CC BY
589
Литература
1. Кордуэлл M. Психология. А - Я: Словарь-справочник / М. Кордуэлл. М.: Фаир-Пресс, 1999. 448 с.
2. Baumgart A. Russlandknigge / A. Baum-gart, B. Janecke. MUnchen: R. Oldenbourg Verlag, 2000. S. 275.
3. Bischof M. Landeskunde und Literaturdidak-tik / M. Bischof, V. Kessling // 1 .Verlagsvorlage 21.06.97. Fernstudieneinheit 3. Berlin, 1997.
4. Donec P. Grundzuge einer allgemeinen Theo-rie der interkulturellen Kommunikation / P. Donec. Aachen: Shaker Verlag, 2002. S. 313.
5. Drever J. Worterbuch zur Psychologie / J. Dre-ver, W.D. Frohlich. Munchen: Deutsche Taschen-buchverlag, 1972.
6. Hofstatter P.R. Einfuhrung in die Sozial-psychologie / P.R. Hofstatter. Stuttgart: Kroner Verlag, 1973.
7. Lippman W. Die offentliche Meinung / W. Lip-pman. Munchen, 1964.
8. Loschman M. Was tun gegen Stereotype? / M. Loschman // G. Wazel (Hrsg.) Interkulturelle Kommunikation in Wirtschaft und Fremdsprachen-unterricht. Ffm: Peter Lang Verlag, 2001. S. 262.
9. Maletzke G. Interkulturelle Kommunikation / G. Maletzke. Opladen: Westdeutscher Verlag, 1996.
S. 226.
10. Nicklas H. Interkulturell denken und han-deln / H.Nicklas, B.Muller, H.Kordes. Frankfurt am Main: Campus Verlag, 2006.
11. Prokop I. Stereotype, Fremdbilder und Vo-rurteile / I. Prokop // Nationale Selbs.t-und Fremdbilder im Gesprach / M. Czyzewski, E. Gulich, H. Hausen-dorf, M. Kastner (Hrsg.). Opladen: Westdeutsche Verlag, 1995. S. 465.
12. Tajfel H. Gruppenkonflikt und Vorurteil. Ent-stehung unf Funktion sozialer Stereotypen / H. Tajfel. Bern, Stuttgart, Wien: Huber, 1982.
13.Thomas A. Stereotype und Vorueteile im Kon-text interkultureller Begegnung / A. Thomas // Kon-zepte der interkulturellen Kommunikation / H.-J. Lu-sebrink (Hrsg.). St.Ingbert: Rohrig Universitatsverlag, 2004. S. 157 - 175.
The essence the role of stereotypes
in the process of intercultural communication
There are regarded the major conformities offunctioning of cultural stereotypes and prejudices in the process of intercultural communication from the view of their verbal form. The strong bond between the considered prejudices and stereotypes, subtext and communicating texts is done.
Key words: intercultural communication, verbal and non-verbal behavior, stereotyping of communication.
Д. В. ПОЛЕЖАЕВ (Волгоград)
МЕНТАЛИТЕТ И ЯЗЫК: ОСОБЕННОСТИ ФЕНОМЕНОЛОГИЧЕСКОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
Показаны особенности взаимного влияния феноменов менталитета и языка. Языковая установка представляется как одна из составляющих в структуре менталитета. Язык отражает национальный характер, который выступает внешним по отношению к менталитету феноменом.
Ёё^^аайа пёТаа: менталитет, социум, язык, установка, коммуникация, национальный характер, культура.
Рассматривая менталитет общества как систему установок, мы относим к их числу и языковую установку. Выделение языковой установки из общего числа глубинно-психических социально-культурных установок обусловлено сложным характером взаимоотношений феноменов менталитета и языка. Справедливо предположить, что менталитет, который в значительной степени детерминируется социальными условиями, выражается в языковых особенностях нации, народных способах социального общения и т. п. Язык, в свою очередь, оказывает определенное формирующее влияние на процесс становления и функционирования социального менталитета и ментальности отдельной личности.
Вопросы взаимосвязи языка и менталитета рассматривались в свое время исследователями с точек зрения различных наук. Ранее мы также высказывали некоторые аспекты авторской точки зрения по этому вопросу [4; 5]. Различия между этими феноменами проявлялись на уровне характера взаимосвязи. Исходным пунктом осмысления проблемы взаимодействия менталитета и языка следует признать положение о том, что с помощью языка человек отражает окружающий мир. Причем «отражение» означает не только «описание»: во-первых, передача информации и описание в целом - это лишь одна из форм отражения, а, во-вторых, существо человека раскрывается только в форме той
© Полежаев Д.В., 2009
или иной деятельности, в реализации собственных устойчивых ценностных структур.
О. Г. Почепцов, рассматривая с точки зрения социальной лингвистики проблему «языковой ментальности», обозначает сферу ее осуществления как часть человеческой деятельности. «Под миром в определении языковой ментальности, - пишет он, - мы понимаем не только окружающий человека мир, но и мир, создаваемый человеком и нередко в большей части своего объема прекращающий свое существование, когда исчезает его создатель и носитель - человек, то есть мир речевых действий человека и его состояний» [6: 111]. Это близко к пониманию менталитета как «воображаемого», недостаточного в контексте освещения менталитета как «рационального» понимания духа народа.
По-видимому, не стоит рассматривать индивидуальное социально-языковое представление как универсальное отражение. Мир в целом является информационно полным, в то время как языковое представление чаще всего информационно неполно или неточно. Неточное представление о тех или иных феноменах, фактах, событиях, законах и закономерностях человеческого бытия или устройства мира (реализуемое, к примеру, в форме социальной мифологии или утопии) характерно и для большой социальной общности и потому может быть уверенно отнесено к сфере функционирования социального менталитета.
Исследователи чаще всего осмысливают вопросы взаимодействия менталитета и языка через призму: а) языковой ментальности (язык как язык-система) как способа языкового представления мира и б) речевой ментальности (речь как язык-деятельность) как способа речевого представления мира, что в определенном смысле суживает сферу применения менталитета [6: 113, 116]. Однако важно не ограничиваться формальным толкованием «ментального» только как «воображаемого», характерного для отдельного индивида или социальной группы, что имеет место в трудах ряда исследователей [7: 131 -142,641 - 647].
Весьма интересным в контексте исследования менталитета и языка является привнесение в эту взаимосвязанную оппозицию социокультурного элемента, опре-
деляющего индивидуальную языковую ментальность. По мнению О.Г. Почепцо-ва, «применительно к индивиду это: а) те его особенности, которые определяются его принадлежностью к некоторой социокультурной группе (в самом широком понимании культуры), то есть особенности данного индивида как представителя группы, выделяемой на основе образовательного уровня, профессии, возраста, пола и т д., и б) те его особенности, которые определяются социокультурной средой. Особенности страны как социокультурной среды - это культурные традиции, история, политическое устройство и подобное» [6: 118]. Именно поэтому, когда мы говорим об особенностях взаимодействия языка и менталитета, первенство в формировании личных ментальностей следует отдавать языку.
Важнейшей основой функционирования языка является социум; глубинной основой последнего выступает менталитет. На начальных этапах усвоения языка индивид идет от языкового мышления к социокультурным стереотипам восприятия, поскольку с усвоением языка он усваивает и значительную часть глубинно-психических установок социального менталитета. Общество с устойчивым набором ментальных установок (вне кризисных периодов) способно к устойчивой трансляции их на своих членов. В условиях различных социально-политических режимов направленное влияние социума на личность было различным по силе, различны были и формы контроля над индивидом.
Одностороннее воздействие одного из феноменов на другой не может быть константным. Конечно, язык выступает как одно из основных средств социальной трансляции, как носитель менталитета. Значит, с одной стороны, можно говорить, что язык определяет менталитет. Однако в последующем, когда менталитет сформирован (когда становятся фиксированными его основные глубинно-психические установки), тогда уже он сам выступает как детерминатор тех или иных языковых изменений, социально-индивидуальных подвижек. На этом этапе можно говорить о том, что языковая установка становится одной из составляющих в структуре менталитета, т. е. здесь менталитет определяет язык. На индивидуаль-
но-личностном уровне прослеживается такое же соотношение. Таким образом, справедливо утверждение о диалектическом взаимодействии феноменов менталитета общества и языка, ментальности личности и языка и т. п., по-разному проявляющемся в различных социальных ситуациях.
Уровневое разведение взаимодействия менталитета и языка подтверждается известной аналогией в подобного рода дуалистических позициях «язык и общество и «социальное и ментальное», акторы которых действуют - каждый в свою очередь или даже попеременно - в течение определенного времени. Справедливо мнение отечественных исследователей о том, что направленность связи между социокультурными факторами и «языковой ментальностью», а также характер данной связи применительно к индивиду могут быть различными на разных этапах его развития. «На начальных этапах усвоения языка, - отмечает О. Г. Почепцов, - человек идет от языкового мышления к социокультурным стереотипам мировосприятия, поскольку с усвоением языка человек усваивает и языковую ментальность (курсив наш. - Д.П.). В дальнейшем, то есть после усвоения языка, связь обратная - социокультурные факторы определяют языковую ментальность» [6: 118 - 119]. Приведенное высказывание не противоречит нашим представлениям о структуре глубинно-психической (в отличие от аксиологической) составляющей менталитета и о прохождении этапа «отбора-фильтрации» различной извне поступающей информации, характерного как для социальных общностей, так и для индивидуально-личностного уровня.
Языковая установка, выступая как одна из ведущих социально-психических составляющих менталитета общества, играет значительную роль и в осуществлении межнационального взаимодействия. Например, современные европейские философы полагают, что во всех учебных заведениях Европы необходимо возвращение к изучению латинского языка, поскольку латынь - «праматерь» большинства языков европейских. «Латынь, - заявляют ученые, - как основа европейских языков, выступает в смысле словарного запаса, грамматики и научной терминологии, а также и как отражение процесса подго-
товки пути к другим европейским языкам и как ключ к европейскому многоязычию» [11: 42]. Это подтверждение того, что язык вообще - и в межкультурном диалоге, и в плане национальной самоидентификации - играет важнейшую роль.
Особо значимой представляется роль языковой установки менталитета в самоидентификации, социализации и самоосу-ществлении индивида. Д. Н. Узнадзе высказывает мнение об индивидуально-национальном характере феномена языка, подчеркивая его функционально-субъективное значение. «Язык, - пишет он, - не предмет, не простой продукт (груа); он больше сила (гугругш), полностью индивидуальное стремление, с помощью которого та или иная нация придает языковую реальность мысли и чувству» [8: 384]. Языковая установка дает направление механизму речи на соответствующем языке, механизму чтения и письма. Беглый разговор также возможен только при осуществлении соответствующей установки, потому что при этом нет необходимости в обязательном вмешательстве сознания. Бессознательная работа интеллекта невозможна; при смене же языков в межсубъ-ектном общении актуализируются лексика и грамматика того или иного языка.
Язык необходимо рассматривать и как наиболее дифференцированное средство выражения, которым владеет отдельный человек, и одновременно как высшую форму проявления объективного духа. А поскольку объективный дух, по Г. Гегелю, воплощается в праве, морали, нравственности, обществе и государстве [1], то можно утверждать, что язык отражает совокупность явлений, в которых концентрируется и объективируется историческая и культурная жизнь (язык в определенном смысле и влияет на них).
Известно утверждение о том, что характер трансляции менталитета общества следует рассматривать как преимущественно идеологический [10: 39], т. е. социальный менталитет передается в основном вербальными средствами. О том, что «слово народа» определяет слово (сознание и внесознательное) индивида, говорил в свое время П. А. Флоренский. «Если объектом ... слова был человек, - писал он, - то, помимо прочего действия, сказанное слово вторгается в его психику и
возбуждает здесь, этим напором воли целого народа, давление, вынуждающее (выделено автором. - Д.П.) пережить, перечувствовать и продумать последовательные слои семемы слова, устремляясь вниманием в намечаемую ею сторону и производя соответственное волеизъявление. ... Наслоения семемы откладываются в слове не произвольно, но - в некотором, более чем только логически связном порядке, и потому, стоит взяться за кончик нити, свитой в клубок мощною волею и широко объемлющим разумом народа, - и неминуемая последовательность поведет индивидуальный дух вдоль этой всей нити, и ... этот дух окажется у другого конца нити, в самом средоточии всего клубка, у понятий, чувств и воле-ний» [9: 255]. Здесь П. А. Флоренский, кстати, выходит к системе определений, которые мы можем в определенном смысле рассматривать как основу структуры категории «менталитет».
Выражая характерные черты образа мышления того или иного народа, язык обладает собственными особенными свойствами. Так, к примеру, Г. Лейбниц, рассматривая содержательные возможности языков в отношении научно-философского знания, утверждал, что «немецкий язык очень богат и совершенен в средствах выражения реальных понятий на зависть всем другим языкам... Наоборот, для выражения умозрительных понятий немецкий язык совершенно непригоден, во всяком случае, значительно уступая в этом французскому, итальянскому и другим потомкам латинского языка» [3: 72 - 73]. Небезынтересно и замечание относительно языка славянского, который «недостаточно богат в реальных понятиях и большинство вещей, связанных с механическими искусствами или привозных, называет немецкими словами» (Там же: 73). Эта особенность встречается и в современном русском языке. Впрочем, здесь нельзя упускать из виду особенности социальной реализации языка и социокультурной ситуации.
Рассматривая менталитет как систему внутренних, глубинно-психических установок, формирующуюся и функционирующую во «времени большой длительности», мы напомним, что разводим в его структуре установки функциональные (восприятие, оценка и поведение) и качест-
венные (ценностные). К последним в числе прочих относится языковая установка как определенного рода преднастроенность человека, социальной группы или общества в целом а) воспринимать язык (свой и чужой), б) оценивать язык (сопоставлять иные языки со своим, выстраивая соответствующие отношения) и в) преднастроенность человека к деятельности при помощи языка и в отношении языка.
Заслуживает внимания приведенное П. А. Флоренским вполне жизнеспособное утверждение М. Мюллера о том, что «только по оттенкам слов, понятным из состава речи, можно понять народное миросозерцание, выражающее в языке духовный склад народа и национальный характер. ... Характер сказывается в различном миросозерцании народов» [9: 151]. «Народное миросозерцание», «национальный дух» в данном контексте возможно рассматривать как одно из толкований «менталитета» как философской категории и научного понятия. А вообще язык и национальный дух весьма тесно переплетены друг с другом, поэтому необходимо продолжение поиска точек их взаимного влияния.
Яркой характеристикой отражения того или иного социального или индивидного бытия (в том числе признаком освобождения человека и общества от идеологических пут прежнего социально-государственного устройства) является язык. Г. П. Федотов в работе «Национальное и вселенское» писал: «Язык не есть простое орудие, средство для обмена мыслей. Язык - тончайшая плоть мысли, неотделимая от ее природы. И не мысли только, а целостного духа. Поэтому язык есть имя нации, как особого духовно-кровного единства, создающего свою культуру, то есть царство идеальных ценностей.
Высочайший смысл культуры - бого-познание и гимн Богу, раздвигающий храмовую молитву до пределов космоса. Известное явление - непереводимость самых глубоких и тонких оттенков языка так же, как и недоступность (или малая доступность) чуждых форм искусства - указывает на исключительность национальных призваний. Они непереводимы (выделено автором. - Д.П.), как языки, и страшно, духовно мертвенно их смешение - во всяком эсперанто. Утешительно
то, что они не абсолютно замкнуты; полупрозрачные, они приоткрывают и для внешних тайну, хранимую для кровных и своих. Верим, что некогда, в Царстве Христовом падут все преграды непонимания, и духовные лики народов будут открыты друг для друга» [2].
Здесь речь идет о взаимодействии носителей разных языков, о своего рода ненарочитой, природной «закрытости» глубин одного языка для носителя другого, для представителя иной культуры, выросшего в окружении отличных от данного «чужого» смыслов, образов, целей и ценностей. Полагаем, можно сравнивать с такого рода «культурным разрывом» и «разрыв исторический». Утрата изначальных значений языка и последующая их адекватная реконструкция выступает как весьма существенная проблема; восстановление же смыслов языка представляется здесь маловероятным, во всяком случае, в рационально -материалистическом понимании этого процесса.
Таким образом, возможно говорить о проблеме отражения русского менталитета в языке, слове, письменности. Попытаемся коротко описать характер предпочтений русского менталитета в традиционном его виде. Типологически - это во многом общечеловеческие предпочтения, свойственные народам на определенных этапах развития их общественного сознания, а не искусственно устанавливаемые, навязываемые формы человеческого общения.
Существует множество частных ментальных характеристик, находящих отражение в русском языке, которые интересны сами по себе, поскольку восходят к далекому прошлому, к глубинным основам русского национального сознания. Добрый человек, например, в русском понимании, по-прежнему удалой, а не смелый или отважный, т. е. не расчетливо решающийся на смелый поступок, а спонтанным личным выбором, порывом идущий на рискованный шаг. Милосердие никогда не понималось как простое бескорыстие; милосердие не может быть общественным, поскольку это личное стремление человека очиститься путем помощи слабейшему. Мир как спокойствие приходит не извне, им нельзя одарить. Мир -внутри человека, в душе его. Собственно, на достижение такого мира и направлены
обозначенные выше категории русского менталитета. Характерна для русского индивидуального и общественного сознания мысль о том, что невозможно жить счастливо, видя несчастья других.
Изложенные здесь характеристики русского менталитета по данным истории русского языка показывают всю важность данного аспекта общей проблемы. Не мы живем в языке, а язык живет в нас. Он хранит в нас нечто, что можно было бы назвать интеллектуально-духовными генами, которые переходят из поколения в поколение посредством механизма, который мы представляем как систему глубинно-психических установок в историческом пространстве.
Литература
1. Гегель Г. В. Ф. Лекции по философии истории / Г. В. Ф. Гегель; пер. с нем. А. М. Бодена; вступ. ст. Ю.В. Перова, К.А. Сергеева. СПб.: Наука, 1993. 477 [3] с. (Сер.: Слово о сущем).
2. Добренко Е. Сумерки или заря? / Е. Доб-ренко // Лит. газ. 1990. № 50. 12 дек.
3. Лейбниц Г.В. Предисловие к изданию сочинений Мария Низолия // Г.В. Лейбниц. Сочинения: в 4 т. М., 1984. Т. 3.
4. Полежаев Д.В. Менталитет и язык: историко-психологические основания «работы» социальных феноменов / Д.В. Полежаев // Исторические персоналии: мотивировка и мотивации поступков: материалы Всерос. науч. конф. 16 -17 дек. 2002 г. / под ред. С. Н. Полторака. СПб.: Нестор, 2002. С. 28 - 35.
5. Полежаев Д.В. Языковая установка менталитета (социально-философский аспект) / Д.В. Полежаев // Актуальные вопросы российской и европейской систем образования, 2007: материалы Междунар. науч. конф. 16 - 21 дек. 2007 г., г. Бад-Мергентхайм (Германия). М.: Изд-во ППУ, 2007. С. 82 - 88.
6. Почепцов О. Г. Языковая ментальность: способ представления мира / О.Г. Почепцов // Вопр. языкознания. 1990. № 6. С. 110 - 122.
7. Степанов Ю. С. Ментальные миры / Ю.С. Степанов // Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М.: Шк. «Языки русской культуры», 1997. С. 131 - 142.
8. Узнадзе Д.Н. Внутренняя форма языка / Д.Н. Узнадзе // Психология установки. СПб.: Питер, 2001. С. 381 - 414 (Сер. «Психология-классика»).
9. Флоренский П.А. У водоразделов мысли / П.А. Флоренский // Имена: сочинения. М.: ЭКСМО-Пресс; Харьков: Фолио, 1998. С. 15 -340 (Сер. «Антология мысли»).
10. Шевяков М. Ю. Менталитет: сущность и особенности функционирования : дис. ... канд. филос. наук I М.Ю. Шевяков. Волгоград: ВолГУ, 1994. 143 с.
11. Europaisches Bildungs memorandum «Eu-ropa als gemeinsamen Gesellschafts- und Kultur-raum begreifen!» II Bulletin Europa Forum Philo-sophie de l’Association Internationale des Profes-seurs de Philosophie, avr. Minden, 2000. № 42.
S. 38 - 43.
Mentality and language: peculiarities of phenomenon interaction
There are described the peculiarities of the mutual interaction ofphenomena of mentality and language. The language part is considered to be one of the components in the mentality structure. Language reflects the national character that is the outer phenomenon to mentality.
Key words: mentality, society, language, setting, communication, national character, culture.
О.В. ХВОРОСТОВА (Воронеж)
ХАРАКТЕРИСТИКИ КОНЦЕПТА «ВЕЖЛИВОСТЬ» В ЯЗЫКОВОМ СОЗНАНИИ МЛАДШИХ ШКОЛЬНИКОВ
Описано значение вежливости в жизни человека. На основе концепции И.А. Стернина рассматриваются особенности формирования концепта «вежливость» в сознании младшего школьника.
Ёё^аайа пёТаа: вежливость, концепт, категория, младший школьник, сознание, родители, учитель.
Еще в XVI в. Мигель де Сервантес Сааведра писал: «Ничто не обходится нам так дешево и не ценится так дорого, как вежливость» [5: 151]. Невозможно не отметить актуальность данного высказывания для современного общества, где уровень культуры общения и поведения постепенно падает. Ведь «ничто так не заметно в процессе общения, как вежливость или невежливость собеседников по отно-
шению друг к другу» [4: 22]. В связи с этим в последнее время внимание специалистов многих гуманитарных наук, таких как психология, этнопсихология, культурология, антропология, психолингвистика, социолингвистика, прагматика и др. устремлено к проблеме вежливости.
Вежливость как явление социальное можно рассматривать только в контексте социально-культурных отношений, ядром которых являются социальная (горизонтальная) и статусная (вертикальная) дистанции, имеющие в каждой культуре свои параметры [2: 192].
Исследование Т.В. Лариной показывает, что концепт «вежливость» в русском коммуникативном сознании имеет диффузный характер, нечеткую структуру и содержит большое количество когнитивных признаков примерно одинаковой яркости. Русская вежливость в большей степени замыкается в субъекте и несет большую этическую нагрузку. Русские коммуниканты озабочены соблюдением баланса между вежливостью и искренностью, под которой понимается соответствие формы высказывания и его содержания. В процессе общения русский человек уверен в том, что его проблемы и желания интересуют собеседников и найдут в них отклик. «При таком типе взаимоотношений категоричность, императивность, по мнению Т.В. Лариной, не являются угрозой или помехой гармоничным отношениям и не нарушают принципов вежливости, характерных для русского коммуникативного поведения» [1: 253, 258], а знание ее национальной специфики помогает объяснить особенности ее проявления на разных возрастных этапах.
Все это дает основания для более тщательного изучения концепта «вежливость», причем особого внимания заслуживает формирование концепта «вежливость» в младшем школьном возрасте. Важность исследования заключается в том, что данный возраст является наименее изученным в этом отношении. Проводились исследования вежливости в сознании дошкольников (Е.Б. Чернышова), младшего подростка (Е.И. Пастухова), старшеклассников (Е.И. Грищук), понимания вежливости младшего школьника обзорно касалась в своей работе Н.А. Лемяскина [2].
© Хворостова О.В., 2009
