CC BY
357
УДК93/94 © Е.В. Лебедева
Е.В. Лебедева
МЕСТНИЧЕСТВО И ЕГО РОЛЬ В РАЗВИТИИ СИСТЕМЫ ГОСУДАРСТВЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ МОСКОВСКОГО
ГОСУДАРСТВА XVI-XVII ВВ.
В статье анализируется роль служебно-родового местничества в системе государ-ственного управления Московского государстваХ\/1-Х\/Н вв. В данной работе институт местничества впервые рассматривается в контексте изучения системы формирования управленческих кадров в Российском государстве в исторической ретроспективе.
Ключевые слова: Московское государство, система государственного управления, управленческие кадры, местничество, местнический статус.
В современном российском государстве большое внимание уделяется системе подготовки управленческих кадров, приоритеты и направления развития которой определены Президентской программой подготовки управленческих кадров для организаций народного хозяйства Российской Федерации. В основу данной программы положен исторический опыт подготовки специалистов для прохождения государственной службы, реализуемый в годы правления Петра I, когда существовала насущная необходимость в формировании новой управленческой элиты. Система подготовки и переподготовки специалистов в области управления в «петровский» период развития Российского государства должна была удовлетворить нужды оформляющегося абсолютистского государства. Основной упор в данном направлении государственной политики делался на отправку дворян на обучение за границу для перенятия «передового» зарубежного опыта и преодоление традиционных принципов продвижения по служебной лестнице, характерных для Московского государства.
Вместе с тем, цивилизационная самоидентификация российского общества, поиски национальной идентичности в современном глобализирующемся мире, осо-знавание национальных поведенческих стереотипов (в том числе, в области политики) делают в настоящее время актуальным обращение к самобытным российским традициям, оформляющим русский менталитет и задающим стандарты поведения в общественной и политической сферах. В системе государственного управления Московского государства таким специфическим явлением выступал институт местничества.
В отечественной историографии институт местничества исследован достаточно подробно, однако в рамках изучения проблемы формирования управленческих кадров для системы государственного управления Российского государства он еще не рассматривался. Данная работа призвана восполнить этот пробел.
В ходе изучения института местничества в отечественной историографии сложилось три основных взгляда на его сущность. В.О. Ключевский настаивал, что местничество выражало интересы аристократии, так как имело «оборонительный характер» как от произвола со стороны государя, так и от «случайностей и происков» снизу. По мнению Н.И. Костомарова, местничество, наоборот, служило интересам центральной власти, не давая «боярам» сплотиться в отстаивании своих сословных интересов перед центральной властью. Современная точка зрения на институт местничества настаивает на компромиссной сущности данного явления (С.О. Шмидт.).
Наша задача состоит в том, чтобы проанализировать природу данного явления в российском государстве и обществе середины XVI—XVII вв. и определить его роль в системе государственного управления Московским государством в целом, и сфере подготовки управленческих
кадров для нее, в частности.
Местничество (служебно-родовое местничество)-это институт, регулировавший слу-жебные отношения между членами служилых фамилий на государственной службы в Мо-сковском государстве в середине XVI—XVII вв. Местничество являлось, с одной стороны, проявлением феодальных отношений, а с другой, представляло собой их специфически-русскую характеристику, получившую непосредственное развитие в московский период развития Российского государства.
Особенностью феодальных отношений в Московском государстве, обусловившей развитие местничества, являлась специфика системы вассалитета, в рамках которой развивалась система государственной службы. Изначально в Московском княжестве развитие вассальных отношений пошло по пути подчинения аристократии великокняжеской, а затем и царской власти, установления сильной доминанты господства в лице московского князя/ царя и развития системы вассалитета через систему государственной службы (дворцовой, военной, административной). В рамках Московского государства центральная власть в лице монарха выступала в качестве сюзерена, в то время как разные группы аристократии рассматривалась как различные категории вассалов, каждая из которых имела свои права и обязанности в области как владения землей, так и включения в правящую элиту. Это привело к тому, что система вассалитета в Московском государстве оформилась не в «единоличном» (сюзерен-вассал), а в родовом отношении: «род сюзерена - род вассала» [5, с. 44]. В результате исторического развития в Московском государстве сформировались и развивались «горизонтальные» отношения вассалитета - т.е. своему господину (великому князю, царю) вассал (служилый князь, боярин, дворянин) подчинялся индивидуально, а свой статус получал от группы (родовой, служебной или служебно-территориальной) [5, с. 43].
На стыке отношений господства и подчинения, соотношения прав и привилегий и развивался институт местничества в Московском государстве в Х\/1-Х\/М вв.
Основой местнической системы являлись три взаимосвязанные подсистемы феодального общества: вассалитета, государственной службы и родства. В рамках местничества каждое лицо обладало местническим статусом («местом»), зависевшем от «отеческой чести» («отечества»), которая слагалась из двух элементов -родословной (т.е. происхождения) и служебной карьеры самого служилого человека и его предков [3, с. 120].
Полем местничества (местнических споров) являлись совместные службы (такие, при которых двое или более лиц вступали в отношения «начальник-подчиненный»). Согласно «местнической арифметике» (выражение В.О. Ключевского) равные по положению служилые люди считались «ровни» или «в версту». Служилый человек должен был «знать себе меру» и при назначении на
Раздел II. Политические и юридические науки
51
должность или на исполнение придворных церемоний следить за тем, чтобы его «чести» не было «порухи», вычитывая, ниже кого ему служить «вместно», кто ему «в версту», и кому «в отечестве с ним недоставало мест». При этом «качество» рода рассматривалось как более важное, чем качество службы и личные данные. Поэтому в местнических делах процессы велись не от лица отдельного лица, а от лица рода [3, с. 120].
В целом, в сферу местнических споров были вовлечены следующие категории службы:
- дворцовая/церемониальная (приглашенные за царский стол; прислуживающие за царским столом; пожалованные чином; сопровождающие царя в «государевом походе», т.е. при торжественных выездах; назначенные в церковные ходы);
-управления (приказные судьи; гражданские воеводы; члены комиссии «на Москве»; выполняющие административные функции местные дворяне и дети боярские, находящиеся в распоряжении уездной администрации; лица, посылающиеся царем для выполнения различных наказов и с жалованием к другим должностным лицам);
- военная (военные воеводы; головы, командующие сотнями и подчиненные военным воеводам; полуголовы; знаменщики; чины «нового строя»);
-дипломатическая (послы и посланники; гонцы; свита послов; головы при послах; приставы у послов; лица, назначающиеся во встречи иностранных послов; рынды).
Главными принципами местнической системы, дававшими самые частые возможности для развязывания местнических споров, были следующие.
Первый принцип гласил: «правая сторона (от государя) почетнее левой, а место ближе к царю почетнее удаленного от него». Он проявлялся в назначении рынд, приставов у послов, при встрече иностранных посольств, размещении за царским столом.
Второй принцип включал в себя следующее положение: «тот, кто идет к другому, ниже того, кто ждет приближения другого, оставаясь на месте» (подданный подходил к царю, царь же делал шаги навстречу только демонстрируя особую милость). Особенно ярко данное правило проявляло себя при «сходе» воевод, когда обязанность «сходного» воеводы заключалась в том, чтобы идти на подкрепление к другому воеводе.
Третий принцип состоял в том, что объявление чина должно было происходить в чет-ком соответствии с местнической честью. Кроме этого, во всех официальных документах существовало правило перечислять должностных лиц от высших к низшим. Поэтому сами «наказы» (назначения на службу) часто служили основанием для местничества.
Вместе с тем, никогда не существовало официальных правил, согласно которым определенные службы могли выполняться представителями только определенных родов и никем, кроме них. Поэтому можно говорить об отсутствии единого местнического законодательства, так как при решении местнических дел обычно опирались на «случаи» (преценденты).
Службы считалась с местами, если назначение на них было записано в разрядные книги, которые вели учет прохождения государевой (придворной, военной, административ-ной и дипломатической) службы. Все дела по местническим челобитным сопровождались разрядной справкой о службе и о чиновном положении родственников местничающих сторон [1, с. 169]. При этом служба по «разрядам» учитывалась в первую очередь, и лишь затем считалась служба по родословцам [4, с. 349].
После того, как давался приказ о назначении на службу, назначенные на должности лица анализировали послужные списки своих сослуживцев и их предков. Лицо, недовольное тем, что его поставили в служебные отношения с человеком, под начальством которого ему служить «неместно», подавало царю челобитную «в
отечестве». Лицо, против которого была подана челобитная «в отечестве», отвечало челобитной «о бесчестье и оборони» (от «оборонь») с целью отстоять позиции своего рода. Не подать челобитную «о бесчестье и оборони» означало согласиться со справедливостью челобитной «в отечестве», что, в конечном счете, означало понижение в местнической иерархии. При этом неисполнение «невместной службы» позором не считалась.
Решения по местническим спорам принимались царем или комиссией Боярской думы по местническим делам и имели три вида:
- признание, что претензии бившего челом «в отечестве» обоснованы (челобитчик «в отечестве» получал право не исполнять данную службу, и на его место назначали другое лицо);
- признание, что претензии челобитчика «в отечестве» не обоснованы, и он бьет че-лом «сверх своей меры» (с наложением соответствующего наказания);
-указ «быть по-прежнему», что означало сохранение в силе ранее произведенных служебных назначений. [3, с. 210-214].
Если же после решения местнического спора не в его пользу представитель рода про-должал считать службу все равно «невместной» и пытался разными путями уклониться от нее (сказывался больными, уезжал на богомолье или в «дальние владения»), ответствен-ность за подобное уклонение возлагалось на старших представителей рода. В случае упорно-го отказа, в том числе при повторном «приговоре», подчиниться решению царя или комис-сии, власть шла на более строгие меры - от насильственного доставления на службу под конвоем до лишения титула, а иногда даже поместий и вотчин [3, с. 219-220].
В контексте определения значения института местничества для системы государственного управления Московского государства важно проследить вехи развития данного явления в исторической ретроспективе.
Местничество формировалось в условиях преодоления остатков феодальной раздроб-ленности и оформилось, в основном, к середине XVI в. На данном этапе традиции местни-чества представляли собой способ борьбы центральной власти с аристократией, которую именно системой местничества она поставила в зависимость от себя, связав понятие о «че-сти» рода и отдельного лица с близостью к великокняжеской, а впоследствии царской особе. Критерием назначения на должность были, прежде всего, назначения на московской службе; при этом подразумевалось превосходство московской службы над службой в других княже-ниях (великих и удельных). Первоначально местничество регулировало взаимоотношения только высших слоев служилых людей - потомственной аристократии в рамках назначений на московские и придворные чины. [4, с. 351-352].
Второй этап развития местнической системы приходился на конецХ\/1 - середину XVII в., когда уже полностью были ликвидированы автономии отдельных земель и княжеств, и параллельно этому окончательно оформился порядок прохождения государственной (военной и гражданской) службы, а служилое сословие консолидировалось в две большие группы: боярско-княжескую и дворянскую аристократию. В этот период нормы местничества распространились на дьяческие чины [2, с. 91 ], а также проникли в среду «выборного» дворянства [4, с. 354].
С середины XVII в. начала оформляться абсолютистская концепция служения государству, постепенно стиравшая приоритет родового и усиливающая значение личностного начала в службе. В это время центральная власть начала переходить к политике ограничения местничества, а затем и его отмены.
Изначальнотрадиции местничества консолидировали знатные роды в отстаивании своих прав на службу, в результате чего высшие должности в государстве официально были закреплены за представителями первостепенной
(16 родов) и второстепенной (15 родов) аристократии. Однако само назначение на должности («жалование чина») рассматривалась как царская прерогатива. Царь мог не жаловать чин даже самым высокородным подданным, и это не нарушало традиции. Местнические претензии, таким образом, сводились к тому, что царская власть должна была проводить «жалование в чин» в соответствии с местническим статусом рода. Центральная власть, в свою очередь, на этапе своего становления, будучи недостаточной сильной, использовала институт местничества в своих целях, контролируя служебное продвижение и социальный статус представителей аристократии, которая традиционно стремились к ограничению царской власти.
Таким образом, изначально институт местничества представлял собой компромисс в отношениях царя и княжеско-боярской верхушки, центральной власти и аристократии. Этим можно объяснить как длительность существования данного обычая, так и отсутствие серьезной борьбы с ним фактически на протяжении века (середина Х\/1-середина XVII вв.).
В XVII в. параллельно усиливающимся тенденциям оформления абсолютистского го-сударства, отношение к местничеству, которое консервировало систему служебных назначений, начало меняться. Для преодоления традиций местничества начали вводиться новые принципы прохождения службы («всякая служба государю почетна» и «годность к государе-вой службе») [3, с. 240-241]. Утверждение этих принципов было связано, прежде всего, с вы-борными людьми, в службе которых личная выслуга всегда была определяющей [1, с. 172].
Постепенно институт местничества утратил характер особой привилегии, и право местни-чать перестало быть признаком исключительности. Во второй половине XVII в. местниче-ские нормы начали проникать в среду городовых чинов, а иногда в местнические споры ста-ли втягиваться даже гости. Логичным завершением данного процесса стал царский указ 24 ноября 1681 г об отмене местничества и «Соборное деяние» 12 января 1682 г., закрепившее данное решение.
Институт местничества, таким образом, определял порядок замещения должностей в системе государственного управления Московского государства середины XVI-XVII вв. в соответствии с местнической честью служилого человека. Приоритет родового начала консолидировал высшие должности в государстве в руках потомственной аристократии, декларируя принцип назначения на них исключительно из ее числа. В итоге, система формирования управленческих кадров в рассматриваемый период базировалась на системе «горизонтального» вассалитета, системе родства (фиксируемой в родословных) и системе служебных назначений (фиксируемых в разрядных книгах). Сущность института местничества, в итоге, состояла в том, что он позволял концентрировать высшую государственную власть в руках представителей небольшого количества аристократических родов. Однако полноценное развитие системы местничества было возможно только в условиях слабости центральной власти. Именно поэтому с усилением абсолютистских тенденций в государственном развитии Московского государства местничество начало терять свои позиции и окончательно было упразднено в конце XVII в.
Библиографический список
1. Андреев, И.Л. Дворянство и служба в XVII в. [Текст] / И.Л. Андреев // Отечественная история. - 1998. - № 2. - С. 164-175.
2. Павлов, А.П. Государев двор и политическая борьба при Борисе Годунове (1584-1605 гг.) [Текст] / А.П. Павлов. - СПб.: Наука, 1992. - 278 с.
3. Талина, Г.В. Выбор пути. Русское самодержавие второй половины XVII - первой четверти XVIII вв. [Текст] / Г.В. Талина. - М.: Русский мир, 2010. - 448 с.
4. Шмидт, С.О. У истоков российского абсолютизма: исследование социально-политической истории времен Ивана Грозного [Текст] / С.О. Шмидт. - М.: Прогресс-Культура, 1996. - 496 с.
5. Эскин, Ю.М. Местничество в социальной структуре феодального общества [Текст] / Ю.М. Эскин // Отечественная история. - 1993. - № 5. - С. 39-54.
MESTNICHESTVO AND ITS ROLE IN DEVELOPMENT OF THE SYSTEM OF PUBLIC ADMINISTRATION OF THE MOSCOW STATE IN THE XVI-XVII CENTURIES
Ekaterina V. Lebedeva,
associate professor, Samara state agricultural Academy
Abstract. In article the role of mestnichestvo (order of precedence based on birth and service) in system of the public administration of the Moscow state in the XVI-XVII centuries is analyzed. In this work for the first time the institute of mestnichestvo considered in the studying of the system of administrative shots in the Russian state in a historical retrospective.
Keywords: Moscow state, system of public administration, administrative shots, mestnichestvo, status of mestnichestvo.
Сведения об авторе:
Лебедева Екатерина Васильевна — кандидат исторических наук, доцент Института управленческих технологий и аграрного рынка Самарской государственной сельскохозяйственной академии (г. Самара, Российская Федерация), e-mail: chuko-chin-chino@mail.ru.
Статья поступила в редакцию 02.11.2013
