CC BY
63
УДК 343.9 ББК 67.51
С.Л. Парамонова
МЕРЫ БЕЗОПАСНОСТИ КАК ПРЕВЕНТИВНЫЕ УГОЛОВНЫЕ САНКЦИИ, СВЯЗАННЫЕ С ЛИШЕНИЕМ СВОБОДЫ (SICHERUNGSVERWAHRUNG), ПО НЕМЕЦКОМУ УГОЛОВНОМУ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУ
Аннотация: В отношении мер безопасности в форме превентивного заключения (Sicherungsverwahrung) не преувеличивая можно утверждать, что данные меры являются одним из самых спорных институтов, применяемых в уголовно-правовой системе Германии.
Ключевые слова: меры безопасности; наказание; Германия; презумпция невиновности. S.L. Paramonova
SECURITY MEASURES AS PREVENTIVE CUSTODIAL MEASURES
(SICHERUNGSVERWAHRUNG) UNDER GERMAN LEGISLATION
Summary: One can claim without exaggeration that security measures as preventive custodial measures (Sicherungsverwahrung) are one of the most controversial institutions applied by the German legal system.
Key words: security measures; punishment; Germany; presumption of innocence.
Введение. Общество всегда стремилось к защите от преступников, последствий преступных деяний, а также к тому, чтобы предупредить дальнейшие наиболее серьёзные правонарушения.
Обращаясь к уголовно-правовым способам защиты, выработанным обществом и закреплённым во многих правовых системах, можно выделить два основных: использование уголовного наказания и создание двухступенчатой системы назначения уголовных санкций, предусматривающей наложение дополнительных превентивных мер после отбывания преступником основного наказания [1, с. 438; 17, с. 532; 18].
Краткая характеристика мер безопасности в форме превентивного заключения (Sicherungsverwahrung) по немецкому уголовному законодательству. В немецком уголовном законодательстве закреплена возможность наложения так называемых мер безопасности в форме превентивного заключения для опасных преступников (Sicherungsverwahrung), §§ 66-67e Уголовного Уложения Германии (далее по тексту - StGB). Данный институт выполняет как превентивную, так и
воспитательную роли в немецкой уголовной и уголовно-исполнительной системах [16].
Эта так называемая двухступенчатая система уголовных санкций предполагает, что суд, при наличии соответствующих условий, закреплённых в § 66 StGB, назначает в дополнение к основному наказанию меры безопасности в форме превентивного заключения, которые исполняются непосредственно после отбывания основного наказания. Например, суд назначает меры безопасности уже в том случае, если лицу назначено основное наказание в виде лишения свободы на срок более двух лет за умышленное преступление, направленное против жизни, личной неприкосновенности, личной свободы или половой неприкосновенности, также, например, при повторном совершении данных преступлений, § 66 п. 1 StGB.
Суд вправе продлевать назначенные превентивные меры в форме заключения на неопределённый срок, если существует «опасность, что отбывающий данные меры будет совершать серьёзные уголовно наказуемые деяния в будущем, которые повлекут физические и душевные страдания жертв» (§ 67 d п. 3 StGB).
Согласно изменениям, внесённым в Уголовное Уложение в 1998 году законом «О предупреждении преступлений против половой неприкосновенности и других опасных преступлений» [7], ранее действующая норма о десятилетнем максимальном сроке продления превентивных мер безопасности была упразднена (§ 67 d п. 3 StGB). Кроме того, в 2004 году правилу о неограниченном сроке продления превентивного заключения в виде мер безопасности было придано обратное действие [9; 31], в 2008 году - также в отношении ювенального права [8].
Возможность неограниченного продления срока мер безопасности судом (фактически лишения свободы) и ретроспективность этого правила не без основания являются весьма спорными характеристиками данного института [35; 38]. По этой причине применение мер безопасности в указанной форме не единожды являлось предметом рассмотрения Конституционного Суда Германии [4; 5] и подвергалось неоднократной критике в решениях Европейского Суда по правам человека (далее по тексту - ЕСПЧ) [20]. Противоречивость этого института также является поводом для существенных разногласий и неоднозначной его оценки в правовой и криминологической немецких доктринах [13; 15; 16; 17].
Расширение применения права безопасности [35], в целом, а также мер безопасности, в частности, например, таких как нарушение тайны общения [29], запрет на посещение мест жительства [34], является многоаспектной проблемой и вызывает множество споров среди отечественных и зарубежных учёных [17; 36; 38].
Оценка мер безопасности в форме превентивного заключения (Sicherungsverwahrung) по немецкому уголовному законодательству. В отношении мер безопасности в форме превентивного заключения (Sicherungsverwahrung) не преувеличивая можно утверждать, что данные меры являются одним из самых спорных институтов, применяемых в уголовно-правовой системе Германии. Вопрос о мерах безопасности по Уголовному законодательству Германии рассматривался, в частности, Д.А. Шестаковым [37].
Существование мер безопасности основано на идее о том, что опасных преступников следует изолировать от общества (в том чис-
ле после отбывания уголовного наказания) для того, чтобы предупредить совершение ими новых преступлений [1]. Такая политика ориентирована, прежде всего, на минимизацию и предотвращение уголовно-правовых рисков путём выявления «опасных» индивидуумов [11, с. 321-322]. При этом интенсивное вмешательство уголовно-правовых инструментов (в виде мер безопасности), которые призваны осуществлять максимальный контроль над возможными рисками, кажется неизбежным и естественным результатом данной политики.
Тем не менее, легитимность применения мер безопасности вызывает сомнения с позиций многих аспектов: (уголовно-) правового, исторического, криминологического, социально-экономического, нравственно-гуманистического, с точки зрения основных прав и свобод человека.
Основной вопрос заключается в следующем: «Является ли обеспечение достаточного уровня общественной безопасности превентивными мерами, не относящимися к основному наказанию, вместе с тем сопряжёнными с серьёзным ограничением основных прав наказуемых, прежде всего, права на свободу и личную неприкосновенность, оправданным и легитимным?».
Неоднозначность оценки применения мер безопасности в отношении так называемых опасных преступников в контексте правового аспекта, в том числе, с точки зрения основных прав и свобод человека, вызывает сомнения по следующим причинам. Применение данных мер в действующей редакции Закона не только противоречит ряду основополагающих принципов уголовного и конституционного права, признаваемых также в Германии, но и несёт в себе нарушение основных прав и свобод человека, закреплённых, в том числе, в Европейской Конвенции по правам человека, участницей которой является ФРГ.
Во-первых, возможностью неограниченного продления срока мер безопасности судом и ретроактивностью этой правовой нормы нарушается принцип законности, в частности, один из базовых (составных) элементов принципа законности - nulla poena sine lege (нет наказания без предусматривающего его закона). Эта позиция неоднократно высказывалась ЕСПЧ в отношении применения Германией мер безопасности в данном
виде, признавая её действия по продлению срока превентивных мер на неопределённый срок несоответствующими Европейской Конвенции, а именно статье 7 (наказание исключительно на основании закона) [10; 19].
Применение мер безопасности в данной форме можно признать противоречащим как минимум двум содержательным элементам принципа законности: принципу определённости и ясности закона (nullum crimen sine lege certa) и запрету придания уголовному закону, устанавливающему или ухудшающему положение обвиняемого, обратной силы (nullum crimen sine lege praevia) [22, с. 103-117]. В частности, требование об определённости уголовного закона относится к двум компонентам: ясности в отношении запрещённого поведения, а также ожидаемого наказания. Правило определённости в отношении установленных уголовных наказаний означает, во-первых, что список уголовных санкций должен быть исчерпывающим, во-вторых, в отношении конкретного преступления должен быть определён максимальный предел уголовного наказания, поскольку речь идёт о серьёзных ограничениях основных прав, на свободу, в частности.
Однако нормы, регулирующие назначение превентивных мер, в Германии отнюдь не удовлетворяют требованиям вышеупомянутых элементов принципа законности. Нельзя охарактеризовать уголовный закон как соответствующий критерию определённости, если пределы его применения не ограничены временным критерием, в данном случае законодательно не определён максимальный предел уголовного наказания, каковым de facto являются меры безопасности.
Кроме того, приданием этой норме - позволяющей продлевать на более долгий (неопределённый) срок меры безопасности в отношении тех осуждённых, срок заключения которых был определён максимальным (десятилетним) сроком до 1998 года - обратной силы игнорируется запрет на наложение более тяжкого наказания за преступление, нежели то, которое подлежало применению в момент совершения уголовного деяния, что также противоречит ст. 7 Европейской Конвенции [19].
Во-вторых, применение мер безопасности можно расценить как нарушение принципа, запрещающего нести уголовную ответственность дважды за одно и то же престу-
пление (double jeopardy). Превентивные меры, налагаемые после отбывания основного наказания в форме заключения, фактически являются лишением свободы и налагаются, по сути, на основании ранее совершённого деяния, за которое, однако, уже было отбыто уголовное наказание. Условия отбывания наказания, назначенного в виде лишения свободы, ничем не отличаются от условий, при которых содержатся те, кому назначены меры безопасности: превентивное заключение отбывается в тех же помещениях, что и основное наказание в виде тюремного заключения [26].
Решение Конституционного Суда Германии 2011 года (которое было вызвано решениями Европейского Суда по правам человека 2009 [19] и 2011 годов [10] в отношении Германии в связи с применением мер безопасности и явилось реакцией на ряд жалоб, поданных в Суд Германии для проверки конституционности назначения превентивных мер), постановившего, что «условия содержания отбывающих уголовное наказание в виде лишения свободы и условия отбывания мер безопасности должны чётко различаться» [4], ничего не изменило на законодательном уровне.
В результате принятия решения Конституционного Суда 2011 года из некоторых исправительных учреждений бессистемно и выборочно была выпущена часть лиц, отбывающих превентивные меры безопасности. На основании заключения администраций ряда исправительных учреждений ограниченному числу лиц, отбывающих меры безопасности, были назначены иные меры, не связанные с лишением свободы. Также в отдельных землях Германии в целях достижения соответствия критерию «различных условий отбывания наказания и мер безопасности» в отношении нескольких тюрем стандартный размер карцера, где содержатся заключённые, отбывающие превентивные уголовные санкции в виде мер безопасности, стал составлять 20 квадратных метров против ранее утверждённых 14 или 16 [26].
Следует отметить, что Конституционный Суд Германии ещё в 2004 году отклонил жалобу, касающуюся правомерности бессрочного назначения мер безопасности, признав нормы о превентивном заключении, в том числе о ретроактивности по сроку, соответствующими Основному Закону (Конституции) Германии [5].
В-третьих, суд при вынесении решения о повторном наложении мер безопасности, имея в основании этого решения виновное деяние, за которое было отбыто как основное наказание, так и изначально назначенные превентивные меры безопасности (правомерные с позиции ст. 5 Европейской Конвенции), предполагает заведомую виновность лица в возможных будущих преступлениях. Таким образом, трудно согласиться с тем, что соблюдена презумпция невиновности при назначении данных уголовных превентивных санкций. Это влечёт возникновение следующей правовой проблемы: «перекладывание» бремени доказывания на осуждённого, который должен обосновать и доказать отсутствие опасности, исходящей от него, даже не совершая конкретных виновных деяний [25].
В результате нарушено одно из основополагающих начал уголовного права - принцип вины, признаваемый и немецким уголовным правом (§ 46 StGB). Он предполагает налагать уголовное наказание не иначе как за деяния, в отношении которых доказана вина лица. Однако в случае повторного (бессрочного) назначения мер безопасности происходит подмена легитимного основания уголовного наказания (виновного деяния) общей характеристикой лица как «опасной» личности и будущими гипотетическими виновными деяниями [1].
В-четвёртых, вследствие противоречия всем вышеперечисленным принципам, применение мер безопасности на основании соответствующего нелегитимного решения суда с перспективой бессрочного продления срока мер, влечёт нарушение права на свободу и личную неприкосновенность.
Неоднозначность оценки существования мер безопасности с нравственно-гуманистической позиции связана с историей возникновения данного института. Меры безопасности в форме превентивного заключения в их первоначальном виде были введены в Уголовное Уложение Германии Законом «Об опасных рецидивистах, а также о мерах защиты и исправительных мерах» в 1933 году [6]. Само по себе введение данных мер именно в этот период немецкой истории не имело бы такого значения, если бы нормы нынешнего уголовного закона (претерпевшие, конечно, изменения) не имели бы достаточно много аналогий с первоначальной редакцией закона.
Например, неопределённость срока наложения мер, ретроактивность действия закона, распространение норм о мерах безопасности на несовершеннолетних преступников [28]. Во многом действующие нормы можно назвать законом в духе антропологической концепции Ч. Ломброзо и Э. Ферри, признающей легитимность назначения уголовного наказания исходя из прирождённых личных характеристик предположительно опасного преступника, а не основывая его наложение на виновных действиях лица [32; 24; 31]. Данные нормы укладываются в рамки теории «уголовного права для врагов» (Feindstrafrecht) Г. Якобса [12], до сих пор имеющей место быть в доктрине немецкого уголовного права. Согласно этой теории лицо, нарушающее уголовно-правовые границы, определённые обществом, тем самым, противопоставляя себя обществу, должно считаться его «врагом», лишаясь привилегий добропорядочного члена общества.
Применение мер безопасности также вызывает споры с позиции криминологии, к предмету изучения которой, в том числе, относится прогнозирование рисков, связанных с совершением преступлений. Ряд исследований в Германии доказывают, что потенциальная опасность рецидива в случае неназначения мер безопасности после отбывания основного наказания в значительной степени преувеличена, чем оправдана. Этот вывод основывается на результатах исследований, проведённых в Германии, в рамках которых были выпущены на свободу осуждённые (после решения Конституционного Суда Германии 2011 [4]), в отношении которых ранее были назначены меры безопасности в виде превентивного заключения.
Только 2,3% лиц, из числа принимавших участие в эксперименте, в дальнейшем совершили нетяжкие насильственные преступления, например, причинение вреда здоровью. Остальные бывшие заключённые не совершали преступлений вообще, лишь малозначительные деяния, за которые они, например, подверглись штрафу [21].
Неэффективность длительного заключения является аргументом в пользу введения мер заблаговременного освобождения, применяемых во французской законодательной системе, позволяющих, в том числе, на (завершающем) этапе исполнения наказания, заменять тюремное заключение иными
санкциями, связанными с ограничением, но не лишением свободы. В немецкой доктрине данный аргумент используется критиками двухступенчатой системы уголовных санкций, предусматривающей возможность назначения превентивного заключения (мер безопасности) без ограничения срока после отбывания основного наказания [14; 1].
Здесь не последнюю роль играет социально-экономический фактор невыгодного вложения денег налогоплательщиков в развитие системы долгосрочного предупреждающего содержания заключённых, который приносит достаточно скромный результат в деле противодействия преступности [27; 3].
ПРИСТАТЕЙНЫЙ СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Albrecht, H.-J. in: Koch, H.-G. (ed.). Wegsperren? Freiheitsentziehende Maßnahmen gegen gefährliche, strafrechtlich verantwortete (Rückfall-) Täter. Berlin, 2011.
2. Alex, M., Feltes, T. Nachträgliche Sicherungsverwahrung. Anmerkungen zur aktuellen Diskussion. Forum Strafvollzug 59 (2010).
3. Blumstein, A., Cohen, J., Roth, J.A., Visher, C.A. (ed.). Criminal Careers and «Career Criminals». Vol. 1. Washington, 1986.
4. BVerfG NStZ 2011, 450ff (2 BvR 2365/09 und 2 BvR 740/10).
5. BVerfG, 05.02.2004 (2 BvR 2029/01, BVerfGE 109, 133).
6. Gesetz gegen gefährliche Gewohnheitsverbrecher und über Maßregeln der Sicherung und Besserung, 24.11.1933, RGBl I S. 995.
7. Gesetz zur Bekämpfung von Sexualdelikten und anderen gefährlichen Straftaten, 26.01.1998, BGBl I S. 160.
8. Gesetz zur Einführung der nachträglichen Sicherungsverwahrung bei Verurteilungen nach Jugendstrafrecht, 8. Juli 2008, BGBl I S. 1212.
9. Gesetz zur Einführung der nachträglichen Sicherungsverwahrung, 23. Juli 2004, BGBl. I S. 1838.
10. Haidn v. Germany, Application № 6587/04, 13.01.2011.
11. Hassemer, W. Sicherheit durch Strafrecht. StV 2006.
12. Jakobs, G. Kriminalisierung im Vorfeld einer Rechtsgutverletzung. In: Zeitschrift für die gesamte Strafrechtswissenschaft 97, 1985. S. 783 ff.
13. Kaiser, G. Befinden sich die strafrechtlichen Maßregeln in der Krise? Heidelberg, 1990.
14. Kaiser, G., Kriminologie. 3 ed. Heidelberg, 1996.
15. Kinzig, Jörg. Die Sicherungsverwahrung auf dem Prüfstand. Ergebnisse einer theoretischen und empirischen Bestandsaufnahme des Zustandes einer Maßregel. Kaiser, Günther (ed.). Freiburg/Br., 1996.
16. Koch, H.-G. (ed.). Wegsperren? Freiheitsentziehende Maßnahmen gegen gefährliche, strafrechtlich verantwortete (Rückfall-) Täter. Berlin, 2011.
17. Köhe, M. Sicher verwahrt-und was dann? JR, 2009.
18. Liszt, F. Strafrechtliche Aufsätze und Vorträge. Berlin, 1905.
19. M. v. Germany, Application N 19359/04, 17.12.2009.
20. Monahan, J. The clinical prediction of violent behavior. National institute of Mental Health. Rockville, 1981.
21. Müller, J. Legalbewährung nach Gutachten zur nachträglichen Sicherungsverwahrung. MschrKrim 94 (2011).
22. Paramonova, S. Principle of legality in Russia. In: National Criminal Law in a Comparative Legal Context. Volume 2.1: General limitations on the application of criminal law, Sieber, U., Forster, S., Jarvers, K. (eds.), Duncker & Humblot. Berlin, 2011.
23. Quinsey, V.L. The problem and the prediction of dangerousness: a reappraisal. The Journal of Psychiatry (1980).
24. Robert. Droit pénal. 2008.
25. Saas, C. Exceptional Law in Europe with Emphasis on «Enemies». Preventive Detention and Criminal Justice. Ravenna. URL: http://www.law.unc.edu/documents/faculty/adversaryconference/exceptionallawsineu-ropewithemphasisonenemiesapril2012.pdf (дата обращения: 27.04.2015).
26. Sicherungsverwahrung. Mehr Platz in der Zelle. URL: http://www.mz-web.de/mitteldeutschland/siche-rungsverwahrung-mehr-platz-in-der-zelle,20641266,17071544.html (дата обращения: 27.04.2015).
27. Spelman, W. The limited Importance of Prison Expansion, in: A. Blumstein, J. Wallman (ed.). The Crime Drop in America. Rev. ed. Cambridge, 2006.
28. Verordnung zum Schutz gegen jugendliche Schwerverbrecher, 04.10.1939, RGBl I S. 2000.
29. Данилов А.П. Всеобъемлющее нарушение тайны общения как мера безопасности // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2014. № 1 (32). С. 41-48.
30. Жалобы в Конституционный Суд Германии, 2 BvR 2333/08 und 2 BvR 1152/10.
31. Иншаков С.М. Зарубежная криминология. М., 1997.
32. Ломброзо Ч. Преступный человек. Издательство МИДГАРД, 2005.
33. Решения Конституционного Суда Германии: BVerfG 2004 (2 BvR 2029/01, BVerfGE 109, 133). BVerfG NStZ 2011, 450ff (2 BvR 2365/09 und 2 BvR 740/10).
34. Чураков А.В. Запрет на посещение места жительства как мера безопасности // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2014. № 1 (32). С. 48-51.
35. Шестаков Д.А. Ещё раз о праве безопасности в связи с правом противодействия преступности // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2014. № 1 (32). С. 13-23.
36. Шестаков Д.А. Постлиберальная парадигма и право противодействия преступности // Правотворческие и правоприменительные парадигмы реконструкции уголовного законодательства: национальный и международный опыт моделирования. Коллективная монография. Ответств. ред. д.ю.н. А.Е. Мизанбаев. Костанай, 2012.
37. Шестаков Д.А. Репрессивность наказания и мер безопасности по Уголовному кодексу ФРГ // Уголовный кодекс Федеративной Республики Германии / Научное редактирование и вступительная статья Д.А. Шестакова. СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. С. 97-111.
38. Щедрин Н.В. Концептуально-теоретические основы правового регулирования и применения мер безопасности // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2013. № 4 (31). С. 26-35.
REFERENCES
1. Albrecht, H.-J. in: Koch, H.-G. (ed.). Wegsperren? Freiheitsentziehende Maßnahmen gegen gefährliche, strafrechtlich verantwortete (Rückfall-) Täter. Berlin, 2011.
2. Alex, M., Feltes, T. Nachträgliche Sicherungsverwahrung. Anmerkungen zur aktuellen Diskussion. Forum Strafvollzug 59 (2010).
3. Blumstein, A., Cohen, J., Roth, J.A., Visher, C.A. (ed.). Criminal Careers and «Career Criminals». Vol. 1. Washington, 1986.
4. BVerfG NStZ 2011, 450ff (2 BvR 2365/09 und 2 BvR 740/10).
5. BVerfG, 05.02.2004 (2 BvR 2029/01, BVerfGE 109, 133).
6. Gesetz gegen gefährliche Gewohnheitsverbrecher und über Maßregeln der Sicherung und Besserung, 24.11.1933, RGBl I S. 995.
7. Gesetz zur Bekämpfung von Sexualdelikten und anderen gefährlichen Straftaten, 26.01.1998, BGBl I S. 160.
8. Gesetz zur Einführung der nachträglichen Sicherungsverwahrung bei Verurteilungen nach Jugendstrafrecht, 8. Juli 2008, BGBl I S. 1212.
9. Gesetz zur Einführung der nachträglichen Sicherungsverwahrung, 23. Juli 2004, BGBl. I S. 1838.
10. Haidn v. Germany, Application № 6587/04, 13.01.2011.
11. Hassemer, W. Sicherheit durch Strafrecht. StV 2006.
12. Jakobs, G. Kriminalisierung im Vorfeld einer Rechtsgutverletzung. In: Zeitschrift für die gesamte Strafrechtswissenschaft 97, 1985. S. 783 ff.
13. Kaiser, G. Befinden sich die strafrechtlichen Maßregeln in der Krise? Heidelberg, 1990.
14. Kaiser, G. Kriminologie. 3 ed. Heidelberg, 1996.
15. Kinzig, Jörg. Die Sicherungsverwahrung auf dem Prüfstand. Ergebnisse einer theoretischen und empirischen Bestandsaufnahme des Zustandes einer Maßregel. Kaiser, Günther (ed.). Freiburg/Br., 1996.
16. Koch, H.-G. (ed.). Wegsperren? Freiheitsentziehende Maßnahmen gegen gefährliche, strafrechtlich verantwortete (Rückfall-) Täter. Berlin, 2011.
17. Köhe, M. Sicher verwahrt-und was dann? JR, 2009.
18. Liszt, F. Strafrechtliche Aufsätze und Vorträge. Berlin, 1905.
19. M. v. Germany, Application N 19359/04, 17.12.2009.
20. Monahan, J. The clinical prediction of violent behavior. National institute of Mental Health. Rockville, 1981.
21. Müller, J. Legalbewährung nach Gutachten zur nachträglichen Sicherungsverwahrung. MschrKrim 94 (2011).
22. Paramonova, S. Principle of legality in Russia. In: National Criminal Law in a Comparative Legal Context. Volume 2.1: General limitations on the application of criminal law, Sieber, U., Forster, S., Jarvers, K. (eds.), Duncker & Humblot. Berlin, 2011.
23. Quinsey, V.L. The problem and the prediction of dangerousness: a reappraisal. The Journal of Psychiatry (1980).
24. Robert. Droit pénal. 2008.
25. Saas, C. Exceptional Law in Europe with Emphasis on «Enemies». Preventive Detention and Criminal Justice. Ravenna. URL: http://www.law.unc.edu/documents/faculty/adversaryconference/exceptionallawsineu-ropewithemphasisonenemiesapril2012.pdf (date of submission: 27.04.2015).
26. Sicherungsverwahrung. Mehr Platz in der Zelle. URL: http://www.mz-web.de/mitteldeutschland/siche-rungsverwahrung-mehr-platz-in-der-zelle,20641266,17071544.html (date of submission: 27.04.2015).
27. Spelman, W. The limited Importance of Prison Expansion, in: A. Blumstein, J. Wallman (ed.). The Crime Drop in America. Rev. ed. Cambridge, 2006.
28. Verordnung zum Schutz gegen jugendliche Schwerverbrecher, 04.10.1939, RGBl I S. 2000.
29. Danilov A.P. Vseobemlyushchee narushenie tayny obshcheniya kak mera bezopasnosti. [Global violation of the secrecy of communication as a security measure]. Kriminologiya: vchera, segodnya, zavtra - Criminology: Yesterday, Today, Tomorrow, 2014, no. 1 (32), pp. 41-48.
30. Zhaloby v Konstitutsionniy Sud Germanii. [Complaints to the Constitutional Court]. 2 BvR 2333/08 u nd 2 BvR 1152/10.
31. Inshakov S.M. Zarubezhnaya kriminologiya. [Foreign criminology]. M., 1997.
32. Lombroso C. Prestupniy chelovek. [Criminal man]. Izdatelstvo MIDGARD, 2005.
33. Resheniya Konstitutsionnogo Suda Germanii. [The decisions of the Constitutional Court of Germany]. BVerfG 2004 (2 BvR 2029/01, BVerfGE 109, 133). BVerfG NStZ2011, 450ff (2 BvR 2365/09 und 2 BvR 740 /10).
34. Churakov A.V Zapret na poseshchenue mesta zhitelstva kak mera bezopasnosti. [The ban on visiting the place of residence as a security measure]. Kriminologiya: vchera, segodnya, zavtra - Criminology: Yesterday, Today, Tomorrow, 2014, no. 1 (32), pp. 48-51.
35. Shestakov D.A. Eshche raz o prave bezopasonsti v svyazi s pravom protivodeystviya prestupnosti. [More about the right to security in the context of the right to crime prevention]. Kriminologiya: vchera, segodnya, zavtra - Criminology: Yesterday, Today, Tomorrow, 2014, no. 1(32), pp.13-23.
36. Shestakov D.A. Postliberalnaya paradigm i pravo protivodeystviya prestupnosti. Pravotvorcheskie i pravoprimenitelnye paradigm rekosntruktsii ugolovnogo zakonodatelstva: natsionalniy i mezhdunarodniy opyt modelirovaniya. [Post-liberal paradigm and right to combating crime. Law-making and law enforcement paradigms of legislation reconstruction: national and international models]. Kollektivnaya monografiya. Otv. red. d.y.n. A.E. Mizanbaev. Kostanay, 2012.
37. Shestakov D.A. Repressivnost nakazaniya i mer bezopasnosti po Ugolovnomu kodeksu FRG. [Repres-siveness of punishment and security measures under the Criminal Code of the Federal Republic of Germany]. Ugolovniy kodeks Federativnoy Respubliki Germanii. Nauchnoe redaktirovanie i vstupitelnaya statya D.A.Shestakova. SPb: Yuridicheskiy tsentr Press, 2003, pp. 97-111.
38. ShchedrinN.V. Kontseptualno-teoreticheskie osnovy pravovogo regulirovaniya i primeneniya mer bezopasnosti. [Conceptual and theoretical basics of legal regulation and application of security measures]. Kriminologiya: vchera, segodnya, zavtra - Criminology: Yesterday, Today, Tomorrow, 2013, no. 4 (31), pp. 26-35.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Светлана Леонидовна Парамонова - доктор права, старший научный сотрудник Института им. Макса Планка по зарубежному и международному уголовному праву (Фрайбург, Германия); e-mail: s.paramonova@mpicc.de
INFORMATION ABOUT AUTHOR
Svetlana Leonidovna Paramonova - doctor of Laws, senior research worker of Max Planck Institute in foreign and international criminal law (Freiburg, Germany); e-mail: s.paramonova@mpicc.de
