CC BY
14
УДК 343.98
DOI: 10.24411/2587-9820-2020-10058 Пермяков Андрей Леонидович,
заместитель начальника кафедры криминалистики Восточно-Сибирского института МВД России, кандидат юридических наук
МЕХАНИСТИЧЕСКИЙ ПОДХОД К РАССМОТРЕНИЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СЛЕДОВАТЕЛЯ
Аннотация. В статье приводится анализ аргументации мнений некоторых ученых о необходимости отказа от использования в криминалистике такого понятия и речевой конструкции, как механизм расследования преступления. Представлена авторская позиция по данным аспектам теоретических положений криминалистики. Предлагается обоснование необходимости исследования деятельности следователей или иных лиц, участвующих в расследовании как особого механизма.
Ключевые слова: механизм расследования, технология расследования, раскрытие и расследование преступлений.
Permyakov Andrei Leonidovich,
Deputy Head of the Department of Criminalistics of the East-Siberian Institute of the MIA of Russia, Candidate of Law
MECHANISTIC APPROACH TO THE REVIEW OF INVESTIGATOR'S WORK
Abstract. The article provides an analysis of the reasoning of the opinions of scientists on the need to abandon the use of such a concept and speech construction as a mechanism for investigating a crime in forensic science. The author's position on these aspects of the theoretical provisions of forensic science is presented.
Keywords: mechanism of investigation, technology of investigation, disclosure and investigation of crimes.
Криминалистика как наука является системным явлением, что подразумевает организованную системную взаимосвязь её элементов или составных частей. Существует ряд устоявшихся положений, наполненных понятиями, их определениями, заключениями, принципами и пр. Но научная мысль не может оставаться неподвижной, и её развитие порождает предложения о рассмотрении новых категорий или новых видений, ранее изученных. Это вполне естественное закономерное и оправданное явление. К сожалению, не за всеми такими предлагаемыми новшествами в действительности стоят новые открытые явления или ранее не замеченные исследователями законо-
мерности или феномены. Иногда авторы могут предлагать только новые названия уже существующим положениям или понятиям, но в некоторых случаях исследователи действительно приходят к чему-то инновационному, что может позволить научной мысли получить дополнительное ускорение или открыть новые направления исследования предмета. Открытия могут позволять увидеть нерассматриваемые ранее явления или объекты в целом или аспекты уже существующих в предмете криминалистики. Эффективность исследования и изучения их не может быть достигнута в полной мере, если не будут задействованы их связи с устоявшимися криминалистическими категориями [1, с. 207—211].
Одним из таких устоявшихся положений в криминалистике мы считаем общепринятое мнение о представлении её объекта, состоящего из двух противоположно направленных видов деятельности человека [2, с. 59; 3, с. 94]. Невзирая на некоторые высказывания ученых против такого положения, оно все еще остается достаточно устойчивым. При этом преступную деятельность или действия преступников по совершению преступлений традиционно принято рассматривать с позиций механицизма. Этому посвящено множество научных работ, и такой подход существенно не оспаривается и не подвергается значимой критике. С деятельностью следователя всё обстоит несколько иначе, и её в криминалистике не принято рассматривать как механизм. На наш взгляд, такое положение несправедливо и недостаточно обоснованно. Несмотря на кардинальные различия в направленности этих двух видов деятельности, связь их и взаимная зависимость не подвергается сомнению. Оба эти вида деятельности имеют прямое отношение к человеку и личности, а условия, в которых деятельность осуществляется, имеют очень много общего.
В своей монографии, посвященной рассмотрению и анализу новых подходов и методик в криминалистике, А. А. Эксархопуло выступил с критикой механистического подхода к рассмотрению процесса расследования преступлений как предмета криминалистики [4, с. 29]. Термин «технология», по его мнению, лучше подходит к определению процедуры расследования и слово «механизм» возможно использовать в криминалистике только для обозначения аспектов преступной деятельности. Свое мнение он аргументировал тем, что: 1) механизм представляя собой лишь внутреннее устройство машин, аппаратов и т. п. для определения «порядка какого-либо вида деятельности», может употребляться только в переносном смысле; 2) «на слух „технология" воспринимается как более удачный термин для характеристики криминалистических аспектов предварительного расследования»; 3) в названии «технология» «заложена полезная предназначенность образующих технологию методов и процессов; 4) противоположные процессы деятельности человека целесообразнее описывать, используя различные заимствованные технические термины.
Данное мнение было частично поддержано В. Д. Кормой [5, а 47, 48]. Он разделил при этом убеждение о том, что механизм подразумевает функционирование «какого-либо технического объекта (машины, агрегата, иного устройства)». Но при этом им было высказано мнение о том, что в деятельности преступников также часто можно встретить присутствие различных технологий, таких как технология подготовки и совершения преступлений или технология противодействия расследованию. В своих рассуждениях автор приходит к выводу о том, что «оба этих понятия имеют право на существование, но каждое из них должно использоваться тогда и в том контексте, когда обойтись без этого объективно невозможно» [5, а 47, 48].
Мы уважаем мнение столь авторитетных ученых и во многом признаём справедливость их аргументаций. Однако прежде чем выразить свое мнение по существу аргументов, приведенных А. А. Эксархопуло, хотелось бы отметить, что данное мнение он выразил в контексте описания существующих в научной среде точек зрения на формулировку предмета криминалистики. По его мнению, многие авторские определения данной категории не содержат в себе существенных новшеств, называя старые, давно устоявшиеся понятия по-новому. Новые явления при этом в предмет криминалистики не вносятся, а для определения уже внесенных в него авторами используются иные термины, которые, по их мнению, имеют более криминалистический характер, т. е. больше соответствуют специфике криминалистического научного знания. Исходя из такого убеждения, «механизм расследования», предложенный О. В. Челышевой [см. 6, а 70, 71], рассматривается как альтернатива часто используемому в определении предмета криминалистики понятию «раскрытие и расследование преступлений».
Предложенный взамен механизму расследования термин «технология» не обладает монополией на «полезную предназначенность» образующих его методов и процессов. Механизм так же, как и технология не является бесполезным, не имеет по умолчанию вредного назначения, т. е. данный феномен имеет такую же «полезную предназначенность». Кроме того, методы и процессы, составляющие технологию, не имеют обязательного безусловного категоричного положительного характера. Преступники могут в равной степени вероятности использовать во вред общественным отношениям какую-либо преступную технологию, например, технологию изготовления нитроглицерина в преступных целях или технологию оказания влияния на личность с целью склонения её к совершению преступления.
Что касается разнонаправленности двух видов человеческой деятельности, то, на наш взгляд, при описании процессов и закономерностей, присутствующих в них, не только можно, но и необходимо и целесообразно использовать максимально схожие подходы. Один из законов материалистической диалектики, идеи которой, как нам показалось из публикаций А. А. Эк-сархопуло, он полностью разделяет, подразумевают тождество противопо-
ложностей. А сходство связанных противоположных феноменов требует применения схожих методов или подходов при их исследовании.
Вызывает непонимание предложение ряда авторов заменить одни термин другим при отсутствии у них синонимичности. Технология и механизм даже в механике и технических науках подразумевают совершенно разные категории, явления или объекты материального мира. А. А. Эксархопуло, критикуя теорию о механизме расследования, использует определение понятия «механизм», заимствованное из толкового словаря С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой, согласно которому под ним понимается внутреннее устройство машин, аппаратов и т. п. [7, с. 354] Технология истолковывается как «совокупность производственных операций, методов и процессов в определенной отрасли сферы производства» или «совокупность знаний о способах обработки материалов, изделий, методах осуществления каких-либо производственных процессов» [8, с. 829]. На это указывает В. Д. Корма [4, с. 50]. Более того, в обоснование своих рассуждений он также приводит цитату из другого толкового словаря, который, определяя понятие «технология», использует сугубо технические термины и формулировки, такие как сырье, материалы, полуфабрикаты, производство продукции и др. Ключевым понятием в приведенном описании является «производственный процесс», что, так же, как и «машина» или «аппарат», имеет к предмету криминалистики в лучшем случае косвенное отношение.
Исходя из этого, термин «технология» по схожей с приведенной вышеуказанными авторами логике рассуждений, как и термин «механизм» можно в равной степени признать понятием сугубо техническим и напрямую не подходящим для названия социальных процессов, явлений научных категорий, входящих в предмет криминалистики. Всё же не это здесь является главным. Важно то, что, по своей сути, эти понятия существенно отличаются.
Технология как категория носит абстрактный характер, как алгоритм или предписание выполнения определенных воздействий на объект. Это понятие соотносится с процессом расследования так же, как методика расследования. Когда речь заходит о её применении, т. е. проявлении её в объективной действительности, авторы обычно говорят уже не о технологии, а о процессе выполнения предписанных технологией воздействий. Как пишет Р. С. Белкин: «Технологическая экспертиза назначается для исследования особенностей обработки, изменения состояния, формы свойств сырья, материала, полуфабрикатов и других объектов. Одна из важнейших задач данной экспертизы — выявление отклонений от установленного нормативного порядка осуществления технологического процесса» [9, с. 294]. Как можно увидеть из этого высказывания, подразумевая имеющееся в объективной реальности явление, автор говорит не о собственно технологии, а уже о технологическом процессе и о порядке его осуществления.
Рассуждая о механизме, мы не представляем себе сугубо порядок или процедуру какого-либо вида деятельности. Прежде всего, мы видим механизм расследования как существующую и действующую в действительности систему различных элементов, сформированную и «запущенную» следователем для установления истины по уголовному делу. Это упрощенное резюмированное определение данного понятия, и здесь мы приводим его в таком урезанном виде для отражения существенного отличия механизма расследования от его технологии. Мы также предлагаем отличать от фактически сформированного на практике следователем механизма расследования конкретного преступления от типичного механизма расследования, который является идеальной категорией. Но даже типичный механизм расследования будет неправильно рассматривать сугубо как порядок действий. Типичный порядок или последовательность действий, алгоритм расследования является производной категорией, которую можно составить на основе анализа или иного умозрительного исследования типичного механизма расследования. Алгоритмы деятельности в значительной мере присутствуют в типичном механизме расследования, но они рассматриваются в нем в качестве составных структурных элементов. Кроме этого в механизме расследования присутствуют взаимодействующие объекты материального мира, категории идеальной сферы деятельности людей, сами люди, влияющие на работу отдельных элементов механизма и всего его в целом и пр.
Несмотря на малое количество в научных изданиях материалов, посвященных теории о механизме расследования, можно встретить достаточное количество публикаций о механизме принятия решений или механизме решения задач расследования [10, а 24; 11, с. 74—81; 12, с. 121 и др.]. При этом нам не удалось встретить в научных изданиях критики использования авторами данной речевой конструкции. А между тем данный научный феномен мы рассматриваем как обязательный элемент механизма расследования [13, с. 168]. Это же относится и к ряду других его составляющих.
Вышесказанное позволяет нам сделать вывод о том, что при узком понимании механизма расследования как процедуры или технологии или при признании его аналогичным понятию «раскрытие и расследование преступлений» развивать теорию о данном феномене, как научно-криминалистической категории действительно не имеет целесообразности. Мы же представляем явление, скрывающееся за данным термином, шире, что позволяет нам настаивать на необходимости рассмотрения в своих исследованиях механизма расследования преступлений, и использования такой языковой конструкции в рассуждениях.
В очередной раз хотим отметить, что данное утверждение ни в коей мере не претендует на какие-либо поправки в общепринятые положения о формулировке предмета и объекта криминалистики. Использование механистического подхода к рассмотрению деятельности следователя ни в коей
мере не может обладать каким-либо приоритетом среди других подходов и призм, через которые она рассматривается. Хотим выразить уверенность в том, что особенности объекта науки криминалистики, выявленные в данном аспекте, позволят сильнее приблизиться к системному познанию закономерностей в деятельности по раскрытию и расследованию преступлений.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ
1. Грибунов О. П. Криминалистическая теория причинности в контексте установления механизма следообразования: философские и теоретические аспекты / О. П. Грибунов // Вестник Томского государственного университета. — 2019. — № 446. — С. 207—211.
2. Белкин Р. С. Криминалистическая энциклопедия / Р. С. Белкин. — М.: Изд-во БЕК, 1997. — 342 с.
3. Андреев А. С. Проблема соотношения деятельности и поведения в криминалистической науке, направления ее разрешения при формировании концепции познания посткриминальной деятельности / А. С. Андреев // Вестник Восточно-Сибирского института МВД России. — 2019. — № 3 (90). — С. 93—103.
4. Эксархопуло А. А., Макаренко И. А., Зайнулин Р. И. Криминалистика: история и перспективы развития: моногр. / А. А. Эксархопуло, И. А. Макаренко, Р. И. Зайнулин. — М.: Издательство Юрайт, 2019. — 167 с.
5. Криминалистика XXI века: стратегия и тактика развития: колл. моногр. / отв. ред. Е. П. Ищенко. — М.: Проспект, 2016. — 208 с.
6. Челышева О. В. Объект и предмет криминалистики (генезис, содержание, перспективы развития) / О. В. Челышева. — СПб., 2001. — 158 с.
7. Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка / С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова. — 4-е изд., доп. — М., 2003. — 938 с.
8. Современный толковый словарь русского языка. — М.: «Ридерз дайджест», 2004. — 959 с.
9. Белкин Р. С. Криминалистическая энциклопедия. — М.: Мегатрон-ХХ1, 2000. —
334 с.
10. Головин А. Ю., Баранов М. В. Структура механизма решения задач расследования преступлений / А. Ю. Головин, М. В. Баранов // Известия Тульского государственного университета. Экономические и юридические науки. — 2015. — № 4—2. — С. 24.
11. Беляев М. В. Механизм принятия решений в уголовном судопроизводстве / М. В. Беляев // Вестник Восточно-Сибирского института МВД России. — 2018. — 4 (87). — С. 74—81.
12. Чертова Н. А., Юринская И. С. Механизм принятия судебного решения: теоретические аспекты / Н. А. Чертова, И. С. Юринская // Вестник Северного (Арктического) федерального университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки. — 2015. — № 3. — С. 120—125.
13. Пермяков А. Л. Механизм расследования преступления / А. Л. Пермяков // Юристъ-Правоведъ. — 2020. — № 2 (93). — С. 165—169.
