CC BY
112
СОЦИАЛЬНАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ
УДК 165 + 304 DOI: 10.24412/2071-6141-2023-1-224-237
МЕМ И МЕМЕТИКА: ЭПИСТЕМОЛОГИЧЕСКИЙ РАКУРС
В. В. Волошин
Акцентируется внимание на отсутствии у понятия «мем» стабильного референта и устойчивого конвенционального содержания, что затрудняет формулировку общезначимых определений. Установлено, что классификации мема не отвечают логическим нормам и представляют собой узкоцелевые типологические описания. Анализ мема, как вненаучной формы знания, уместно осуществлять в программе неклассической эпистемологии. Эвристическим видится изучение мема в формате эволюционной и социальной эпистемологии; меметика расширяет их предметно-тематические области. Обосновывается тезис: меметика не имеет атрибутов науки. Будучи междисциплинарным массивом эклектичных знаний, меметика ориентирована преимущественно на анализ интернет-мемов - объектов с проблемным эпистемологическим статусом.
Ключевые слова: мем, интернет-мем, меметика, знание, эпистемология.
Р. Докинз, употребивший в работе «Эгоистичный ген» (1976) понятие «мем», не подозревал, какие удивительные семантические метаморфозы с ним произойдут, хотя и предполагал, что мемы могут приобретать весьма вариативные формы. «Мем» (англ. meme) имеет своим источником греческое слово «подобие», коррелирует с memory - память, гармонично смотрится в компании с термином «ген». В 1983 г. американский физик Д. Хофштадтер заявил о рождении новой науки, изучающей мемы. Расцвет меметики пришелся на конец XX - начало XXI в. Ее проблематикой занимались известные ученые и философы - С. Блекмор, Р. Броуди, Р. Докинз, Д. Деннет, А. Линч, Р. Онгер. В 1997 - 2005 гг. выходит международный электронный научный журнал Journal of Memetics - Evolutionary Models of Information Transmission. В западных университетах открыты образовательные программы для желающих изучать меметику, которая была объявлена инновационной областью знаний на стыке генетики, социальной семиотики, психологии, культурологии и когнитивных наук. И хотя после 2005 г. меметика утрачивает автономный научный статус (забегая вперед, отметим, что заслуженно), интерес к мемам не падает. Ежегодно появляются сотни публикаций, в которых мем анализируется в разных дисциплинарных ракурсах и несоизмеримых научных программах. Мемы исследуют лингвисты, педагоги, социологи, философы, религиоведы, политологи, искусствоведы, правоведы. Много работ посвящено интернет-мемам. Тематический ландшафт разнообразен: от вопросов лингвокреативности, мар-
кетингового и образовательного потенциала таких мемов, до их влияния на различные социальные группы и специфики функционирования в пространстве современной культуры.
Но один из важных аспектов остался без должного внимания. Речь идет об эпистемологическом измерении мема и меметики. С 70-80-х гг. прошлого века фундаментальные темы эпистемологии и логики науки оказались на периферии социально-гуманитарного знания, уступив место рубрикам и проблемам новых дисциплин (в том числе меметики). Тематику классической эпистемологии объявили избыточным «метанарративом», растворили в ситуационных исследованиях и языковых играх. Б. А. Пру-жинин констатирует: «Эпистемология «не вписывается» ни в господствующие в современной науке тренды, ни в господствующие социальные оценки этих трендов» [1, с. 192]. Ставка на узкоспециализированные прикладные исследования, имеющие описательный характер и недолговечную актуальность, ставит под сомнение ценность нормативной эпистемологии. Это, наряду с постмодернистской критикой оснований традиционной теории познания и модой на междисциплинарность (нередко оправдывающей субъективизм и методологический анархизм), косвенно снижает силу тезисов о единстве автономной и элитарной науки, исторической целостности рациональной познавательной деятельности.
Уже Р. Докинз указывает на наличие эпистемологического аспекта, предлагая рассматривать мем-идею как реплицирующую единицу информации, хранящуюся в мозге. Следует иметь в виду, что информация лишь предполагает реакцию на нее (человека, животного, растения, технической системы), т. е. является характеристикой не данных самих по себе, но характеристикой отношения между данными и их «потребителем» [1, с. 195]. Информация, в отличие от знания, не предполагает рефлексии, не обязана иметь такие атрибуты, как объективность, системность, обоснованность, объяснительная и предсказательная сила, социальная значимость. С другой стороны, далеко не все знания имеют признаки мема и нуждаются в возобновлении (репликации). Например, «9 - 2 = 7» не является мемом, но идентифицируется как знание. А вот выражение «Дважды два - четыре», в зависимости от контекста, и мем, и эпистемическая единица. По мнению Д. Дойча, наши знания (как и биологические адаптации) являются абстрактными репликаторами - формами информации, «которые, попав в подходящую физическую систему, имеют тенденцию в ней оставаться» [2, с. 127]. В. Патцельт, апеллируя к концепции «трех миров» К. Поппера, предлагает неоправданно расширенное понимание мема. Он считает, что мем есть: а) физически реализованный образец «мира 1», его код или передающий носитель («транспортное средство», по терминологии Докинза); б) состояние сознания («мир 2»), в котором опознается культурный образец, способный преобразоваться в элемент «мира 1»; в) элемент «мира 3» -мира объективного знания. Мем - часть «мира 3», даже если он обладает
лишь потенциальной возможностью к репликации заключенного в нем содержания, в данный момент не опознается как знание, не принимается к сведению и не используется [3, с. 192-193].
Р. Докинз проводит границу между мемом-репликатором и его «продуктами» или фенотипическими эффектами (слова, музыка, фасоны одежды, мимика и пр.) [4, с. 192]. Закон всемирного тяготения или принцип неопределенности сложно идентифицировать в качестве мема или фе-нотипического эффекта. А вот яблоко, якобы упавшее на голову Ньютона, пожалуй, мем. Однозначного ответа на вопрос, является ли знание исходным репликатором или «продуктом», меметика не дает. Не ясно, каким образом фенотипический эффект в форме слова отражает, воплощает, «размножает» мем, который эффекту предшествует и должен, по логике Докинза, быть внелингвистическим, а значит и внементальным, объектом.
Какая бы трактовка мема не была бы признана адекватной, мы выходим на эпистемологические темы: источники, генезис, пределы, типы знания; социокультурное функционирование и экзистенциальное содержание знания; природа познавательных способностей человека и его эписте-мические состояния; специфика познавательной деятельности; типы эпистемологии и т. д.
Наша задача - рассмотреть мем и меметику в эпистемологическом ключе. Принимая во внимание объемность и содержательное богатство эпистемологии, ограничимся следующим: 1) установим приемлемость трактовки мема как знания; 2) рассмотрим имеющиеся дефиниции и типологии мема; 3) выясним, в рамках каких направлений эпистемологии мем способен сыграть роль релевантного объекта исследования. В заключении обоснуем предположение на предмет наличия (отсутствия) у меметики оснований для того, чтобы претендовать на статус науки.
Начнем с определения ключевых понятий - знание и мем. Определение (дефиниция) есть формулировка в сжатой форме содержания понятия, раскрытие его общезначимого смыслового значения. Дефиниция -действенный логический способ уточнения связи лингвистической конструкции и референта, т. е. объекта, на который языковое выражение указывает. От четкости дефиниций зависит объяснительный, прогностический, эвристический потенциал научной теории. Определения помогают классифицировать объекты, формировать и уточнять концептуальные каркасы; они заменяют пространные описания, с их помощью вводятся новые термины, формируется и уточняется категориальный аппарат.
Мы обнаружим десятки дефиниций знания. Оно определяется как: 1) форма представления бытия для сознания; 2) концептуальный опыт оперирования с объектами; 3) рефлексивное поле отношения к действительности; 4) отображение внешней, от знания не зависящей, реальности; 5) осмысленная и значимая для человека информация, используемая для выработки и реализации практических умозаключений; 6) описание образ-
цов целесообразной деятельности; 7) форма индивидуальной и коллективной памяти и т. д. В позитивизме и других направлениях, продолжающих традиции классической эпистемологии, знание трактуется как обоснованное истинное убеждение, которое выражается аргументированным, общезначимым, проверяемым (эмпирически и/или математически) утверждением. Мем в такую традицию не вписывается, хотя ему и нельзя отказать в осмысленности, практической значимости, способности отражать (пусть и метафорически) некоторые сегменты реальности, наличии телеологического и мнемонического аспектов.
Неклассическая эпистемология отказывается от наукоцентризма и вписывает знание в широкий культурный контекст исторически изменчивых социальных структур и форм духовной жизни. Границы между типами знания стираются, обоснованность теряет статус высшей гносеологической ценности. Неклассическая эпистемология, в отличие от классической, не занимается поиском универсальных стандартов и норм познания. Будучи дескриптивной, прикладной, социально обусловленной, она ориентирована на анализ конкретных познавательных актов. В рамках, например, «сильной программы» Д. Блура, знание - совокупность убеждений, которых придерживаются члены социума; знание есть то, что облечено авторитетом, санкционировано обществом и признано им в качестве знания. Неклассическим можно считать и подход Д. Дойча, для которого знание -набор мемов, «сгустков» информации и элементов культуры одновременно. По аналогии с генами, информация, оказавшись в подходящей среде, стремится к возобновлению. Возможность адаптации и распространения информации зависит от ее совместимости с комплексом уже укоренившихся идей. Научная теория, считает Дойч, это мемокомплекс, в котором один мем помогает реплицироваться другому [2, с. 107-108, 125].
Система знаний - это своего рода программа, в которой мир предстает как явленный в сознании и осмысленный им. Данная программа наиболее эффективно функционирует в режиме соответствия (приближения) к действительности. Знание является избирательным и незамкнутым, структурированным и когерентным, социально значимым и полифункциональным ресурсом осмысленной информации. Знание - это не только «зеркало природы», отражающее чувственную и/или эмпирическую реальность. Допускаются «переключения» на идеализированные и гипотетические объекты, возможные и невозможные миры. «Знать», настаивает неклассическая эпистемология, своего рода индекс; стандарты и шкалы знания конвенциональны и зависимы от контекстов, в том числе лингвистических. Но специфика науки в том, что она максимально регламентирует стандарты, сужает контексты, устанавливает жесткие рамки для принятия соглашений. Наука, если и языковая игра, то с ясными правилами и четкими границами.
Что такое мем? Ответов десятки. Дабы не перегружать статью сносками, обратимся к работе Е. А. Глазковой, собравшей богатую коллекцию определений мема на уровне фиксации родовой принадлежности [5, с. 34-36]. Итак, в рамках дефиниций, претендующих на статус классических (явные, реальные, через род и видовое отличие), мем есть: социокультурный, лингвистический, прецедентный, фольклорный феномен, явление современной информационной среды и/или метод ее воспроизводства, знак, единица медиапространства, медиатекст, маркер эпохи, тренд современной культуры и т. д. В операциональных и функциональных определениях мем трактуется как идея для создания символики бренда, руководство для реализации поведения, инструмент обучения, способ общения, средство продвижения рекламы, имиджа, политических идей и т. д.
Е. М. Поляков приводит ряд эпистемически ориентированных дефиниций, в которых мем определяется как «внутреннее представление знания» (Г. Плоткин), «единица информации в сознании» (Р. Броуди), «сложная составная идея» (Д. Деннет), «элементарная единица информации» (А. Менегетти) [6, с. 162]. Два последних определения - взаимоисключающие.
С точки зрения В. Патцельта, мемы - это культурные образцы, подверженные узнаванию, имитации, репликации. Определить, чем есть мем конкретно в плане культурных практик, можно только через референцию к некоторому наблюдателю и тому социальному окружению, в котором мем применяется. Мемы - своего рода «строительные планы». Они напоминают идеи Платона, совмещая в себе некие находящиеся вне времени и пространства онтологические a priori и филогенетические a posteriori - результаты социально-культурного развития [3, с. 188-189, 207-208].
А. Квят определяет мемы в качестве реплицируемых концептов, представляющих собой: 1) неделимые «кванты знания»; 2) структурированные фреймы (взаимосвязанные элементы знания - части когнитивной модели) и скрипты (сценарии, репрезентирующие процедурное знание) [7]. У «скрипта» в меметике обнаруживается синоним. Это уже упоминаемый фенотипический эффект - практическая реализация мема-репликатора, способ его опредмечивания и результат изменения действительности. Непонятно только, зачем вводить в оборот понятие «мем», раскрывая его содержание с помощью других многозначных понятий. Проще оперировать термином «концепт», кстати, также не имеющим однозначной дефиниции.
Наряду с концептом имеются и другие термины, с помощью которых описываются формы освоение человеком мира. Это идея, образ, нар-ратив, гештальт, метафора, паттерн, знак. Всякий мем, отмечает И. В. Фомин, является знаком, но не всякий знак - мемом. Возникает вопрос: в чем же вообще ценность различения мемов и знаков? «Если речь идет об уровнях семантики и синтактики, ценность понятия мем действи-
тельно едва ли просматривается. Выделяя семантический и синтактический аспекты рассмотрения, мы можем прояснить устройство мема, но вряд ли можем выйти за пределы утверждения о том, что для мема в плане семантики и синтактики верно все то, что верно для любого другого знака. Рассматривать знак именно как мем имеет смысл на уровне прагматики (выделено мной - В. В.), поскольку, используя аппарат меметики, можно попробовать выработать такие модели, которые позволяли бы объяснять, почему определенные знаки в определенных обстоятельствах действенны - и потому вирулентны» [8, с. 217-218]. Преимущество понятия мем, считает Фомин, в том, что оно может быть использовано для описания знако-во оформленных фрагментов действительности, но при этом не обременено лингвистическими смыслами.
А. Р. Голубева и Т. А. Семилет определяют мем как средство «упаковывания» информации, ее представления в свернутом, обобщенном и упрощенном виде»; мем - новая форма «экономии мышления», «оценочно-смысловая капсула», которая не подлежит критическому анализу, а предназначена для «проглатывания» и внедрения в сознание» [9, с. 199-203]. Примитивизация и тривиализация мема как «экономного» знака и «кванта знания» отчетливо проявляется в форме интернет-мема. Последний трактуется как некий метаязык, проявление архетипов коллективного бессознательного, комический жанр, молодежный фольклор, формула социокультурного трансфера, прецедентный текст, ядро медиадискурса, элемент рекламы, коммуникативный инструмент, способ манипуляции общественным сознанием, орудие информационной войны и т. д. По сути, интернет-мем - элемент недолговечной языковой игры, способной вызывать сиюминутные эмоциональные реакции. Он не несет новой информации, так как ориентирован на реактивацию стереотипов и шаблонов, воспроизводство модных симулякров. «Живет» такой мем до тех пор, пока представляет интерес для определенной социальной группы. Его познавательный потенциал минимален в силу манипулятивного, развлекательного характера, политической нагруженности, показной креативности. Интернет-мем не научает, а внушает и убеждает, являясь не столько знаниевой конструкцией, сколько «психологическим микробом» (термин В. М. Бехтерева).
Столь вариативные определения позволяют констатировать: на статус мема претендует что угодно, от Александра Македонского, Остапа Бендера, «сибирских морозов», Невского проспекта и G7 до «молилась ли ты на ночь, Дездемона?», «Как тебе такое, Илон Маск?», мелодий «Yesterday», «Черного квадрата», Лягушонка Пепе и Злой училки. Мемами могут быть имена собственные, шлягеры, пословицы, лайфхаки, архитектурные стили, философские концепты, элементы религиозного культа. В течение недолгой меметической истории ключевому концепту находили замены: мнем, мнемотип, культурген, психоген, лингвистический репликатор и т. д. Вышесказанное позволяет констатировать: у меметики нет четко
очерченного объекта и предмета исследования, ибо научный объект есть структурированное множество понятий, кодирующих свойства и отношения некоторой независимой от познающего субъекта подобласти реальности; предмет же есть конвенционально выделенная, условно автономная, ограниченная целями и задачами познания сторона объекта.
Несмотря на различия в дефинициях, большинство исследователей солидарны в фиксации признаков мема. Это: 1) изменчивость и варьирование содержанием, приводящие к селекции; 2) транслируемость, воспроизводимость, распространение; 3) видообразование (объединение в мемо-комплексы); 4) стремление к аксиологической нейтральности. Данные признаки не являются уникальными и неотчуждаемыми, их можно приписать многим другим объектам. Они не раскрывают сущность мема, следовательно, не действенны в качестве критериев классификации.
Классификация - логическая операция, представляющая собой деление объема (таксона) понятия. Синонимами к «классификации» выступают «таксономия» и «типология». С дискретными объектами, образующими объем, связывается некоторое содержание, имеющее: 1) внутренние компоненты (морфологию) и 2) внешние взаимодействия (экологию). В сумме 1) и 2) образуют архетип, состоящий из признаков (меронов). Классифицирование - это конструирование классификации, т. е. отнесение объекта к определенному подразделению (классу). Оно осуществляется на основе наличия (отсутствия) у объекта некоторого признака или их совокупности. К естественным классификациям предъявляются такие требования, как объективность, максимальный охват объектов и их меронов, системность, многофункциональность, темпоральная стабильность, предсказательная сила. Искусственная классификация неустойчивая, узкоцелевая, рецептурная, регистрирующая, распознавательная, фальсифицируемая в своих основаниях; классы формируются произвольно. Она дает срез классификационного дерева в одной проекции. При проведении классификации необходимо учитывать известные правила, хотя логика лишь задает стандарт операции, не интересуясь спецификой референта понятия.
Типология в социально-гуманитарных науках имеет все признаки искусственной классификации и предполагает наличие мысленного коррелята - эталонного объекта (собирательной модели), сходство с которым (которой) определяет включение в класс. Данный объект есть результат вынужденного отвлечения от конкретики, в силу насыщенности архетипа и нечеткости таксона. Цель такой абстракции - систематизация и редукция различий и контекстов к некоторому единому показательному и образцовому уровню (идеальному типу). Определение и классификация - взаимосвязанные логические операции. Если содержание понятия вызывает критические разночтения, деление объема понятия малоперспективно.
Надо признать, что типология мемов проблематична априори, ибо отсутствуют условия для обнаружения обобщенной идеализированной мо-
дели. У мемов нет объективных существенных признаков, а значит и полной информации об объектах, составляющих классификационное дерево. Другими словами, объем понятия «мем» принципиально не поддается фиксации; морфология не определена, будучи зависимой от контекстов использования данного понятия и смысловых предпочтений познающего субъекта. Не удивительно, что имеющиеся типологии мемов далеки от научных стандартов и осуществляются с нарушением логических правил. Например, деление объема понятия «мем» на три класса - «по сфере использования», «по сфере дисциплинарной принадлежности», «по своей позитивной или негативной направленности» [10, с. 45]. Уместной является семиотическая классификация, когда мемы дихотомически делят на ико-нические и условные. Но что делать с двумя полученными классами дальше? Предлагающие данную типологию авторы, невольно признаются в ее логической несостоятельности, отмечая, что «в общем случае мемом может быть знак, слово или словосочетание, мелодия, иконка, кулинарный рецепт, молитва или ругательство, религиозный или корпоративный символ, герб, гимн и флаг, формат макияжа и абрис одежды, запахи и метки естественные или искусственные, жест, стиль вождения, дорожные знаки, смайлики, слоганы и хэш-теги, марки автомобилей, различные элементы бренд-айдентики» [11, с. 58]. Для узкого круга объектов применим подход Я. В. Солдаткиной, которая строит типологию мемов исходя из их изобразительно-выразительных свойств, в частности, используя классическую градацию видов комического (юмор, ирония, сатира, сарказм) [12, с. 52]. При всем уважении к смеховому разнообразию меметического фонда, такая типология охватывает объекты преимущественно из столь популярного в меметике виртуального пространства. На интернет-мемы ориентирована и типология Ю. В. Щуриной. Она обнаруживает 1) текстовый мем; 2) мем-изображение; 3) медиа-мем; 4) креолизованный мем [13, с. 35-36].
Позволим себе не согласиться с Д. Дойчем, который считал, что «мемы есть независимо от того, как мы их называем, или классифицируем» [2, с. 471]. Дискуссионной является и позиция В. Патцельта, утверждающего, что «проблема разграничения» мемов возникает только тогда, когда мы ищем «границу с помощью «механического» познавательного алгоритма, а не алгоритма, базирующегося на культурной компетенции» [3, с. 193-194]. Универсальность и принудительный характер правил логики - не «механический алгоритм», но одна из гарантий адекватности научного знания постигаемому объекту, независимо от его природы, а также наличия или отсутствия «культурных компетенций».
В ХХ веке формируется ряд направлений эпистемологии, каждое со своим набором акцентов, рубрик, проблем. Выделим два направления, в рамках которых меметическая тематика видится релевантной. Конечно, это эволюционная эпистемология (далее - ЭЭ), возникшая под влиянием теории естественного отбора и синтетической теории эволюции. ЭЭ исхо-
дит из того, что эволюция - когнитивный процесс. Сторонники биоэпистемологии понимают познание (переработку информации) как адаптацию всех живых организмов к окружающей среде. Знание - универсально, оно помогает выжить. Когнитивные способности выводимы из физиологии и феноменологии, а все наши знания имеют своим источником процесс взаимодействия человеком с внешним миром. В ЭЭ ставится цель исследовать формирование и изменение когнитивных органов, обосновать связь познания, приспособленности и выживания. Представители другого -«сциентистского» - течения (К. Поппер, С. Тулмин, Д. Дойч) также понимают знание как форму приспособления всего живого к окружающей среде, отдают дань закономерностям развития органического мира. Апеллируя к дарвинизму, они осмысливают развитие научных идей, проблем, объяснений, гипотез. Эволюция научного знания трактуется как построение все лучших и лучших теорий. Разумеется, движение и изменение науки невозможно объяснить с помощью биологической эволюции. Последняя реализуется намного медленнее, чем процесс научного познания; в ней не принимают участие абстрактные объекты, отсутствуют целесообразность, упорядоченность, аргументированность, эксперимент. Но и в эволюции органического мира, и в науке, считает Д. Дойч, успех зависит от выживания объективного знания, которое в биологии называется адаптацией. Способность массива научного знания (как, впрочем, и гена) выжить в нише - не случайная функция, она обусловлена тем, достаточно ли достоверной и полезной информации об этой нише содержит данный массив.
Проблематика ЭЭ расширится благодаря анализу такой реплицирующейся единицы как мем. Если генетическая революция может осуществляться при определенных условиях с помощью спонтанной деструкции периодов стабильности и коротких бросков, то в познании мы сталкиваемся с похожими процессами - научными революциями. Благодаря ме-метике, обнаруживаются сходства между генетической передачей и трансляцией культурного наследия (знание - его неотъемлемая часть); в обоих случаях мы сталкиваемся с имитациями (правда, имеющими разную природу). Многообещающим видится анализ меметики в формате теории ген-но-культурной коэволюции Э. Уилсона и Ч. Ламсдена. ЭЭ может заинтересовать роль фенотипических эффектов в деле тиражирования и мутации мемов, их способности вписаться в наличный мемофонд и стать долговечной частью мемокомплекса - системы, элементы которой способствуют воспроизводству друг друга. Если речь идет о научной идее, «возможность ее распространения по мозгам ученых всего мира будет зависеть от ее совместимости с комплексом идей, уже укоренившихся» [4, с. 193].
Меметическое знание и знание специализированное имеют существенные отличия. Мемы борются за умы всех людей; дабы выжить, мем должен обладать психологической привлекательностью и смысловой до-
ступностью, но его роль в конструировании картины мира - эпизодическая. Чего нельзя сказать, например, об элитарном проблемно-гипотетическом научном знании. Мутации научного знания обеспечиваются присутствием в теориях продуктивных ошибок, наличием методологии и правил интеллектуальной игры, контролем со стороны научного сообщества. Многие же объекты, идентифицируемые в качестве мемов, - бессистемные слепые репликаторы, номология и деонтология им чужды. Мемо-комплексы, в отличие от научных теорий, не способны к исчерпывающему объяснению мира, не выполняют мировоззренческую и прогностическую функции.
Мемы (как и гены) - «эгоисты». Они не обязательно эволюционируют с пользой для своих носителей. «Удачный вариант мема - тот, который изменяет поведение своих обладателей так, чтобы лучше всех справиться с вытеснением из популяции других мемов. Этот вариант мема вполне может оказаться полезным для своих обладателей, их культуры или вида в целом. Но если он навредит им или уничтожит их, он все равно распространится» [2, с. 476]. Отсюда еще одна актуальная для ЭЭ тема: мониторинг эволюции эпистемических структур и культурных образцов. Воспротивиться выживаемости и влиянию эгоистичных генов, имеющихся у него от рождения, человек не может, а вот контроль над «рождаемостью» и распространением вредоносных мемов общество осуществлять способно.
Анализ культурных образцов (тем более научных идей) в программе ЭЭ необходимо осуществлять аккуратно. Формирование биологических структур осуществляется с помощью генов - химически кодированных «строительных планов» (по терминологии В. Патцельта). «Планы» социокультурных структур имеют совершенно иную природу - символическую. У биологической и культурной эволюции нетождественные основания, неэквивалентные детерминанты, несоизмеримые процессуальные алгоритмы. Механизмы копирования генов и мемов, находящихся в разных системах онтологических координат, радикально отличаются. Если мы рассуждаем в эволюционном ключе, то должны иметь в виду, что способность продуцировать и использовать символически-смысловые единицы (культурные образцы) возникла на сотни миллионов лет позднее, чем механизм химического кодирования и воспроизводства генетической информации.
Еще Р. Докинз отмечал, что отбор благоприятствует мемам, эксплуатирующим среду себе на благо. И это среда - общественная. Даже краткое описание предметно-проблемного пространства социальной эпистемологии (далее - СЭ) позволяет констатировать: мем найдет здесь свою нишу. Концептуальным ядром СЭ «является тезис о социальной природе и социальной обусловленности познания, который у разных исследователей получает собственную интерпретацию и из которого делаются разные выводы» [14, с. 5]. Предмет СЭ - отношение знания к социальности и наоборот. Процесс познания в СЭ трактуется не просто как социально ангажи-
рованный, но социально детерминированный; знание, будучи «локомотивом» современного общества, создается последним и воспринимается не столько как информация о внешнем мире, сколько как результат осмысления процесса получения этой информации социумом. В СЭ нашла отражение конфронтация классической и неклассической эпистемологии. «Веритист-кая» (лат. veritas - истина) концепция Э. Голдмана, например, ориентируется на первую, а социально-конструктивистская «сильная программа» Д. Блура и его коллег - яркий образец второй.
Познание в СЭ понимается как освоение социокультурной, субъективно-антропологической реальности, апеллирующей к реальности физической. Причем, конструируемые человеком возможные миры не обязательно достижимы из действительного мира и успешно могут подменять таковой, если общество считает эту подмену правильной и эффективной. В рамках СЭ исследуются социальные аспекты приобретения, формирования, трансформации, распределения, адаптации, функционирования знания, его оценки и контроля над ним. СЭ изучает природу коллективного знания и общественную организацию когнитивного труда. Акцент делается на интеллектуальных практиках, реализуемых в группах (в том числе, научных коллективах), зависимости процесса и результатов познания от форм коммуникации и технологий, господствующих систем ценностей и норм, политики, моды и т. д. СЭ широко использует междисциплинарные методы типа case studies.
Знание в СЭ есть результат проявления (и осмысления) единиц культуры и социального устройства. Любое знание открыто для беспристрастного социологического объяснения. Представители конструктивистской СЭ -сторонники релятивизма, конвенционализма, контекстуализма, не обязательности наличия доминирующей познавательной структуры. Вненаучное знание - влиятельный и равноправный эпистемологический актор; наука не обладает гносеологической исключительностью. Наука и общество, с точки зрения яркой фигуры СЭ С. Фуллера, - две силы, формирующие друг друга. «Социальные отношения проникают в науку так глубоко, что могут трансформировать содержание научного знания. Например, при популяризации науки, народ подхватывает научные термины и придает им свое значение, что затрудняет дальнейшее использование этих терминов учеными» [15, с. 679-680]. Что, собственно, и произошло с понятием «мем».
Исследователи мемов, как мы видим, так и не создали собственную, четко очерченную предметологию, систему специальных терминов (нет дефиниции даже ключевого концепта), адекватные типологии. Нет оснований говорить о наличии оригинальной методологии и специфической логики познания мемов (и первая, и вторая - заимствованы). Меметика не обнаружила законов, закономерностей, тенденций социально-культурного развития. Она не получила, говоря словами В. С. Степина, действенных «парадигмальных прививок». Декларируемая междисциплинарность - односторонняя: меметика выборочно заимствует (и повторяет, бесконтроль-
но расширяя тематический репертуар с помощью модных словечек), но ничего не дает взамен. Чего-либо принципиально нового в культурологию, лингвистику, социологию, психологию, биологию меметика не привнесла. Ее влияние на формирование картины мира скорее негативное, ибо легитимируются рассуждения о псевдонаучных объектах. Имея дескриптивный характер, меметика не дает приращения научного знания в форме оригинальных объяснений и проверяемых прогнозов. Вышесказанное позволяет поставить под вопрос и прикладную ценность меметики.
Подведем итоги. У концепта «мем» нет однозначного референта с четким онтологическим статусом. Определить абстракцию с именем «мем» можно лишь контекстуально. Количество контекстов, в которых «живет» мем, стремится к бесконечности. Во многих познавательных ситуациях «мем» - избыточный конструкт. Содержательно и функционально он доступен для понимания на уровне обыденного сознания, но не пригоден для исчерпывающего научного анализа. Наделять мем глубинными смыслами, объявлять культурным образцом, кодом социальной реальности или средством дешифровки ее современного состояния достаточных оснований нет.
Дефиниции мема (их логическая состоятельность - предмет отдельной критики) не отвечают на вопрос, чем же он является, к какому роду сущностей принадлежит. Архетип мема перенасыщен теоретическими, «виртуальными» меронами; социальная экология столь разнообразна, что позволяет формулировать неограниченное количество генетических, операциональных, функциональных определений. Говорить о наличии некой собирательной модели мема преждевременно. Классификации мема представляют собой узкоцелевые и ситуационные типологические описания. Они отличаются относительностью, рецептурностью, чрезмерной вариативностью классификационных признаков (большинство обнаруживаемых меронов - субъективные). Критерии и принципы - размытые и легко фальсифицируемые; классы создаются произвольно. Познавательная «мощность» и предсказательная сила таких типологий минимальная.
Мем, будучи, тем не менее, осмысленной и значимой информацией, является одной из форм вненаучного знания. Его анализ уместен в программе неклассической эпистемологии, например, такого его сегмента как конструктивистская СЭ. «Биологическое» происхождение мема и его предполагаемая роль в эволюции эпистемических структур и культурных образцов обуславливают потенциальный интерес для ЭЭ. Актуализация меметической проблематики в ЭЭ осуществляется с помощью аналогии объектов (и их свойств), а также аналогии отношений. Несмотря на свой эвристический потенциал, аналогия есть вероятностное умозаключение и способна решать с переменным успехом лишь тактические познавательные задачи.
Интернет-мему - главной фигуре меметики - около тридцати лет. Результаты его исследования не позволяют утверждать, что мемы являются стабильными единицами культуры. Интернет-мем есть упрощенный
способ отражения недолговечных культурных феноменов. Культуру вообще проблематично разбить на автономии с четкими границами. Эпистемологический потенциал интернет-мема незначительный. Необходимы своего рода меметическая гигиена и контроль над распространением мемов.
Разнообразие мемов не переросло в качественную и когерентную систему объектов, изучение которой требует создания научной дисциплины. Меметика не наука и даже не научная теория, а скорее одна из междисциплинарных интеллектуальных практик, предметно локализованная изменчивой интернет-коммуникативной областью. Меметика копирует, реплицирует, трансформирует (преимущественно в пространстве терминологии) темы различных наук. В результате получаем массив интересной и, на первый взгляд, обладающей новизной информации. Но как только мы переходим на уровень дефиниций, типологий, объяснений, предсказаний, оказывается, что наши меметические знания аморфные, эклектичные, избыточные, а понятие «мем» незаметно превращается в тривиальный мем...
Список литературы
1. Пружинин Б. И. Наука и эпистемология в «цивилизации знания» // Эпистемология: перспективы развития / Отв. ред. В. А. Лекторский. М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2012. С. 189-198.
2. Дойч Д. Начало бесконечности: Объяснения, которые меняют мир. М.: Альпина нон-фикшн, 2018. 582 с.
3. Патцельт В. Й. Гены, мемы и знаки // Метод. 2018. № 8. С. 185-211.
4. Докинз Р. Расширенный фенотип: длинная рука гена. М.: АСТ: CORPUS, 2017. 512 с.
5. Глазкова Е. А. Границы понятия «мем» // Граница. Сборник научных трудов проекта NOT ONLY. NOT ONLY 2020: Теория и практика гуманитарных исследований. М.: ООО «Информационно-издательский дом «Филинъ», 2021. С. 31-70.
6. Поляков Е. М. Меметика: наука или парадигма? // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Философия. 2010. № 2. С. 160-165.
7. Квят А. Медиамем как инструмент политического PR: когнитивный подход // Медиаскоп. 2013. № 1. URL: http://mediascope.ru/node/1254#24 (дата обращения: 02. 12. 2022 г.).
8. Фомин И. В. Семиотика или меметика? К вопросу о способах интеграции социально-гуманитарного знания // Метод. 2015. № 5. С. 208-219.
9. Голубева А. Р., Семилет Т. А. Мем как феномен культуры // Культура и текст. 2017. № 3 (30). С. 193-205.
10. Щербин В. К. Меметика как новая междисциплинарная наука и направление социальной семиотики // Журнал Белорусского государственного университета. Социология. 2019. № 4. С. 40-47.
11. Вакурова Н. В., Московкин Л. И. Мемы, меметика, мемотип // Заметки ученого. 2018. № 6 (31). С. 56-68.
12. Солдаткина Я. В. Мем как явление медиакультуры: функции и изобразительно-выразительные средства // Наука и школа. 2022. № 3. С. 49-56.
13. Щурина Ю. В. Интернет-мемы как средство межкультурной коммуникации // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. 2013. № 6. С. 34-38.
14. Касавин И. Т. Социальная эпистемология: к истории и постановке проблемы // Социальная эпистемология / Под ред. И. Т. Касавина. М.: «Ка-нон+» РООИ «Реабилитация», 2010. С. 5-14.
15. Моркина Ю. С. Социальная эпистемология С. Фуллера // Там же. С. 671-692.
Волошин Владимир Викторович, д-р филос. наук, доц., v.voloshin@,donnu.ru Россия, Донецк, Донецкий национальный университет
MEME AND MEMETICS: EPISTEMOLOGICAL ANGLE V. V. Voloshin
It is emphasized that the term "meme " does not have a stable referent and settled conventional content. For this reason, it is complicated to formulate generally valid definitions. It is determined that classifications of the meme do not correspond to the logical norms and turn out to be narrowly targeted typological descriptions. It is appropriate to analyze the meme as a non-scientific form of knowledge within the program of non-classical epistemolo-gy. Studying the meme appears to be heuristic in terms of evolutional and social epistemology since memetics broadens their thematic areas. The following point is corroborated: memetics does not have attributes of a science. Being an interdisciplinary array of eclectic knowledge, memetics aims generally at analysis of internet memes which are objects with problematic epistemological status.
Key words: meme, internet meme, memetics, knowledge, epistemology.
Voloshin V^dimir Viktorovich, doctor of philosophical sciences, docent, [email protected], Russia, Donetsk, Donetsk National University
