Научная статья на тему 'Местоименная игра в ранней лирике Марины Цветаевой'

Местоименная игра в ранней лирике Марины Цветаевой Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
454
134
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
МАРИНА ЦВЕТАЕВА / ПОЭЗИЯ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА / РАННЯЯ ЛИРИКА / МЕСТОИМЕННАЯ ИГРА / ДИАЛОГ / MARINA TSVETAEVA / SILVER AGE POETRY / THE EARLY POETRY / THE PRONOUNS GAME / DIALOGUE

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Джаббарова Егана Яшар Кзы

В статье рассматривается местоименная игра в ранней лирике Марины Цветаевой. Прослеживаются движение поэтической личности и онтологические законы ее поэтического мира. Рассматриваются местоименные формы, характерные для раннего периода творчества. В ходе анализа выделяются некоторые модели местоименной игры, к которым мы относим модели «Я», «я ты», «я Вы». Материал помогает в перспективе проследить связь раннего и позднего периодов творчества.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

The pronoun game in the early lyrics of Marina Tsvetaeva

The article proposes to consider the pronoun game in the early poetry of Marina Tsvetaeva. Trace the movement of poetic personality and ontological laws of its poetic world. Considered pronominal forms characteristic of the early period of creativity. The analysis identifies some models of pronoun game, which we attribute models like “I”, “I thou”, “I You”. Material helps us in the future to trace the connection of early and late periods of creativity.

Текст научной работы на тему «Местоименная игра в ранней лирике Марины Цветаевой»

Драфт: молодая наука

Е.Я. ДЖАББАРОВА

(Уральский Федеральный университет им. Б.Н. Ельцина, Екатеринбург. Россия)

УДК 821.161.1-1(Цветаева М.)»19» ББК Ш33(2Рос=Рус)6-8,445

МЕСТОИМЕННАЯ ИГРА В РАННЕЙ ЛИРИКЕ МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ

Аннотация. В статье рассматривается местоименная игра в ранней лирике Марины Цветаевой. Прослеживаются движение поэтической личности и онтологические законы ее поэтического мира. Рассматриваются местоименные формы, характерные для раннего периода творчества. В ходе анализа выделяются некоторые модели местоименной игры, к которым мы относим модели «Я», «я - ты», «я -Вы». Материал помогает в перспективе проследить связь раннего и позднего периодов творчества.

Ключевые слова: Марина Цветаева, поэзия серебряного века, ранняя лирика, местоименная игра, диалог

Марина Цветаева, бесспорно, принадлежит, воспользуемся ее определением, к «поэтам с историей», то есть поэтам, ощутимо менявшимся на протяжении своего творческого пути. Исследование местоименной игры в раннем творчестве М. Цветаевой может прояснить как движение ее поэтической личности, так и онтологические законы ее поэтического мира.

Думается, для того, чтобы войти в мир любого поэта необходимо понять его слово, но не менее важно понять и слово «отсутствующее». Говоря о местоимениях, таким «отсутствующим» словом можно назвать «мы», по крайней мере, в ранней лирике. Цветаева приходит в поэзию изначально с громко названным именем Марина и словом «я». Лишь в 1910 году проговаривает: «Люди, поверьте: мы живы тоской!» [Цветаева 1992: 35]. Однако и здесь первичней обращение поэта, его голос. Цветаева никогда не соотносит себя с толпой, скорее напротив -противопоставляет. Любая коллективность ей не свойственна, только монолог и диалог: «Послушайте! - Еще меня любите / За то, что я умру!» [Шевеленко 2002: 92]. Поэт обращается к читателю, зрителю, прохожему и ищет слуха: «Прохожий, остановись!», «К вам всем (что мне, ни в чем не знавшей меры,/ Чужие и свои?!) /Я обращаюсь с

требованьем веры / И с просьбой о любви.», «Вы, чьи широкие шинели / Напоминали паруса» [Цветаева 1991: 52].

Показательно, что категория «я» присутствует у М. Цветаевой всегда, но раскрывается во многом в диалоге. Другими словами, ощущение себя в мире становится возможным через отражение в другом, в разговоре. При этом Другой не становится более значимым, чем поэт. Иногда ее «я» оказывается скрытым в тексте, но вполне узнаваемым через глагольные формы: «Посвящаю эти строки / Тем, кто мне устроит гроб» [Цветаева 2013: 18]. Диалог в ранней лирике намеренно «повернут» не на адресата, но на себя, даже в стихотворении, в котором жанровое обозначение вынесено в заглавие и предполагает совершенно особый тип соотношения «Я - ты» -«Молитва»: «Христос и Бог! Я жажду чуда / Теперь, сейчас, в начале дня!» [Цветаева 1991: 36]. Бог становится собеседником поэта, стихотворение - разговором душ, и главным в нем - не рассуждающая жажда чуда. Принципиальна сама интонация в обращенности поэта к Богу: абсолютное осознание собственного голоса и постоянный слух к самой себе будет свойственен Цветаевой и в поздней лирике.

Интересно, что Цветаева-ранняя иногда заведомо, заранее говорит «ты», и лишь в обиде или недосягаемости - «Вы»: «Ты мудрый, Ты не скажешь строго: / - «Терпи, еще не кончен срок». / Ты сам мне подал - слишком много! / Я жажду сразу - всех дорог!» [Цветаева 1991: 36]. «Вы» для нее - это книги, это впоследствии Сергей Эфрон, Байрон, Рильке. Это будут люди, исторические события, даже природа, но это «Вы» всегда то, до чего поэт может дотянуться рукой. В обращении к «ты» для Цветаевой нет времени, условностей и границ: «Мимо окон моих - бесстрастный - / Ты пройдешь в снеговой тиши, / Божий праведник мой прекрасный, / Свете тихий моей души» [Цветаева 2013: 53].

«Ты» в данном случае, как раз становится средством передачи всеобщего и глобального через индивидуализацию: «Из рая детского житья / Вы мне привет прощальный шлете, / Неизменившие друзья / В потертом, красном переплёте»; [Цветаева 2013: 82]. «Я думаю об утре Вашей славы, / Об утре Ваших дней, / Когда очнулись демоном от сна Вы / И богом для людей»[Цветаева 1991: 51]; «Вечерние поля в росе, / Над ними - вороны... / - Благословляю Вас на все / Четыре стороны! [Цветаева 1991: 62]; «Я полюбила Вас, / Анна Ахматова» [Цветаева 1991: 62];

Каждый раз ощутима интонация личного послания, в котором Цветаева раскрывается сама. Это может быть послание к возлюблен-

Драфт: молодая наука

ному, к умершему поэту, к своему идеалу, даже к неодушевленному предмету, но каждый раз она посредством другого раскрывает новую грань себя.

Все становится для поэта индивидуальным: "праведник мой»," "вы мне <.. .> неизменившие друзья", тем самым индивидуализируется как обращение к адресату, так и сам адресат. В том числе и чувство, которое изначально принадлежит только поэту. Это может быть благословление, любовь, восхищение, но именно чувство первичнее подчас объекта или субъекта, на которое оно направлено. Примечательно, что даже в обращении к Анне Ахматовой первично «Я»: "я полюбила".

Исследователь Е. Фарино отмечает, что у Цветаевой" имеет место не деперсонализация, а наоборот - обретение абсолютной Личности, абсолютной тождественности самому себе" [Фарино 2004: 153].

Главное противопоставление Цветаевой: «я - ты», и лишь иногда «я - Вы». Обращение к "Вы" не так частотно в лирике, сколько в письмах, но и в том и в другом случае обращение не просто подчеркивает отношение поэта к Другому, но и становится формой осознания поэтом самого себя, способностью осознать собственную значимость и тем самым сократить дистанцию к адресату. Финал стихотворения «К Байрону» еще раз убеждает в том, что поэт причисляет себя к недосягаемому: «Я думаю еще о горсти пыли, / Оставшейся от Ваших губ и глаз. / О всех глазах, которые в могиле. / О них и нас» [Цветаева 1991: 51].

Тем самым, недосягаемость становится двоякой, с одной стороны, она изначально заявлена поэтом, с другой, опровергается им. Порой «Вы» становится знаком расстояния, признаком чужого, близость уходит, и «ты» сменяется «Вы», как в стихотворении 1913 года:

Идите же! - Мой голос нем,

И тщетны все слова...

... И не оспаривает Вас Высокородный стих.

Вы можете - из-за других -

Моих не видеть глаз,

Не слепнуть на моем огне,

Моих не чуять сил... [Цветаева 2013: 22]

Отточие становится тем самым переломным моментом, где героиня срывается с «Вы» на «ты», позволяет себе слабость памяти. Здесь важно то, что Цветаевой свойственна еще одна модель

отношений: сама семантика перехода от «ты к Вы» и от «Вы к ты»: «Какого демона во мне / Ты в вечность упустил!» [Цветаева 2013: 22].

Часто Марина Цветаева обращается к третьему, постороннему, проходящему или встреченному. Как в стихотворении 1909 года «Идешь на меня прохожий». «Прохожий» и «чужой», в конечном счете, становится «своим», и поэт переходит от отстраненного к излюбленному «я - ты»:

Идешь, на меня прохожий,

Глаза устремляя вниз.

Я их отпускала - тоже!

Прохожий, остановись!...

...Как луч тебя освещает!

Ты весь в золотой пыли...

- И пусть тебя не смущает

Мой голос из-под земли. [Цветаева 1991: 49]

Сам поэт не отрицает своей всеобращенности и всеповернутости к миру, в стихотворении 1913 года: «К вам всем (что мне, ни в чем не знавшей меры), / Чужие и свои?!». Это может быть связано «с выходом из замкнутого круга размышлений о смерти» после реальной смерти отца Цветаевой в 1913 году, возникает тема «таланта жизни» (Юношеские стихи) [Шевеленко 2002: 83].

«Я» при этом не только утверждение себя, как поэта, но и всеобщность, постоянный переход от частного к общему. В лице конкретного человека поэт может видеть всеобщность какого-либо явления, качества, каким становится рыцарство, смелость, любовь. Соответственно, и сам поэт за собственным "я" прячет глобальность чувства или явления, а не только отношение: «В его лице я рыцарству верна, / И - Всем вам, кто жил и умирал без страху! - / Такие - в роковые времена - / Слагают стансы - идут на плаху [Цветаева 1991: 56].

Итак, можно говорить о нескольких моделях местоименной игры в лирике ранней Цветаевой:

• Утверждение «я» как голоса, как самобытного и самоценного ощущения себя как поэта («Что и не знала я, что я - поэт»). Постоянное подчеркивание своей индивидуальности и позиции относительно всего мира, Цветаева ищет себя во всех явлениях и потому ощущает потребность обозначить себя.

• Соотнесенность «я» и «ты», пожалуй, одна из важнейших для ранней лирики, вечный и открытый диалог. Познание поэтом себя не

завершается исключительно на собственном видении, для этого необходимо чувство, объектом которого становится Другой. Именно чувство становится завершающей фазой в познании мира поэтом, его зеркалом.

• «Я» и «Вы», между которыми всегда возможен диалог и именно поэтому поэт склонен к категории «Вы». Отличие этой модели от предыдущей в том, что дистанция здесь может серьезно разнится. Восхищение и мнимая временами недосягаемость или же напротив -неприятие и невозможность любого диалога.

• Всеобращенность «Я», что появляется в поздней лирике. Поэт уже вырастает и под местоимением "я" может оказаться чувство, состояние, ощущение, а не только конкретный человек. Соответственно, и Другой воспринимается поэтом как что-то большее, чем просто человек или собеседник.

Думается, местоименная игра в ранней лирике поэта позволяет нам не только выделить основные модели, по которым выстраиваются отношения Цветаевой с миром и с людьми, но в перспективе проследить связь раннего и позднего периода творчества.

ЛИТЕРАТУРА

Ариадна Эфрон. О Марине Цветаевой: Воспоминания дочери/ Под ред. H.H. Глущенковой. - 2-е изд. Калининград, 2001. - 650 с.

Ежи Фарино "Введение в литературоведение": Учебное пособие. СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2004.

Марина Цветаева. Микрокнига - Харьков: "Фолио" 2013. - 126 с.

Марина Цветаева. Стихотворения. Поэмы. [Электронный ресурс]. 1996. URL: http://rupoem.ru/cvetaeva/iz-raya-detskogo.aspx (дата обращения: 14.10.2014).

Цветаева М.И. Стихотворения и поэмы - Свердловск: Сред.-Урал. книж. изд-во, 1991. - 528 с.

Шевеленко И. Литературный путь Цветаевой: Идеология -поэтика - идентичность автора в контексте эпохи. - М.: Новое литературное обозрение, 2002. - 464 с.

Статья рекомендована к.ф.н., доц. О. А. Скриповой

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.