CC BY
74
УДК 1(091)
О. С. Исаева
МЕТАФИЗИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ СОЦИАЛЬНОГО ПРОЕКТА ЕВРАЗИЙЦЕВ
Аннотация. Статья посвящена крупному идейно-политическому течению русского зарубежья - евразийству. Анализируется философская концепция евразийцев. В центре внимания - онтологические и гносеологические взгляды представителей этого течения. Выделены и раскрыты метафизические основания евразийского проекта.
Ключевые слова: евразийство, метафизические основания, проект России-Евразии, бытие симфонической личности, социальная личность, взаимообще-ние личностей, организационная идея, идея-правительница.
Abstract. The article is devoted to a large ideological and political trend of Russian expatriates called Eurasism. The author analyzes a philosophical concept of Eurasians. In the center of attention lie the ontological and gnoseological sights of the representatives of this trend. The author allocates and opens the metaphysical bases of the project of eurasism.
Key words: eurasism, metaphysical bases, Russia-Eurasia project, symphonic personality being, social personality, mutual communication, organizational idea, rul-ing-idea.
Евразийское течение оформилось в русском зарубежье, впервые заявив о себе в 1921 г. изданным в Софии сборником статей под символичным названием «Исход к востоку. Предчувствия и свершения. Утверждения евразийцев». Авторами работ, включенных в этот сборник, были языковед и этнограф Н. С. Трубецкой, экономист-географ П. Н. Савицкий, философ Г. В. Флоровский, искусствовед П. П. Сувчинский. Также в состав евразийского движения 20-30-х гг. ХХ в. разное время входили: правовед Н. Н. Алексеев, историк и философ Л. П. Карсавин, историк Г. В. Вернадский и другие талантливые и видные мыслители своего времени.
Эмигрировавших из бывшей царской России молодых ученых, болезненно воспринявших произошедшие на их родине перемены, сплотил поиск новой линии развития страны. Вопреки ожиданиям эмигрантских кругов, евразийцы приняли революцию 1917 г., увидев в ней конструктивное начало. Она, по их мнению, явилась логичным завершением навязанного России Петром I этапа европеизации. Россия освободилась от западного «ига» и теперь, наконец, должна возродить свою самобытную культуру, встать на свой собственный исторический путь развития, во многом восходящий к «востоку».
Евразийское течение соединило множество талантливых философов, публицистов, экономистов и писателей, что само по себе уже предопределило многогранность и сложность их учения, в котором, как признавали сами участники движения, изначально не было внутреннего единства. Евразийские мыслители стояли на позиции отрицания представления европейской культуры как культуры общечеловеческой. С этой точки зрения исходили они при построении своей философской системы. «Евразийство заключает в себе зерно стремления к истине общефилософской», - писал П. Н. Савицкий, но стремление это, по мнению евразийцев, должно совершаться в контексте вы-
хода из рамок современной им европейской культуры [1, с. 113]. Установка на «антизападничество» вместе с неординарным мышлением участников движения позволила евразийцам преодолеть старые, ставшие традиционными философские каноны. Собственно, сами евразийцы вовсе и не стремились к тому, чтобы изложить свои метафизические и философские искания по определенной кем-то схеме. Становление течения происходило под влиянием сильных эмоций, как отмечали Л. И. Новикова и И. Н. Сиземская, «его питательной средой была атмосфера катастрофического мироощущения и кризиса...» [2, с. 103]. В сложившейся исторической обстановке молодые, ищущие пути выхода из сложившейся ситуации ученые не ставили первоочередной задачи создать надежную теоретическую базу, гораздо более значимым им казался вопрос непосредственного воплощения в жизнь их проекта новой России-Евразии. России начала ХХ в. были нужны кардинально новые, по словам В. Я. Пащенко, «безумные» нетрадиционные учения, каким и стало евразийство [3, с. 31]. Евразийцы представили обществу проект, который, с одной стороны, своими корнями уходит в глубокую древность, обращаясь к идеалам Святой Руси, а с другой, не относясь ни к левым, ни к правым политическим направлениям, поддерживает антидемократические и антилибе-ральные тенденции и утверждает новый тип государственности, органично сочетающей в себе принципы нравственного и религиозного начал.
Философская доктрина евразийцев идет вразрез с привычным для ученых «западноевропейским содержанием», отличаясь своей непоследовательностью и «фрагментарным» изложением. А. В. Семушкин отмечает, что евразийцы вытесняют из создаваемой ими философии «бесценный опыт традиционной гносеологии и онтологии», вследствие чего об их философской системе можно говорить лишь в смысле неудачного опыта ее построения [4, с. 124]. Современник евразийцев А. А. Кизеветтер указывал на отсутствие в евразийском учении последовательности и системности, утверждая, что в евразийстве слишком много «настроения» и очень мало «системы», «продуманной, обоснованной на фактах и согласованной в своих отдельных частях» [5, с. 278]. В. В. Ванчугов, опровергая утверждение Н. Н. Алексеева о целостности евразийской философской системы, считает, что евразийство вообще не имело собственной философии. По мнению ученого, вместо философских умозаключений евразийские мыслители представили создаваемый соответственно моменту развития самого движения синтез различных, в том числе и философских, идей. Мысль о том, что евразийское учение являет собой синтез различных областей знания, обозначена в работах многих исследователей. В. П. Кошарный отмечает, что наличие географического фактора в историкофилософской концепции евразийцев в качестве основополагающего элемента является главной ее особенностью [6, с. 9]. С. М. Соколов указывает, что евразийство объединило философию, историю, географию, экономику, психологию и другие области знания. В. К. Пишун как вполне естественное отмечает присутствие в евразийской доктрине философского, социологического, культурологического и религиоведческого материала, утверждая преобладание политологического ядра. Сами евразийцы также отмечали факт объединения в рамках их учения нескольких областей науки. Во вступлении к первому «Евразийскому временнику» П. Н. Савицкий пишет: «Мы метафизичны и в то же время этнографичны, географичны» [7, с. 245].
Таким образом, стремление евразийских мыслителей к практическому воплощению их замыслов, установка на отрицание существа западничества, синтез в рамках их доктрины различных областей науки привели впоследствии к тому, что теоретическая база учения, а именно метафизическая его составляющая, явно уступает в разработке их геополитическим, историософским и культурологическим концепциям. Но все же евразийские мыслители, сами обосновывающие структуру своего учения в единстве двух планов: теоретического и практического, - несмотря на упреки критиков, явили миру и оригинальную гармоничную философскую систему, и построенный на надежных метафизических основаниях социальный проект.
Главным разработчиком метафизических воззрений евразийцев, по мнению М. А. Маслина, был примкнувший к течению в 1925 г. Л. П. Карсавин, чьи философские взгляды стали необходимым логическим элементом в цепочке рассуждений евразийских мыслителей. Именно его учение о симфонических личностях является фундаментальным для евразийской концепции в целом и для их социального проекта в частности. Взгляды мыслителя восходят к давней традиции русской философии, заданной Вл. Соловьевым и его учением о всеединстве. Развивая их, Л. П. Карсавин приходит к оригинальному видению мира, места и роли в нем личности. В русле метафизики всеединства он выстраивает философскую систему, в которой бытие представляет собой совершенное единство множества его элементов. Абсолютное Бытие мыслится Л. П. Карсавиным как абсолютное совершенное всеединство. «Оно -все, что только существует, все и всяческое. И во всяческом, в каждом Оно все, ибо всяческое не что иное, как Его момент, в Нем полный и совершенный. Абсолютное Всеединое... совершеннейшее единство возможности-становления-действительности, и в целостности своей и в каждом из своих моментов» [8, с. 76]. Концепция Л. П. Карсавина носит глубоко религиозный характер. В ней Бог выступает творцом, он создает космос (и человека как его момента) из ничего и предстает как вечное начало всего сущего. Но мир, сотворенный Богом, несовершенен, он лишь потенциален в своем всеединстве. Его возникновение уже обусловило его конец, гибель, разложение, следовательно, он никогда не сможет стать бесконечным, т.е. Богом (истинным Абсолютом).
Ведущее значение для всей евразийской доктрины в концепции Л. П. Карсавина приобретает учение о бытии симфонической личности, которое органично синтезирует и сплачивает весь евразийский проект в единое целое. Мыслитель определяет личность как «конкретно-духовное или (что то же самое: недаром «личность» от «лица») телесно-духовное существо, определенное, неповторимо-своеобразное и многовидное», причем, по мнению философа, личность представляет собой всеединство всех ее «проявлений», «осуществлений», «выражений», т.е. ее «моментов», или «качествований» [9, с. 19]. В реальной действительности именно личность является подлинным носителем бытия, она «само единое и неделимое бытие» [9, с. 29]. Истинной формой личного бытия, по мнению евразийцев, является бытие церковное. Каждая личность стремится стать церковной и Церковью, а единственной истинной личностью, по мнению евразийцев, является Бог. «Все бытие должно стать церковным, является потенциально церковным и становится церковным», - утверждает Л. П. Карсавин [10, с. 423]. Весь мир мыслится евразийцами как единая симфоническая личность. Но всякая личность, будь то
народ, культуро-субъект или даже отдельный индивид, остается потенциальной, пока не выльется в соответствующую форму своего личного бытия.
В основу своих онтологических размышлений Л. П. Карсавин кладет принцип триединства, который он уподобляет Пресвятой Троице. Человеческая личность одновременно представляет собой и все бытие, и только один из его образов и, являясь одним из многих, не только разъединяется, по мнению философа, «до известной степени», но и воссоединяется с другими образами. Личность, несомненно, возникает, развивается и погибает. Но в чем, собственно, заключается развитие, раскрытие личности? Л. П. Карсавин видит осуществление личности в акте самопознания, когда она раскрывает себя последовательно в трех способах бытия: вначале как первоединство, потом как разъединение и, наконец, воссоединение, представляя собой, таким образом, триединство, единство и множество одновременно. Личность, являясь единством, в процессе теоретического самопознания «вскрывает разъединение ее (личности) на «я» и на «сознаваемое им», обнаруживая себя при этом как множество [9, с. 32]. Отчуждение «сознаваемого» от «я» осознается не иначе как разрушение, умирание личности. Но личность первоначально есть единство (в процессе разъединения - единство множества), и поэтому стремится стать единою, т.е. воссоединиться. И здесь проявляется несовершенство, предельность личности. Она не может до конца преодолеть разъединенность сознающего «я» и «сознаваемого». Воссоединяясь, личность возвращается к единству, но оно уже не начальное единство, поскольку обогащено разъединением, хотя немного и прежнее. Любая человеческая личность, тварная личность, является образом и подобием Пресвятой Троицы, но в соотнесенности с Богом - образом и подобием несовершенными. Несовершенство же личности преодолевается ею через единение с Богом. Итак, Л. П. Карсавин выделяет три способа бытия, которые проходит поэтапно, развиваясь и изменяясь таким образом, каждая личность, любое единство. Такая интерпретация бытия позволяет увидеть личное бытие как диалектический процесс, представить мир как единое, развивающееся целое.
Евразийские мыслители вводят в свою терминологию понятие симфонической личности, считая личностью не только отдельного индивида, но и социальные группы, народы, субъекты культуры, государство и все человечество. Весь мир, единый в своем времени и пространстве, - это симфоническая всеединая личность или иерархическое единство множества симфонических личностей разных порядков, а в них и личностей индивидуальных. Симфоническую личность, осуществляющую себя только в личностях, Л. П. Карсавин называет социальной. Именно социальная личность выступает главным действующим лицом в метафизике всеединства Л. П. Карсавина. Социальных личностей много, и все они личности разного иерархического порядка, или разной степени общности. Их градация выстраивается философом по следующим признакам: 1) специфическому личному качествованию; 2) «идее»; 3) степени относительного совершенства (поскольку несовершенство личностей тоже не может быть одинаковым). Очевидно, по мнению ученого, что более совершенный индивид должен относиться к более совершенной социальной группе, народу, культуре. Он - индивидуация, момент в «вертикальном» ряду более совершенной, высшей социальной личности. Эти личности, в свою очередь, «иерархически соотносясь между собою, все в нем индиви-
дуируются и живут» [9, с. 176]. Критерием же совершенства, по Карсавину, выступает абсолютный критерий, т.е. Богочеловечество.
Основной вопрос, которому Л. П. Карсавин уделяет предельное внимание, - это вопрос функциональной полноты выполняемого личностью задания. Всякая социальная личность имеет по отношению к высшей, индивидуи-руемой ею личности основную функцию, или задание, от многообразия и полноты которого зависит полнота социально-личной жизни. В этом смысле народ и семья определятся, по Л. П. Карсавину, обширными, всеобъемлющими заданиями. Это самодовлеющие личности. Они должны индивидуализировать все бытие, а «не качествовать лишь немногими его качествованиями». Именно поэтому они могут достигать высокой степени личного бытия и явственно выражаются в своих индивидуумах. Внутри себя они функционально-органически делятся и функционально определяют своих индивидуумов. Такие развитые личности, по мнению мыслителя, характеризуют биологическое единство, общий этнический уклад, взаимообщение с одной и той же средой. Сословие же, напротив, имея и «общее» миросозерцание, и «общий» социально-психологический уклад, функционально ограничено и отрицает многие «качествования» других сословий. Еще более ограничен функционально и как личность потенциальнее современный класс. Социальные личности, функции которых ограничены, Карсавин называет функциональными. Таким образом, делает заключение Л. П. Карсавин, чем ограниченнее функция, тем менее актуализируется личное бытие в социальной группе, ею определяемой, и тем менее индивид эту группу выражает.
Важным аспектом метафизики всеединства Л. П. Карсавина в контексте социального проекта евразийцев является понятие взаимообщения личностей. Именно путем постоянного и живого взаимообщения с другими такими же личностями функциональная личность становится действительной, многообразной личностью. Только через такое взаимообщение делается она «многоликою», т.е. настоящей. Взаимообщение предполагает обмен социальным опытом между социальными группами либо отдельными индивидами, которые «жертвуют» своими предвзятыми убеждениями, отдают свои «души» другим и таким образом совершенствуются и развиваются. «Только чрез общение с другими людьми, т.е. чрез самоотдачу, без которой такое общение невозможно, достигается личное многообразие и личное единство индивидуума», - считают евразийцы [11, с. 182]. В основе же взаимообщения, по Л. П. Карсавину, лежит любовь, эмпирически выражаемая еще идеей служения другим и целому, онтологически тождественная взаимоотдаче. Любовь есть условие единства человека с Богом. Только человек, способный любить, отдавая свою душу другим, способен найти себя как личность. Сущность этого великого чувства выражается в «отказе от всего «своего», от себя самого ради других, в свободной жертве, в самоотдаче» [11, с. 182]. Таким образом, именно любовь, любовь к людям, к Богу, как утверждает Л. П. Карсавин, есть основа всех человеческих отношений.
Л. П. Карсавин считает, что любое взаимообщение индивидов уже предполагает некоторую социальную личность. Здесь мыслитель различает социальные личности по длительности их существования. Так, самый кратковременный период существования имеют так называемые социальные «эфе-мириды», предполагающие «случайное» или недолгое общение «незнакомых» людей: митинг, собрание, толпа. В социальных «эфемиридах» особенно
явственно отражается динамическая функциональность, отображащая «развитие» социальной личности, процесс ее возникновения, достижение апогея, гибели. «Периодические» социальные личности обладают более длительным и развитым существованием, но проявляют себя лишь время от времени. Это, например, ученое или спортивное сообщество. Существуют и «постоянные» социальные личности - семья, правительство, народ. Они представляют другой вид функциональности - статистический - и объясняют стабильные иерархии, общественные структуры. Но признак «временного существования» личности вовсе не соотносителен со степенью ее проявления и раскрытия. Так, постоянная личность может быть очень ограниченной и «безжизненною», а периодическая - достигать многообразного самораскрытия.
Таким образом, обосновывая личный характер бытия, Л. П. Карсавин создает оригинальное учение о симфонических личностях, которое является метафизическим фундаментом евразийского проекта. Видение ученым мира как единой симфонической личности позволяет осмыслить его как целостное, динамическое, постоянно развивающееся единство. Особенно важным моментом здесь является представление мыслителя о природе взаимоотношений людей, в основе которых лежат чувство любви, солидарность и служение. Высшим призванием личности евразийцы считают «служение общему делу», поскольку именно в нем она приобретает высшую свободу.
Итак, идея и понятие личности занимают центральное место в философской концепции евразийцев. Как особую симфоническую личность евразийцы мыслят и будущую Россию-Евразию. Русский мир они «ощущают как мир особый и в географическом, и в лингвистическом, и в историческом, и в экономическом, и во многих других смыслах» [12, с. 99]. Россия, по мнению евразийских мыслителей, - это «не только Запад, но и Восток, не только Европа, но и Азия, и даже вовсе не Европа, но Евразия» [13, с. 137]. Особенность и уникальность евразийской цивилизации заключается в особом географическом положении России. Это срединный мир старого материка с характерным «флагоподобным» расположением основных климатических зон. Россия-Евразия представляет собой образ некоторого хозяйственного «само-довления», некий «континент-океан», материально и духовно независимый и свободный от Европы. Она является носителем срединной евразийской культуры и представляет собой уникальный сплав традиций и устоев, долгие годы формировавшихся в рамках одной неповторимой географической обстановки -евразийского месторазвития.
В рамках рассмотрения метафизических оснований евразийского проекта интересны и гносеологические взгляды Л. П. Карсавина. Здесь философ стоит на позиции интуитивизма, большую заслугу которого он видит в том, что знание в нем получает объективную значимость. Содержание знания мыслитель всецело приписывает объекту (инобытию). По Л. П. Карсавину, и объект (момент, осуществляющий акт знания), и субъект (познаваемый момент) являются одинаково причастными к объемлющему их всеединству. Объект и субъект познания трактуются им как единство, но это первичный исходный факт. И только после опознания личностью этого факта она начинает противопоставлять себе свои качествования и опознает «качествующее в них инобытие». Поскольку личность познает инобытие, она в некоторой степени едина с ним, хотя и разъединена, конечно, более, чем со своими собственными «моментами». Процесс познания личностью инобытия есть про-
цесс ее соединения с ним, которое осуществляется как сфера «общих каче-ствований». В ней инобытие отдает себя личности, а та, в свою очередь, себя инобытию. Таким образом, познавание инобытия не является актом, ценным только для личности, «но актом онтического смысла и значения, бытийствен-ным и самим бытием» [9, с. 96].
Еще одна онтологическая составляющая евразийского проекта - это мысль об организованном состоянии мира. Именно организация, а не что-то иное лежит в основании бытия. «Организация есть невероятность. И в то же время организация есть верховный закон, которому подчиняется сущее» [13, с. 134]. Вселенная, как утверждает один из главных теоретиков евразийства П. Н. Савицкий, необъяснима вне допущения всемирного бытия, благодаря которому невероятное становится осуществленным. Новое мировоззрение, олицетворенное евразийскими мыслителями, должно быть отражено в имманентной научной картине мира, которая раскрывается, по убеждению мыслителя, как «картина-система», организованная система. В этом смысле понятие организации приобретает научную значимость. Организация есть дух, пребывающий в материи. В мире все подчинено определенным закономерностям, и таким образом евразийцами утверждается сближение человеческого и природного, единство мироздания. Вводится понятие номогенеза, определяемого П. Н. Савицким как «заданность, как предопределенная способность материи к организации и самоорганизации» [13, с. 135]. Сближая человека и природу в контексте понятия «номогенез», евразийцы вовсе не подразумевают их отождествления. В отношении к человеку самоорганизация трактуется евразийцами как заданность, допускающая и предполагающая наличие его свободы. Только человека отличает особая постановка свободы и особая постановка самоорганизации, они составляют суть его душевной жизни.
Таким образом, организация, как неподвластный нам закон, лежит в основании всего материального мира. Что же, по мнению евразийцев, выступает в качестве сплачивающего и организующего фактора? Идея. «Идея подчиняет себе материю, воплощается в ней, становится неотрывна от материи, делается организационной идеей» [12, с. 111]. Материя проникнута идеей, в ней дышит дух. Как утверждают сами евразийцы, «философия евразийства есть именно философия организационной идеи» [12, с. 111]. Исторический процесс понимается в таком ключе как последовательная смена организационных идей, что находит свое подтверждение в выявленных П. Н. Савицким в истории России периодов «подъема» и «депрессии». «Подъем», с точки зрения ученого, - это этап реализации организационной идеи, «депрессия» -провал ее осуществления. Первое характеризуется как время «сильных», в этот период наблюдается экономический рост, социальная стабильность. «Депрессия» - время «слабых», организационная идея в этот период «истощается», и, как следствие, наблюдаются политические распады, экономические кризисы. Подчеркивая универсальность такой системы, П. Н. Савицкий акцентирует внимание на том, что содержание проводимых в жизнь организационных идей в историческом процессе претерпевает существенные изменения.
Философия организационной идеи, по мнению евразийских мыслителей, получает воплощение в жизнь в идеократическом государственном строе, где все служат одной идее. В таком строе у власти стоит группа лиц, отбираемых по признаку преданности одной общей идее-правительнице. Это
люди, свободные от любого проявления себялюбия и эгоизма. Главной характеристикой членов правящего отбора, по убеждению евразийцев, является моральный престиж, который особенно силен в идеократическом государстве в силу того, что готовность пожертвовать собой ради идеи-правительницы является одним из основных селекционных признаков ведущего слоя. Сама же идея-правительница также должна обладать определенной моральной ценностью. Жертва во имя такой идеи должна обязательно быть жертвой «во имя какого-то общего дела», т.е. жертвой во благо целого, всего государства, но никак не его отдельных личностей либо социальных групп, к которым принадлежит пожертвовавший [14, с. 439].
Религиозное звучание идее-правительнице придает известный правовед и главный государствовед евразийского движения Н. Н. Алексеев. В его интерпретации идея-правительница становится «эйдосом», и ведущий отбор, соответственно, не идеократическим, а «эйдократическим». В отличие от психологически окрашенного слова «идея», эйдос, по мнению Алексеева, «не есть одно из возможных многочисленных понятий о существующем, но необходимый, цельный, созерцательно и умственно осязаемый смысловой лик мира» [15, с. 592]. По замыслу ученого, эйдос отражает не субъективную убежденность в истине, а является истиной объективной. Эйдос - это некая объединяющая идея, нравственный стержень государства. Глубоко нравственные основания - главный признак идеи-правительницы. Ведущий отбор, по мнению мыслителя, должен обладать знанием высшего «эйдоса», «ему должна быть открыта высшая религиозно-философская истина, которой он призван служить и которая не может не объединять его в одно целое» [15, с. 592]. Таким образом, именно идея, по глубочайшему убеждению евразийцев, лежит в основе единения и организации людей. Заметим, что идея-правительница не должна программировать социально-бытовой строй жизни народа, быть просто образцом для подражания. Напротив, евразийцы настаивают на том, чтобы народ был проникнут идеей и не просто слепо поклонялся ей, а, осознав и прочувствовав ее, усилия и действия свои направлял бы на благо всего общества, получая взамен условия для полного духовного совершенствования.
Итак, обратив наше пристальное внимание на метафизику, а в ней главным образом на онтологию евразийских мыслителей, мы увидели надежный фундамент непосредственных практических замыслов евразийцев. Мы обнаружили, по словам С. Ключникова, онтологию особую, одновременно стихийно-органическую, природную и телеологически заданную, идеалистическую, духовную, явно всходящую к Платону. Фрагментарные, нетрадиционные в рамках их рассмотрения в контексте европейского образца, к чему в действительности стремились евразийские мыслители, онтология и гносеология являют собой цельный и мощный пласт русской философской мысли. Данная работа почти не затрагивает основного содержания евразийского социального проекта, определяя лишь концепцию идеократии, но даже при такой расстановке приоритетов очевидно основополагающее значение этического и морального компонентов в евразийском проекте, поскольку нравственная константа уже изначально заложена учеными во все межличностные отношения. Таким образом, утверждая личностный характер бытия, мысля личность как всеобъемлющее всеединство, а мир как некую организованную систему, евразийцы тем самым утверждают новый тип мировоззрения, в основе которого лежат великое чувство любви, солидарность и жертвенность.
Список литературы
1. Савицкий, П. Н. Два мира / П. Н. Савицкий // Континент Евразия. - М. : Аграф, 1997. - 464 с.
2. Новикова, Л. И. Евразийский искус // Л. И. Новикова, И. Н. Сиземская // Философские науки. - 1991. - № 12. - С. 103-108.
3. Пащенко, В. Я. Социальная философия евразийства / В. Я. Пащенко. - М. : Альфа-М, 2003. - 368 с.
4. Семушкин, А. В. Идеологические пределы евразийской метафизики /
A. В. Семушкин // Евразийская идея и современность : сб. ст. - М. : Изд-во РУДН, 2002. - С. 121-130.
5. Кизеветтер, А. А. Евразийство / А. А. Кизеветтер // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. Антология. - М. : Наука, 1993. - 368 с.
6. Кошарный, В. П. Евразийство как объект междисциплинарного синтеза /
B. П. Кошарный // Вестник Московского университета. Серия 7, Философия. -1994. - № 4. - С. 9-11.
7. Маслин, М. А. Евразийские временники как источник классического евразийства / М. А. Маслин // Евразийская идея и современность : сб. ст. - М. : Изд-во РУДН, 2002. - С. 245-252.
8. Карсавин, Л. П. Философия истории / Л. П. Карсавин. - СПб., 1993. - 352 с.
9. Карсавин, Л. П. О личности / Л. П. Карсавин // Религиозно-философские сочинения. - М. : Ренессанс, 1992. - Т. 1. - 326 с.
10. Карсавин, Л. П. Церковь, личность и государство / Л. П. Карсавин // Малые сочинения. Памятники религиозно-философской мысли. - СПб. : Алетейя, 1994. -532 с.
11. Карсавин, Л . П . Основы политики / Л. П. Карсавин // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. Антология. - М. : Наука, 1993. - 368 с.
12. Савицкий, П. Н. Евразийство как исторический замысел / П. Н. Савицкий // Континент Евразия. - М. : Аграф, 1997. - 464 с.
13. Савицкий, П . Н . Единство мироздания / П. Н. Савицкий // Континент Евразия. - М. : Аграф, 1997. - 464 с.
14. Трубецкой, Н. С. Об идее-правительнице идеократического государства / Н. С. Трубецкой // История. Культура. Язык. - М. : Прогресс, 1995. - 800 с.
15. Алексеев, Н. Н. Современное положение науки о государстве и ее ближайшие задачи / Н. Н. Алексеев // Русский народ и государство. - М. : Аграф, 1998. -640 с.
Исаева Оксана Сергеевна Isaeva Oksana Sergeevna
аспирант, Пензенский Postgraduate student,
государственный университет Penza State University
E-mail: [email protected]
УДК 1(091)
Исаева, О. С.
Метафизические основания социального проекта евразийцев /
О. С. Исаева // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. - 2012. - № 1 (21). - С. 47-55.
