CC BY
107
VI. ПРОБЛЕМЫ ПОЛИТОЛОГИИ И ЭТНОПОЛИТИКИ
Добаев И. П., д. филос. н., проф. ИППКЮФУ
МЕХАНИЗМЫ И ТЕХНОЛОГИИ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ ЗАПАДОМ «ЦВЕТНЫХ РЕВОЛЮЦИЙ» НА ПОСТСОВЕТСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ
После развала Советского Союза и появления на карте мира новой России, явно урезанной, утратившей часть своей территории, экономического и военного потенциала, половину населения, определенная часть ее «демократически мыслящей» элиты, сдавая геополитические позиции бывшей сверхдержавы, весьма вероятно, надеялась на всестороннюю помощь Запада, разработку своеобразного плана Маршалла для России. В тот период Россия практически утратила самостоятельный вектор своей геополитики, пребывая в фарватере внешнеполитических устремлений западных «партнеров», надеясь на обретение ими далекого от реальной мировой политики «нового мышления». Однако этим грезам не было суждено сбыться, и, начиная с середины 90-х гг. ХХ в., после нескольких лет пребывания в эйфории новых российских «элит», отношения России с Западом стали постепенно ухудшаться. Эта тенденция усугубилась в конце 90-х, после формального ухода с политической арены Ельцина и наиболее одиозных лиц из его окружения. В этот период развертывается экспансия Запада в Центральной и Восточной Европе. Польша, Чехия и Венгрия вступают в НАТО, а США с союзниками совершают агрессию против Югославии, где инициируют отстранение от власти С.Милошевича. Стало ясно, что в планы Запада входит установление полного контроля над территориями, которые прежде были в зоне советского влияния. Ощутимыми шагами по сдаче былых геополитических позиций стало подписание в 1999г. Россией Стамбульского соглашения о выводе своих войск из Грузии и Приднестровья. Иначе говоря, Россия фатально утрачи-
вала свои позиции не только в Центральной и Восточной Европе, но и непосредственно на постсоветском пространстве.
В 2004 г. конфликт России с Западом вышел на качественно новый уровень. В этом году произошло самое существенное расширение Евросоюза, который одновременно пополнился десятью новыми членами, а общее число стран, входящих в ЕС, увеличилось до двадцати пяти (в 2007 г. в ЕС вошли также Болгария и Румыния, а число ее членов расширилось до 27), причем большинство из них уже были членами НАТО. Таким образом, эти два важнейших института Запада вплотную приблизились к границам России, а в качестве буфера между ними остались только территории Белоруссии, Молдавии и Украины. К этому же периоду, вследствие оккупации Афганистана и Ирака Соединенными Штатами и их союзниками, резко усилились позиции Запада на Ближнем и Среднем Востоке, а также в Центральной Азии. Итак, в 2004 г. Запад (США, НАТО и ЕС) вышел непосредственно к границам СНГ, а на некоторых рубежах, например в Прибалтике, - непосредственно и России.
Запад не удовлетворился установлением контроля над зонами былого геополитического влияния СССР в Восточной Европе и «третьем мире» и продолжил политическое и экономическое вытеснение России с постсоветского пространства. Страны Балтии уже приняты в НАТО и ЕС, практически на очереди вступления в НАТО находятся Грузия и Украина. Как и в начале ХХ века, в отношении России конструируется «санитарный кордон» в форме ГУАМ (Грузия, Украина, Азербайджан, Молдова) и СДВ («Сообщество демократического выбора», куда помимо Грузии, Молдовы, Украины, Прибалтийских республик, входят ряд государств Центральной и Восточной Европы). В штабах западных устроителей нового мирового порядка разрабатываются все новые и новые геополитические проекты («Шелковый путь», «Большая Центральная Азия», «Большая Южная Азия», «Большой Ближний Восток» и др.), призванные обеспечить неоспоримое превосходство Запада в глобальном и региональном масштабах, не допустить появления центров силы, которые бы смогли посягнуть на него. Данные конструкты можно рассматривать как элемент общей стратегии США, направленной на сохранение своего глобального доминирования.
Более того, в конце 90-х гг. западные эксперты всерьез выдвигали идею установления своего контроля над ядерными (в том числе военными) объектами РФ, которая якобы была не в состоянии обеспечить их безопасность собственными силами. Другая активно обсуждавшаяся идея состояла в том, чтобы перевести российские углеводородные богатства в разряд «общего достояния человечества» с реальной перспективой их перевода под контроль «достойных» членов международного сообщества1.
Экспансия Запада в восточном (с запада) и северном (с юга) направлении является для России одной из главных геополитических проблем. Следствием этого процесса становится изменение баланса сил, укрепление позиций конкурента, возрастание военной угрозы с этих направлений; сужение возможностей для развития российской экономики, разрыв исторически сложившихся экономических связей, утрата перспективных рынков, недобросовестная конкуренция и вытеснение российского капитала и замена его западным; отчуждение от России многочисленного русскоязычного населения.
Вслед за приближением военно-экономической структуры Запада к границам бывшего Советского Союза очередным этапом стала резкая активизации Запада на постсоветском пространстве, выразившаяся в осуществлении целого ряда т.н. «цветных революций». События последних лет (Грузия -2003 г., Украина -2004 г., Кыргызстан - 2005 г.) наглядно продемонстрировали, что Запад во главе с США поставил своей целью смену политических элит во всех странах СНГ, в том числе собственно в России. При этом экспансионистские планы прикрываются разговорами о «нетехнологичности» нынешних постсоветских элит, их коррумпированности, нарушениях демократии и прав человека и необходимости стимулирования демократических процессов в регионе, что, несомненно, следует считать главной геополитической угрозой для России.
1 См., например, об этом: Нарочницкая Н. Nota bene! Российские природные ресурсы предлагается объявить «собственностью человечества» // Аналитические записки. 2003. №8. С. 37-42; Крылов А.Б. Новые перспективы России на международной арене // Мировая экономика и международные отношения. 2006. №7. С. 91.
«Цветные революции», безусловно, ставят своей целью резко ослабить влияние России на постсоветском пространстве, привести в этих странах прозападных, проамериканских политиков, готовых окончательно оторваться от Москвы, то есть довершить произошедший в 1991 г. распад единого пространства СССР.
Для достижения своих далеко идущих целей США прибегают к новейшим технологиям, создавая многомерные и современные сетевые структуры, которые приводятся в движение в критический момент, независимо от формальных политических институтов, электоральных показателей и общепринятых легитимных процедур. Если мягкий сценарий легитимной передачи власти не проходит, они добиваются своего иными способами - сетевыми возмущениями, комбинирующими информационные факторы, культурные и психологические коды. Для этого используются гуманитарные фонды, ассиметричные альянсы различных НПО и неформальных объединений, инспирируется мобилизация радикальных групп молодежи и т.д.
Сетевые проекты осуществления «цветных революций» базируются на доказавшей свою эффективность боевой концепции «сетевой войны», впервые фундаментально теоретически обоснованной в 1996 г. сотрудниками американской RAND Corporation Джоном Аквиллой и Дэвидом Ронфельтом1.
Практически изначально концепция «сетевой войны»2 подразумевала решающую роль информации в будущих военных конфликтах, а ключом к успеху считалось достижение информационного превосходства. В таком контексте «сетевая война» подразумевает создание децентрализованной сети «информационно оснащенных бойцов», способных обеспечить решительную бескровную победу путем направленного уничтожения ключевых «нервных центров» - систем управления противника.
1 Arguilla J., Ronfeldt D. The Advent of Netwar / In Athena’s Camp: Preparing for Conflict in Information Age // RAND Corporation. 1997. P. 275.
2 См. об этом подробнее: Добаев И.П., Дугин А.Г. Неправительственные организации как механизм осуществления Западом сетецен-тричных операций на Юге России // Сетевые стратегии Запада на Юге России / Южнороссийское обозрение. Вып № 34 / Отв. ред. И.П. Добаев. Ростов н/Дону: Изд-во СКНЦ ВШ, 2006. С. 50-64.
Основными принципами сетецентричных операций являются:
• информационное превосходство (обеспечить свои силы своевременной и качественной информацией, искусственно увеличить потребность противника в информации и одновременно сократить для него доступ к ней);
• «всеобщая осведомленность» (shared awareness), которая достигается через построение общей сводной информационной сети, выстраиваемой и постоянно обновляемой на основе данных, поставляемых разведкой и иными инстанциями. При этом предполагается превращение пользователей информации одновременно в ее поставщиков, способных незамедлительно активировать обратную связь, а также обеспечить максимальную защиту этой сети от противника, с одновременной доступностью к ней для своих боевых единиц;
• скорость командования должна быть увеличена настолько, чтобы минимизировать время принятия решений и их передачи, переводя это качество в конкретное оперативное преимущество; в ускоренном темпе блокировать реализацию стратегических решений противником, тем самым, обеспечив себе заведомое превосходство;
• самосинхронизация, которая призвана обеспечить для базовых боевых подразделений возможность действовать практически в автономном режиме, самостоятельно формулировать оперативные задачи и решать их на основе «всеобщей осведомленности» и понимания «намерения командира». Для этого предполагается повысить значение инициативы для повышения общей скорости ведения операции; соучаствовать в реализации «намерения командира». Последнее отличается от формального приказа и представляет собой, скорее, осознание финального замысла операции, нежели строгое следование буквальной стороне приказа; позволяет быстро адаптироваться к важным изменениям на поле битвы и устранить логику пошаговых операций традиционной военной стратегии;
• распределенные силы. Задача сетецентричных войн состоит в необходимости перераспределять силы, отойдя от линейной тактики на поле боевых действий к ведению точечных операций. Для этого необходимо от захвата и удержания обширного терри-
ториального пространства перейти к функциональному контролю над стратегически важными элементами; к возможности сосредоточить критически важный объем сил в конкретном месте и в конкретное время;
• демассификация. Принцип демассификации отличает войны постмодерна от войн модерна, где почти все решало количество боевых единиц. Демассификация основана на использовании информации для достижения желаемых эффектов, ограничивая необходимость сосредоточения крупных сил в конкретном месте; увеличении скорости и темпа перемещения на поле действий;
• глубокое сенсорное проникновение. Этот принцип сетецен-тричной войны представляет собой требование увеличения количества и развития качества датчиков информации, как в районе боевых действий, так и вне его пределов;
• изменение стартовых условий ведения военных действий. Уже классическая военная стратегия обнаружила, что развертывание войны напрямую зависит от стартовых условий. От того, в каком контексте и при каком балансе сил начнется война, во многом определяется, как будут развертываться дальнейшие события. Поэтому задача сетевых войн состоит в том, чтобы заранее повлиять на стартовые условия войны, заложить в них такую структуру, которая заведомо приведет к победе; спровоцировать сочетание во времени и в пространстве ряда событий, которые призваны повлиять на потенциального противника и блокировать его ответную инициативу.
Одновременно теория «сетевых войн» предполагает, что ее развертывание происходит в четырех смежных областях человеческой структуры: физической, информационной, когнитивной (рассудочной) и социальной. Каждая из них имеет важное самостоятельное значение, но решающий эффект в сетевых войнах достигается синергией (однонаправленным действием различных сил) всех этих элементов.
Физическая область - это традиционная область войны, в которой происходит столкновение физических сил во времени и в пространстве. Эта область включает в себя среды ведения боевых действий (море, суша, воздух, космическое пространство), боевые единицы (платформы) и физические носители коммуникационных сетей.
Информационная область - это сфера, где создается, обрабатывается и распределяется информация. Эта область покрывает системы передачи информации, базовые сенсоры (датчики), модели обработки информации и т.д. Информационная область в эпоху сетевых войн связывает между собой все уровни ведения войны и является приоритетной.
Когнитивной область представляет собой сознание бойца. Именно в когнитивной области располагаются такие явления как «намерение командира», доктрина, тактика, техника и процедуры. Сетецентричные войны уделяют этому фактору огромное значение, хотя процессы, происходящие в этой сфере, измерить значительно сложнее, чем в области физической. Но их ценность и эффективность подчас намного важнее.
Социальная область представляет собой поле взаимодействия людей. Здесь преобладают исторические, культурные, религиозные ценности, психологические установки, этнические особенности. Социальная область является контекстом сетевых войн.
Войны постмодерна (информационной эпохи) основаны на сознательной интеграции всех четырех областей. Из них и создается сеть, которая лежит в основе ведения военных действий. Сферы пересечения этих областей имеют принципиальное значение. Настройка всех факторов сети в гармоничном сочетании усиливает военный эффект от действия вооруженных сил, а сознательные действия, направленные против противника, напротив, расстраивают его ряды, разводят эти области между собой, лишая тем самым важнейшего фактора превосходства.
Центральной задачей ведения всех «сетевых войн» является проведение «операции базовых эффектов» (Effects-based operations - EBO), далее ОБЭ, которая определяются как «совокупность действий, направленных на формирование модели поведения друзей, нейтральных сил и врагов в ситуации мира, кризиса и войны»1.
По логике сетевых войн ОБЭ ведутся как против врагов, так и против нейтральных и даже дружественных держав во всех ситуациях (мира, войны и кризиса) с тем, чтобы манипулировать
1 ^t. no: Edward A.Smith, Jr. Effects-based Operations. Applying Network-centric Warfare in Peace, Crisis and War. Washington, 2002.
их поведением, влиять на их стартовые условия, подчинять их действия интересам субъекта, ведущего такие войны.
Таким образом, становится очевидным, что существенным отличием концепции «сетевой войны» от предшествовавшей ей доктрины «обычной», «традиционной» войны является возможность ее реализации в любых видах конфликтов, как высокой, так и низкой интенсивности, а также и в целях осуществления разного рода подрывных действий, в том числе при инспирировании «цветных революций» в государствах, ставших объектами устремлений субъектов глобальной и региональной геополитики.
Следует подчеркнуть, что по логике строения «сетевых войн» «цветные» сети должна обладать адекватными войнам нового поколения качествами: высоким уровнем «всеобщей осведомленности» участников; высокой скоростью командного управления (остающегося всегда за кадром); способностью к самосинхронизации; продуманным распределением сил; демасси-фикацией, но способностью оперативно сконцентрировать массы в нужное время и в нужном месте; глубоким сенсорным проникновением (сбором разнородной информации и ее оперативной обработкой); способностью осуществлять свои действия в сжатые сроки.
С конца 90-х гг. ХХ в. с учетом таких требований к ведению «сетевых войн» последовательно был осуществлен целый ряд государственных переворотов, названных позднее «цветными революциями», первоначально в Сербии, а затем и в новых независимых государствах на постсоветском пространстве (Грузия, Украина, Кыргызстан). При этом геополитическими оппонентами России преследовалась цель разрушения единого пространства СНГ под надуманными предлогами продвижения «демократии», «либерализма», построения «гражданского общества» и т.д.
Значимую роль в вышеназванных «цветных революциях» сыграла опубликованная на Западе еще в 1993 г. книга сотрудника Института Альберта Эйнштейна - Джина Шарпа «От диктатуры к демократии: Стратегия и тактика освобождения». Интересно, что в 2005 г. этот «труд», по содержанию своему напоминающий инструкцию западных спецслужб, по инициативе движения «Москва: Свободный выбор» был издан в России московским «Новым издательством». В приложении к книге указывается, что «движение «Москва: Свободный выбор» было основано в
2004 году и объединило сторонников Комитета «2008: Свободный Выбор». Его миссией является укрепление демократической оппозиции и развитие институтов гражданского общества в современной России». В преамбуле сообщается, что книга Джина Шарпа «сыграла большую роль в свержении авторитарных режимов Сербии, Грузии, Украины и других стран и на сегодняшний день стала классическим руководством по тактике и стратегии ненасильственного политического сопротивления».
В числе важнейших задач автор «пособия» называет необходимость создания «мощного внутреннего сопротивления» и подготовки «разумного стратегического плана», «умелого претворения его в жизнь». Д.Шарп тщательно прописывает 198 методов «ненасильственного сопротивления». Среди них - методы ненасильственного протеста и убеждения (официальные заявления, групповые акции, процессии, общественные собрания и др.), методы отказа от социального сотрудничества с властями (например, отказ от участия в общественных событиях и работе), методы отказа от экономического сотрудничества (среди них указываются различные виды экономических бойкотов и забастовок), методы отказа от политического сотрудничества (например, отказ от поддержки властей и от сотрудничества с правительством, другие формы гражданского неповиновения), методы ненасильственного вмешательства (психологические, физические, социальные, экономические, политические).
Россия, вслед за другими государствами СНГ, также стала объектом сетецентричных операций, направленных на манипулирование ее поведением в условиях кризиса (как бы ни рассматривал Вашингтон российскую власть - как дружественную, нейтральную или враждебную - сетецентричные операции в той или иной цветовой гамме проводятся и будут проводиться в любом случае). США делают это для того, чтобы:
• манипулируя кризисом в России, воспрепятствовать дальнейшим шагам по распространению и возврату влияния Москвы на постсоветском пространстве;
• контролировать политическую ситуацию в России в период кризиса, предотвращая возможный сдвиг в сторону патриотизма и выхода на конфронтацию с США;
• при необходимости перейти к следующей фазе развала постсоветского пространства уже в самой России и способствовать процессу распада самой РФ (проект З.Бжезинского).
Разумеется, в США есть политические силы, которые видят американо-российские отношения по-разному - от стремления немедленно разрушить Россию до желания использовать ее в качестве младшего и послушного партнера в интересах США в евразийском регионе. Но все эти силы, тем не менее, в равной мере согласны с необходимостью усиления структурного влияния на Россию, а значит, все они едины в отношении необходимости проведения против России сетевых войн и сетецентричных операций.
Особенно сказанное актуально для Северного Кавказа, поскольку именно это пространство является приоритетной зоной ведения сетевых войн. Северный Кавказ относительно других регионов России «характеризуется наиболее высоким уровнем развития сепаратизма. При этом существо дела заключается не только в том, что здесь на практике была осуществлена попытка вооруженной сецессии (ЧРИ), но и в том, что именно в данном регионе в наиболее полном и законченном виде сформировались как системные, так и внесистемные факторы, способствующие развитию сепаратистских тенденций. В силу этого, даже в случае успешного осуществления силовых операций против незаконных вооруженных формирований сепаратистов, как считают некоторые эксперты, проблема развития сепаратистских тенденций как таковая остается не вполне разрешенной, что в свою очередь приводит к своеобразной консервации социально-политической напряженности в регионе»1.
Безусловно, все это активно используется «партнерами» России при разворачивании сетецентричных операций в северокавказском регионе. В качестве примера можно привести вышедшую в 2007 г. и переведенную на русский язык брошюру Сары Мендельсон «49 шагов на пути к обеспечению прав человека и безопасности на Северном Кавказе». Работа позиционируется в качестве доклада Инициативы по правам человека и безопасно-
1 Милованов Ю.Е. Факторы развития сепаратизма в СевероКавказском регионе // Региональный политический процесс / Отв. ред. В.Н. Коновалов. Ростов н/Дону, 2003. С. 81-82.
сти Центра стратегических и международных исследований (Вашингтон, США) и Фонда Роберта Боша (ФРГ). Прежде всего, следует несколько слов сказать о личности автора издания. В брошюре указывается, что Сара Мендельсон является старшим научным сотрудником Программы CSIS (Центр стратегических и международных исследований, Вашингтон, США), а с января 2007 г. одновременно - директором Инициативы CSIS по правам человека и безопасности. Однако этим не завершается послужной список Мендельсон. После терактов 11 сентября 2001 г. в США произошла широкая реорганизация специальных служб: создано мощнейшее Министерство внутренней безопасности (Department of Homeland Security), а также Национальный Совет по разведке (National Intelligence Council), курирующий все организации, входящие в разведывательное сообщество США. В рамках Национального Совета по разведке действует ряд направлений, среди них - Национальное разведывательное бюро по России и Евразии (National Intelligence Office for Russia and Eurasia), а в структуре этого подразделения имеется Сектор по Северному Кавказу, руководимый Сарой Мендельсон. В этой связи можно говорить о непосредственной связи Центра стратегических и международных исследований с разведывательным сообществом США, поскольку Сара Мендельсон умудряется плодотворно трудиться в обеих организациях. Раз так, то и «научный» труд «49 шагов на пути к обеспечению прав человека и безопасности на Северном Кавказе», в которой раскрывается американская методика развертывания социальных и мониторинговых сетей на Северном Кавказе, можно считать разработкой американских спецслужб, а это уже прямое вмешательство одного государства во внутренние дела другого.
В «49 шагах...» его авторы подчеркивают, что «внимание доноров (зарубежных НПО - фондов, центров, мониторинговых сетей и др. - И.Д.) к различным районам Северного Кавказа продиктовано острой необходимостью обеспечить безопасность и защитить права человека». Одновременно высказывается сожаление о том, что «на сегодняшний день Правительство РФ сильно усложнило, а во многих случаях и ограничило деятельность доноров в этом регионе». Тем не менее, декларируется мысль о «необходимости повышений правозащитного мониторинга в регионе». Далее в докладе тщательно прописываются пресловутые
«49 шагов на пути обеспечения прав человека и безопасности на Северном Кавказе». При этом обращают на себя внимание два момента: приоритетное внимание уделяется поддержке «нового поколения» и деятельности НПО на Северном Кавказе. Рассматривая социальные условия и нестабильность в северокавказском регионе, авторы требуют усилить поддержку действующих в России НПО: «Доноры должны увеличить финансовую и техническую помощь правозащитным организациям местного и национального уровня, работающим на Северном Кавказе и в России. Доноры должны позаботиться о том, чтобы правозащитники получали достаточную для жизни зарплату. Помимо повседневной работы, НПО при содействии доноров должны развивать институциональный потенциал нового поколения активистов с особым упором на стратегическое планирование и навыки коммуникации» и т.д.
Действительно, западные «кураторы» серьезно озабочены вопросами безопасности тех, кто помогает им продвигать «демократию» на постсоветском пространстве. В этих целях ими разработано «Пособие по безопасности для правозащитников», которое на русском языке размещено на сайтах целого ряда НПО1. В «пособии» на 126-ти страницах подробно описывается та «линия собственной безопасности», которой должны следовать «правозащитники», чтобы избежать зачастую весьма обоснованного давления со стороны правоохранительных органов.
В отношении некоторых т.н. «правозащитников» и «цветных» НПО отчего-то сразу же вспоминается нашумевший шпионский скандал, когда в Москве в январе 2006 г. ряд структур «борцов за права человека» оскандалились, поскольку получали деньги от представителей британской разведки посредством закладки зарубежными мастерами «плаща и кинжала» соответствующих закамуфлированных тайников. Вслед за этим и был принят в России явно выхолощенный закон об НКО, тем не менее, сопровождавшийся в некоторых западных и отечественных кругах нагнетанием откровенной истерии.
Таким образом, при непосредственном участии западных спецслужб, под прикрытием НКО на территории России, на Се-
1 См.: http://frontlinedefenders.org/files/ru/Protection Manual for Human Rights Defenders Russian.pdf
верном Кавказе в частности, формируются разветвленные, эшелонированные «цветные» сети. Сегодня отчетливо видно, что «цветная» сеть на Северном Кавказе интегрирует в себя многие элементы, в том числе такие, как группы «оранжевых» в различных сегментах российского общества, и подконтрольные им СМИ; националисты; исламисты; сеть гуманитарных фондов и НПО, курируемые США, европейскими странами, Турцией и арабскими странами, собирающие информацию, распределяющие гранты на исследования, финансирующие определенные гражданские, образовательные и социальные инициативы в регионе; террористические организации на базе т.н. «ваххабитских джа-маатов»; финансовые сети теневого бизнеса и системы типа «хавала» (передача денег из разных стран на основании личного поручительства определенных фигур и телефонной связи); отдельные кланы в местной власти; криминальные сообщества и преступные группировки; а также базовые инфраструктуры сетевой природы (библиотеки, почтовые отделения, медпункты, страховые конторы и т.д.); отдельные эмиссары, курирующие сегменты сетей - однородных и разнородных1.
«Цветная» сеть, по мнению специалистов, на Северном Кавказе призвана2:
• на физическом уровне: обеспечить критическую массу людей, готовых принять активное участие в протестных акциях (под разными лозунгами и с разными целями - в зависимости от обстоятельств и регионов), отмобилизовать для точечных действий террористические ячейки;
• на информационном уровне: поднять градус социальной активности, обострить обстановку, раздуть реально существующие проблемы, психологически осложнить обстановку вокруг конфликтных ситуаций, обеспечить прямые коммуникации между различными сетевыми организациями, придерживающимися наиболее радикальных взглядов;
• на когнитивном уровне: оказать влияние на сознание людей, подтолкнув их к убеждению, что ситуацию надо менять радикальными способами, что «дальше так нельзя», что «жить стало невыносимо»;
1 Добаев И.П., Дугин А.Г. Указ. соч. С. 62.
2 Там же. С. 63.
• на социальном уровне: активизировать и мобилизовать этнические, социальные, административные и религиозные группы населения Северного Кавказа, подталкивая их решению насущных проблем радикальными методами в ситуации назревающего хаоса.
Сказанное можно проиллюстрировать событиями в Ингушетии, где, начиная с лета 2007 г., внутренние конфликтогенные факторы получают мощную внешнюю подпитку, основанную на рекомендациях Джина Шарпа и Сары Мендельсон. Если «оранжевым» удалось бы дестабилизировать ситуацию на Северном Кавказе, с помощью этого управляемого кризиса можно было бы влиять на ситуацию во всей России, подталкивая процессы на федеральном уровне в нужном ключе.
Разумеется, такой сценарий развития ситуации не может быть принят Россией, что требует уточнения и усиления ее внешней и внутренней, в том числе на региональном уровне, политики.
Баранов П.П., д. юр. н., проф.
Контарев А.А. (РЮИ МВД РФ)
КОДИФИКАЦИЯ МИГРАЦИОННОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА РОССИИ: ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЙ ПОДХОД
Исходя из того, что кодификация лишь фиксирует уже сложившийся правовой порядок в определенной сфере отношений, необходимость ее проведения, как правило, связана с противоречием между существующим правовым порядком и действующим законодательством, затрудняющим его реализацию в силу правовой неурегулированности совокупности общественных отношений, наличия в различных нормативных правовых актах положений, дублирующих друг друга, а также коллизий современного законодательства.
Объективной предпосылкой кодификации является достаточно сформированная отрасль права. Лишь в этом случае кодификация как систематизация действующего законодательства будет выражать закономерности развития права, исключая волюнтаристский элемент в данном процессе.
Особая актуальность сформулированных выводов объясняется тем историческим этапом, на котором находится современ-
