CC BY
48УДК 373.167.1
МЕМУАРНОЕ НАСЛЕДИЕ РУССКИХ ВОЕННОПЛЕННЫХ НАПОЛЕОНОВСКОЙ ЭПОХИ
Е.А. Назарян
Аннотация. Статья посвящена вопросам влияния мемуарной литературы на формирование исторической памяти поколений. На примере воспоминаний военнопленных российской армии было показано, как в России XIX века проходило складывание патриотических нарративов.
Ключевые слова: 1812 год, военнопленные российской армии, мемуарное наследие, формирование исторической памяти поколений.
Abstract. The paper is focused on the memoir literature influence on the historic memory of generations nurturing. Through the memoirs of Russian prisoners of war, it is shown how patriotic narratives had been developed in the XIX century in Russia.
Keywords: Napoleon Era, prisoners of war of the Russian army, heritage memoirs, the formation of historical memory of generations.
Люди эпохи 1812 г. Их молодость была овеяна славой. Потомки восхищались их подвигами. Их судьбы легли в основу романов и до сих пор будоражат умы и волнуют воображение. Оставленные ими воспоминания стали как ценным историческим источником, так и источником формирования исторической памяти поколений.
В данной статье мы рассмотрим мемуары генералов и офицеров российской армии, попавших в плен в эпоху наполеоновских войн. Попытаемся проследить, какой след они оставили в исторической памяти. На сегодняшний день выявлены воспоминания В.А. Перовского, М.А. Коцебу, П.А. Тучкова 3-го, А.М. Барановича, К.М. Полторацкого.
Наиболее часто цитируемым источником являются воспоминания В.А. Перовского, впервые опубликованные П.И. Бартеневым в 1865 г. в журнале «Русский архив» [9]. Материалы были предоставлены братом Перовского Борисом. Оригинальный экземпляр мемуаров хранится в РГИА. Это тетрадь в кожаном переплете темно-коричневого цвета, текст изобилует многочисленными правками. Документ датирован сотрудниками архива очень широко - 1815-1857 гг., т.е. вплоть до смерти
B.А. Перовского [13]. Однако через несколько страниц после воспоминаний о пребывании в плену следует текст на французском языке - впечатления о пребывании в Италии. Этот текст датирован 20 августа 1821 г. Следовательно, воспоминания были написаны не ранее 1821 г. Второй раз мемуары Перовского опубликовал И.Н. Захарьин (Якунин) в 1901 г. в приложении к книге «Граф В.А. Перовский и его зимний поход в Хиву», где он указал, что текст «печатается с рукописи, исправленной рукою В.А. Жуковского» [8, с. 15].
В воспоминаниях Перовский подробно описывает обстоятельства, при которых попал в плен в сентябре 1812 г., этапирование пленных из Москвы до Бородинского поля. Далее записи прерываются и возобновляются только в феврале 1814 г. [13, л. 42]. Перовский описывает свою попытку побега в Орлеан, где на тот момент находились русские войска.
На переходе из Орлеана в Божанси он узнает от местных жителей, что в районе Орлеана видели казаков, и предлагает своему другу, которого в мемуарах именует «С.», бежать. 19-летний Перовский заплатил проводнику, простому крестьянину, 300 франков - все деньги, которые у него были. На эти деньги во Франции можно было безбедно прожить 2-3 месяца. Перовский пишет: «Окрестности Орлеана весьма населены. Деревни одна подле другой, и везде национальная гвардия содержала караулы при въездах и по улицам. Несколько раз окликали и нас; везде отвечал проводник, и нас пропускали. Погода была дурная; выпало довольно много снегу, и идти было очень трудно; мы оба устали...
C. так устал, что почти спал на ходу и часто падал, наконец, совершенно отказался идти далее, - до Орлеана оставалось еще верст восемь. В первой деревне, которая попалась нам на дороге, мы решились остановиться, хотя на час, и подкрепить силы. В намерении сем стучались мы у нескольких домов: в иных нам не отвечали, хозяева других отказывались впустить нас, иные даже угрожали бросить в нас каменьями, если тотчас же не отойдем. Нечего было делать! Подосадовали и пошли далее.. Наконец начало уже рассветать, и мы взошли на возвышение, покрытое виноградником. Здесь показал нам проводник в весьма близком расстоянии Орлеан. Я дал ему оставшиеся 150 франков, и мы расстались.. .Шагов через сто от того места где мы предавались такой приятной надежде, по той же тропинке, которая должна была привести нас на биваки русских, набежали мы на французский пикет. Нас привели в караульную к спящему офицеру, и, к счастью, приведший нас солдат не
остался при допросе. Караульный офицер сперва думал, что мы только что взяты в плен на аванпостах, и не хотел верить, когда я сказал ему, что я уже более года в плену, взят под Москвою, а С. под Лейпцигом ... догнали мы своих товарищей в Туре, усталые, голодные и без денег. О побеге нашем не было еще известно, и тем кончилось неудачное мое и С. покушение.» [9, с. 285-286].
Опубликованные воспоминания нашли горячий отклик у читающей публики. Личность Перовского заинтересовала Л.Н. Толстого. В 1878 г. в письме к своей двоюродной тетке Александре Андреевне Толстой он писал: «У меня давно бродит в голове план сочинения, местом действия которого должен быть Оренбургский край, а время - Перовского. Теперь я привез из Москвы целую кучу матерьялов для этого. Все, что касается В.А. Перовского, мне ужасно интересно, и должен вам сказать, что это лицо, как историческое лицо и характер, мне очень симпатично. Что бы сказали вы и его родные? И дадите ли вы и его родные мне бумаги и письма с уверенностью, что никто, кроме меня, их читать не будет, что я их возвращу, не переписывая, и ничего из них не помещу. Но хотелось бы поглубже заглянуть ему в душу» [15, с. 351].
0 том же Лев Николаевич писал и Илье Андреевичу Толстому. Александра Андреевна в своих воспоминаниях о Толстом писала: «Я и мой брат тотчас же отвечали Льву Николаевичу и затем выслали ему все нужные материалы» [15, с. 351]. А в письме к Толстому высказалась так: «До сих пор я никогда не верила настоящим образом в ваш приезд сюда, но после получения вашего последнего письма, вообразите себе, я вполне убеждена, что вы приедете, и даже скоро. Готовлю все, что имею писанного материала, и поставила на ноги ленивого Бориса1, чтобы и он сыскал - все, что осталось после брата. К сожалению, это немного. Покойный граф имел привычку все сжигать - но словесный матерьял даст вам полную возможность взглянуть в эту душу и эту натуру, в которой все было à grands traits, качества и недостатки. Брат мой2 может вам сообщить многое об его служебной деятельности, а за остальным приезжайте ко мне и не опасайтесь, что я буду пристрастна в своем отчете. Правда все-таки дороже всего. Помню, что я уже много рассказывала вам про графа, но это так давно, и тогда мой внутренний взгляд был еще не тот, что теперь. Многое выясняется с годами и становится рельефнее» [15, с. 352].
1 Борис Алексеевич Перовский - брат В.А. Перовского.
2 Илья Андреевич Толстой в 1840 г. служил адъютантом В.А. Перовского, в 1851 г. был снова направлен в Оренбург в его распоряжение.
Ряд исследователей творчества Л.Н. Толстого (Строгонова Е.Н., Бурлакова Т.Т.) считают, что некоторые страницы романа «Война и мир» появились под впечатлением от личности Перовского. Например, сюжет о Пьере Безухове в плену имеет явные реминисценции с записками Перовского, находившегося в плену у французов. О войне 1812 г. и Перовском написан роман Г.П. Данилевского «Сожженная Москва». Перовский как оренбургский губернатор упоминается в рассказе В.И. Даля «Охота на волков», в повести Л.Н. Толстого «За что?», в повести С.И. Гусева-Оренбургского «Страна отцов», в книге В.П. Правду-хина «По излучинам Урала» и других произведениях.
Еще один момент в записках Перовского привлекает внимание: кто этот загадочный С. с которым Перовский рискнул совершить побег? Как удалось выяснить - это Петр Николаевич Семенов, прапорщик лейб-гвардии Измайловского полка, герой Бородина, награжденный золотой шпагой «За храбрость». Под Кульмом Семенов попал в плен, был отправлен, во Францию (у Перовского ошибочно указан Лейпциг), где содержались русские военнопленные. Там подружился с Перовским, вместе они совершили неудачный побег, с армией соединились только в Париже. Семенов не оставил мемуаров, в 1821 г. вышел в отставку капитаном, поселился в деревне с родителями, женился на Александре Петровне Бланк. У них родилось трое детей: Николай, сенатор; Петр, известный государственный деятель и географ П.П. Семенов-Тян-Шанский; Наталья, вышедшая замуж за Якова Карловича Грота, известного филолога, впоследствии академика и вице-президента Российской Императорской академии наук.
Петр Семенов много рассказывал в кругу семьи о пребывании во французском плену. Впоследствии эти устные рассказы были переложены его детьми. П.П. Семенов Тян-Шанский в своих «Мемуарах» описывает, как отец попал в плен под Кульмом: «Французы в беспорядке отступили в Саксонию, но что стало с русским обозом - было неизвестно, а между тем, в этом обозе находилась жена генерала Храповицкого. Командировка отца с небольшим разъездом, посаженным на коней, имела целью отыскание этого обоза. Отец, пробравшись между отступавшим неприятелем, быстро дошел до гор, отделяющих Чехию от Саксонии, и здесь только узнал, что русский обоз, ушедший в сторону, находился в полной безопасности. На возвратном пути отец без-престнанно встречался с беспорядочно отступающими французами, от которых ему удалось отбить несколько пушек, но, наконец, наткнулся
на очень крупный французский отряд, которым и был окружен со всех сторон. Геройски защищался маленький разъезд отца, но выпустив все свои заряды и потеряв несколько человек убитыми, был наконец взят в плен, причем во внимание к храбрости отца ему была сохранена шпага. Пленных повели пешком через всю Германию в южную Францию. Долго не получали родители никакого известия от отца, писали в полковой штаб и, наконец, получили роковой ответ: «Пропал без вести при преследовании неприятеля после Кульмского сражения». Письма, которые отец пытался посылать из французского плена, не доходили до родителей. После утомительного пешего хождения через всю Германию, Эльзас и Среднюю Францию отец с другими русскими пленниками, между которыми был и подружившийся с ним Василий Алексеевич Перовский (впоследствии оренбургский генерал-губернатор и граф), был водворен в юго-западной Франции, где русских пленных очень радушно принимали в своих замках легитимисты, полюбившие отца за его веселость и остроумие» [14, с. 12].
Есть у Семенова-Тян-Шанского и описание побега: «Когда же после многих сражений русская армия придвинулась к Парижу и окружила его кольцом, мой отец и Перовский решили бежать из плена и присоединиться к своей армии. С разными приключениями они добрались до Орлеана, но здесь были узнаны, арестованы и переданы орлеанскому мэру. Однако мэр этот уже не сомневался в неблагополучном для Наполеона исходе войны и потому до отдачи беглых пленников под военный суд, который неминуемо приговорил бы их к разстрелянию, дал им возможность совершить новый побег. Наконец пленники достигли до союзных аванпостов и заявив о своем освобождении из плена, были приняты в состав войск, подходивших к Парижу с юга, между тем как Измайловский полк действовал на северо-восточной стороне. Париж сдался и русская армия с торжеством вошла во французскую столицу» [14, с. 13].
Мы видим, как событие обрастает новыми нюансами, мифологизируется. Появляются факты, противоречащие действительности, домысливаются ситуации (надо сказать, что бежавших из плена заключали в крепость, а не расстреливали).
Дочь Семенова Наталья Грот оставила записки, которые назвала «Из семейной хроники. Воспоминания для детей и внуков Наталии Грот», т.е. четко определила для какой цели были написаны мемуары. Она так пишет об отце: «Чтоб во время плена поднять упадший дух товарищей,
отец, по обычной своей веселости, сочинял экспромтом маленькия французские сцены и фарсы, раздавал роли товарищам офицерам, и все они разыгрывали их на воздухе, причем дамы выходили на балконы, и после часто зазывали к себе и угощали «интересных русских пленных». У бабушки моей, его матери, хранилось шесть тонких голландских рубашек, которые он получил в подарок от французских дам, узнавших, что пленные более всего нуждались в белье» [7, с. 4]. Конечно, и здесь имеют место преувеличения. Так, Перовский пишет, что «С. .. говорил по-французски худо, но говорить любил» [9, с. 281]. Однако видно, как Наталья на многие события смотрит чисто по-женски.
Есть еще один момент биограф Перовского Захарьин так же, как и Семенов-Тян-Шанский, говорит, что побег был совершен дважды. Правда, документальных данных, подтверждающих эти семейные легенды, пока не выявлено.
Т.е. анализируя воспоминания В.А. Перовского, переписку Л.Н. Толстого с А.А. Толстой, мемуары детей П.Н. Семенова мы можем проследить процесс формирования исторической памяти.
Еще один весьма любопытный источник, связанный с заграничными походами российской армии - записки артиллерийского офицера А.М. Барановича, впервые опубликованные Сивковым в «Голосе минувшего».
А.М. Баранович рассказывает о том, как 10 февраля 1814 г. в сражении под Шампобером попали в плен русские офицеры и солдаты.
Анализируя эти записки, можно отметить следующее: во-первых, поведение французских солдат по отношению к пленным не изменилось: «французы, обезоружив, собрали, все вещественности, какую кто имел, у генералов, штаб- и обер-офицеров отбирали кошельки с деньгами, часы, но крестов не трогали, говоря между собой: эти им даны за заслуги! Но сапоги и шинели не миновали их рук. Потом, посадив генералов, штаб- и обер-офицеров на верховых лошадей, а прочих с нижними чинами шеренгою повели в Париж. Через Париж следовали тем же порядком, по 3 в ряду, в виду окружавшего народа, утешающегося с (по поводу) взятых трофеев и победы над русскими». [5, с.155]. Во-вторых, также, как и в начале войны, военнопленные генералы, штаб- и обер-офицерам получили прогонные и порционные деньги. В-третьих, в Пломбьере офицеры были размещены по квартирам, а нижние чины в казармах. Старшим был назначен генерал-майор К.М.Полторацкий.
<д|Ь>
МФЮА
В 1814 г. многие французы выражали явное сочувствие русским военнопленным: в Версале «прибывший отряд пленных, остановившись на площади до времени развода по квартирам, удивил жителей своим беспорядочным видом: у кого не было сапог, рубахи, шинели, портков, без покрова головы, а тряпками обвязаны, - и тотчас принесли чулки, башмаки, штаны, кофты, шляпы, блузы, и одели наших солдат и офицеров так забавно, что нельзя было узнать, кто (он): француз или русский!» [5, с.155].
Также в записках А.М Барановича сообщается, что после подписания мира эту группу военнопленных перевезли в Россию на кораблях. [5, с.156].
Как видим в «Записках» приводится достаточно много интересных фактов, но в преддверии празднования 200-летия Отечественной войны 1812 года в околонаучной литературе появились компиляции из записок Барановича без указания источника. Например, Андрей Буровский в книге «Наполеон - спаситель России», Евгений Понасенков в статье в газете «Аргументы недели» утверждают, что «согласно многочисленным рапортам полковых командиров, сохранившимся в архивах, 40 тыс. русских солдат дезертировали, когда вошли в 1814 году во Францию» [6; 12.]
Возникает вопрос, откуда взята такая цифра? И какова методика подсчета? Оказалось, чтобы ответить на эти вопросы, достаточно познакомится с воспоминаниями А.М Барановича: «В 1813 г., по замирении с французами, когда нашей артиллерийской роте велено было остановиться в Еперне (Эпернэ, на р. Марне), провинции, славящейся шампанским вином, то в шестинедельном квартировании наши солдаты успели ознакомиться (так), с хозяевами своею честностью и услугою, что (те) стали употреблять их на работе в виноградниках, (для работ) полевых, при домашнем очаге.
По 6-недельном отдохновении приказано было выступать в Россию; .другой же день, для похода по сбору хотя (солдаты) и явились в парк, но не досчитались семнадцати рядовых, бежавших к своим хозяевам, уговорившим содержать их на своем иждивении и женить на дочерях. Когда же мы прибыли на границу России, то слышали, что из всего войска осталось во Франции до сорока тысяч нижних чинов, о возврате которых Государь Александр и просил короля Людовика XVIII под условием, что возвращающийся в отечество наказанию не подлежит, если добровольно явится в полк на службу или в домашнее свое семей-
ство, и путевыя издержки Государь приемлет на свой счет. Но король не в состоянии был исполнить государеву просьбу за утайкою французами беглецов, и потому ни один не возвратился» [5, с.153-154].
Как видим, «горячая» информация базируется вовсе не на «рапортах полковых командиров», а на слухах и домыслах. Хотя мемуары и являются важным историческим источником, тем не менее, относится к заложенной в них информации необходимо с осторожностью, сопоставляя с данными, полученными из других источников. Тем более что в данном случае в воспоминаниях А.М. Барановича информация о сорока тысячах дезертиров уже определена как слух. И те, кто действительно работают с такими историческими источниками как рапорты, знают, что там указывается информация об убитых, раненых и пропавших без вести. И чтобы выяснить, кто из пропавших без вести попал в плен, кто дезертировал, а кто был убит, приходится сопоставлять и анализировать достаточно большое количество разнообразных источников.
О сражении под Шампобером и последующем плене сохранились воспоминания генерала К.М. Полторацкого. Сами воспоминания были составлены как ответ на вопросы известного военного историка Александра Ивановича Михайловского-Данилевского. Хранятся в отделе рукописей РНБ фондах А.И. Михайловского-Данилевского и П.К. Шильдера. Именно Михайловский-Данилевский впервые опубликовал запись разговора Полторацкого с Наполеоном в книге «Описание похода во Францию в 1814 г.». Оказалось, что этот разговор всего лишь третья часть воспоминаний Полторацкого. Современный исследователь А.И. Сапожников не только выявил местонахождение мемуаров, но и опубликовал в «Русском прошлом» полную версию воспоминаний. [11]. Приводимые сведения во многом совпадают с информацией Барановича.
Воспомининия М. Коцебу впервые были опубликованы 10 августа 1812 г., на рекогносцировке при м. Белом, был захвачен французами в плен, в котором находился по 27 апреля 1814 г. Пребывание свое в плену он описал в книге «Русский военнопленный среди французов», которая впервые вышла на немецком языке в Лейпциге в 1815 г. [2]. Воспоминания были переведены на английский [1], голландский [4] и шведский [3] языки. В России книга вышла в 1816 г., и ее название звучит более романтично: «Русский военнопленный, или Приключения Мориса фон Коцебу в плену французов, изданные Августом Коцебу» [10] (ссылки на это издание приводятся в тексте). К сожалению, после 1816 г. воспоминания более не переиздавались. Они не вошли в сбор-
ники, выпущенные В.И Харкевичем, К.А. Военским, В.В. Каллашом. Не упоминает о них А.Г. Тартаковский. Тем не менее, воспоминания М. фон Коцебу позволяют осветить ряд интересных проблем, связанных с нахождением во французском плену русских офицеров.
Обычно много пишут о восприятии иностранцами русских, а в воспоминаниях Коцебу мы можем увидеть, как русские воспринимали французов. Коцебу наблюдает быт и нравы французов и дает им весьма строгую оценку. «О гостеприимстве французы не имеют понятия. Ежели кто приходит во время обеда, тому подают стул и более ничего, а сами покойно кушают. Французские мужики глупы, бесстыдны и ужасно корыстолюбивы. Русский крестьянин, когда придешь в его жилище, не отпустит не накормя молоком. Ни один французский крестьянин не знает грамоты. Даже в мещанстве считается отличным воспитанием, ежели девушка умеет читать и писать. И образ жизни крестьян весьма жалкой. Редко едят они мясо; одежда их есть балахон из грубой холстины. Толстые деревянные их башмаки производят несносный стук, особливо когда играют они на билиарде, ибо не редко приходят они в кофейные домы с покрытыми головами, кричат jargon, курят табак, пьют полпиво и играют в марьяж. Неописана нечистота в крестьянских избах. На счет вина нечего им завидовать; оно гораздо хуже русского квасу. Кто все это знает, видел и испытал, тот еще более изумится бесстыдным требованиям французских войск в чужих землях» [10, с.124, 128-129].
М. Коцебу тонко подметил бытовые особенности, нравы французов, поляков и немцев.
Анализ воспоминаний дает возможность выяснить маршрут следования русских военнопленных по Литве, Пруссии и Франции; суммы, выделяемые на содержание русских военнопленных, порядок их размещения, настроения и досуг русских, наказания за побеги и нарушения установленного режима содержания. Коцебу рассказывает случай, когда пятеро русских военнопленных решили бежать. «Переодевшись в крестьянское платье, вышли они из Соассона и пошли через Лилль в Дюнкирхен, дабы достичь морского берега во Фландрии, где надеялись найти судно и отправиться в Англию. Днем спали, ночью шли. То и другое было опасно; ибо Фландрия плоская страна, не имеющая не только кустарников, где бы скрыться, к тому ж не знали они дороги, следственно надлежало беспрестанно спрашивать; это возбудило внимание. Однако ж счастливо прошли они 3/4 пути, борясь с голодом и
жаждою. Как вдруг в одну ночь встретились с жандармами, коими и были захвачены. Их пересылали из одной тюрьмы в другую до самого Соассона, но и там посадили их в тюрьму, и только по общей просьбе нашей не заперли вмести с подлыми преступниками. Я был один из немногих получивший позволение посещать их. Какое ужасное зрелище! Едва узнал я их в крестьянской одежде, обросших волосами. Сколько в силах были, облегчали мы участь товарищей. Французы не имели к ним никакого сострадания» [10, с. 160-161].
Также воспоминания дают прекрасный материал для биографии самого М. Коцебу. Кроме того, в них упоминаются некоторые подробности, касающиеся других русских военнопленных, таких, как майор Свечин, ротмистр Гюне, генерал П.А. Тучков и др.
Таким образом, мемуары - это ценный исторический источник. Благодаря мемуарам образы исторического прошлого приобретают особую силу.
Мемуары - позволяют составить портрет личности, понять логику ее действий.
Мемуары - источники формирования исторической памяти поколений.
ЛИТЕРАТУРА
1. Kotzebue M., von. Den ryske krigsfеngen ibland &аштдппеп. Westeres, 1816.
2. Kotzebue M., von. Der russische Kriegsgefangene unter den Franzosen. Leipzig, 1815.
3. KotzebueM., von. The Russian Prisoner of War among the French. L., 1816.
4. Kotzebue M., von. Verhaal der fransche krijgsgevangenschap (Augustus 1812, tot April 1814). Amsterdam, 1815.
5. Баранович А.М. Русские солдаты во Франции в 1813-1814 гг. (Из записок арт. оф. А.М. Барановича) / Публ. К. Сивкова // Голос минувшего, 1916. - №5/6.
6. Буровский А. Наполеон - спаситель России. - М., 2009.
7. Грот Н. Из семейной хроники. Воспоминания для детей и внуков Наталии Грот. - СПб, 1900.
8. Захарьин (Якунин) И.Н., Граф В.А. Перовский и его зимний поход в Хиву. - СПб., 1901. С. 15.
9. Из записок покойного графа Василия Алексеевича Перовского// Русский архив. 1865. №1.
10. Коцебу М. Русский военнопленный, или Приключения Мориса фон Коцебу в плену французов, изданные Августом Коцебу. Ч. I—II. -М., 1816.
11. Мемуары из коллекции А.И. Михайловского-Данилевского / Вводная ст., подгот. текста и коммент. А.И. Сапожникова // Русское прошлое: ист.-док. альм. - СПб., 1996 . - Кн. 7 . - С. 138-159; С. 142147: Воспоминания К.М. Полторацкого о нахождении во французском плену 1813-1814 гг., разговоре с Наполеоном.
12. Понасенков Е. Наполеон Бонапарт - кавалер Ордена Святого Андрея Первозванного!/ / Аргументы недели. 07.10. 2010.
13. РГИА Ф. 1021. Оп. 2. Д.61.
14. Семенов-Тян-Шанский. Мемуары П.П. Семенова-Тян-Шанского. Т.1. Детство и юность (1827-1855). - Пг., 1917.
15. Толстой Л^. и A.A. Толстая. Переписка. (1857-1903). - М., 2011.
Е.А. Назарян, канд. ист. наук,
Московский финансово-юридический университет МФЮА, Калужский филиал E-mail: sarlen@list.ru
