесь же вспоминается и документальный фильм о К. Ясперсе, в котором он рассказывает о своих самых ярких жизненных впечатлениях и ситуациях, оказавших влияние на специфику его философствования. И это не только неизлечимая болезнь философа, но и, например, его воспоминание о том, как он впервые увидел море. К. Ясперс считает, что переживания подобного рода стали экзистенциальным источником его метафизического интереса и поисков трансцендентного.)
Итак, получается, что структура метафизического вопрошания определяется двумя компонентами, которые мы условно можем обозначить как теоретико-дискурсивный и экзистенциальный. Первый компонент, предстающий как достаточно отвлеченный от бытия конкретной индивидуальности, имеет прямое отношение к самой формулировке метафизического вопроса и к его вербально выраженному содержанию. Второй компонент высвечивает самого человека, ставящего метафизический вопрос в личном ракурсе собственного существования. Однако внимательное изучение первых двух компонентов открывает еще одну, третью составляющую метафизического вопро-шания, связанную с его трансцендентным характером. Этот трансцендентный характер формируется направленностью метафизического вопроса на то, что У. Джеймс называет целокупностью всех вещей или ее первоосновными началами, М. Хайдеггер — бытием сущего и сущим как таковым и в целом, а К. Ясперс — абсолютной действительностью.
С нашей точки зрения, трансцендентный компонент метафизического вопрошания может существовать и быть выражен двояким образом, поскольку направленность на трансцендентное может быть связана с теоретико-дискурсивной областью метафизического вопрошания, а может
исходить и из экзистенциальной составляющей метафизического вопроса. Во втором случае устремленность к трансцендентному задается не отвлеченно-рациональным интересом человека к предельным основаниям себя и мира, а диктуется настоятельной потребностью осуществления подлинной экзистенции.
Поддержку предложенной нами трактовки сложного характера трансцендентного компонента метафизического вопрошания мы можем найти в работах Э. Корета. В «Основах метафизики» он пишет: «Если метафизика не только понимается как понятийно-абстрактный конструкт, но и обосновывается обнаружением ее истоков в возможности исполнения акта человеческого вопрошания и знания, то она обретает живое значение для самопонимания человека в экзистенциально-антропологическом смысле. Она раскрывает духовную сущность человека в ее трансцендентном своеобразии, которое, превышая непосредственное, реализует себя в открытом горизонте бытия, поэтому сущностно направлено на абсолютное бытие» [4]. Не анализируя специально трансцендентную составляющую метафизического вопроса, Э. Корет тем не менее разводит понятийно-абстрактную и экзистенциальную сферу метафизического знания, и, насколько можно судить по его словам, австрийский философ полагает, что подлинное сближение человека с трансцендентным происходит только в том случае, если исток этого сближения обнаруживается в экзистенциальном пространстве личности.
Мы думаем, что особенностью метафизического вопрошания, в котором устремленность к трансцендентному исходит из тотальности человеческого присутствия, является то, что это вопро-шание для своего действительного осуществления требует не только приложения абстрактно-дискурсивных усилий, но и определенного медитативного сосредоточения. Французский философ П. Адо в своих работах развивает идею, согласно которой любой философ в своем приближении к мудрости (понимающейся как синтез совершенного знания и совершенной жизни) может и должен использовать не только возможности философского дискурса, но и возможности духовных упражнений (имеющих чаще всего внедискурсивный созерцательный характер либо существующих на границе дискурса и молчания). Очевидно, что экзистенциальная потребность прорыва к трансцендентному, лежащая в основании метафизического вопроса, будет реализована в большей степени, если философ получит целостное, требующее включения всего его существования, переживание встречи с трансцендентным, а не только вербально выра-
женное в философском дискурсе представление о нем. Какие же духовные практики будут способствовать этому?
По мнению П. Адо, духовные упражнения, применяемые античными мыслителями для того, чтобы изменить жизнь определенным образом (говоря словами Сократа, стать «лучше и умнее»), имеют по своей сути и глубинному смыслу универсальный характер и могут использоваться в любой исторический период, если будут очищены от устаревших космологических или мифологических элементов. Систематизируя разные духовные практики античности, французский мыслитель выделяет две большие группы, одна из которых связана с сосредоточением философа на своем «я», а вторая — с расширением пределов «я». На первый взгляд кажется, что именно во второй группе практик можно найти примеры упражнений, которые могут помочь человеку осуществить метафизическое вопроша-ние наиболее полным образом, предполагающим максимальное погружение вопрошающего присутствия в трансцендентное. Однако это не так, и относящееся к первой группе (включающей практики сосредоточения философа на своем «я») упражнение, которое может быть названо «умением жить в настоящем», также раскрывает человеку вход в трансцендентную реальность, способствуя обнаружению подлинной экзистенции. Данное упражнение призвано развить в человеке способность быть «здесь» и «сейчас», в результате чего «тот, кто практикует это упражнение концентрации внимания, смотрит на мироздание новыми глазами, как будто видит его в первый и последний раз: в наслаждении настоящим он открывает тайну и великолепие существования, вечную новизну мира; в то же время он достигает безмятежности, ощущая, насколько относительно все, что вселяет в нас тревогу и беспокойство» [1. С. 291].
Наиболее распространенные практики из выделенной П. Адо второй группы духовных упражнений, способствующих расширению пределов «я», — это так называемые «распространение "я" в универсуме» и «взгляд свысока». К переживанию своего единения с мировым целым и распространению своего «я» в универсуме, с точки зрения Сенеки, должен стремиться каждый настоящий философ. В «Нравственных письмах к Луцилию» Сенека пишет о том, что философу следует избегать пустых прений и помнить о своей истинной природе, расширяющей ограниченный повседневностью мир человека до пределов Вселенной: «Ведь все эти прения — просто игра для тех, кто старается половчее поймать друг дру-
га. Лучше скажи о том, что согласно природе наш дух должен стремиться в бескрайнюю ширь, ибо душа человека — вещь великая и благородная и не допускает, чтобы ей ставили иные, нежели богам, пределы... Ее граница — все то, что опоясывается последним и всеобъемлющем кругом» [3. С. 580].
Еще один представитель стоицизма Марк Аврелий тоже считает, что возможности человеческой души гораздо шире, чем обычно представляет себе большинство людей, и если эти возможности раскрываются, то душа «созерцает самое себя. облетает, далее, весь мир и окружающую его пустоту, исследует его форму, проникает в беспредельную вечность, постигает периодическое возрождение Целого» [Там же. С. 790—791]. Для того чтобы раскрытие возможностей души состоялось, римский император советует человеку как можно чаще пребывать в состоянии созерцания предельных оснований мироздания: «Постоянно думай о вечности в ее целом, и о сущности в ее целом, и о том, что каждая отдельная вещь по сравнению с сущностью — малое зерно, по сравнению с временем — поворот бурава» [Там же. С. 785]. Тит Лукреций Кар в сочинении «О природе вещей» также пытается выразить настроение, сопровождающее человека, погружающегося в беспредельность [Там же. С. 64]:
«.расступаются стены
Мира, — и вижу я ход вещей в бесконечном
пространстве. И не мешает земля созерцанью всего
остального,
Что под ногами у нас совершается
в безднах пространства. Все это некий восторг поселяет в меня
и священный
Ужас».
Живое созерцание трансцендентного, сопровождающее метафизическое вопрошание в перечисленных выше упражнениях, возникает и тогда, когда человек изменяет перспективу своего видения, практикуя «взгляд свысока». Данная практика учит философа «смотреть на вещи от-страненно, как бы отступив, воспринимать их объективно, такими, каковы они сами по себе, в беспредельности мироздания, в великом многообразии природы, и не прельщаться той видимостью, какую им придают наши страсти и человеческие устремления» [1. С. 224]. Человек, умеющий видеть все, что происходит, с точки зрения вечности, обретает истинного себя и становится свободным от общепринятых ценностей
(богатства, власти, славы, почестей), осознавая их ничтожность и эфемерность.
Само собой разумеется, что количество духовных упражнений, способствующих переживанию метафизического вопрошания как живого единства экзистенции и трансцендентной реальности, может быть и большим. Однако даже те примеры практик, которые были приведены, наглядно демонстрируют важность применения усилий медитативного характера в процессе метафизического вопрошания, для которого общепринятая форма абстрактно-понятийного знания является не совсем приемлемой, если метафизический вопрос задается из глубины человеческого присутствия.
Подводя итоги нашего исследования специфики и перспектив метафизического вопрошания, мы хотели бы остановиться на следующих моментах. Во-первых, мы установили, что метафизическое вопрошание имеет сложную структуру, включающую три компонента: теоретико-дискурсивный, экзистенциальный и трансцендент-
ный. Во-вторых, мы выявили сложный характер трансцендентного компонента, обусловленный тем, что направленность метафизического вопроса на трансцендентное может быть связана с абстрактно-понятийным уровнем метафизического вопрошания, а может и иметь более глубокий источник, экзистенциальный по своей природе. В-третьих, мы обнаружили, что если направленность на трансцендентное исходит из глубины и тотальности вопрошающего присутствия, то для осуществления этой направленности следует обратиться не только к области философского дискурса как сфере теоретического знания, но и к духовным практикам как способам медитативного переживания метафизических вопросов. И в заключение, размышляя о дальнейших перспективах метафизического вопрошания, мы хотели бы в качестве одной из интересных линий его развития выделить поиск новых духовных упражнений, связывающих в единое целое вопрошающую экзистенцию и трансцендентную реальность.
Список литературы
1. Адо, П. Что такое античная философия? / П. Адо. — М. : Изд-во гуманитар. лит., 1999. — 318 с.
2. Джеймс, У Введение в философию / У. Джеймс // Введение в философию. Проблемы философии / У. Джеймс, Б. Рассел. — М. : Республика, 2000. — 315 с.
3. Древнеримская философия. От Эпиктета до Марка Аврелия : сочинения. — Харьков : Фолио ; М. : АСТ, 1999. — 832 с.
4. Корет, Э. Основы метафизики [Электронный ресурс] / Э. Корет. — URL: http://www.studmed.ru/ view/koret-e-osnovy-metafiziki_8a001466c89.html (дата обращения 03.11.2016).
5. Хайдеггер, М. Что такое метафизика? / М. Хайдеггер. — М. : Академ. проект, 2013. — 288 с.
6. Ясперс, К. Философия. Книга третья. Метафизика / К. Ясперс. — М. : «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2012. — 296 с.
Cведения об авторах
Черданцева Инна Владимировна — доктор философских наук, доцент, заведующая кафедрой социальной философии, онтологии и теории познания, Алтайский государственный университет. Барнаул, Россия. [email protected]
Апполонова Юлия Сергеевна — аспирантка кафедры социальной философии, онтологии и теории познания, Алтайский государственный университет. Барнаул, Россия. [email protected]
Bulletin of Chelyabinsk State University. 2017. No. 7 (403). Philosophy Sciences. Iss. 45. Pp. 6—11.
METAPHYSICAL INQUIRY: SPECIFICS AND PROSPECTS
I. V. Cherdantseva
Altay State University. Barnaul, Russia. innacherd@mail. ru
Yu.S. Appolonova
Altay State University. Barnaul, Russia. [email protected]
This article is devoted to the study of the structure of metaphysical inquiry. The analysis of this structure shows that it includes three components: theoretical-discursive, existential and transcendent components. Also the authors establish that the transcendent component has a complex form. Namely, the orientation of the metaphysical question to the transcendent can be connected with the abstract-conceptual level of metaphysical inquiry, and this orientation
may also have a deeper existential source. In the second case philosophers can go beyond the traditional forms of discourse and they can use spiritual practices as ways of the meditative experience of metaphysical questions. In conclusion, the authors outline prospects of metaphysical inquiry. One of the directions of the development of metaphysical inquiry is the search of new spiritual exercises that link questioning existence and transcendent reality into a single whole.
Keywords: metaphysics, metaphysical inquiry, human being, existence, transcendent, philosophical discourse, spiritual exercises, meditative concentration.
References
1. Ado P. Chto takoye antichnaya filosofiya? [What is ancient philosophy?]. Moscow, 1999. 318 p. (In Russ.).
2. Dzheyms U. Vvedeniye v filosofiyu [Introduction to philosophy]. Dzheyms U., Rassel B. Vvedeniye v filosofiyu. Problemyfilosofii [Introduction to philosophy. The problems of philosophy]. Moscow, Respublika Publ., 2000. 315 p. (In Russ.).
3. Drevnerimskaya filosofiya. Ot Epikteta do Marka Avreliya: sochineniya [Ancient Roman philosophy. From Epictetus to Marcus Aurelius: compositions]. Kharkov, Folio Publ., Moscow, AST Publ., 1999. 832 p. (In Russ.).
4. Koret E. Osnovy metafiziki [Fundamentals of Metaphysics]. Available at: http://www.studmed.ru/view/ koret-e-osnovy-metafiziki_8a001466c89.html, accessed 03.11.2016. (In Russ.).
5. Haydegger M. Chto takoye metafizika? [What is metaphysics?]. Moscow, Akademicheskiy proekt Publ., 2013. 288 p. (In Russ.).
6. Yaspers K. Filosofiya. Kniga tret'ya. Metafizika [Philosophy. The third book. Metaphysics]. Moscow, Kanon+ ROOI Reabilitatsiya Publ. 296 p. (In Russ.).
