CC BY
135
УДК 316.422(470+570)
Узлов Юрий Андреевич
Uzlov Yuriy Andreevich
кандидат исторических наук, доцент кафедры истории и культурологии Кубанского государственного университета [email protected]
Candidate of History, associate professor of the chair of history and culturology, Kuban State University [email protected]
МЕНТАЛИТЕТ
КАК ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЙ ФАКТОР РАЗВИТИЯ ЭКОНОМИКИ
MENTALITY AS INSTITUTIONAL FACTOR OF DEVELOPMENT OF ECONOMY
Аннотация:
The summary:
В задачу данной статьи входит анализ менталитета как институционального фактора в экономическом развитии России в контексте взаимоотношений между властью и обществом в исторической ретроспективе.
The purpose of this article includes the analysis of the mentality, as an institutional-regional factor in the economic development of Russia in the context of the relations between the authorities and society in historical retrospective.
Ключевые слова:
модернизация, менталитет, рыночная экономика, трудовая этика, традиционное общество.
Keywords:
modernization, mentality, market economy, labour ethic, traditional society.
Современный этап развития России характеризуется сложностью трансформации экономических отношений и, несмотря на относительную стабильность в последнее время основных макроэкономических показателей, наблюдается существенный недостаток инвестиций, незначительный рост производства.
С начала рыночных реформ в Российской Федерации приходится констатировать, что одним из факторов, негативно влияющих на развитие ее экономики, является существенное отставание институциональных и структурных реформ от макроэкономических. На сегодняшний день между государством и рынком сложились достаточно специфические отношения, существенным образом отличающиеся от преобладающих в странах с развитой рыночной экономикой. Специфика этих отношений обусловлена тем, что органы государственной власти частично взяли на себя функции рыночных институтов.
Россия в ХХ! в. стоит перед необходимостью серьезной, достаточно глубокой корректировки курса социально-экономической политики, что означает прежде всего требование первоочередного решения социальных задач, обеспечения экономического роста в стране и повышения его качества, что, как отмечает академик Л.И. Абалкин, диктует интерес не к привычным уже персональным перестановкам в структуре власти, а к изменению самого смысла экономической политики, ее социальной переориентации и механизмов осуществления [1].
Опыт развитых стран, осуществлявших глубокие социально-экономические преобразования, свидетельствует, что их успех возможен только при одном важном условии, а именно если результаты реформ отражают интересы широких слоев населения и получают их поддержку.
При всей сложности стоящих задач корректировка социально-экономической политики государства и механизмов ее осуществления возможна лишь на основе всесторонней оценки результатов аналогичных процессов, происходивших в зарубежных странах. Важно учитывать, что страны существенно различаются по своим стартовым условиям, менталитету населения, уровню и специфике культуры и властных отношений, системе
ценностей. Большинство экономистов признает, что применение удачных зарубежных моделей и теорий будет намного эффективней, если они адекватны окружающей среде (культуре, менталитету, системе ценностей и т. п.) той страны, где предполагается их практическое использование. Поэтому в ходе изучения зарубежного опыта проведения социально-экономических преобразований необходимо четко фиксировать как особенности используемых моделей развития, так и специфику дореформенных условий в соответствующих странах. Необходимо отказаться от любого копирования преобразований, осуществленных в других странах. С этим сегодня приходится считаться России, пытающейся найти пути к собственной модели экономического развития.
Не представляя реально, кто и как действует в экономике, невозможно адекватно влиять на эти процессы и проводить эффективную политику. Анализ происходящих в стране экономических, социальных и политических трансформаций будет также неполным без анализа изменений в самом человеке. При выборе для страны соответствующей модели экономического развития необходимо учитывать состояние ее хозяйственной культуры.
Модернизация предполагает кардинальное изменение социальных институтов, образа жизни, охватывает все сферы жизни человека и общества. Модернизация указывает вектор движения, с помощью которого запоздавшие в своем развитии страны стремятся достичь высокой стадии развития и войти в мировое сообщество.
Необходимо различать два вида модернизации - органическую и неорганическую. Первая - подготовлена всем ходом предшествующей эволюции и начинается не с экономики, а с культуры, с реформирования общественного сознания. Вторая - представляет собой форму так называемого «догоняющего» развития. В этом случае правительство предпринимает активные действия с целью преодоления экономической отсталости, с тем чтобы избежать иностранной зависимости. Эта форма являет собой ответ на внешний вызов со стороны более развитых стран. Органическая модернизация идет «снизу», а неорганическая «сверху» и начинается с экономики и политики.
В своем историческом развитии Россия неоднократно пыталась догнать передовые страны. Это прежде всего петровские реформы XVIII в., советская индустриализация, перестройка, реформы конца ХХ - начала XXI вв.
Исторические факты свидетельствуют о том, что модель «догоняющего» развития не может быть избрана в качестве долгосрочной стратегии любой страны, так как она не приносит в конечном счете желаемого результата. Отечественным реформаторам необходимо выстроить стратегию модернизации таким образом, чтобы побудить широкие массы включиться в творческий процесс по обустройству страны как в экономике и промышленности, так и на ниве культуры, просвещения и образования.
Важную роль в процессе модернизации играют трудовая и хозяйственная этика. Успех или неудача любой модернизации во многом зависят от состояния социума, т. е. умения и желания людей трудиться, от способности руководителей страны побудить и воодушевить людей к творческой созидательной деятельности, зажечь их своим собственным примером.
Если областью экономики является выбор средств при заданных целях и предпочтениях, то этическая теория занимается вопросом о том, какие индивидуальные и социальные цели считать оправданными и как отличить таковые от всех прочих. На стыке этих двух составляющих лежит мир хозяйственной культуры. Это скорее сфера ментальности, которая лежит между науками.
Концепты и законы экономических явлений установлены не природой, а конституированы людьми. Экономические законы не воспринимаются как нечто данное свыше на вечные времена, они зависят от ценностей. Ценность - это концепт, характеризующийся тремя
уровнями: фактуальным, ментальным и языковым. Человек использует концепты, позволяющие ставить перед собой определенные цели. Ценности и цели - это разные, но не существующие друг без друга диспозиции концептов. Ценность по отношению к цели есть ее основание. В качестве смысловой мотивации ценность содержит в себе цель как свою динамическую возможность-перспективу. Ценности вырабатываются самим человеком в специфических для его природы областях деятельности, т. е. ментальности и языке.
Теория народного хозяйства, по Шмоллеру, есть наука о человеке, наука историческая и этическая, наука гуманитарная и культурная. Мир хозяйственной культуры возникает благодаря духовным силам людей, которые первоначально проявляются как чувства и побуждения, как представления и цели, а затем как действия и привычные направления воли. По мере того как психология и этика исследуют совокупность этих сил в целом, национальную экономию все чаще называют психологической и этической наукой [2, с. 69].
Радикальные трансформации, произошедшие в нашей стране за последние десятилетия, преобразили ее социальный, политический и экономический облик. Экономика Российской Федерации перестала быть закрытой и постепенно становится частью мировой экономики, которая в свою очередь характеризуется все более ускоряющимися темпами глобализации и интеграции. Среди комплекса проблем, характеризующих облик современной российской экономической системы, важное место занимает решение задач формирования и утверждения нового типа рыночных отношений и предпринимательской среды, создание условий свободной конкуренции. Это сложные и многоплановые вопросы, без решения которых невозможно понять суть происходящих в нашей стране социальных, политических и экономических процессов.
Рыночные отношения как социально-экономические явления представляют собой одну из форм экономической деятельности, прошли длительный и сложный путь становления и эволюции. Социально-экономические перемены, переживаемые в постсоветский период российским обществом, усилили интерес исследователей к тому, как россияне относятся к своему труду.
Известный западный теоретик М. Вебер в работе «Протестантская этика и дух капитализма» отмечал, что европейский капитализм обязан своим происхождением трудовой этике протестантизма, завещанной Богом. Причем труд должен был быть честным, упорным, успешным, приносящим прибыль, которая, в свою очередь, должна была направляться не на получение удовольствия или наслаждения, а на развитие своего дела [3, с. 32-54]. При этом ученый делает вывод о том, что фундаментальные социальноэкономические сдвиги, связанные с возникновением капитализма, не могли бы существовать без новой трудовой этики [4].
Исследуя модернизационные процессы в России, сталкиваешься с вопросом, имела ли страна в прошлом факторы, опираясь на которые можно было идти к западному рынку. Под понятием «трудовая этика» подразумевается прежде всего отношение людей к труду, а также комплекс моральных ценностей и норм поведения.
Трудовая этика формируется под воздействием многочисленных факторов, среди которых важное место занимают религиозные воззрения, идеология и культура.
Трудовой этике и той взаимосвязи, которая существует между религиозными убеждениями и хозяйственной деятельностью, отечественные ученые уделяют большое внимание.
Чем отличается православная трудовая этика? Прежде всего наличием коллективистских ценностей, что связано с тем, пишет О. Платонов, что «русская модель хозяйственного развития принадлежала к общинному типу экономики» [5, с. 95]. Категориями общины и артели определялись условия совместного проживания и хозяйственной деятельности русских семей, причем не только в деревне, но и в городе. Община формиро-
валась в исторически сложившихся условиях, где сообща легче было выжить. Община обеспечивала внутреннюю и внешнюю безопасность ее обитателей.
На протяжении длительной исторической перспективы православная церковь укрепляла статус общины. Ценности коллективизма в русской общине воплотились в соборности. Именно соборность стала духовной основой национального единства и создания великой российской державы.
В эпоху Российского государства (XIV-XVII вв.), империи (XVNI-XX вв.) и более поздние периоды отечественной истории преобладал коллективизм над индивидуализмом. Еще до появления бригадной формы организации труда в России, уже в новейшей истории, наши люди трудились в артелях и кооперативах. На фундаментальных основах коллективизма формировалось и развивалось российское предпринимательство.
Если западная модернизация пошла по пути «тейлоризма», «конвейеризации», то российские предприниматели совершенствовали свою артельную форму организации труда, стимулирующую интерес к труду и способствующую развитию смекалки, знаний, умений и взаимопомощи.
Из сказанного следует, что русский коллективизм с его соборным духом способствовал тому, что российское государство стало, своего рода, большой общиной. Что касается ценностей рационализма и практицизма российской хозяйственной культуры, то они проявляют себя не только на уровне индивидуального хозяйства, но и на уровне большой общины.
Представления о праведном труде русских можно встретить еще в средневековом «Домострое». Праведный труд - это нестяжательная экономика, самодостаточное хозяйство. Идеал праведного труда воплощается в активной благотворительной и меценатской деятельности.
С. Булгаков подробно исследовал хозяйственную жизнь православной России. Подобно западному социологу М. Веберу, обратившему внимание на значение протестантской трудовой этики для экономического развития Европы, отметил важность религиозного фактора, формирующего ценностно-мотивационное отношение к труду, богатству и накоплению. Булгаков считает, что труд имеет незаменимое значение для человека как средство воспитания воли, борьбы с дурными наклонностями [6, с. 212].
Немецкий ученый Х. Хекхаузен представил двухтомное исследование «Мотивация и деятельность», где на большом эмпирическом материале показал зависимость экономических успехов общества от выраженности у людей, образующих это общество, мотивации достижения [7, с. 283-288].
Очевидно, что проблема отношения к труду с целью повышения его производительности является одним из центральных вопросов любого социума. В ХХ в. попытка изменить отношение к труду, превратив его в первую жизненную потребность, явилась основой социалистических преобразований в Советской России.
В новой России конца ХХ столетия под лозунгом высвобождения трудовой инициативы начались перестроечные процессы и последующие рыночные реформы. Главной точкой пересечения различных социальных, политических сил, причиной острой политической борьбы, поляризации общества, встал вопрос о путях и способах перехода к многообразию форм собственности, формированию рыночного механизма функционирования экономики, решение которого должно было кардинально изменить характер отношений в сфере труда.
Мотивация рыночных отношений и реализация более высокой производительности была одной из главных составляющих, легитимизировавших социально-экономические и социально-культурные трансформации. Институциональные изменения в части легитими-
зации частной собственности, снятие ограничений на формы трудовой деятельности, развитие предпринимательства, отказ от идеологического штампа на материальные блага, устранение ограничений в оплате труда, ликвидация уравниловки - все это, как предполагали «отцы перестройки», должно было способствовать укреплению рыночных отношений и повышению трудовой активности масс [8].
В условиях постсоветской модернизации привлекательной была направленность на улучшение качества жизни за счет перехода к более эффективной организации экономики, способной обеспечить существенное повышение оплаты труда. Исследования социологов показали, что зарплата утвердилась на первом месте в мотивации труда, оттеснив такие факторы, как содержание труда, возможность реализации своих знаний и способностей. Население верило руководству страны и возлагало надежды на позитивные перемены в связи с переходом к рыночной экономике [9].
Однако модернизация в условиях «гласности» и «ускорения» от централизованной, административно управляемой экономики к рыночной оказалась крайне сложной и болезненной. Негативные процессы глубинного характера, идущие из советского прошлого, дополнились дестабилизирующими факторами переходного периода.
Разрушение советского хозяйственного механизма и его управленческих структур, значительно опережающее становление новых, обусловило устойчивое снижение объемов производства. Спад производства наметился еще в 1989 г., что в значительной степени было связано с истощением потока нефтедолларов. В 1991 г. этот процесс продолжился главным образом из-за разрыва хозяйственных связей, связанного с распадом Советского Союза. Спад производства составлял 8-10 % в месяц. В 1992 г. в РФ каждое десятое предприятие было уже убыточным.
Пик спада экономической активности пришелся на 1993-1994 гг. Критическое состояние экономики и социальной сферы привело к тому, что путь эволюционного, поступательного проведения реформ оказался закрытым, общество - в глубоком системном кризисе, экономический спад превысил 50 %, инвестиции упали в четыре раза. Заметно снизились уровень жизни и оплата труда. Новым явлением стала растущая безработица. Спад продолжался в течение всего периода 1990-х годов и имел разрушительные последствия, превосходящие экономические потери в Великой Отечественной войне.
Десять лет кризиса привели к сокращению доли России в мировой экономике в 7,5 раза. Экономический кризис повлек за собой кризис социальный. Во многом был утрачен культурный уровень, разрушены системы образования и здравоохранения. За период 1991-1998 гг. среднемесячная заработная плата снизилась с 548 руб. до 193 руб. (в ценах 1991 г.), т. е. почти в три раза. При этом отношение средней заработной платы к прожиточному минимуму упало с 3,16 до 1,7, т. е. почти в два раза. После финансового кризиса 1998 г. заработная плата снизилась вновь. По уровню реального потребления население дополнительно потеряло еще треть. В 1999 г. заработная плата составляла около 50 % от уровня 1990 г. и оказалась на 30 % ниже уровня 1997 г. [10].
На протяжении всего периода 1990-х гг. российское население находилось на грани физического выживания и лишь в 2000 г. заработная плата впервые выросла на 22, 5% и достигла двух третей уровня 1990 г. Суммарный объем ее составил около 30 % ВВП, тогда как в большинстве стран он достигает 60 % [11, с. 111].
Помимо обнищания населения следует указать и на резкое углубление экономического расслоения населения, которое породило глубокий кризис в области нравственности и морали, деградацию духовных ценностей, кризис института семьи. В 1991 г. так называемый децильный коэффициент дифференциации по уровню доходов, т. е. соотношению средних доходов 10 % самых богатых слоев населения и 10 % самых бедных,
был вполне общеевропейским. Разрыв в доходах отмеченных категорий населения был всего лишь четырехкратным. К 1994 г. этот уровень достиг 15-кратного разрыва. Мировая практика свидетельствует, что когда децильный коэффициент достигает 10, это означает критическую точку, за которой идут непредсказуемые последствия в виде социальных катаклизмов [12, с. 138].
В 1990-е гг. рыночные отношения приобрели новый смысловой характер, что было связано с изменением отношений собственности. По мере становления рыночных отношений быстро возрастали численность и удельный вес кооперативных, совместных, частных предприятий, акционерных обществ, глубоко изменилась природа и механизм включения человека в трудовые отношения. Для России переход к рынку актуализировал не только вопрос о навыках хозяйствования, но и проблему образа жизни вообще, ценностных ориентаций, установок, норм поведения, правосознания.
Опрос, проведенный в середине 1992 г. Независимой ассоциацией социальных исследований, показал, что только 3 % взрослого населения позитивно воспринимали слово «частное»; к понятиям «арендное» и «акционерное» позитивно относились соответственно 20 и 40 % респондентов [13].
Именно старшее поколение проявило максимальную нетерпимость к таким понятиям, как «частная собственность», «капиталист», несогласие работать на частного предпринимателя, наиболее сильные сомнения в возможности материального выигрыша от перехода к рынку и тревогу по поводу утраты ряда социальных гарантий, в том числе гарантированной занятости, стабильности уровня жизни.
В обществе на всех уровнях хозяйствования ощущался острый недостаток предпринимательской активности, мало кто был готов инициативно и творчески действовать, принимать самостоятельные решения, брать на себя ответственность. По оценкам экономистов, лишь 10 % выражали готовность заняться самостоятельной хозяйственной деятельностью, остальные связывали свои ожидания с деятельностью государственных структур, социальной помощью государства. С другой стороны, несмотря на все отмеченные проблемы рынка труда, согласно последним социологическим опросам, каждый третий гражданин Российской Федерации (31 %) желает заняться предпринимательской деятельностью, а 14 % уже занимаются ею, т. е. почти 50 % населения активно участвует или готовы активно участвовать в рыночных отношениях.
Ссылки:
1. Абалкин Л.И. Назревшие перемены // Вопросы 1.
экономики. 1998. № 6.
2. Козловский П. Этическая экономия как синтез 2.
экономической и этической теории // Вопросы философии. 1996. № 8.
3. Вебер М. Протестантская этика и дух капита- 3.
лизма / пер с нем. М.И. Левиной. // М. Вебер. Избранные произведения / пер. с нем. ; под
ред. Ю.Н. Давыдова. М., 1990.
4. Там же. 4.
5. Платонов О. Русская цивилизация. М., 1995. 5.
6. Булгаков С.Н. Православие. Киев, 1991. 6.
7. Хекхаузен Х. Мотивация и деятельность / пер. 7.
с нем. ; под ред. Б.М. Величковского. М., 1986.
Т. 1.
8. Горбачев М.С. Жизнь и реформы : в 2 кн. М., 8.
1995.
9. Абалкин Л.И. На перепутье. М., 1993. 9.
References (transliterated):
Abalkin L.I. Nazrevshie peremeny // Voprosy ekonomiki. 1998. No. 6.
Kozlovskiy P. Eticheskaya ekonomiya kak sintez ekonomicheskoy i eticheskoy teorii // Voprosy filosofii. 1996. No. 8.
Weber M. Protestantskaya etika i duh kapitaliz-ma / transl. from German by M.I. Levina. // M. Weber. Izbrannye proizvedeniya / transl. from German ; ed. by Y.N. Davydov. M., 1990.
Ibid.
Platonov O. Russkaya tsivilizatsiya. M., 1995. Bulgakov S.N. Pravoslavie. Kiev, 1991. Hekhauzen H. Motivatsiya i deyatel'nost' / transl. from German ; ed. by B.M. Velichkovskiy. M., 1986. Vol. 1.
Gorbachev M.S. Zhizn' i reformy : in 2 books. M., 1995.
Abalkin L.I. Na pereput'e. M., 1993.
10. Обзор экономики России. Основные тенденции развития. 2000. III, ^. М, 2000.
11. Львов Д., Овсиенко Ю. Российская пенсионная система и пути ее реформирования // Вопросы экономики. 2000. № 8.
12. Касьянов В.В. Государственная молодежная политика в России: опыт, проблемы, перспективы. Краснодар, 2010.
13. Деловой мир. 1992. № 73.
10. Obzor ekonomiki Rossii. Osnovnye tendentsii razvitiya. 2000. III, IY. M, 2000.
11. L'vov D., Ovsienko Y. Rossiyskaya pensionnaya sistema i puti ee reformirovaniya // Voprosy ekonomiki. 2000. No. 8.
12. Kas'yanov V.V. Gosudarstvennaya molodezhna-ya politika v Rossii: opyt, problemy, perspektivy. Krasnodar, 2010.
13. Delovoy mir. 1992. No. 73.
