CC BY
76
УДК 316. 62
Крупеникова Лейла Шамильена
кандидат социологических наук, доцент Института социологии и регионоведения Южного федерального университета leilakrupenikova@gmail. com Беспалова Анна Александровна аспирант.
Институт социологии и регионоведения Южного федерального университета anna_isir@mail .ru Leila Sh. Krupenikova
Candidate of Sociological Sciences, Associate Professor.
Institute of Sociology and Regional studies, Southern Federal University
leilakrupenikova@gmail .com
Anna A. Bespalova
Postgraduate student.
Institute of Sociology and Regional studies, Southern Federal University anna_isir@mail. ru
Ментальные программы и модели правового поведения в российском обществе1
Mental programs and models of legal behavior in Russian society
Аннотация. В статье в рамках междисциплинарного научного исследования формулируется понятие правового поведения, раскрывается содержание осознанных и неосознанных структур ментальных программ, обуславливающих правовое поведение россиян. На основе когнитивного конструирования выявляются особенности модальных моделей правового поведения составляющих определенные социальные группы в российском обществе: либеральной, либерально-государственнической и консервативной. Анализ неосознанных структур ментальных программ позволяет выделить нормативную модель правового поведения, характерную для индивидов, принадлежащих к определенной культуре.
Ключевые слова: правовое поведение, ментальная программа, модель правового поведения, нормативная модель правового поведения, модальная модель правового поведения, представление о праве, ценность права. отношение к праву, права человека и государства.
1 Статья выполнена в рамках реализации гранта Российского научного фонда № 16-18-10387 «Ментальные программы и модели социального поведения в российском обществе».
This research was financially supported by the grant from the Russian Science Foundation № 16-18-10387 «Mental programs and social behaviour patterns in Russian society».
Annotation. In the article the content of conscious and unconscious mental structures of the programs, determining the legal behavior of the Russians, is revealed in the framework of the interdisciplinary research. Based on cognitive construction, the features of modal and normative models of legal behavior of certain social groups in Russian society are identified: liberal, liberal-statist and conservative. The analysis of unconscious structures of mental programs allows to distinguish normative model of legal behavior, typical for individuals of a particular culture.
Keywords: legal behavior, mental programs, models of legal behavior, normative model of legal behavior, modal model of legal behavior, understanding of the law, the right value, attitude to the law, human rights and the state rights.
Актуализация темы правового государства с присущими ему институтами и социальными практиками в современном российском обществе требуют осмысления специфичности российского правового поведения, которое всегда отличались особым своеобразием и социокультурной обусловленностью и являлось следствием особенностей российского менталитета. Как отмечают исследователи, такими особенностями в сознании и социальных практиках россиян являются правовой нигилизм и правовой инфатилизм, отсутствие четких границ между правовым и неправовым поведением, правовой культуры и рефлексивного отношения к праву [1].
В современном российском обществе можно выделить различные модели правового поведения, которые сформировались в контексте модернизационных преобразований, проводившихся государством в конце XX - начале XXI в. Этим обусловлен научно-исследовательский интерес к моделям правового поведения, обусловленным ментальными программами в российском обществе.
Понятие правового поведения используется во многих социально-гуманитарных и общественных дисциплинах. В теории права оно рассматривается с точки зрения правомерности и неправомерности поведения, с выделением признаков социального, психологического и юридического характера, которые отражают сущность исследуемого феномена и одновременно позволяют отграничить правовое поведение от иных видов социального поведения: сознательно-волевой аспект правового поведения, его регламентированность и подконтрольность государству, а также способность правового поведения вызывать юридические последствия [2, с. 164, 165].
Работы в области психологии делает акцент на стереотипизации правового поведения, сформированного посредством научения правовым нормам [3], мотивационную структуру правового поведения [4]. В социологической традиции правовое поведение рассматривается, во- первых, в оптике теории органической солидарности Э. Дюркгейма. Такая оценка правового поведения фиксирует внимание исследователей на структуре и функциях, моделировании правового поведения как социального действия, связанного структурной позицией и потребностями общества [5, с. 135-140]. Во-вторых, с точки зрения М. Вебера правовое поведение рассматривается как
целерациональное, в контексте рационализации общественной жизни, а правовые нормы являются эталонами рациональности. Значимым в его теории является описание субъективных «смыслов», вкладываемых в поведение [6, с. 602-609]. В-третьих, рассмотрение правового поведения в контексте сохранения демократических ценностей и свобод, с акцентом на значимости усвоения и распространения в обществе ценности права и правового поведения [7, с. 594-596]. В-четвертых, с точки зрения исследователей постнеклассической социологии, правовое поведение связывается с реализацией определенных социальных диспозиций, в соответствии с характерными сценариями социального действия. Это дает возможность эмпирически верифицировать деятельностно-мотивационную сферу правового поведения [8; 9; 10].
Для современной отечественной традиции характерны исследования правового поведения как фактора влияния на модернизацию социума и нового социально-политических отношений в российском обществе. В исследованиях М.К. Горшкова рассматривается правовое поведение россиян, с точки зрения адаптации к переменам в российском социуме в последние десятилетия. Оно характеризуется диспропорцией между отношением к праву как инструменту выражения собственных интересов и гарантий прав и свобод и принудительностью, репрессивностью воздействия на тех, кто отклоняется от норм права [11; 12].
Культурологические и философские исследования акцентируют внимание на влияние культуры и менталитета на правовое поведение, подчеркивая обусловленность последнего спецификой российской социокультурной среды и российского менталитета [13].
Вместе с тем следует заметить, что междисциплинарный анализ правового поведения, обусловленного ментальными программами в российской науке пока еще не представлен. Обзор научной литературы свидетельствует о необходимости инструментализации понятия правового поведения, реконструкции ментальных программ, определяющих правовое поведение в российском обществе и, на этой основе, конструирование нормативной и модальных моделей правового поведения, обусловленных ментальными программами.
Правовое поведение - это ответная реакция индивида на правовую ситуацию в виде определенных осознанных и неосознанных действий. Эти действия являются результатом интерпретации актором политико-правовой ситуации и институциональных правовых практик, приписывания им в социокультурном контексте определенных значений и смыслов [14, с. 234]. Эти значения и смыслы возникают у человека благодаря ментальной программе, которая является своеобразной призмой, через которую субъект воспринимает и оценивает общественно-правовую реальность, а также, формирует возможные репертуары социальных действий [15].
Идея о том, что социальное поведение акторов во многом зависит от их ментальных программ, основой формирования которых являются культура и социальное окружение, принадлежит Г. Хофстеде, рассматривающего эти
программы как образцы «размышлений, чувств и действий» [16]. Предложенная Г. Хофстеде концепция ментальных программ является достаточно эффективным методологическим средством кросс-культурных научных исследований. Однако для понимания ментальных программ, обусловливающих особенности правового поведения индивидов, принадлежащих к разным культурам, необходимо выявить в первую очередь специфику этих программ и их структур.
Согласно подходу Г. Хофстеде, поведение человека во многом зависит от его ментальных программ, под которыми он понимает «образцы размышлений, чувств и действий». В русле его подхода выделяются три уровня таких программ: нижний (генетические, универсальные для всех); средний (специфичные для конкретной группы, сформированные в процессе социализации и по сути являющиеся культурой); высокий уровень (специфические для конкретного индивида). Акцент ученый делает на культурных особенностях различных групп. Для анализа культурных особенностей различных групп он разработал специальную методику измерения культуры, которая включает в себя анализ следующих факторов: дистанция власти; коллективизм - индивидуализм; маскулинность -феминность; избегание неопределенности [17].
С позиций нашей методологии, в ментальной программе как программе правового поведения можно выделить когнитивные (представления о праве), аксиологические (ценность права) и конативные (отношение к праву) структуры, носящие как рефлексивный (осознанный), так и нерефлексивный (неосознанный) характер [18].
Осознанные структуры ментальной программы являются неустойчивыми, они подвержены изменениям, в силу внешнего и внутреннего воздействия. Неосознанные структуры ментальной программы (константы), наоборот, устойчивы, мало восприимчивы к внешним и внутренним воздействиям, поскольку не осознаются людьми в качестве основания их правового поведения [15].
Изучение ментальных программ правового поведения позволяет конструировать различные его модели в конкретном обществе. Тем самым модели правового поведения можно рассматривать как когнитивные аналоги коротких поведенческих сценариев, отражающих типичные жизненные ситуации, в которых люди взаимодействуют друг с другом определенным образом [19]. Анализ неосознанных структур ментальных программ позволяет выделить нормативную модель правового поведения, характерную для индивидов, принадлежащих к определенной культуре. Анализ осознанных структур ментальных программ позволяет выделить модальные модели правового поведения как наиболее статистически распространенные в конкретном обществе [15].
Нормативная модель правового поведения в российском обществе обусловлена неосознанными структурами его ментальной программы, в
которых в образе права изначально противопоставлены право и мораль, право и правда, «юстиция» и «справедливость» [20].
Для ментальной программы нормативного правового поведения не характерно уважение к формальному праву, но очевидна ориентация оценивать, скорее, «дух», правовых норм. Таким образом получают распространение такие явления как правовой инфантилизм, правовой утилитаризм и правовой нигилизм [21, с.12]. Последний охарактеризован Б. П. Вышеславцевым двумя бинарными оппозициями: нормативно-правовой зарегулированностью общественной жизни, с одной стороны, а с другой неуважение к любым «правам» [22].
В ментальной программе нормативного правового поведения приоритетным является право самой власти, а не ее обязанности по отношению к гражданам. Таким образом возникают возможности для властного произвола [23].
Ментальная программа нормативного правового поведения характеризуется представлением, что воля управленческого аппарата является доминантой при создании правовых норм. В России «власть есть сила, обусловленная зависимостью подвластного», и поэтому «право всегда устанавливается кем-то для других. Для самой государственной власти право юридически не обязательно» [24, с.15].
Ментальная программа нормативного правового поведения характеризуется отсутствием представления о равенстве гражданина, как субъекта права перед государством. Этому способствует общинный характер общественного сознания россиян, следствием которого является неразвитость представлений о правах, свободах и достоинстве личности, а также равнодушие к идеологиям, пропагандирующим эти мысли [19, с. 14]
Для ментальной программы нормативного правового поведения характерен правовой дуализм, связанный с взаимопроникновением различных правил и образцов поведения в обществе при отсутствии регулирования их отношений [25, с.188]. На протяжении истории это влекло за собой постоянный конфликт между официально установленным правовым порядком и спонтанно формирующимся народным обычным правом. В результате порядок повседневной жизни определялся умением приспособить и использовать в собственных интересах неясные, непонятные, а часто ненавистные правовые нормы [25]. Несовпадение официального и обычного права делало невозможным рационализацию и формализацию правовых отношений, а также усиливало характерную для российского социума приверженность к неформальным связям и готовность противопоставления «своего круга» государству и обществу [26].
Таким образом, в нормативной модели правового поведения в российском обществе доминантами являются этатистско-патерналистские, нигилистические и коллективистские (в ущерб индивидуалистическим) представления, ценности и установки по отношению к праву.
Модальные модели правового поведения индивидов, составляющих определенные социальные группы в российском обществе, можно реконструировать на основании результатов социологических исследований представлений о праве, правовых ценностей и установок россиян.
На волне консервативных изменений в массовом сознании россиян начали складываться «новые - старые», по сравнению с 90-ми гг. ХХ в., политико-правовые ориентации на приоритет государства, но и продолжают действовать установки ценности закона и верховенства права, сформированные в период гласности и демократизации постсоветского периода [27].
Социологические опросы последних лет выявляют весьма низкий уровень правосознания россиян. Большинство граждан (от 60 до 80%) очень мало знают о своих правах, плохо представляют структуру и организацию российской судебной системы, считают информацию о ее деятельности малодоступной, но, в то же время практически не интересуются этой информацией. Почти половина (47%) россиян не чувствуют себя под властью закона и среди основных причин, заставляющих чувствовать себя незащищёнными, чаще всего указываются коррупция (45%), верховенство отдельных лиц над законами (44%) и вольная трактовка законов теми, кто находится у власти (37%) [28, с. 15]. Это свидетельствует об отсутствии в обществе доверия к институту права.
Слабый интерес граждан к информации о судебной системе и новвоведениях в ней, объясняется, по видимому тем, что граждане не считают суд эффективным средством защиты своих интересов. Больше половины опрошенных мало знают о таких элементах судебной системы как передача права давать санкцию на арест от прокуратуры суду, право обжаловать на суде решения следствия, введение института мировых судей, право на обжалование в суде должностных лиц. Поскольку речь идет о важнейших институтах защиты человека от произвола государства, то непонимание смысла судебных нововведений означает, что большинство населения воспринимают себя не в качестве граждан, то есть полноправной стороной в судебных спорах с государством, а, по-прежнему, подданных [28, с. 64].
Приоритет государства и патерналисткие упования на него прослеживаются в ответах на вопросы социологов об ущемлении приоритетных прав. Большинство россиян полагает приоритетными социальные права - право на жизнь и безопасность, получение медицинской помощи, социальной защиты, бесплатное образование, работу с хорошими условиями, справедливую оплату труда, беспристрастный суд, то есть практически набор обязательств, советского государства. При этом от 50 до 30%% россиян полагают, то эти права нарушаются. Свобода совести, право на получение информации, право на участие в общественной и политической жизни, свобода мирных собраний и ассоциаций считают важнейшими 17-25% граждан, и только 4-10% высказываются об ущемлении этих прав [29, с. 308]. За 2016 год значительно возросло число считающих, что государство не выполняет свои обязанности перед гражданами - с 28% до 39%. По поводу себя граждане более уверены: половина опрошенных считает, что они выполняют свои обязанности перед
государством (49%), и только 13% - что не выполняют. Причем за год распределение мнений не поменялось (47% и 12% соответственно) [29].
Однако число считающих, что граждане должны заставить государство служить своим интересам, возросло, хотя и не достигло уровня 2011года (23% в 2013 году и 30% в 2012 году). Каждый четвертый (25%) уверен, что государство дает немало, но можно требовать и большего, столько же - что он ничем не обязан государству, так как оно и так дает очень мало [30].
Порядок в государстве для россиян важнее, чем соблюдение прав человека. Если в апреле 2008 года на пике процветания страны 51% высказывались за порядок, а 39% - за соблюдение прав человека, то сейчас это соотношение - 62 к 29%. Причем эти 62% - исторический максимум за 17 лет замеров [31].
У россиян преобладающим остается персонифицированный подход к оценке значимости права и его субъектности. Разрешая дилемму, что важнее достойные люди в руководстве страны или надежные, реально действующие законы, большинство опрошенных по-прежнему считают, что законы важнее, хотя количество таких россиян уменьшилось с 62% в 2013-м году до 49% в 2014-м. Зато противоположной точки зрения стало придерживаться на 10% больше: «достойные люди» в этом году важнее для 42% россиян. Выбор в пользу «достойных людей» делают, в первую очередь наименее обеспеченные слои населения, живущие в российской глубинке и с низким уровнем образования. Люди с высшим образованием, материально обеспеченные и живущие в Москве или крупных городах, скорее ориентированы на законы [32].
До 2010 года свобода слова занимала седьмое место среди наиболее значимых прав человека, с 2011-го требование свободы слова немного выросло, и в 2012-2013 годах она стала занимать пятую позицию. Сейчас же интерес к свободе слова опять начинает падать: с 2013-го количество людей, которые назвали ее, уменьшилось с 39 до 30% в этом году [29, с. 163].
Активнее всего за соблюдение прав человека россияне высказывались в 2011 и 2012 годах (42%), что совпало с увеличением протестной активности в стране [33].
Принятые Государственной Думой в 2012-2013 годах законы в той или иной мере нарушают конституционные гарантии и права граждан Российской Федерации. Вместе с тем, доля одобряющих эти законы также является достаточно высокой. Здесь очевидна разница в уровне поддержки законов традиционалистской направленности (67% опрошенных полностью или скорее одобряют закон о запрете на пропаганду нетрадиционных отношений, 55% -закон о защите чувств верующих) и остальных законов, в поддержку которых выступают менее половины опрошенных. Наименьшей поддержкой пользуются законы о митингах (33%) и об НКО (35%). Очевидна, однако, и крайне низкая доля тех, кто отваживается выразить отрицательное отношение к этим законам: только 7% выступает против закона о запрете пропаганды нетрадиционных отношений, 8% - против закона об НКО, 9% - против закона о защите чувств верующих [33].
Больше половины опрошенных (56%) выбирают «охранительное» объяснение принятия репрессивных законов: стабилизация общественно-политической ситуации, пресечение и профилактика нарушений общественного порядка, защита традиционных, консервативных ценностей. Четверть (24%) опрошенных считают, что законы направлены на ограничение деятельности и запугивание оппозиции, и на отвлечение населения от реальных проблем. Пятая часть (19%) затруднилась с ответом [33].
Ментальные программы правового поведения россиян носят бинарный характер, свидетельствующий о противоречиях между ее осознанными и неосознанными структурами. Эти противоречия могут быть выражены в следующих оппозициях:
1. Признание ценности правовых норм и правовой нигилизм
2. Значимость порядка в стране и недемократический (свойственный развитым демократиям) характер представлений об этом порядке
3. Значимость ценности свободы и согласие с репрессивным характером, принимаемых государством законов
4. Поддержка действующей власти и представление, что она не выполняет своих обязательств
5. Патерналисткие ожидания от власти и несоблюдение ею установленных законов
6. Нигилистическое отношение к закону - стремление оправдывать любой закон, даже нарушающего права личности.
В российском обществе в начале XXI в. можно выделить две основные социальные группы: представители одной из них ориентируются на либеральную модель правового поведения, представители другой - на консервативную модель. Поскольку модальные модели правового поведения достаточно подвижны, то их границы становятся взаимопроникаемыми, что придает этим моделям гибридный характер. Поэтому в реальности правовое поведение, относящееся к консервативной модели, может содержать элементы либеральной модели и, наоборот.
В настоящее время лишь незначительное число россиян (8%) придерживается либеральной модели правового поведения, в ментальной программе которой базовой ценностью является приоритет прав личности над государством. 20% россиян не готовы отказаться от свободы слова и права ездить за границу, даже при гарантиях нормальной зарплаты и приличной пенсии. 11% россиян против закона об НКО и 10% полагают, что государство ущемляет их право на свободу слова и право на получение информации [29, с. 164].
Консервативной модели правового поведения в чистом виде, в ментальной программе которой доминируют ценности приоритета государства над правами человека, также придерживается незначительное число россиян (8%) и примерно, столько же (9%) одобряют закон об НКО - иностранных агентах. 16% россиян готовы отказаться от свободы слова и права ездить за
границу, если государство гарантирует нормальную зарплату и приличную пенсию [29, с. 164].
На практике либеральная модель правового поведения в российском обществе носит гибридный - «либерально-государственнический» - характер, поскольку включает элементы консервативной модели поведения. В ментальной программе «либерально-государственнической» модели правового поведения доминирует представление, что ради интересов государства можно согласиться иногда с ущемлением прав человека. Таких граждан примерно 25%. Они полагают значимыми права на свободу слова (32%), свободу перемещений и выбора места жительства (26%). Представители «либерально-государственнической» модели правового поведения скорее не согласны отказаться от свободы слова и свободы ездить за границу ради гарантий хорошей зарплаты и приличной пенсии и полагают, что люди имеют право бороться за свои права, даже если это идет вразрез с интересами государства (47%) [29].
Это означает, что самая распространенная модель модального правового поведения носит гибридный характер, поскольку включает элементы противоречивого либерального и консервативного правового поведения.
Таким образом, изучение ментальных программ и моделей правового поведения позволяет понять, почему люди, находясь в одной и той же социальной реальности и реагируя на ее изменения, ведут в ней себя по-разному.
Нерефлексивные структуры ментальных программ как ее константы обусловливают нормативную модель правового поведения граждан как представителей определенной культуры. Рефлексивные структуры ментальных программ, носящие неустойчивый характер, обусловливают модальные модели правового поведения как статистически наиболее распространенные в обществе в данное время.
Нормативная модель правового поведения в современном российском обществе носит консервативный характер. В ментальной программе этой модели противопоставлены право и мораль, отсутствует представление о равенстве прав гражданина перед государством, и наоборот государство имеет приоритет как основной субъект при создании правовых норм. Следствием этого является отсутствие должного уважения к формальному праву, правовой дуализм и правовой нигилизм.
Трансформации российского общества от времени гласности и демократизации постсоветского периода до консервативной волны последних лет переориентировали массовое сознание россиян в области правовых отношений на приоритет государства, но продолжают действовать установки ценности закона и верховенства права, сформированные в предыдущий период.
Вследствие этого, ментальные программы правового поведения носят бинарный характер, свидетельствующий о несовпадении между ее осознанными и неосознанными структурами.
В современном российском обществе можно выделить несколько модальных моделей правового поведения.
Во-первых, это либеральная модель, в ментальной программе которой приоритет отдается правам человека, а не государству. Соответственно, для этой модели характерна высокая значимость элементов правового государства: свобода слова, информации, гражданских общественных объединений, мирных собраний и т.п.
Во-вторых, это консервативная модель, в ментальной программе которой, наооборот, приоритет отдается государству, а не правам человека. Соответственно, в этой модели преобладают этатистско-патерналистские, охранительные и эгалитистские представления, в соответствии с которыми государство поставлено выше закона, порядок важнее чем соблюдение прав человека и готовность отказаться от свободы слова и права свободно ездить за границу, при государственных гарантиях нормальной зарплаты и приличной пенсии.
В настоящее время либеральной и консервативной моделей правового поведения придерживается незначительное число россиян, соответственно около 10% и 10-11%.
На практике либеральная модель экономического поведения в российском обществе носит гибридный - «либерально-государственнический» - характер, поскольку включает элементы консервативной модели поведения. Статистическая распространенность этой модели поведения в российском обществе составляет примерно от 27 до 50% в зависимости от контекста социологических опросов.
Ментальные программы являются устойчивыми, медленно меняющимися образованиями, но изменчивы их проявления в поведении индивидов. Большое значение имеет социально-исторический контекст и общественное устройство, в котором существуют граждане. Изменения в правовом поведении могут происходить быстрее в ответ на модификацию социальной реальности. Литература:
1. Маховиков А.Е. О правовом нигилизме в российском правосознании: философско-правовые аспекты //Ценности и смыслы. 2015. №1 (35). С.19-30.
2. Кудрявцев В. Н., Казимирчук В. П. Современная социология права. М.: Юристъ. 1995.
3. Сплавская Н.В. Проблема сущности понимания сущности продуктивного правового поведения в педагогике// Вестник Тамбовского университета, 2013. №9 (125). С.82-87.
4. Палазян А.С. Правовое поведение личности в условиях становления гражданского общества// автореф канд. фил. наук. Ростов-на-Дону, 2000. [Электронный ресурс] URL: http://www.dissercat.com/content/pravovoe-povedenie-lichnosti-v-usloviyakh-stanovleniya-grazhdanskogo-obshchestva-v-sovremenn (Дата обращения 08.08.2016)
5. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. М., 1999. С. 135-140.
6. Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. С. 602-609.
7. Манхейм К. Диагноз нашего времени. М., 1994. С. 594-596.
8. Бурдье П. Социология политики. М.: Socio-Logos. 1993. 336 c.
9. Гидденс Э. Устроение общества: Очерк теории структурации. М.: Академический Проект. 2005. С. 306-309.
10. Штомпка П. Социология изменений. М.: Аспект Пресс. 1996. С. 53-57.
11. Горшков М.К. Российское общество как оно есть. М., 2012. С. 421-425.
12. Тихонова Н.Е. Бюрократия: часть общества или его контрагент // Социологические исследования. 2006. № 3. С. 39-42.
13. Гуляихин В.Н. Правовой менталитет российских граждан // NB: Вопросы права и политики. 2012. № 4. С.108-133.
14. Лубский А.В. Методология региональных социально-гуманитарных исследований. Ростов-на-Дону: Изд-во ЮФУ, 2009.
15. Лубский Р.А. Государственность и модели социального поведения в современной России // Научная мысль Кавказа, 2014. № 1. С. 32-40.
16. Hofstede G., Culture's Consequences: Comparing Values, Behaviors, Institutions and Organizations across Nations. Thousand Oaks CA: Sage. 2001.
17. Хофстеде Г., МакКрэй Р. Возвращаясь к обсуждению личности и культуры: связь личностных черт и культурных осей / Пер. с англ. В.В. Солодникова // Социологический журнал. 2010. № 4. С. 9-41.
18. Колесникова Е.Ю. Социальное поведение в ракурсе классических и современных подходов в гуманитарном знании// Философия права, 2016. № 4.
19. Шилкина Н.Е. Теоретические и методные аспекты социологического моделирования социального поведения индивида и группы // Современные исследования социальных проблем. 2012. № 9.
20. Яковлев А. М. Российская государственность (историко-социологический аспект) // Общественные науки и современность. 2002. № 5. С. 78-93.
21. Кравченко И.И. Политические и другие ценности // Вопросы философии. 2005. № 2.
22. Вышеславцев Б.П. Два пути социального движения //Путь. 1926. №4.
23. Хлопин А.Д. Деформализация правил: причина или следствие институциональных ловушек //Политические исследования. 2004. № 6.
24. Кистяковский Б. Сущность государственной власти //Лань. 2013.
25. Марчиняк В. Свобода против закона. Власть и свобода в российской политической мысли //Россия и современный мир. 2003. № 3.
26. Лубский А.В., Лубский Р.А. Этатизм и патернализм как культурные маркеры цивилизационной идентичности в России // Гуманитарий Юга России. 2013. С.90-103.
27. Горшков М.К. Российское общество как оно есть: (опыт социологической диагностики). М.: Новый хронограф, 2011. C. 640-644.
28. Ворожейкина Т., Гудков Л., Зоркая Н., Овакимян А. Мониторинг отношения российского населения к судебной реформе и судебной системе //Вестник общественного мнения, №3-4, 2014.
29. Общественное мнение - 2015. М.: Левада-Центр, 2016.
30. Наиболее важные и ущемляемые права. [Электронный ресурс] URL: http://www.levada.ru/2015/01/30/naibolee-vazhnye-i-ushhemlyaemye-prava/ (Дата обращения 03.07.16)
31. Закон и порядок в государстве. [Электронный ресурс] URL: http://www. levada. ru/2014/12/22/zakony-i-poryadok-v-gosudarstve (Дата обращения 05.06.16)
32. «Достойные» люди против законов. [Электронный ресурс] URL: http://pravorf.org/index.php/news/1411-o-rezultatax-oprosa-provedennogo-levada-czentrom (Дата обращения 06.07.16)
33. Исследование Левада-Центра: Жители России о репрессивных законах. [Электронныйресурс] URL: http://gtmarket.ru/organizations/levada-center/levada-center-info (Дата обращения 02.07.16)
Literature:
1. Makhovikov A.E. About legal nihilism in Russian sense of justice: the philosophical and legal aspects // Values and meanings. 2015. №1 (35). P.19-30.
2. Kudryavtsev V.N., Kazimirchuk V.P. Modern sociology of law. M.: Yurist'. 1995.
3. Splavskaya N.V. The problem of understanding of the essence of productive legal behavior in pedagogy // Bulletin of Tambov University, 2013. № 9 (125). P.82-87.
4. Palazyan A.S. Individual legal behavior in terms of a civil society formation // Extended abstract of Cand. Sci. (Phil.) Dissertation. Rostov-on-Don, 2000. [Electronic resource] URL: http://www.dissercat.com/content/pravovoe-povedenie-lichnosti-v-usloviyakh-stanovleniya-grazhdanskogo-obshchestva-v-sovremenn (Reference date 08/08/2016)
5. Durkheim E. The Division of Labor in Society. M., 1999, P. 135-140.
6. Weber M. Selected works. M., 1990, P. 602-609.
7. Mankheim K. The Diagnosis of our time. M., 1994. P. 594-596.
8. Bourdieu. P. Sociology of Politics. M.: Socio-Logos. 1993. 336. p.
9. Giddens E. The Constitution of Society, Outline of the Theory of Structuration. M.: Academic Project. 2005, P. 306-309.
10. Sztompka P. The Sociology of Social Change. M.: Aspekt Press. 1996, P. 5357.
11. Gorshkov M.K. Russian society as it is. M., 2012. P. 421-425;
12. Tikhonova N.E. Bureaucracy: a part of the society or its contractor // Sociological studies. 2006. № 3. P. 39-42.
13. Gulyaikhin V.N. Legal mentality of Russian citizens // NB: Law and Policy. 2012. № 4. P.108-133.
14. Lubskiy A.V. The methodology of regional social and humanitarian studies. Rostov-on-Don: Publishing House of SFU, 2009.
15. Lubskiy R.A. Statehood and models of social behavior in modern Russia // Scientific Thought of Caucasus, 2014. № 1. P. 32-40.
16. Hofstede G. Culture's Consequences: Comparing Values, Behaviors, Institutions and Organizations across Nations. Thousand Oaks CA: Sage. 2001.
17. Hofstede G., McCray P. Returning to the discussion of identity and culture: the relationship between personality traits and cultural axes / Trans. from English. V.V. Solodnikova // Sociological Journal. 2010. № 4. P. 9-41.
18. Kolesnikova E.Yu. Social behavior from the perspective of classical and modern approaches in humanities //Philosophy of Law, 2016. № 4.
19. Shilkina N.E. Theoretical and methoden aspects of sociological modeling of social behavior of an individual and a group // Modern studies of social problems. 2012. № 9.
20. Yakovlev A.M. Russian statehood (historical and sociological aspect) // Social studies and the present. 2002. № 5. P. 78-93.
21. Kravchenko I.I. Political and other values // Problems of Philosophy. 2005. № 2.
22. Vysheslavtsev B.P. Two ways of social movement // Path. 1926. №4.
23. Khlopin A.D. Deformalization of the rules: cause or consequence of institutional traps // Political research. 2004. № 6.
24. Kistyakovsky B. The essence of state power // Lan. 2013.
25. Marciniak V. Liberty against law. Power and freedom in Russian political thought // Russia and the modern world. 2003. № 3.
26. Lubskiy A.V. Lubskiy R.A. Etatism and paternalism as cultural markers of civilizational identity in Russia // Humanities of the South of Russia. 2013. P.90-103
27. Gorshkov M.K. Russian society as it is: (experience of sociological diagnosis). M.: New chronograph, 2011. P. 640-644;
28. Vorozheykina T., Gudkov L., Zorkaya N., Ovakimyan A. Monitoring of the attitudes of Russian population to the judicial reform and judicial system // Bulletin of public opinion, №3-4, 2014.
29. Public opinion - 2015. M.: Levada-Center, 2016.
30. The most important and infringed rights. [Electronic resource] URL: http://www.levada.ru/2015/01/30/naibolee-vazhnye-i-ushhemlyaemye-prava/ (Reference date 07/03/16)
31. Law and order in the state. [Electronic resource] URL: http://www. levada. ru/2014/12/22/zakony-i-poryadok-v-gosudarstve (Reference date 06/05/16)
32. "Decent" people against the law. [Electronic resource] URL: http://pravorf.org/index.php/news/1411-o-rezultatax-oprosa-provedennogo-levada-czentrom laws (Reference date 07/06/16)
33. Levada Center research: Russian's attitudes to the repressive laws. [Electronic resource] URL: http://gtmarket. ru/organizations/levada-center/levada-center-info (Reference date 07/02/16)
