CC BY
26Медведь, как один из персонажей мансийского фольклора
Панченко Людмила Николаевна,
научный сотрудник, Обско-Угорский институт прикладных исследований и разработок E-mail: pan4enko.ludm@yandex.ru
Персонажами фольклора становятся не только люди, мифические существа, но и животные. В данной статье на материале фольклорных данных и народных представлений рассматривается образ медведя, одного из самых излюбленных и почитаемых животных. За свое могущество, силу, ловкость он нашел отражение и в религиозных воззрениях манси. В культуре народа он занимает привилегированное положение. Его происхождение связывают с божественным проявлением. Для сравнения приводятся некоторые данные из удмуртской культуры. Целью исследования является системный анализ образа медведя. Материалами исследования послужили тексты мансийских сказок, опубликованные в различных фольклорных сборниках, периодической печати, а также полевой материал автора. Материал открывает перспективы для продолжения исследований персонажной и сюжетной структуры мансийского фольклора.
Ключевые слова: медведь, сказки, народ, культура, образ.
Медведь - это один из самых популярных персонажей сказок, объект исследований некоторых ученых. Он занимает важное место в веровании и обрядовой деятельности многих народов. Ни об одном животном не слагалось столько песен, легенд, загадок и пословиц. Его изображение помещают на гербах и щитах. Не смотря на его популярность и особое отношение, он не стал объектом детального исследования обско-угорских ученых. Образ медведя рассматривался только как объект Медвежьих игрищ. Т.А. Молданов защитил диссертацию в 2002 году по теме «Картина мира в медвежьих игрищах северных хантов: XIX-XXI вв.». Автором статьи была опубликованы две работы по теме «Приметы и запреты, связанные с медведем» и «Образ медведя в культуре манси».
Известно, что в культуре северных народов медведь представлен как божество и прародитель. Ему поклонялись, делали жертвоприношения, просили о помощи, приносили клятву на его частях тела. Его физические качества внушали трепет, поэтому у некоторых народов было принято называть новорождённого в честь медведя. Однако в традиционной картине некоторых отдельных групп отношение к медведю неоднозначно. Как отмечает М.Г. Атаманов в статье «Образ медведя в удмуртской топонимии и этнографии» «...В удмуртском народе к медведю было неординарное отношение. С одной стороны, это страшный хищник, разрушитель пчелиных ульев, нападающий на домашних животных, нередко, и на самого человека; медведь - промысловое животное: мясо поедают, а шкура идет на хозяйственные нужды [1, с. 8-10]. С другой стороны, медведь -самое близкое человеку дикое животное, с которым он может разговаривать; медведи подобно людям, справляют свадьбу: пьют, пьянеют, поют, веселятся [2, с. 35]. Согласно мифам, люди, владеющие чудодейственной силой, могли превратиться в медведя, что мы видим и удмуртском эпосе «Тангыра» [3, с. 133], [4, с. 56-68] и других фольклорных произведениях» [5, с. 98-106].
У народа манси же распространено представление о медведе как о предке людей. Манси почтительно относятся к медведю, даже вслух стараются не говорить о нём, не упоминать его. Когда хотят сказать что-то о медведе, называют его иносказательно. Например, Тых тал кусяюв касала-сув 'сегодня видели медведя (букв. хозяина нашего)'. Самыми распространёнными в среде манси являются такие названия медведя как вортолнут 'в лесу живущий', вортолн ойка 'в лесу живущий мужчина', маколын ойка 'землянку имеющий мужчина', пупапсикев 'наш божественный братик'. Та-
сз о со "О
1=1 А
—I
о
сз т; о m О от
З
ы о со
о с
U
см см
кие названия как, уй 'зверь', торев 'белый, т.е священный', пупыг 'дух-покровитель', консыу ойка 'когтистый мужчина', унт уй 'лесной зверь', нюрум уй 'луговой зверь' встречаются в текстах героического эпоса или в песнях-молитвах, исполняемые в Медвежьих игрищах и чаще ими пользуются мужчины. Апа апсикве 'брат по люльке', апсикве 'младший братик', кусяюв 'наш хозяин', акин ойка 'дедушка', мойпаракве 'большой', опа 'дедушка' чаще можно услышать из уст молодого поколения. Пуныу ут 'пушистое / мохнатое существо', пуныу пупыг 'мохнатое божество', уй ансюх 'зверь-старик', ялпыу уй 'священный зверь' так иносказательно обращаются к нему женщины. Существуют и другие названия медведя, которые ждут своего исследователя.
Версий о происхождении медведя в мансийском фольклоре имеется несколько вариантов. Основной версией считается его небесное происхождение. Так, в легенде 'Как земля произошла' повествуется о своенравной дочери Нуми-Торума 'Верховного Бога', которй захотелось побывать на земле. Не обращая внимания на уговоры и просьбы отца не покидать небесный отчийй дом, она настояла на своем решении спуститься вниз. На земле, её стали преследовать неудачи и трудности. Но вернуться на обратно небо, она могла только после смерти. В горе и печали, испытывая мытарства и неудобства, она превращается в медведицу [7].
Следующая версия утверждает, что происхождение медведя земное. Так, из сюжета мифа 'О происхождение медведя' мы узнаём, что медведь - это человеческий сын, который вырос в доме одинокой женщины. Как утверждает сама мать, говоря о сыне: Н нь пулыл, т п пулыл янмалтам пыге 'Крошками, хлеба, крошками еды, взращённый сын мой'. Тем не менее, от своих ровесников он отличался силой, которая увеличивалась с каждым днём. Вместе с силой он стал обрастать шерстью, на руках и ногах у него выросли когти. От отчаяния он вынужден был уйти в лес [8, с. 17].
Третью версию происхождения, мы находим в предании 'Мань М сьнэкве 'Маленькая милая Мосьнэ', где женщина Мосьнэ родила сына от мужчины, приходившего к ней по ночам в образе поварёшки. Чтобы избежать огласки, женщина вынуждена была отказаться от сына. Люльку с младенцем отправила вниз по течению на льдине. Отец ребёнка, вернувшись за сыном и не обнаружив его, убивает Мосьнэ, порубив её на мелкие куски. На том месте, где она погибла, выросло растение порыг 'борщевик'. Проходившая мимо медведица, съела это растение, после чего у неё родились трое детёнышей: двое как она, медведи, а третий - человеческий ребёнок, девочка. Девочкой оказалась, порубленная Мосьнэ. Медведицу с медвежатами охотники из берлоги зимой достали, а выросшую девушку выдали замуж за младшего сына богатыря Усын Отыр Ойки, которым оказался её собственный сын. После того как, признав в своём муже своего собственного
сына, она покончила с собой [9, с. 70-77]. Таким образом, её душа, как и души убитых медведей, отразились на звездном небе, как предупреждение о запрете на инцест.
В предании 'О сватовстве' говориться о том, что дочь Нёр Ойки 'Духа-покровителя Уральских гор' превращает одного надоедливого жениха в медведя. Так, мы выделяем ещё одну версию происхождения медведя, с помощью чудесного воздействия. [8, с. 18]. Согласно этим преданиям, медведь некогда имел человеческий облик. Подтверждению этому мы находим и в рассказах информантов. Например, охотники утверждают, что освежеванный медведь очень напоминает тело человека, за исключением конечностей и головы. По наблюдениям охотников, многие повадки животного внешне напоминают действия, манипуляции людей и не лишены смысла. Например, летом, в сезон комаров, медведь собирает трухлявые гнилушки, перетирает их в пыль и обсыпает себя ими, таким образом, имитируя дымокур; поймает в реке рыбу, обваляет его в песке или земле (якобы приправляет солью), после этого только приступает к трапезе; заметит медведь рыбака с удочкой у реки, встанет поодаль на задние лапы, возьмёт палку и копирует человека; найдёт в лесу охотничьи ловушки, разломает их и рядом свою поставит. В одной из экспедиций по Берёзовско-му району, от информанта Хозумова Н.И (жителя д. Хурумпауль, Берёзовский район, ХМАО) была записана следующая быличка: «Однажды я с Яковом в Кемпаж ездил на охоту. Петька тогда дома в избушке остался. Сидим ночью, уток караулим. Днём ещё, я тут следы хозяина приметили. Вот сидим ночью, слышим его дыхание, сопит, сидит рядом. Но мы не боимся. Мы же его не трогаем. Позже за чаепитием, я рассказал Якову историю одну, мне ещё отец рассказывал. Один охотник поставил зарубку на дереве. Хорошо поохотился, лося добыл. Через некоторое время он снова возле своей зарубки проходил и увидел следы медведя над его зарубкой. Ради смеха он над следами когтей хозяина снова свою тамгу вырубил. И так они несколько раз отметины оставляли. Такой вот спор у них длился до тех пор, пока медведь макушку дерева не сломал. Видимо шибко разозлился. Это чтобы человек больше ничего не ставил. Вот такой вот случай был» [ПМА, 2009].
В сказочных повествованиях этот персонаж практически отсутствует или встречается иносказательно. Но при этом его атрибуты или части тела наделяется определённой магической силой. Так, в мансийской сказке Ялпыу энтап 'Волшебный пояс', Миснэ 'лесная девушка' в образе медведицы подкармливает слепого юношу, следит за ним, возвращает зрение, а затем становится его женой [10, с. 23-28]. Способность к метаморфозам, перевоплощению, является одной из составляющих характеристик лесной женщины /девушки. Визуализируя свой облик перед человеком, Миснэ всегда предстаёт со звериной ногой. Причём, в разных источниках фигурируют лосиная, лошадиная или
медвежья нога [11, с. 692-701]. Такое разночтение связано с тем, что сказители были с разных территорий. И у каждой территории свой дух-покровитель. Тем не менее, все эти животные, так или иначе, связаны с божественным проявлением. Например, лось для народа манси, также является священным животным. Очень много запретов и наставлений связано с ним. Лошадь, является главным отличительным признаком духа-покровителя Мир-суснэ-хума 'За миром смотрящий' и соответственно медведь, он самое почитаемое священное животное, божественного происхождения. В детских или в женских сказках медведь, как персонаж практически не встречается, за исключением нескольких случаев. Если такой факт присутствует, то предстаёт исключительно как наставник или помощник. Или в образе медведя предстаёт какой-то другой персонаж. Например, в сказке Эква-пыгрись, хурум Мёукв ос П рхсуп 'Эква-пыгрись, три Менква и Порхсуп' мальчика, заблудившегося в лесу, подбирает и откармливает медведь. Вместе с ним они пережидают зиму в медвежьей берлоге. После этого они расстаются, но медведь наделяет мальчика ловкостью, смекалкой и силой [12, с. 42-62]. Функцией одаривания и способностью к метаморфозам в мансийских сказках обладают только Мисмахум 'лесной народ: Миснэ в женской ипостаси, Мисхум в мужской' и Мёуквы 'лесной великан'. Таким образом, мы можем предположить, что в образе медведя скрывается Мисхум. В сказочной традиции манси Мисхум представлен как положительный герой, антагонистом выступает Менкв. Оба этих героя боятся прошлогодней, заброшенной берлоги. Например, в сказке «Женщина, ищущая гнилушки» человеческая девушка, похищенная лесными людьми, решает сбежать от них. Перед побегом она узнаёт у золовки, чего остерегается лесной народ. Так, спрятавшись в берлоге, она остаётся живой и возвращается к людям [13, 308]. Все эти примеры указывают на то, что здесь прослеживается связь с Верхним миром, миром божества. И одной из версий появления на земле лесных людей, как и у медведя считается их божественное происхождение.
До настоящего времени в культуре манси к медведю сохранилось почтительное отношение. Его стараются лишний раз не упоминать в разговоре, не смеяться над ним. Считается, что он способен услышать наши мысли и разговоры. И если ему они не понравились, может и наказать. Даже в топонимии манси не зафиксированы названия, относящиеся к медведю. Для сравнения приведем некоторые примеры из удмуртской традиции. Сведения о нем разнообразны. Например, М.Г. Атаманов, утверждает, что медведь в культуре удмуртов медведь считался тотемным животным. «Весьма и весьма почитаемый древними удмуртами зверь из зверей, хозяин удмуртских лесов - гондыр медведь - нашел свою богатую нишу в удмуртской топонимии: в названиях населенных пунктов, лесных участков, гор, холмов, водоемов, много-
численных ложбин, полей и лугов» [14, 239-244]. Л.И. Липина в статье «Образ медведя в традиционной удмуртской культуре (по данным фольклора, археологии и этнографии) отмечает, что «... тексты опубликованные Б. Мункачи, как явствует из их содержания, не содержат свидетельств того, что удмурты почитали медведя в качестве своего предка, то есть они не считали его тотемным животным» [15, 93]. В этой же статье Л.И. Липина указывает, что «Н.Г. Первухин опубликовал удмуртские сказки, в которых медведь упоминается 17 раз ... Знакомство с сюжетами сказок показывает, что у рассказчика никакого уважения к медведю нет. Медведь присутствует в рассказе скорее как простодушный недотёпа и мелкий пакостник, нежели покровитель или опасный враг. В одной из сказок говорится о совокуплении медведя с бабой, которая упала к нему в берлогу. Он пьёт кумышку (удмуртский национальный самогон), позволяет мужику себя связать или даже оседлать. В нескольких сказках он падает с дерева, расшибаясь насмерть, а удмурт сдирает с него шкуру и обогащается на её продаже» [15, с. 93].
Манси очень почитают медведя. Даже существует определённый этикет, когда речь заходит о медведе. Говорят о нём только положительно и не язвят по этому поводу. Рассказывая о нём, говорят почтительно, не повышая голоса. Охотник, добывшего медведя извинялся перед хозяином за свои действия. Поэтому, согласно обычаю, он вставал и обращался к старику: «Ты прости, это не я тебя убил, это ружьё моё выстрелило, а его, ты же знаешь, сделали не мы. Так что убили тебя нечаянно, больше такого не случится». Подобное действие зафиксировано и в удмуртской культуре «.Когда добудут медведя, то, чтоб другие <медведи> ничего <плохого> не сотворили, его успокаивали такими словами: "Дедушка, не гневайся! Парни по ошибке <тебя> загубили, застрелили. Парни тебя не искали, а из-за собак, не разобравшись, оплошали» [15, с. 93].
Медведь понимает человеческую речь, читает мысли даже на большом расстоянии, ему приписывают телепатические свойства. Поэтому говорить о медведе неподобающе, глумиться над ним нельзя. Встретившись с ним в лесу нельзя убегать и кричать. Это может спровоцировать медведя. Такие наставления всегда обговариваются с молодежью, перед тем как им собираться в лес, на охоту. С самого раннего детства детям внушают о правильном поведении в лесу. Поэтому и говорят, что при контакте с лесным хозяином нужно просто поговорить с ним. Автором данной статьи ранее было указано, что существует несколько вариантов переговоров с лесным хозяином. Например, в деревне Хошлог Берёзовского района при встрече с медведем, говорили: Нау ман лувыу хура, тыг унтмын? Ам палтум ювын 'Какое корыто ты с костями поставил тут? Поэтому ты идёшь ко мне?; в деревне Хурумпауль Берёзовского района говорили; Нау ман ампа? Ам палтум ювын 'Ты что, собака что ли, ко мне идёшь?'; в деревне Хулимсунт Бе-
сэ о со "О
1=1 А
—I
о
сз т; о m О от
З
ы о со
рёзовского района говорили: Ам амки тэла магсыл ювум, нау науки тэла магыс минэн 'Я иду по своим делам, и ты иди по своим делам'; в деревне Тре-сколье Свердловской области говорили: Нау ман сампильтал, ат касалэйын. Тыи элумхолас юв 'Ты что же ослеп, не видишь что ли? Человек здесь идёт' [16]. В дневниковых записях экспедиций по реке Лозьва (Свердловская область) В.Н. Чер-нецовым были зафиксированы следующее обращение: «У тебя когти и клыки, а у меня смотри, только руки одни. Что же ты на меня полезешь?» [17, с. 87]. Как утверждают сами информанты, сказанные слова медведь понимает, ему становится стыдно за своё поведение и поэтому он обязательно уйдёт. Главной задачей они считают, что стоит пристыдить хозяина, дать понять ему, что он поступает плохо, пугая людей. Согласно фольклорным текстам, верховный отец / божество Нуми Торум перед тем как спустить медведя на землю дал указание не пугать женщин и детей, собирающих ягоды, не отбирать добычу охотника, попавшую в ловушку, не разрушать амбары с едой, святые культовые постройки для духов-покровителей. Ему дана функция быть судьёй в мире людей, хранить справедливость. Поэтому клятва, сделанная на шкуре, на голове, или на лапе животного считалась нерушимой. Во время завоевания Сибири купцы, воеводы, священнослужители использовали этот вид клятвы для собственных потребительских нужд. Летописи и исторические документы, также подтверждают данный факт. Сами манси исключительно редко обращались к данной клятве. Лишний раз старались не тревожить лесного хозяина. В среде охотников бытовал негласный закон, запрещающий убивать сотого медведя. Все запреты и предписания, связанные с медведем выполнялись и не нарушались.
В культуре манси отношение к медведю особое и поэтому наиболее почитаемым и наиболее популярным праздником были Медвежьи игрища, Уй йикв. По словам информанта Хозумова Н.И., в культуре существует предание, повествующее о том, что именно лесные люди научили людей проводить Медвежьи игрища [ПМА, 2009]. Так, в культуре манси Медвежьи праздники подразделяются на периодические и спорадические. Периодический проводился в рамках зимнего солнцестояние и весеннего равноденствия. Длился он семь ночей. Спорадический праздник проводился после каждой удачной охоты, и длился 5 ночей, если добыт медведь, и 4 ночи, если медведица. Во время проведения Медвежьих игрищ манси показывают все свои творческие способности. Здесь исполняют песни, танцы, показывают сценки. Основной темой для представления является жизнь. Многие сценки носят сексуальный характер. Сам праздник посвящён именно искуплению вины ° за убийство сына Нуми Торума. Как говорят сами " манси: ёл вагылтам магыс 'за низвержение'. Об-g ряд начинается сразу, как только охотниками обнаруживается берлога и при прибытию к деревни Ü оповещалась удачная охота трёхкратными или се-
микратными криками и выстрелами из ружья. Для сравнения приведём выдержки из статьи Л.И. Ли-пиной: «Когда с медведем возвращались, подойдя к деревне, стреляли из ружей, чтобы дать знать деревенским. Возвратившись в деревню, из избы в избу ходили, угощались выпивкой. С медвежьей шкурой <переходя из дома в дом>, охотники в честь удачной охоты на медведя устраивали большой праздник» [15, с. 93].
С.А. Попова в своей работе замечает, что «В архаичном сознании наших предков под воздействием среды обитания, условий выживания, моделирования коллектива оформился и закрепился соответствующий традиции образ-символ -медведь В нём фактически сконцентрировано всё мировоззрение народа - от мифологического сотворения мира до наших дней» [18, с. 29].
Таким образом, стоит отметить, что в фольклоре и в культуре манси к медведю особое отношение. Его почитают, в честь него устраивают праздник, лишний раз о нем не говорят. Медведь настолько священен, что не является персонажем бытовых сказок. Его возвеличили в ранг божественных существ. Всё что связано с хозяином леса тщательно охраняется и табуируется. В фольклоре образ медведя встречается только в молитвах песнопениях и в священных сказках.
Литература
1. Загребин А.Е. Удмуртская охота: к проблеме трансформации идеи и технологии // Финно-у-гроведение. 2004. № 1. С. 3-19.
2. Ватка но Калмез. Удмурт калык легендаос но преданиос. Ижевск, 1971. 164 с.
3. Тангыра 2008 - Эграпи Гавир Микаль. Кузьма-дёс. Ижкар, 2008. 320 с.
4. Атаманов-Эграпи Гавир Микаль. Историко-мифологический эпос. Ижевск, 2012. 400 с.
5. Атаманов М.Г. Образ медведя в удмуртской этнографии и топонимии // Ежегодник финно-угорских исследований. 2018. Том 12. № 1. С.98-106.
6. Munkäcsi B., Kälmän B. Wogulisches Worterbuch. Budapest: Akademiai kiado, 1986. 950 p.
7. Kannisto A. Wogulische Volksdichtung: Gesammelt und ubersetzt von Artturi Kannisto; bearbeitet und herausgegeben von Matti Liimola. Helsinki: Suomalais-ugrilainen seura, 1959 B. V. 363 p.
8. Ромбандеева Е.И. История народа манси (вогулов) и его духовная культура (по данным фольклора и обрядов). Сургут: АИИК «Северный дом» и Северо-Сибирское региональное книжное издательство, 1993. 208стр
9. Мифы, сказки, предания манси (вогулов) / Сост. Е.И. Ромбандеева. Новосибирск: Наука, 2005. 475 с.
10. Тагт махум мойтыт - потрыт. Сказания-рассказы людей Сосьвы / Сост. В.С. Иванова Томск: Изд-во Том. ун-та, 2004. 126 с.
11. Панченко Л.Н. Персонажная структура мансийского фольклора: лесная женщина Миснэ //
Вестник угроведения. 2019. Т. 9. № 4. С. 692701.
12. Тагт ос Сакв махум потраныл-мойтаныл. Рассказы-сказки народа Сосьвы-Сыгвы. Вып. 2. Враян махум мойтыт. Сказки охотников / Сост., С.А. Попова, С.М. Ромбандеева. Ханты-Мансийск: Печатное дело, 2010. 108 с.
13. «Димэни йевтэм моньтьэт, яснэт» (Сказки, рассказы с реки Лямы): Фольклорный сборник на языке сургутских ханты / сост. А.С. Песико-ва, А.Н. Волкова. Ханты-Мансийск: Юграфика, 2013. 328 с.
14. Атаманов-Эграпи М.Г. Язык Земли Удмуртской. Историко-этимологический словарь топонимов Волго-Уральского региона. Ижевск, 2015. 976 с.
15. Липина Л.И., Коробейников А.В. Образ медведя в традиционной Удмуртской культуре // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции. 2016. № 2 (31). С. 92-113.
16. Панченко Л.Н. Приметы и запреты, связанные с медведем // В мире науки и искусства: вопросы филологии, искусствоведения и культурологии: сб. ст. по матер. XVIII междунар. на-уч.-практ. конф. Часть II. - Новосибирск: Си-бАК, 2012.
17. Источники по этнографии Западной Сибири. Томск: Изд-во Том ун-та, 1987. 284с.
18. Попова С.А. Медвежий праздник на Северном Урале / составители: С.А. Попова, Е.В. Фри-зоргер; фото: А.В. Вьюткин, Л.Ф. Сташке-вич, Н.К. Тасманова, А.П. Тургачёв. Ханты-Мансийск: ОАО Издательский дом «Новости Югры», 2011. 76 с.
19. ПМА - Полевые материалы автора. Экспедиция в Берёзовский район, д. Хурумпауль, Июль-август 2009 г. (Информанты: Н.И. Хозу-мов 1932 г.р., Хозумов П.И. 1952 г.р.).
BEAR AS ONE OF THE CHARACTERS OF MANSI FOLKLORE
Panchenko L.N.
Ob -Ugric Institute of Applied Researches and Development
Not only people, mythical creatures, but also animals become characters of folklore. In this article, based on folklore data and folk ideas, the image of a bear, one of the most beloved and revered animals, is considered. For his power, strength, dexterity, he was reflected in the religious views of the Mansi. In the culture of the people, he occupies a privileged position. Its origin is associated with divine manifestation. For comparison, some data from the Udmurt culture are given. The aim of the study is a systematic analysis of the image of a bear. The materials of the research were the texts of Mansi fairy tales published in various folklore collections, periodicals, as well as the author's field material. The material opens up
prospects for continuing research into the character and plot structure of Mansi folklore.
Keywords: bear, fairy tales, people, culture, image
References
1. Zagrebin A. E. The Udmurt Hunt: Towards the Problem of Transforming Ideas and Technology // Finno-Ugric Studies. 2004. No. 1. P. 3-19.
2. Cotton wool no Kalmez. Udmurt kalyk legendos no predanios. Izhevsk, 1971.164 p.
3. Tangyra 2008 - Egrapi Gavir Mikal. Kuzmades. Izhkar, 2008.320 p.
4. Atamanov-Egrapi Gavir Mikal. Historical and mythological epic. Izhevsk, 2012.400 p.
5. Atamanov M.G. The image of a bear in Udmurt ethnography and toponymy // Yearbook of Finno-Ugric Studies. 2018. Vol. 12.No. 1. P. 98-106.
6. Munkacsi B., Kalman B. Wogulisches Worterbuch. Budapest: Akademiai kiado, 1986. 950 p.
7. Kannisto A. Wogulische Volksdichtung: Gesammelt und ubersetzt von Artturi Kannisto; bearbeitet und herausgegeben von Matti Liimola. Helsinki: Suomalais-ugrilainen seura, 1959 B. V. 363 p.
8. Rombandeeva E. I. The history of the Mansi (Voguls) people and their spiritual culture (according to folklore and rituals). Surgut: AIIK "Northern House" and North-Siberian Regional Book Publishing House, 1993. 208 p.
9. Myths, fairy tales, traditions of the Mansi (Voguls) / Comp. E.I. Rombandeeva. Novosibirsk: Nauka, 2005.475 p.
10. Tagt mahum moyt - rubbed. Legends-stories of the people of Sosva / Comp. V.S. Ivanova Tomsk: Publishing house of Vol. University, 2004, 126 p.
11. Panchenko LN Character structure of the Mansi folklore: forest woman Misne // Bulletin of Ugric Studies. 2019.Vol. 9.No. 4.P. 692-701.
12. Tagt os Sakv mahum spent-moitanyl. Stories-fairy tales of the people of Sosva-Sygva. Issue 2. Vrayan mahum moyt. Hunters> Tales / Comp., S.A. Popova, S.M. Rombandeev. Khanty-Mansiysk: Printing business, 2010.108 p.
13. "Ima^i yevtam montat, yasnat" (Tales, stories from the Lama River): Folk collection in the language of the Surgut Khanty / comp. A.S. Pesikova, A.N. Volkova. Khanty-Mansiysk: Yugrafi-ka, 2013.328 p.
14. Atamanov-Egrapi MG Language of the Udmurt Land. Historical and etymological dictionary of toponyms of the Volga-Ural region. Izhevsk, 2015.976 p.
15. Lipina L.I., Korobeynikov A.V. The image of the bear in the traditional Udmurt culture // Idnakar: methods of historical and cultural reconstruction. 2016. No. 2 (31). S. 92-113.
16. Panchenko L.N. Signs and prohibitions associated with the bear // In the world of science and art: issues of philology, art history and cultural studies: collection of articles. Art. by mater. XVIII Int. scientific-practical conf. Part II. - Novosibirsk: SibAK, 2012.
17. Sources on the ethnography of Western Siberia. Tomsk: Publishing house of Tom un-that, 1987.284s.
18. Popova S.A. Bear holiday in the Northern Urals / compiled by S.A. Popova, E.V. Freezorger; photo: A.V. Vyutkin, L.F. Stash-kevich, N.K. Tasmanova, A.P. Turgachev. Khanty-Mansiysk: JSC Publishing House Novosti Yugra, 2011. 76 p.
19. Field materials of the author - Expedition in Beryozovsky District, Hurumpaul, Jule - august, 2009 (Informants: N.I. Khozu-mov, 1932 year of birth, P.I Khozumov, 1952 year of birth].
C3
о
CO "O
1=1 А
—I
о
C3 t; о
m О
от
З
ы о со
